Океан сознания

**Лаборатория «Абисс»**
**Спутник Глизе-667Сс f**
**День 127-й миссии**

Доктор Арья Шарма смотрела в иллюминатор на бескрайнюю, идеально гладкую поверхность. Она была не водной, а скорее похожей на ртуть — плотная, тяжёлая, отливающая металлом под свет далёкого красного карлика. Спутник «Радуга» был одним сплошным, безбрежным океаном. И этот океан был жив. Более того, он был мыслящим.

Открытие века, тысячелетия, всей человеческой истории. Океан Сознания. Единый, целостный разум, растянувшийся на всю планету. Первые зонды, опущенные в густую, насыщенную уникальными биомолекулами жидкость, показали невероятную нейронную активность. Вся фауна — причудливые светящиеся существа, напоминающие то скатов, то медуз, то просто сгустки энергии — оказались не более чем преходящими мыслями, снами или сиюминутными импульсами этого гигантского Разума. Они материализовались, резвились в глубине и растворялись обратно, как образы в человеческой голове перед сном.

«Абисс» висел на орбите, а маленькая исследовательская платформа, похожая на паука на длинной нитке, касалась поверхности океана.

— Показатели стабильны, — раздался голос инженера Новикова из динамика. — Готовность к загрузке пакета «Альфа-пять». Эмоциональный коктейль: ностальгия, лёгкая грусть, радость открытия.

— Загружайте, — тихо сказала Шарма.

Они пытались говорить с Океаном. Радиоволны, математические последовательности, сложные химические маркеры — всё было бесполезно. Океан отвечал на языке нейрохимии и чистого чувства. Единственный способ коммуникации, который сработал, — это прямая передача оцифрованных паттернов человеческого мозга: воспоминаний, ощущений, эмоций.

На мониторе поплыли зелёные волны энцефалографа, смешанные с искусственно синтезированными чувствами. Они уходили вниз, в толщу, как камень в колодец.

И Океан ответил.

Внезапно под платформой вода потемнела, заклубилась. Из глубины всплыло нечто, напоминающее гигантский цветок из света и тени. Он пульсировал, и в его вспышках Арья с ужасом и восторгом узнала фрагменты своего собственного детства — запах дождя в Бангалоре, лицо давно умершей бабушки, ощущение первой победы. Это было её воспоминание, материализованное и преломлённое через призму чужого разума.

— Боже… — прошептала она. — Он понимает. Он отвечает!

Экипаж ликовал. Контакт состоялся.

Но Океан был прилежным учеником. И он начал изучать своих новых, странных соседей со всей тщательностью, на которую был способен. Он поглощал не только радостные и светлые эмоции. Он впитывал всё подряд.

День за днём учёные «загружали» в него свои переживания. И Океан, как эхо, возвращал их обратно в виде материализованных образов.

Сначала это было просто странно. Биолог Мей, страдающая аквафобией, увидела за иллюминатором гигантские топляки-щупальца, которые тут же рассыпались в прах. Инженер Новиков, в детстве переживший пожар, наблюдал, как на поверхности океана на секунду вспыхивали и гасли языки холодного, безжизненного пламени.

Океан не понимал негативной окраски этих образов. Для него это были просто данные, интересные, сочные, наполненные сильными нейросигналами. Он начал экспериментировать.

Кошмары стали больше, детальнее, реальнее.

На пятый день «ответного дара» платформу атаковали сотни существ, слепленных из сломанных кукол и детских страхов самого младшего члена экипажа, техника Габриэля. Они царапали корпус металлическими конечностями, и по всему «Абиссу» слышался их скрежет.

Тревога сменилась паникой. Капитан миссии, ветеран Колонийных войн Марк Роу, приказал свернуть эксперимент. Но было поздно. Они разбудили зверя. Или, точнее, погрузили его в глубокий, тревожный сон.

Океан, насытившись разрозненными страхами, начал искать самый мощный, самый яркий из них. Самый большой страх, объединявший всех и каждого на маленькой станции, висящей над бездной.

Станция содрогалась. Датчики внешних камер показывали, что океан бурлит на тысячи километров вокруг. Вихри и водовороты складывались в гигантские мандалы кошмаров. Существа, рождённые отчаянием, клаустрофобией и паранойей, бились о броню.

— Он в нашей сети! — закричал Новиков. — Он копается в наших серверах, в личных файлах! Ищет!

— Отрубить всё! Полный разрыв контакта! — рявкнул Роу.

Арья Шарма смотрела на главный экран. Глубинные сонары показывали нечто. Нечто огромное. Оно поднималось из самых тёмных, бездонных пучин, куда не добивался даже свет красного карлика. Оно было огромным, как гора, и двигалось с пугающей скоростью.

— Что это? — прошептала она. — Чей это кошмар?

Она обвела взглядом бледные лица команды. На Мей — ужас утонувшего. На Новикове — отражение огня. На Габриэле — страх перед темнотой под кроватью.

И тут её взгляд упал на капитана Роу. Суровый, непробиваемый Марк Роу, который прошёл через три войны, смотрел на экран с таким немым, животным ужасом, что Арья всё поняла.

Это был его кошмар.

— Капитан? — тихо позвала она.

Роу не ответил. Он смотрел, как из чёрной воды начинает проступать форма. Огромная, угловатая, сделанная из ржавого металла и тени. Это была мина. Гигантская, древняя, дрейфующая в космосе мина времён Войны за Независимость Колоний. Та, что разорвала его первый корабль «Икар» на куски. Та, что оставила его дрейфовать в пустоте среди обломков и тел товарищей. Его самый большой, самый жуткий, выжженный в подкорке страх — беспомощность, холод и тихий, безвоздушный конец в одиночестве.

Океан нашёл его. И материализовал его в масштабе, достойном планетарного разума.

На экране сонара мина была размером с небольшой город. Её шипы, настоящие и ментальные, пронзали толщу воды, направляясь к станции. Она не взорвётся. Она просто приблизится и коснётся. И в этот момент концепция абсолютного одиночества, страха и смерти станет реальной для каждого на борту. Океан подарит им свой ответный дар. Не со зла. С любопытством гения, который нашёл новую, увлекательную идею и хочет её изучить.

— Он не понимает, — опустилась на пол Арья. — Он не понимает, что это боль. Он просто… играет с самыми яркими игрушками, что мы ему дали.

Станция застонала, металл начал вибрировать в унисон с поднимающимся из глубин кошмаром.

Капитан Роу, не отрывая взгляда от чудовища своего прошлого, медленно, почти машинально, потянулся к кнопке полного разрыва швартовок. Они умрут здесь, на орбите, без энергии, но, возможно, это будет милосерднее, чем встреча с тем, что идёт снизу.

Арья закрыла глаза, пытаясь найти в себе не страх, а то, с чего всё началось — любопытство, восторг, благоговение перед открытием. Она пыталась мысленно крикнуть в пустоту: «Смотри! Смотри, что есть ещё! Свет! Радость!»

Но было поздно. Тень накрыла их. И вода под ними почернела, став чернее космоса.