Глава 13. 1998 год

Саныч стоял перед дверью, давя на кнопку звонка. Нежная мелодия, казалось, наполняла всё пространство.
— Кого там нелёгкая-то принесла с самого утра? — послышался старушечий голос.
— Это Сан Саныч, внук ваш, Клавдия Семёновна, помните меня? — громко представился Саныч.
— Ай, ты, Божечка-то мой, минуточку, щас отворю! — сменив недовольство на теплоту в голосе, произнесла бабуля.
Зашуршала цепочка, повернулся замок, и массивная дверь распахнулась.
— Заходь, дорогой, не студи тут, — протягивая Санычу костлявые руки для объятий, улыбалась баба Клава.
— Не разбудил? — перешагнув порог и обняв старушку, поинтересовался Саныч.
— Тью, сказал тож. Я с пяти утра на ногах уж! — отмахнулась Клавдия, от души обнимая внука, — вон и пироги в духовке стоят, и самовар на балконе подходит. Словно чуяла, что гости будут. Проходь уж, чё в коридоре-то лясы точить.

Она деловито просеменила на кухню.
— Ну, сказывай, как у тебя житьё-бытьё? С чем пожаловал?
— На работу я устроился! — радостно сообщил Саныч.
— О как! — удивилась баба Клава, — и куды ж это? Кем?
— Да в фирму к Марине, директором! — гордо сообщил Саныч.
— Брешешь, — махнула рукой старушка.
— Почему не верите? — удивился её реакции Саныч.
— Да ты на себя посмотри. Вон сколько бомжевал. Хоть и не запустил себя, но шоб сразу так вот и в директора. Гляньте-ка на него, фифа какая!
— А вы у Изольдовны спросите, — обиделся Саныч. — Я хоть и под мостом живу, а цену себе знаю.
— Ути-мути, смотрите-ка на барина, пока с коня не свалился! Ладно, хвастай уж, как тако чудо-юдо с тобою могло приключиться! Но сперва чаю отведай. Через пять минуток пироги уж подойдут.
Саныч не стал спорить и, отхлебнув горячего, душистого чаю, да закусив его мёдом, стал подробно рассказывать бабушке о своём вчерашнем визите к Маркову.
— Вот оно как, — задумчиво проговорила баба Клава, — а откудова у тебя такие познания-то? Науку изучал где, или от Бога даровано?
— Не сочти, бабушка, за богохульство, но не от Бога, а от бутылки! — Саныч выждал паузу, наблюдая за реакцией Клавдии Семёновны. Та на секунду насторожилась, но сделала вид, что не поняла.
— В смысле, наголюгился, что ль, перед встречей?
— Не понял… — переспросил Саныч, услышав незнакомое слово.
— Ой, прости, — замахала руками баба Клава, — вырвалось. Это мы так в Сибири говаривали раньше. Слово-то наше, местное, его мало кто разумет. Означает: напился, пьяный, не в своём уме.
— Да вы, бабушка, кладезь фольклорной истории и народной мудрости, — удивился Саныч.
— А сам-то, — засмеялась баба Клава, — вона какие слова знашь. Ладно, зубы мне не заговаривай, они у меня всё одно вставные. Давай, объясняй по-человечьи, принял на грудь и от-того тебя понесло?
— Нет, за такое на работу директором не принимают! — рассмеялся в ответ Саныч, — помните, я в прошлый раз обратил внимание на бутылку на фото?
— Чего не помнить-то, — сменила тон баба Клава, — и хотела-б позабыть, да не получатся.
— Так вот, я обещал вам, что принесу и покажу её? — Саныч торжественно достал из-под полы бутыль и водрузил на стол, — вот. Я обещание своё выполнил, теперь ваша очередь!

Старушка, взглянув на бутыль, застыла, словно чёрта увидела, но тут же взяла себя в руки.
— Об чём это ты? — будто не поняв сути вопроса, удивилась она.
— Не юлите, бабуля, — строго ответил Саныч, — мне правда нужен и совет ваш.
— Правда, она, порой, как хлыст бьёт, — философски изрекла Семёновна.
— Зато на верный путь возвращает, — подметил Саныч.
— Ишь какой умный выискался! — уливиоась старушка.
— Так то от действия напитка, — стукнув пальцами по бутылке, объяснил Саныч, — без неё я ничего не понимаю, а глоток сделаю и всё как-то само по себе на место встаёт, ясные мысли приходят, да воспоминания вспышками выскакивают, как взрывы петард в ночи.
—  Сколь ты выпивашь? Глоток? — присела баба Клава, — Ой, и вражина же ты, понапрасну разбазаривашь государственное имущество! В прежние времена-то тебя двано уж расстреляли-б за такое, как врага народа!
— Да вы толком-то объясните, — занервничал Саныч, — что за пойло? Почему государственное имущество? Сколько пить и какой эффект? И, главное, на какой промежуток времени оно действует?
— Ой ты ж, подопытный кролик мой! — как-то уж очень жалостливо проговорила баба Клава. — Ладно, мучитель, слухай внимательно, я сказывать буду, а ты запоминай. Больше возвращаться к энтому разговору не буду, и не проси!

— Всё началось с экспедиции к месту падения тунгусского метеорита. Мы тогда взяли пробы земли, да коры древесной, с тех стволов, что уложены были словно причёсаны гигантским гребнем. И вот, когды изучать-то и стали кору ту, обнаружили в составе частички пыли не земного происхождения. То ли от хвоста ейного, то ли сам он, когды рассыпался от взрыва, осел да схоронился. То мне доселе не ведомо. Так вот. Оказалося, чё пыль та чудодейственна. Она она по особлевому влияет на деление клеток, да работу человеческого мозга. Ты не знашь, наверно, что диковина така в нашем мозгу имеется, нейронами зовётся?
— Я хоть память и потерял, но не всю, — обиделся Саныч, — и школьную программу помню.
— Да откель мне знать, чё ты там помнишь, чё нет, — вполне логично ответила баба Клава. — Ну так вот, стали проводить испытанья. Сперва на растениях. Уж таки всходы семя дало, что Никита Хрущёв обзавидовался бы. А потом мы на обезьянах стали пытать тот состав. Они проявили себя необычайно умно. Прям как люди размышлять стали. Вот тогда-то их мозг и вскрыли.
— Какие жуткие вы вещи, бабушка, рассказываете, — передёрнуло Саныча, любящего всех животных за планете.
— А то я Америку тобе открыла, — всплеснула руками Клавдия Семёновна, — ты не перебивал бы, а слушал, да на усы наматывал. вона каки отрастил, а толку?
— Молчу, молчу, — улыбнулся Саныч, — продолжайте.
— На чём я остановилась? А, вспомнила. Сами-то состав порошка скопировать ни кто не смог, так как на земле не оказалось нужных элементов. С космосу они к нам упали. Вот и засекретили наши открытия-то за семью печатями. Всех, кто испытания проводил, да знал о них, свезли в Москву. Кого посадили, а других, как и мужа моего, Никодима Мироныча, взяв бумагу о неразглашении, устроили работать в НИИ. Ну, а как я за ним уже замужем была, то и меня прихватили. Только не допустили меня к секретным исследованиям. Вон энту квартиру дали и наказали, чтоб я тута хозяйничала, да язык за зубами держала. Ну, а мой-то, когда они смогли приготовить ту настойку с порошка, чуток в бутыль и перелил. Уж не знаю, каким таким макаром, но стащил он её и смог через проверку из института вынести. Сам пригубил, да и меня угостил, чо уж тут, помирать, так вместе! — Клавдия улыбнулась, видимо вспоминая, как они решились попробовать опасный напиток, —  и на себе мы стали проверять действо ейное. Вот, чё я тебе скажу. Пить то снадобье нужно по две капли, пипеточкой добавляя в чай там или кофею вашу. Можно и в простой кипяток добавить, главно, чтоб горячее было. А ты по цельному глотку хлебаешь! Только продукт изводишь. Ты ж его и холодным потребляешь и в таких количествах. Оно и десятой своей мощи-то не раскрыват так. Но с другой стороны-то, и хорошо для тебя. Ежели подогрел бы, то мозги твои взорваться могли от перетруждения. Вот только ума не приложу, откель она у тебя взялась-то? Наша-то обнаружилась, и Никодима за то наказали шибко. Десять лет отсидел в застенках КГБ, думала, что не увижу уж боле его, война ж началася, но Бог миловал. Бутыль с настоем изъяли и она в стенах КГБ и растворилася. И через столько лет нате вам, ты в помойке её сыскал. Не с проста это, ой не с проста. Ты осторожен будь с ней. Чует сердце моё, что ты, как те обезьянки, под колпаком оказался у кого-то из сильных мира сего.
— Мда, – протянул Саныч и задумался. Баба Клава тем временем поднялась и стала по хозяйству хлопотать, дав внуку время всё осознать и обдумать.
— Бабушка, — через полчаса позвал Саныч.
— Аюшки? Домыслил чё, али как?
— Да чё там домысливать? Боязно мне принимать это пойло, — махнул рукой Саныч, — вы вот что мне скажите, сколько оно действует?
— Ну, то от количества-то не зависит. Двенадцать часов. Хоть каплю выпей, хоть ведро осуши, — весело ответила баба Клава.
— А что оно делает-то с мозгами? — задал ещё вопрос Саныч.
— Да я же сказывала, как слушал? — удивилась старушка, — средство энто нейроны в твоей деревянной башке заставляет работать, как надо, да спящие участки в мозгу иногда пробуждает. Умным тебя и сообразительным делает. Чё ты думал, с пустого места, чёль, наука такой скачок-то в нашей стране сделала? Компьютеры разны, там телефоны энти, сотовые и прочее. Ведь первыми мы тута, в России всё то изобрели, а уж потом на запад и продали, дураки. Теперича у них своё ж и покупаем за сумасшедши деньги. Русский мужик умный вроде, но всё ж дурак. Потому что добр и доверчив. Вот так-то.
— Получается, это последняя бутылка во всём мире? — задумчиво, глядя на неё, произнёс Саныч.
— Так и я о том, — потрепав Саныча по голове, улыбнулась баба Клава, — така драгоценность, а ты с горла её потребляешь!
— А выпью всё, откуда буду идеи черпать? — поглядел на неё Саныч.
— Во дурной. Ты, ежели по капле будешь принимать, да в горячем виде, лет на двадцать хватит! За то время так сможешь разбогатеть, что потом тебе уже ума-то большого не нужно будет, лишь на то, чтоб не разбазарить нажитое. Думаю, о том и своими мозгами справишься. Давай лучше пополдничаем, я борща сибирского наварила! Язык проглотишь. И вот как раз капнешь в него. Я хоть погляжу, не просрочился ли товар.
Саныч покосился на бутылку, отливающую янтарным блеском в матовом хрустале. Ему стало не по себе, что он вот так, не задумываясь, стал употреблять, считай, экспериментальное лекарство, которое могло ему и навредить.