Кураторы Вымирания

Корабль Кураторов висел на орбите, подобжая жемчужине, выточенной из перламутра и печали. Он не металл и не сплав, а нечто органическое, дышащее тихой грустью. Они называли себя «Собирателями Угасающего».

Они не пришли с оружием. Они пришли с саквояжами из вещества, напоминавшего застывший свет, и бесконечной, невыразимой тоской во взорах. Их миссия была не завоевательной, а архивирующей. Вселенная, по их мнению, была полна шума и ярости, но главные её сокровища – тихие, хрупкие, непрактичные – имели обыкновение умирать, не оставляя следа.

Человечество они нашли на интересной стадии: технологический расцвет на фоне экзистенциального упадка. Идеальные условия для вымирания самого ценного.

Первыми забрали Последнюю Искренность. Её нашли в маленькой деревне, в женщине по имени Эльза, которая, услышав, что у соседки умер кот, плакала не потому, что так положено, а потому, что искренне любила это капризное создание и понимала горе подруги. Кураторы вошли в её дом без стука, поклонились, и старший из них, чье имя могло бы звучать как вздох, произнес:

— Простите наш визит. Мы пришли сохранить это.

Они не тронули Эльзу. Они аккуратно извлекли из её груди мерцающий, теплый сгусток — саму суть её реакции — и поместили его в прозрачный сосуд. Эльза осталась сидеть с ощущением легкой пустоты, как после прочитанной до конца и навсегда забытой книги.

Затем законсервировали Последнюю Скромность. Её поймали в университетском городке, где молодой ученый, совершивший прорыв, наотрез отказался от патента и громкой славы, пробормотав: «Я всего лишь стоял на плечах гигантов». Кураторы с благоговением собрали этот мимолетный порыв, этот анахронизм, и унесли с собой.

Величайшим трофеем стал Последний Настоящий Поэт. Его звали Лин. Он не публиковал стихи в сетях, не гнался за хайпом. Он писал их на обороте квитанций и бросал в ящик стола, потому что не мог не писать. Его строки были не цепляющими, а проникающими. Они не били на эмоцию, они рождали её изнутри. Кураторы нашли его на скалистом берегу, где он смотрел на шторм. Они не стали ничего извлекать. Они просто предложили ему войти в их жемчужный корабль.

— Зачем? — спросил Лин, не отрывая глаз от волн.
— Чтобы то, что вы делаете, не исчезло навсегда. Чтобы его мог услышать кто-то еще, когда-нибудь. Чтобы оно не умерло здесь, в одиночестве.

Лин молча кивнул и пошел за ними. Он понял.

Но апогеем их работы стал «Список». Он транслировался на каждое устройство планеты, был выведен на небо тонкой серебристой строкой, видимой днем и ночью. Это был не просто перечень. Это был диагноз. Каталог вымирающих видов человеческой души.

*   **Искренний восторг.** Статус: На грани исчезновения.
*   **Бескорыстная помощь.** Статус: Критически угрожаем.
*   **Неподдельное удивление.** Статус: Исчезающий.
*   **Тихая гордость за другого.** Статус: Уязвимый.
*   **Непрактичная мечта.** Статус: На грани исчезновения.

И так далее. Тысячи пунктов.

И вот тут человечество взбунтовалось. Но не против похищений. Какое там! Кого волновала какая-то искренность, когда у всех были дедлайны и ипотека? Нет. Люди вышли на улицы с плакатами, митинговали перед жемчужным кораблем, который беззвучно парил в небе.

Их протест был оглушительным и абсолютно иррациональным для Кураторов.

«ВНЕСИТЕ НАС В СПИСОК!» — кричали они.
«МЫ ТОЖЕ ВЫМИРАЕМ! МЫ ЗАСЛУЖИВАЕМ КОНСЕРВАЦИИ!»

Они требовали не остановить архиврующую работу, а быть её частью. Они хотели, чтобы их записали, каталогизировали, признали хрупкими и ценными. Пенсионер требовал, чтобы его «Ночные воспоминания о первом поцелуе» были изъяты и сохранены. Бизнес-леди умоляла законсервировать её «Минутную жалость к конкуренту, обанкротившемуся вчера». Подросток кричал, что его «Мимолетная мысль о вечности, пришедшая во время игр» — это именно то, что ищут Кураторы.

Они протестовали не против музеификации. Они протестовали против того, чтобы их не включили в музей.

Старший Куратор смотрел на бушующую толпу с орбиты. Его огромные, печальные глаза отражали миллиарды людских желаний быть признанными уходящими. Его помощник, существо из света и тишины, спросило беззвучно:
— Они не понимают? Список — это не почетная грамота. Это некролог.
— Они понимают, — мысленно ответил старший. — Именно поэтому они этого хотят. Они хотят доказательства, что их чувства, их мгновения имели значение. Что они не просто шум. Что они достойны памяти. Даже если это память музея, в котором они станут экспонатами.

Он подошел к нише, где в коконе из мягкого сияния спал Поэт Лин.
— Проснись, — коснулся он его плеча. — Ты должен увидеть это. Это твой финал. Или твое начало.

Лин открыл глаза. Ему показали толпу, кричащую о своем желании вымереть красиво, каталогизированно.
— Напиши об этом, — попросил Куратор. — Напиши о виде, который так отчаянно цепляется за жизнь, что требует, чтобы его признали мёртвым.

Лин посмотрел на землю. На людей, которые, словно зеркала, отражали его собственную тоску по значимости. Он взял предложенный ему Куратором кристалл, что сам был похож на слезу.

И написал одно-единственное слово, которое было целой поэмой, криком, молитвой и эпитафией:

**«СОХРАНИТЕ НАС».**

Кураторы молча приняли работу. Это был первый экспонат, созданный специально для коллекции. И самый страшный из всех.

Потому что он означал, что человечество осознало свое вымирание. И вместо того чтобы бороться с ним, оно начало тщательно, с любовью, упаковывать себя в саван.