Роман Алгоритмы любви заключительная 40-я глава

                Концерт восхождения солнца


    Утро… подобно симфонии восхождения солнца. Оно заглянуло в приоткрытое окно спальни Адель. Она ещё спала, если можно было назвать её состояние сном, когда первые лучи коснулись её лица. Адель медленно открыла глаза, пропуская в них солнечный свет. Она не зажмурилась, напротив, хотела, чтобы солнце поселилось своими частицами в её душе и поддерживало настрой восхода.
    В отличие от предыдущих дней, в ней царило необычное спокойствие. Она не вскочила, чтобы тут же броситься к роялю. Понежившись в постели, Адель встала, накинув на себя лёгкий халат, и  прошлась по комнате. По пути её пальцы скользнули по крышке рояля — мягко, словно ласка. «Ах, мой милый… моё вдохновение», — шепнула она ему. Она знала: все эти дни рояль заменял ей Джонатана, к которому тянулась душой и которого недоставало её сердцу.
    Выйдя на балкон, Адель вдохнула утреннего воздуха. Он был свежим, прохладным. Нью-Йорк только-только просыпался. Она облокотилась о перила, позволяя глазам скользить по оживающим улицам вокруг. С балкона её дома, находящегося на самой верхней точке улицы, можно было разглядеть значительную часть Манхеттена. И впервые за много дней она делала это без спешки. Солнце продолжало ласкать её своими лучами.
«Сегодня, — подумала Адель, — на музыкальном Олимпе взойдёт новое солнце. И пусть его лучи озарят и вдохновят души тех, кто будет слушать меня…»
    Адель продолжала стоять на балконе, её взгляд медленно уплывал вдаль, туда, где величественно возвышался Carnegie Hall. «Что там происходит?» — подумала она, ощущая лёгкое трепетное волнение. Она представляла зал пустым, ещё до прихода первых зрителей, но уже в воображении слышала шаги, шёпот и ритм подготовки.
    Carnegie Hall с утра оживал по-своему. Работники суетились, проверяя сцепку кресел, настраивая свет и звук. Каждое движение, каждый перестук, шаг или скрип пола звучали как отдельная нота в симфонии предстоящего дня. И в этом перестуке угадывалась своя гармония.
    Каждый удар молоточка, каждый звук поднимавшейся платформы напоминал кого-то — музыканта, зрителя, сценическую историю, которую Carnegie Hall видел много раз. И в этом была его неповторимая прелесть: зал помнил всех, кто когда-либо стоял на его сцене, благодарные крики «Браво», восторженные аплодисменты, тишину перед первой нотой. Каждый раз зал как будто готовился подарить новое чудо, новое сияние — и сегодня оно принадлежало Адель.
    Не только Адель с самого утра думала о концерте. Был субботний день, и казалось, что поклонники её таланта должны были ещё сладко дремать в кроватях, и лишь ближе к полудню готовиться к событию, но нет — утро концертного дня расставило свои приоритеты: мысли о музыке, ожидание чуда и особенная энергия предстоящего выступления уже витали над городом.
    Джонатан шагал по улице к Carnegie Hall, его мысли были словно настроены на ту же волну, что и клавиши рояля: лёгкое волнение, предчувствие чуда и желание сделать этот вечер незабываемым для Адель.
    Элен и Эдвард неспешно прогуливались по Таймс-сквер, наблюдая за суетой города. Их сердца тихо откликались на предстоящее событие, каждая афиша с изображением Адель напоминала им о красоте музыки и о том, как важно быть рядом с теми, кто вдохновляет.
    Элион и Moira шли немного в стороне, чувствуя особое напряжение и магию момента. Его цифровое сердце билось быстрее: её присутствие рядом напоминало о том, что даже в мире алгоритмов может засиять настоящее чувство, мягкое, кокетливое и непредсказуемое.
    Зал постепенно наполнялся зрителями. Carnegie Hall гудел от разговоров, шелеста платьев, лёгких шагов и приглушённого смеха, подобно огромному улею, наполненному ожиданием. Каждый звук, каждое движение добавляли особую вибрацию, создавая живую, почти осязаемую атмосферу предстоящего торжества.
   Среди тех, кто уже находился в зале, был Джонатан. Войдя и пройдя к своему месту, он на мгновение растерялся — пространство поражало масштабом и торжественностью, тихая энергия и гул сотен голосов создавали почти магическое ощущение. Его взгляд метался, пытаясь найти знакомые лица, и тут он заметил Элен и Эдварда, уже сидящих в роскошных нарядах, подчёркивающих праздничность момента. Джонатан трепетно поприветствовал их рукой и благодарной улыбкой.
    Присаживаясь, Джонатан почувствовал лёгкое прикосновение. Это были Элион и Moira, появившиеся из полумрака зала, словно из собственной вселенной. Moira была в великолепном одеянии, подчеркнуто черном, уже почти в человеческом облике. Их присутствие добавляло особой энергии: цифровая реальность переплеталась с живым залом, и даже среди шума, шёпота и шагов ощущалась необычная магия предстоящего события.
Внутри каждого зрителя уже звучала невидимая симфония ожидания. Carnegie Hall словно дышал вместе с ними, готовясь подарить новое явление, новый свет — и сегодня этот свет принадлежал Адель.
    Шум постепенно стихал. Зрители, заняв свои места, перестали шептаться, прислушиваясь к лёгкому скрипу и шорохам — кто-то поправлял кресло, кто-то тихо вздыхал, предвкушая музыку. Атмосфера стала почти сакральной: каждый взгляд направлялся к центру сцены, где на середине величественно стоял рояль, готовый стать продолжением души Адель.
    И вот мягкий свет софитов коснулся сцены. Адель появилась в проёме, её образ отражался в глазах каждого, словно солнечный луч, пронзивший утренний город. Она была спокойна, уверена, но в этом спокойствии чувствовалась особая сосредоточенность — память о долгих часах репетиций и память об Арно.
    Пальцы скользнули по клавишам, и зал наполнился первым звуком. Это был мягкий, почти шепчущий тон, который словно раскрыл дверь в иной мир. Каждый слушатель ощутил вибрацию не только звука, но и эмоций, заключённых в движениях Адель. Внимание зала было приковано к ней: дыхание затаилось, сердца начали биться в такт великих творений, в особом прочтении Адель.
    Джонатан с трудом удерживал дрожь рук, пытаясь не показать волнения. Элен и Эдвард тихо переглянулись, ощущая магию момента. Присутствие Элион и Moira окрашивало реальность мистикой. Свет, звук, дыхание зрителей — всё казалось частью живой симфонии, созданной грациозно виртуозной женщиной за роялем.
    Каждый аккорд, каждая пауза превращались в мост между исполнителем и слушателями. Было ясно: сегодня на музыкальном Олимпе засияло новое солнце. Солнце, которое подарило свет и вдохновение каждому, кто пришёл услышать его игру. Адель…
    Последняя нота зависла в Carnegie Hall. Тишина, продлившаяся чуть больше, чем обычно бывает… Затем взрыв аплодисментов с нестихающими криками «Браво» сотрясали стены Carnegie Hall. Зрители не покидали зал, будто ждали чего-то особенного.
    Мгновения… Сцена залита мягким светом на фоне восхищённых взоров зрителей. Джонатан опускается на колени прямо перед Адель, в руках у него изящная небольшая коробочка, достаёт кольцо с большим бриллиантом, протягивает любимой и произносит:
    — Будь моей женой!
    Адель на мгновение от неожиданности замирает, глаза её блестят от перехлеста эмоций. Затем тихо, растворившись в счастливой улыбке, произносит:
    — Я согласна!
    Джонатан вскакивает на ноги и в порыве нахлынувшего счастья обнимает Адель и ещё долго её не отпускает. Зрители требует продолжения объятий...

23 августа — 4 сентября 2025 г.
Ереван