Субординация у лётчиков

               
     Вообще-то лётная «среда» бывает довольно разная, и взаимоотношения между младшими и старшими по званию, между подчинёнными и начальниками могут иметь свои нюансы. У транспортников и «бомбёров», например, в составе лётного экипажа могут быть офицеры и прапорщики и даже солдаты срочной службы.  Я буду говорить об истребительной авиации, где в составе экипажа обычно один офицер, редко два.

     На протяжение своей лётной жизни мне довелось летать на Як-28П с экипажем из двух человек и на одноместном Су-27. Особенно интересна в плане субординации была ситуация в полках на Як-28П. Дело в том, что приходили в полк после лётного училища лейтенанты и автоматически становились командирами экипажа. Вторым членом экипажа был лётчик-оператор. И обычно к молодым лётчикам в экипаж назначали наиболее опытных лётчиков-операторов, зачастую они были в звании капитана. Это было понятно и логично, опытный лётчик-оператор мог всегда помочь в освоении самолёта, что-то подсказать молодому лётчику. Я сам прошёл через это и могу судить, как говорится, от первого лица.

     В полк нас, лейтенантов, пришло несколько человек и сразу у нас появились подчинённые капитаны. Ситуация складывалась, можно сказать, парадоксальная, - лётчик-оператор твой подчинённый, но старше тебя по званию. Мы офицерами то стали только месяц назад, а до этого были не один год курсантами-рядовыми, редко кто сержантами. Психологически мы ещё толком и не «перестроились», а тут – целый капитан твой подчинённый. Помню, чувствовали себя мы тогда не очень уютно. Но атмосфера среди лётного состава эскадрильи была спокойной и дружелюбной, к нашему «психологическому» состоянию все, в том числе и командиры, относились с пониманием. Перед выполнением полёта лётчик-оператор формально должен был доложить командиру экипажа о готовности к полёту. И делали это, но мы старались быстро закончить эту «процедуру». Окружающие военнослужащие относились к этому с пониманием.

     В наших экипажах лётчик-инструктор был ещё и старше по возрасту, это тоже играло свою роль. Зачастую лётчики-операторы были «няньками» для своих лётчиков. И в деле освоения самолёта и в повседневной служебной деятельности в силу своего большего жизненного опыта. Между лётчиками взаимоотношения были в основном ровными, уважительными. Естественно, соблюдалась субординация между подчинёнными и начальниками, старшими и младшим по званию. Командира эскадрильи могли называть по имени отчеству. В целом а полку среди лётного состава также взаимоотношения были взаимоуважительными независимо от званий. Но бывали и «отступления» от общего правила. Периодически находился кто-нибудь их полковых начальников, который мог грубо «разносить» молодого лётчика даже при солдатах. Это было не часто, но было. И это только подчёркивало исключение из правил.

     Однажды к нам в полк пришёл из училищного полка замкомандира и, видимо. по привычке, как он обращался с курсантами, стал позволять себе грубо и хамски обращаться с молодыми лётчиками. Но продолжалось это не долго, он быстро почувствовал неодобрение от всего лётного состава.

     На фото происходит разбор полётов сразу после окончания полёта. Справа на снимке мой лётчик-оператор капитан Кулямзин Николай. Я, молодой лейтенант, внимательно выслушивают анализ только, что выполненного полёта. Глядя на снимок, можно подумать, что лётчик-инструктор распекает лётчика, с которым только что слетал контрольный полёт. Не нет, это именно профессиональный разговор, полезный молодому лётчику, осваивающему новый для него, достаточно сложный самолёт. И я всегда был благодарен Николаю за его разборы, советы, замечания. С Николаем Кулямзиным мы до сих пор поддерживаем отношения.

04.09.2025 – Севастополь.