Белая бестия. Часть 3

Домой девушка к вечеру второго дня воротилась. Дубыня кинулся на радостях к ней, да давай целовать и обнимать, расспрашивать что да как. Только отмалчивалась Алевтина и горестно вздыхала. Хозяйки болот наказ помнила, да язык за зубами держала.

Тогда Дубыня порешил что утро вечера мудренее. Повечёрили, да спать легли.
Днем ходила девица сама не своя, за какое дело не бралась, все из рук валилось, все не ладилось. Молчание тяготило, а Дубыня сочувственно поглядывал на нее, да выжидал.

Тут то Аля и не вытерпела, рассказала что да как. От начала и до конца, и кто она теперь, и что Болотница ей наказала делать.

— Ох, Тина! — Ласково начал Дубыня. — Мысли твои, не хуже чем у Горыныча с его головами, разнятся. Сразу по трем тропам их направляешь. Знаю я, что в зверином облике ходишь, — признался он, и поведал свою часть истории.

Дубыня только девице не мог ничего сказать, видимо проклятие не позволяло. Аля должна была сама осознать второй облик. 

Повстречались они как-то на охоте случайно, в первый месяц оборота. В очи волчьи Дубыня взглянул, да и понял все. Долго в смятении пребывал, столкнувшись с ворожбой, да как дуб крепким и мудрым был, такими же дух и сердце его оказались. Не тронула она в зверином облике ни его, ни других людей. Тайну он сохранил, да помогал чем мог.   

Облегчили двое душу, да и думать стали, как лучше поступить.

«…Волчий дух о том спросить надобно, зверя хоть и женишок твой погубил, да вина на тебе лежит. Так и проклятие зародилось», — вспомнила Алевтина слова Болотницы. — «Ты пушнину под голову положи, а шкурой звериной укройся, и спать ложись».

Три дня и три ночи в час волчий девица так поступала. И приснилось ей, что делать. Наскоро собралась одна в путь-дорогу, пока Дубыня отлучился из дому, прихватила пушнину вместе со шкурой, да и направилась на то место, где все случилось.

Путь не близкий, да недалекий. Сосновую рощу, где белый волк навечно пристанище нашел, время не тронуло, словно остановилось. Алевтина отыскала кости звериные, да ямку выкопала. Кости, шкуру и пушнину туда сложила, да землей присыпала, а поверх еловых веток малым кругом накидала.

«Жизнь за жизнь, смерть за смерть», — эхом отозвались слова духа из сна. Девица решительно расправила плечи, да и вступила в центр круга.

Лес притих в ожидании. Алевтина произнесла громко и четко:

Белому волку вызов держу,
Ежели можешь, ответь на него. 
Лик твой звериный мне не к лицу,
А в деревне жить так - я не смогу.
Я облик людской и волю свою, во веки веков не отдам никому.

Только ветер шептал в листьях, да тени сгущались. Звезды тускло мерцали на небосводе. Девица ждать принялась. Час прошел, как вдруг ветер налетел, да давай кружить вокруг Али, пужать ее, испытывать. Стойко она его перенесла, не испугалась.

Второй час ждет, да во второй раз произнесла заветные слова. Тут же дымом потянуло, роща огнем занялась. Глаза слезились, дышать больно было, но не вышла и на сей раз из круга.

И на третий раз повторила Аля речь свою, лес тотчас наполнился звуками неведомыми и чудными, и до того аж страшно девушке стало, что вся белой от страха сделалась, но и это выдержала.

Все стихло, и прошло как морок, и тут ветер принес едва слышимое ворчание:

Белый волк слышит, все видит и чует,
Един дух твой и воля сильна.
Свободу и облик людской возвращаю, 
Торжествуй пока можешь, 
И знай, в душе твоей бестию,
Я сохраню, что в час нужды ее сможешь призвать.

Алевтина порадовалась, да пообещала себе навсегда забыть все, что связано с бестией. 

По возвращению домой через пару дней свадьбу сыграли, да вся деревушка семь дней и семь ночей покоя не знала, отплясывала и гуляла на широкую ногу, пир горой был.

И стали они жить-поживать, плохо ли, хорошо ли, да горя не ведали. А через восемь месяцев родилась дочь. Только роды затянулись, тяжкими были, Дубыня хаживал туда-сюда, да поделать ничего не мог. Алевтина только и успела, что имя дочери дать — Аксиньей наречь, и дух испустила.

Отпущенный ей срок прошёл.

Так и не узнала она, что глазок у дочурки янтарным оказался, шкура волчья по наследству ей перешла, обманула Болотница, самое главное не упомянула.

Но то, уже совсем другая история…