Нехемингуэй...

Аркадий давно считал себя писателем. Не в том смысле, что уже написал что-то значительное — нет, рукописей у него не было. Но внутри он ощущал призвание. Просто окружающие почему-то пока этого не замечали.

Он любил рассуждать о вечном при любой возможности: в такси, в магазине, в электричке. Человеку достаточно было спросить у него: «Который час?» — и Аркадий было уже не остановить:
— Когда вы спрашиваете «который час», вы невольно спрашиваете себя: «Как я, смертный, соотношу свои маленькие мгновения с бесконечной вселенной?»
Каждый миг, который мы называем минутой, на самом деле исчезает в вечности, растворяется, как сахар в чае, а вы пытаетесь измерить его стрелками на циферблате. Символами того, что мы — существа, которые пытаются приручить хаос, а на деле сами теряются в нём...

Через пять минут собеседник либо сбегал, либо начинал нервно смеяться. Но Аркадий не обижался. Он был убеждён: его просто не понимают.

Чтобы приблизиться к величию, он отрастил бороду, купил плотный свитер, как у Хэма и старую печатную машинку, но уже больше для интерьера, чем для работы. Бутылка виски тоже имелась, хотя Аркадий разбавлял его водой — для мягкости и экономии.

В деревню он поехал за вдохновением и материалом для романа. В первый же день остановил мужика с мешком картошки и полчаса объяснял, что «финал романа не менее важен, чем его начало». Мужик исчез сразу же стоило Аркадию на секунду отвлечься.

На следующий день непризнанный классик открыл ноут и написал: «Старик сидел…». Потом задумался: не слишком ли банально? Может, «стоял»? Но «сидел» — философичнее. В итоге он два часа спорил об этом с ИИ, но к роману так и не вернулся.

На вечернем променаде его чуть не сбил мужчина средних лет в шортах, бежавший навстречу. Лицо красное, футболка мокрая, дыхание трудное.

— Постойте! — крикнул Аркадий. — От чего вы бежите? От судьбы? От женщины? От совести?

— От инфаркта! — пронёслось мимо.

Аркадий, ничего не раслышав, рванул следом:
— От чего? Мне правда важно это знать!
— От тебя, придурок!

В тот же миг будущий классик споткнулся о корень и растянулся на земле. Начавшись за упокой неделя также и закончилась.

А вернувшись в город с дачи, так и ничего не написав, Аркадий обнаружил, что жена ушла, оставив в шкафу пустые полки, на столе записку: «Я у мамы».

Открыв ноут он не задумавшись написал: «Не спрашивайте, от чего бежит человек. Он бежит от вас».

— Почти, как у Хэма, — обрадовался Аркадий внезапной мысли. И сразу почувствовал себя почти великим: ведь редкому писателю удавалось так быстро и убедительно доказать собственную теорию.