Глава 25. 2010 год. Тонкости дела

В кабинете начальника управления повисла тишина. Взгляды всех присутствующих были прикованы к Григорию Петровичу, в ожидании, когда он, наконец, расскажет, как же ему удалось практически в одиночку распутать это дерзкое преступление.
– Всё началось с того, что Марина Изольдовна, моя племянница, в один из дней прибежала ко мне, взволнованная до предела. Она рассказала, что Мурзилка, её любимый померанский шпиц, во время прогулки обнаружил Сергея Борисовича, лежащего без сознания на газоне почти под мостом Москва-реки.
– То есть, получается, вы в первый же день похищения Удальцова знали не только о том, что он жив, но и о его местонахождении? – с искренним изумлением проговорил Валерий Анатольевич.
– Да, именно так. Марина, охваченная тревогой, сначала хотела немедленно сообщить в полицию. Но, узнав, что Сергей Борисович потерял память, решила не торопиться. Она рассудила здраво: если его оставили в живых, но лишили воспоминаний, значит, он не ключевая фигура в этом деле. Стоит его выдать полиции, и жизнь Удальцова тут же обесценится. Поэтому она его накормила, напоила и, отпустив обратно под мост, тут же обратилась ко мне за советом. Я сразу понял, что Удальцова убрали с дороги, чтобы расчистить кресло президента корпорации для другого претендента. В голове возник вопрос: кому это может быть выгодно. Я начал с того, что расспросил Марину об истории становления корпорации. Мне стыдно признаться, но мой собственный сын первым оказался в списке подозреваемых. После же визита к следователю Кашину, Марина поделилась со мной своими новыми, тревожными впечатлениями. Ей показалось, что Савелий Игнатьевич задаёт вопросы… не совсем корректные. Слишком прямолинейно, настойчиво он расспрашивал о поведении управляющих офисом и самой корпорацией, об изменениях, произошедших после похищения.
– Вполне стандартные вопросы, – не согласился с такими выводами Каменщиков.
– Не совсем, – поправил его Власов, – куда логичнее было бы спросить, как она отреагировала на похищение, что показалось ей странным в последнее время. Не акцентируя внимание на конкретных личностях. А Кашин, словно намеренно, подсказывал, кого стоит подозревать, задавал наводящие вопросы. Для опытного следователя, это непростительная небрежность, непрофессионализм. И вот тогда я включил и Кашина в свой личный список подозреваемых.
– Я пока ещё ничего не понимаю, – признался Марков, – Это же нормально узнать о разговорах в компании. Все мы были в состоянии шока и могли сказать или сделать что-то необдуманное.
– Могли, но не все. Ваш исполнительный директор, по совместительству мой сын, был в курсе планов следователя, и поэтому должен был вести себя очень осторожно и обдуманно. Но даже для него стало шоком, что Кашин поступит так нагло, похитив Удальцова средь бела дня. Именно поэтому он и стал совершать ошибки. Готовясь к похищению, он нанял охранную фирму, состоящую из бывших солдат, ветеранов, прошедших огонь и воду не одной горячей точки. Он ловко сфабриковал документы, чтобы официально они числились в штате фирмы уже долгое время. Это снимало с них подозрения в соучастии в похищении. А телохранители, поставленные в тот день охранять Удальцова, так или иначе были в замешаны. Я имею в виду Быкова Валерия Сергеевича, которого имел неосторожность опознать в отравленном трупе  под мостом Каменщиков.  Второй, как я предполагаю, действовал на основании приказов, не понимая, что на самом деле происходит. Так вот, первую ошибку Павел Григорьевич совершил, когда, испугавшись, что его первого заподозрят в похищении, приказал Быкову броситься на поиски джипа, что тот незамедлительно и сделал. Он привык исполнять приказы, не обсуждая их. Вторая ошибка Павла Григорьевича заключалась в том, что он, по приказу Кашина, на срочном совещании директоров поставил под сомнение авторитет Вячеслава Юрьевича как председателя совета директоров. Сделал это открыто и очень грубо, что выдало его волнение и желание угодить кому-то. У меня, как у отца, хорошо знающего способности своего сына, тут же закралось сомнение в его личной инициативе. И, сопоставив его промахи с наводящими вопросами Кашина, я пришёл к выводу, что он так же может быть замешан в этом преступлении. Марина не могла спокойно смотреть на условия жизни Удальцова, но понимала, что за ним могут продолжать следить. Она спросила меня, можно ли как-то намекнуть следователям про его местонахождение? Мы продумали с ней несколько вариантов, как это можно сделать. Я, в свою очередь, поставил своих ребят, чтобы увидеть, кто придёт за Удальцовым, и в случае угрозы жизни остановить преступников. Но я жёстко ошибся. Надо было тщательнее следить за Мариной. Мои ребята не заметили никаких странностей, когда Марина села в автомобиль и уехала. И они отстали от неё, когда Марина свернула в свой двор. Тогда никто не мог и предположить, что машину вёл уже Кашин, а Марина лежала рядом без сознания. Как только Поливайко уехал со встречи, я решил понаблюдать за его реакцией на слова Марины. Никита вёл себя вполне адекватно. Он спокойно поехал домой, отложив слова Марины до утра. Скорее всего, Никита хотел обсудить их с Кашиным на работе. Какого же было моё удивление, когда позже во дворе появилась машина Мариночки. Тут моё сердце бешено заколотилось, я заподозрил страшное.
Голос Григория Петровича дрогнул, и он замолчал. Всем было хорошо видно, как он сдерживает свои эмоции. Как ком подступил к горлу, а глаза заблестели от нахлынувших слёз.
– Может, стакан воды? – нарушил тишину Валерий Анатольевич.
– Спасибо, не надо. Я справлюсь, – тихо возразил Власов старший.
– Господи помилуй, – тихо прошептала Тамара Васильевна.
– Когда я увидел, что из её автомобиля выходит Кашин и пересаживается в машину Никиты, я всё осознал. Я хотел кинуться к этому негодяю и заставить его сказать, что он сделал с Мариночкой, куда её увёз, но понимал, что только подвергну свою жизнь опасности. Мёртвым я ей уже не помогу. Как же я ошибался!
Григорий Петрович снова замолчал, откинул назад голову и закрыл глаза. Начальник отделения в этот раз не стал спрашивать, а молча открыл стол, достал коньяк и стакан, налил и протянул Григорию Петровичу. Тот, взяв спиртное, коротко кивнул в знак благодарности и залпом его осушил.
– В любом случае, вы же поехали за ним? – поинтересовался Игорь и тут же пожалел, что открыл рот. Все просто испепелили его осуждающими взглядами. А в глазах Митина читалось, что с этой минуты Каменщиков понижен в звании.
– Я не успел бы. Я на тот момент выгуливал Мурзилку. Пока бы завёл его домой, пока вернулся к машине… Но мои парни проследили за ним. Кашин, видно, заметил слежку и сумел оторваться от них. Я бы его точно не упустил, но… случилось то, что случилось.
Он обернулся к сыну:
– Но и ты тоже виноват в её смерти! А всё из-за твоей трусости, твоей жажды власти!
Власов младший молчал, опустив голову. Ему было очень стыдно за свои поступки, он готов был сейчас принять мученическую смерть, гореть на костре, но это всё равно уже не вернёт к жизни его двоюродную сестру.
– Он уже осознал свою вину, – остановил отцовский упрёк Вячеслав Юрьевич. – Павел Георгиевич полностью раскаялся, готов активно помогать следствию и уже написал заявление об увольнении. Думаю, у него будет достаточно времени подумать над своими поступками, пока он будет отбывать наказание.
Власов младший весь сжался.
– Можно мне выйти? – чуть слышно пролепетал он.
– Сидеть, подонок! – рявкнул на него отец, – слушай! Может, теперь ты осознаешь, что это очень полезно, чтобы оставаться человеком!
– А где сейчас мой муж? Он жив? – решилась спросить о наболевшем Тамара Васильевна.
– С ним всё в порядке, – успокоил её Григорий Петрович, – как только стало известно, что Марину убили, я понял, что по её подсказке его тоже могут убить. Понаблюдав за ним и узнав, что им известно место его нахождения, я решил его спрятать. Заранее познакомившись с ним и передав ему защищённый от прослушки телефон, я смог убедить его под покровом ночи, когда следящие за ним ослабевали слежку, тихо покинуть своё место под мостом. У нас всё вышло. Сейчас Сергей Борисович вместе с Мурзилкой находится на военном секретном объекте. Его тщательно охраняют. Как только опасность минует, я вывезу его оттуда. Ну и решил спутать следы Кашину, спрятав любимый велосипед в подсобку под другим мостом. А вот фокус с журналом "Мурзилка" – это дело рук самого Савелия Игнатьевича. Скорее всего, он так хотел натравить Игоря Витальевича против меня.
– И у него это почти получилось, – заметил Каменщиков.
– Я так понимаю, вы убедили выпустить Алину из-под ареста, чтобы побудить Кашина совершить покушение на меня? – вдруг поинтересовался Марков. В его голосе прозвучали нотки возмущения.
– Простите меня, господин Марков, – извинился Власов старший, – но как по-другому я мог бы доказать его виновность? Я переговорил с сыном, предупредил о своём плане Игоря Витальевича, тщательно продумал все ходы, но тут вмешались ваши техники, Михаил и, кажется, Владимир. Они по наводке Игоря Витальевича обнаружили грубое упущение в своей работе с видеоматериалами и решили провести своё частное расследование. И вместо того чтобы выслужиться, чуть не нарвались на крупные неприятности. Дело в том, что во всём этом деле была замешана ещё одна личность, имя которого я не могу здесь озвучить. Скажу одно – этот человек занимает очень высокий пост. Узнав что его невестка стала наёмным убийцей, как вы догадались, я говорю о дочери Кашина, Алине, он установил слежку за Кашиным, установив в его кабинете жучок и скрытую камеру. Так вот техники, будучи совершенными профанами в деле следствия, и обнаружив скрытые устройства, сразу же сообщили наблюдающему, что вычислят и сдадут его. И только благодаря оперативной работе Игоря Витальевича мне удалось уладить это дело. Правда, техники теперь будут работать на Дальнем Востоке в Хабаровске, но зато останутся на свободе.
– А что, кстати, с Алиной? – поинтересовался Каменщиков, – всё-таки её отпустили по моему распоряжению.
– Не переживай, теперь все понимают, почему ты это сделал, – успокоил его Валерий Анатольевич, – а Алину уже снова арестовали. И ей грозит срок. Человек Икс дал своё согласие на справедливый суд над ней. Сами понимаете, в таких кругах засветившихся преступников не жалуют.
– Ну и я ещё дополню к своим словам, – вставил Григорий Петрович, – когда так неожиданно появилась Тамара Васильевна, то я тут же смекнул, что она будет очень хорошей вам, Вячеслав Юрьевич, заменой. Я предложил ей стать Богиней Правосудия и вывести на чистую воду преступника, похитившего её мужа. Она с удовольствием согласилась, ведь правда?
– Чистая правда! – гордо заявила Тамара Васильевна, и я не тряслась, как эти избалованные миллиардеры-мужики.
Она с ухмылкой улыбнулась Вячеславу Юрьевичу. Тот лишь покачал головой, так же одарив её ответной улыбкой.
– А зачем вы пришли к Кашину и стали выгораживать Никиту? – поинтересовался Каменщиков.
– Ну, – улыбнулся Власов старший, – я не мог допустить, чтобы осудили невиновного человека. Поливайко каким-то образом узнал про неприятный случай из прошлого Вячеслава Юрьевича, где был замешан отец Кашина, Глебов Игнат Никодимович. Да, да, Савелий Игнатьевич сменил тогда свою фамилию. Уж в очень грязную историю был замешан его отец. Я не думаю, что это сейчас имеет отношение к нашему делу, и потому не буду смущать Вячеслава Юрьевича. И поэтому Кашин решил повесить на него все преступления и этим убить двух зайцев: и с себя подозрения снять, и его отстранить от дела. Но Поливайко оказался парнем смышлёным, и Кашину пришлось организовать автомобильную аварию, вследствие чего Никита Николаевич теперь в коме.
– Кстати, мне сегодня позвонили, – вмешался Митин, – и сообщили, что Поливайко вышел из комы. Его состояние стабильно, органы работают в полном объёме, и через месяц, если так пойдёт и дальше, его переведут из реанимации в обычную палату.
Все оживились и радостно загудели. Это была действительно первая приятная новость за всё это время.
– А о какой бутылке заикнулся Кашин перед тем, как его увели? – вспомнил Игорь Каменщиков.
– Вот тут я мало что могу сказать. Информация до сих пор под грифом секретно. Да и я мало что знаю.
– Не скромничайте, Григорий Петрович, то дело было вашим триумфальным завершением карьеры. После этого вы с почётом ушли на пенсию, – возразил Марков.
– Ну, если вы желаете, то можете нас и просветить. Или у вас тоже подписана бумага о неразглашении?
– А то вы не знаете! – с иронией ответил ему Марков, – главное, чтобы эта бутылка не досталась Кашину никогда.
– Не переживайте, – уверил его Власов старший, – тот экземпляр вы споили Удальцову, я это точно знаю, а больше такого препарата нет в природе.
Он обратился к Игорю Каменщикову:
– Между прочим, твой отец отдал этот драгоценный эликсир Сергею Борисовичу за то, что он тебя когда-то спас, вытащив из-под колёс машины.
– Так это был Удальцов? – удивлению Игоря не было предела, – если бы… я знал, я бы… я…
– Успокойся, сын, – улыбнулся Марков, – ты и так очень много для него сделал.
– Нет, постойте, я не поняла, – вмешалась в разговор Тамара Васильевна, – мне мужа-то трезвого вернут или вы его напоите опять какой-то там гадостью, и что мне с ним делать потом?
– Я думаю, что Удальцов сможет вернуться к вам только после длительной реабилитации, – ответил ей Власов-старший, – он, как вам известно, потерял память, и ему нужно время, чтобы её восстановить. Только после этого мы сможем передать его в ваши надёжные руки. А пока я советую вам поближе познакомиться с Марковым Вячеславом Юрьевичем и обсудить на основании завещания, составленного Удальцовым, ваше дальнейшее сотрудничество.
– У меня последний вопрос. Кто будет расследовать дело Кашина? – обратилась к собравшимся Тамара Васильевна.
– Я думаю предоставить вести его Каменщикову Игорю Витальевичу, – предложил Валерий Анатольевич, – он вёл с ним последнее дело и хорошо разбирается в нюансах. Думаю, лучше него никто; не справится.
Тамара Васильевна пересела поближе к Григорию Петровичу.
– Я тут хочу вам кое-что отдать, – зашептала она ему на ухо, сунув в его руку брелок с кнопкой, – эта вещичка изобретена моим мужем. Она незаконна, сразу предупреждаю, но творит чудеса с людьми, которые находятся рядом. Стоит нажать кнопку, и они говорят правду. Просто не могут лгать. И всё делают предельно честно. Думаю, это очень поможет Каменщикову в допросе Кашина.
– Не боитесь мне такие вещи рассказывать и тем более отдавать улики? – так же тихо спросил Власов.
– Вам нет, – уверенно заявила Тамара, – вот сердцем чую, что хуже не сделаю.
Генерал-майор улыбнулся, спрятал брелок и решил нажать.
– Ну и после закрытия дела, – вдруг торжественно заявил Валерий Антонович, – я напишу рапорт о внеочередном присвоении Каменщикову Игорю Витальевичу звания старшего лейтенанта.
Все зааплодировали, а Игорь засмущался, не веря своим ушам. Ведь совсем недавно он был уверен, что его понизят за его неосторожное высказывание.
"Смотри-ка, работает, – изумился Власов, – не обманула баба!" Он взглянул на Тамару Васильевну. Она заговорщически ему подмигнула и мило улыбнулась.