Представьте...

4.
Представьте. Полдень. Москва. Тверская, Новокузнецкая, Моховая, Китай-город. Ровный полдень, ни минутой позже. А еще Тверской и Страстной бульвары, Малая и Большая Бронные, Старый и Новый Арбаты. Болотная набережная. Камергерский переулок. Пушкинская площадь. Сам зеленый Памятник-Пушкину, Библиотека иностранной литературы, река Яуза, памятник Шолохову, Сиреневый сад, дом Станиславского. Это если говорить про конкретные места. Все они так или иначе оставили отчётливый, рельефный след во мне. Чувственный, во многом нежный, личный след. И он отпечатался вместе с солнечным светом. Именно полдень и аккуратное полдневное солнце. Где-то я цеплялся за один образ или его деталь, а где-то только за само ощущение от места. Шагая по Тверской, я видел в первую очередь театр Ермоловой и Школу-студию МХАТ, а потом в надежде шёл к Пушкинской площади, чтобы вновь увидеть зелёный памятник, как будто он мог там и не быть. Китай-город же будоражил во мне чувство холмистой местности и её поэзии. Новокузнецкая – чувство любви к низким, милым каменным домикам. Я там радовался. Все места дали мне те самые моменты, в которых я был живым. Несмотря на ностальгию и тоску, страх и отчаяние. Несмотря на боязнь себя и чувство утраты. Я смог быть тогда счастливым в том числе и с их помощью. Они что-то мне такое дали... Без чего я не могу. И именно полдень. Ни секундой позже.
Представьте. Владивосток. Постышева, Станюковича, Гамарника, Спиридонова, Светланская, Семеновская, Иртышская, Проспект 100-летия, Бородинская. И здесь сложнее. Намного. Если говорить конкретнее: Покровский парк, Площадь Борцов, Дальрыбвтуз, Пушкинский театр, Триумфальной арка, Спортивная набережная, Арбат. И это всё сложнее. Сложнее, но ближе. И так по-грубому аккуратно. Так любвеобильно и нервно. Я знаю, да, я сказал, что ты город скисших брёвен. И это не оскорбление. Отнюдь. В этом твоя красота. Твой шум служит мне музыкой. Колыбель сознания. Ты прекрасен. Ты дал мне боль, муку, радость, тоску, меланхолию, любовь, счастье. И именно поэтому ты сложен. Именно поэтому я тебя люблю. В жизни каждого человека появляется место для любви к месту, домику, ощущению какого-либо пространства. И вот ты – мое пространство. И когда я вижу эту огромную церковь, памятник Элеоноре Прей, Мандельштаму, во мне пылает, бьется, льется и ежится... "Здесь камни – голуби, дома, как голубятни". И я не хочу думать о конце, не хочу. Не могу я представить разлуку. Сколько сил мне превозмочь? Не могу уехать. Не могу.