Бег на Осколках

Пыль. Она была всем. Она забивалась в швы титановой обшивки Нью-Иерихона, мелким абразивом скрипела на зубах у механиков и ржавым саваном укутывала мир. Мир, который мы проедали насквозь, заставив наши города встать на ноги и отправиться на поиски последних крох.

Я, Кайло, стоял у своего поста в «брюхе» города – в огромном зале, где гул десяти шаговых двигателей сводил с ума, а запах перегретого металла и озона был единственным воздухом моей жизни. На моём пульте мигали рубиновые огни – показатели напряжения на левом переднем талрепе. Нью-Иерихон шёл тяжело, прихрамывая. Стареющий король пустошей.

Но сегодня был не обычный день. Сегодня – день Большой Гонки.

На главном экране, заляпанном жирными отпечатками, транслировали изображение с внешних камер. Три исполина замерли на стартовой линии, прочерченной в песке между двумя мёртвыми горными хребтами.

Слева – Атлант-Прайм. Новый, жестокий, брутальный в своей эффективности. Его шасси не шагали, а катились на шести колоссальных гусеницах, сокрушая всё на пути. Город-бульдозер.

Справа – Шэн-Лунь. Восточный дракон, чей корпус был оплетён ажурными мостами и непостижимыми для нас, западных механиков, кинетическими стабилизаторами. Он двигался с змеиной грацией, почти не оставляя следа.

А между ними – наш Нью-Иерихон. Стальной гигант на уставших гидравлических ногах, весь в шрамах былых гонок и наскоро залатанных ранах. Мы проигрывали два года подряд. Ещё одно поражение, и наши запасы будут исчерпаны. Нас ждала медленная смерть в неподвижности, пока падальщики с Атлант-Прайма не снимут с нашего остова кожу.

Голос Старейшины, хриплый от вековой пыли, раздался по общему радио: «Они отнимают у нас будущее. Они отнимают воздух у наших детей. Сегодня мы не просто бежим. Сегодня мы вырываем им глотки! За Нью-Иерихон!»

Рев толпы на верхних уровнях докатился до нас смутным гулом, заглушаемым воем двигателей. Я вцепился в штурвал стабилизатора. Моя задача – удерживать крен на виражах. Простая, но смертельная работа. Один неверный расчет – и город, не успев даже упасть, сложится пополам под собственной тяжестью.

Прогремел стартовый сигнал – оглушительный гонг, отлитый из обшивки первого павшего города.

Исполины рванули вперёд.

Атлант-Прайм сразу пошёл в лобовую атаку, его гусеницы взметнули в небо тучи щебня и песка. Шэн-Лунь, словно не касаясь земли, ринулся в обход, выбирая более сложный, но ровный путь вдоль высохшего русла реки.

Мы пошли своим путём. Путём отчаяния. Через каньон Разбитых Стен.

«Кайло, готовься! Первый поворот!» – закричал мне в гарнитуру пилот.

Нью-Иерихон накренился, делая разворот между скалами. Снаружи гремело и скрежетало. Это отколовшиеся скалы бились о нашу броню. Мой дисплей залило красным. Левый талреп гудел, перегруженный. Я сбросил нагрузку на правый ряд стабилизаторов, чувствуя, как город кренится, его заносит. Секунда – и мы бы рухнули набок. Но старый исполин выровнялся, с трудом, со скрипом.

Мы вынеслись из каньона и увидели их. Атлант-Прайм был уже впереди, методично утюжа равнину. Шэн-Лунь шёл параллельно, словно скользя по воздуху.

Началась охота.

С Атлант-Прайма раздались залпы. Это были не снаряды, а огромные гарпуны на тросах. Они не хотели уничтожать – они хотели остановить, обездвижить и снять с нас добычу тут же, на трассе. Один гарпун впился в нашу опору. Нью-Иерихон дёрнулся, запнулся.

«Резать!» – приказал Старейшина.

На крышах взвыли автогены. Синие вспышки пламени перепилили трос. Мы снова были на ходу, но Атлант-Прайм уже ушёл далеко вперёд.

И тогда Шэн-Лунь показал своё истинное лицо.

С его боковых панелей выдвинулись странные устройства, похожие на зеркала или антенны. Воздух затрепетал, завыл на новой, нестерпимой для слуха ноте. Впереди, на пути Атлант-Прайма, высохшая земля начала… колебаться. Почва превратилась в зыбучий песок, в ловушку.

Гусеницы бульдозера бешено закрутились, вышвыривая в небо тонны жидкой грязи, но город лишь глубже увязал в неожиданно возникшем болоте. Атлант-Прайм застрял, беспомощно рыча могучими двигателями.

Шэн-Лунь, не сбавляя хода, обошёл трясину и вышел в лидеры.

Мы были следующими.

«Он нас тоже загонит в трясину!» – закричал я в радиоту.

«Нет, – хрипло ответил Старейшина. – Он использует резонанс. Разжижает грунт. Его сила – его слабость. Кайло, вся мощность на талрепы! Мы идём напролом!»

Это было безумие. Это было самоубийство.

Шэн-Лунь уже навёл на нас свои резонаторы. Земля под нашими шасси начала плыть. Датчики завопили о потере сцепления. Ещё секунда – и мы повторим судьбу Атланта.

«СЕЙЧАС!» – заревел Старейшина.

Я выкрутил штурвалы до упора. Нью-Иерихон, с стоном титана, совершил немыслимое – он подпрыгнул. Используя последний клочок твердой земли и всю мощь шаговых поршней, он совершил отчаянный скачок вперёд.

Мы неслись по воздуху, огромная, неуклюжая тень, падающая на изящного дракона.

Мы не смогли перепрыгнуть его. Но мы врезались в него на полном ходу.

Удар был чудовищным. Звук рвущегося металла заглушил всё на свете. Я ударился головой о пульт, и мир поплыл в кровавой мути.

Нью-Иерихон и Шэн-Лунь, сцепившись, пронеслись несколько сот метров, круша друг друга, и замерли на самом краю пропасти.

Тишина. Только треск пожаров и шипение лопнувших гидравлических систем.

Я отполз от пульта. Сирены трезвонили о тысяче повреждений, но город был жив. Он стоял.

Выбравшись на внешнюю палубу, я увидел финишную черту всего в полукилометре. И два города – наш и Шэн-Лунь – неподвижные, искалеченные, но не побеждённые.

С борта дракона спустился лифт. На землю вышла высокая, худая женщина в белых, запятнанных маслом одеждах. Инженер Шэн-Луня. Я спустился ей навстречу.

Мы стояли друг против друга у края пропасти, под скрип раскачивающихся обломков наших городов.

«Ничья, – сказала она без акцента. Её глаза были усталыми и старыми, как у Старейшины. – Никто не выиграл. Мы оба умрём здесь».

Я посмотрел на Атлант-Прайм, который медленно, с чудовищным усилием вылезал из трясины. Он был повреждён, но ещё мог двигаться. И он шёл сюда. За добычей.

«Нет, – сказал я, вытирая кровь с лица. – Мы оба проиграли. Он – выиграет». Я кивнул в сторону приближающегося бульдозера.

Она посмотрела на меня, потом на Атлант-Прайм. В её глазах читалось то же отчаяние, что и во мне.

«У вас есть резонаторы, – сказал я. – У нас – шагающие поршни. Ваш город легче. Если мы дадим вам импульс… вы сможете оттолкнуть нас от края и сами сделать последний рывок к финишу».

«Это безумие. Мы можем оба рухнуть».

«Он уже рухнул, – я указал пальцем на Атлант-Прайм. – Просто ещё не знает об этом».

Она замолчала на мгновение, а потом кивнула.

Мы не стали совещаться со Старейшинами. Это был договор тех, кто чинит, а не тех, кто разрушает.

Работа заняла несколько минут, которые показались вечностью. Мы соединили города аварийными мостками, перебросили кабели. Наш последний запас энергии – на их резонаторы. Их последний импульс – на наши поршни.

Когда Атлант-Прайм был уже в сотне метров, раздалась команда.

Шэн-Лунь выстрелил резонансной волной в землю под нами, отталкиваясь от неё, как от трамплина. В тот же миг наши поршни, из последних сил, содрогаясь, толкнули его вперёд.

Изящный дракон, с треском ломая остатки сцепления с нашим корпусом, рванулся к финишной черте. Он пересек её, едва не разваливаясь на части.

Нью-Иерихон, получив ответный импульс, откатился от края пропасти и замер, окончательно и бесповоротно истощённый.

Атлант-Прайм остановился. Он проиграл. По правилам, его ресурсы теперь принадлежали Шэн-Луню.

Женщина-инженер снова вышла к нам. Она подошла ко мне.

«По праву победителя, – сказала она громко, чтобы слышали все, – я забираю ресурсы Атлант-Прайма. И по праву победителя, я дарю вам половину. Вы дали мне победу. Я дарю вам жизнь».

Она протянула мне руку. На ладони лежал кристалл данных с картой месторождений Атланта.

Я взял его. Он был холодным и очень тяжелым.

Гонка закончилась. Не было ни зрелищной победы, ни сокрушительного поражения. Было лишь тихое перемирие у края пропасти. Хрупкое, как стекло, и необходимое, как воздух.

Впервые за много лет я поднял голову и сквозь вечную пыль увидел слабый проблеск солнца. Оно освещало два изувеченных города-исполина и крошечные фигурки людей между ними, которые нашли в себе силы не грабить, а договариваться.

Возможно, это и был тот ресурс, в поисках которого мы все бежали.