Павел Суровой Iron Wolves Книга 2

«Iron Wolves»-короли дороги.

Книга 1. Принцесса и монстры

 Эмма с каждым шагом к клубу становилась смелее,она сжала кулачки и вдохнула глубоко. Сердце колотилось, но шаги не становились всё увереннее. «Они не могут меня подвести», — думала она, и каждый мускул её напрягался. 
 П В эту полночь в баре «Iron Wolves» MC атмосфера была густой и ощутимой. В воздухе висел запах бензина, табачного дыма и пота, смешанный с едким ароматом старой кожи. Лампы над барной стойкой отбрасывали длинные тени на стены, увешанные фотографиями  рок-звёзд ,побывавшихх здесь, побед и поражений клуба. Джукбокс качал рок, но каждый звук казался приглушённым, будто сам воздух сжимался, ожидая чего-то неожиданного.
 И вдруг в дверях появилась она — крошечная девочка в пижаме с нарисованной принцессой из мультика Диснея. По щекам текли слёзы, а глаза сверкали отчаянием, решимостью и страхом одновременно. Каждый байкер в зале замер, как будто внезапно ощутил всю тяжесть небосвода. Джукбокс остановился на середине песни, бильярдные кии зависли в воздухе, разговоры оборвались, а клубный пес приподнял голову и внимательно посмотрел на маленькую фигуру.
Девочка шла прямо к Снэйку — президенту клуба, гиганту с телосложением бойца и лицом, изрезанным шрамами, руками, крепкими как брёвна. Она осторожно потянула его за жилет, дрожащий голос произнёс слова, которые сразу же мобилизовали весь клуб:
— Злой человек запер маму в подвале, и она не просыпается. Он сказал, что если я кому-нибудь расскажу, он причинит вред моему братику. Но мама сказала, что байкеры защищают людей.
 Снэйк опустился на одно колено, его массивная фигура делала Эмму ещё более крошечной. В этот момент он увидел не просто ребёнка, а точку опоры для всего клуба, вызов, который нельзя было проигнорировать.
— Как тебя зовут, принцесса? — низкий, ровный голос прозвучал мягко, почти нежно, необычно для такого сурового мужчины.
— Эмма, — сказала она дрожащим голосом. — А злой человек… это полицейский. Мама сказала искать только байкеров.
 В зале повисла тягучая тишина. Полицейский… тот, кто должен был быть законом, стал угрозой? ! Снэйк не колебался. Он поднял девочку на руки, и она ощутила тепло его кожи и  силу его рук.
— Братья, выезжаем. Хоук, связь — адрес. Пэтч, молоко и запись адреса. Рэйзор и Дизель — отвлекающий шум с севера. Остальные — вооружаемся. Мы не просто спасём её маму. Мы возвращаем семье дом.
Когда клуб двинулся по переулкам, Эмма ощущала себя частью чего-то огромного и безопасного. Страх не ушёл полностью, но в груди появилась новая уверенность: «Если кто-то может защитить мою маму, это они».
Байкеры двинулись к полицейскому участку. Рэйзор и Дизель отвлекали внимание с северной стороны города, моторы ревели, смешивая запах сгоревшей резины с ароматом ночного леса. В подвале они нашли Сару: избитую, без сознания, но живую. Снэйк поднял её, словно хрупкую статуэтку, и она впервые за долгое время позволила себе довериться
Дежурный офицер работающий под прикрытием на ФБР, связался с «конторой», отправил запись его угроз,переданую ему Сарой, в федеральные структуры.Через несколько дней Миллер оказался под федеральным арестом. Iron Wolves прославили как героев, хотя сами не считали себя таковыми.
 В клубхаусе ,чуть позже врач осмотрелл Сару. Эмма и младший брат Лео были под присмотром байкеров. Каждый из них вспомнил свои страхи и потери, понимая: теперь они должны стать настоящей семьёй для этих детей.
 
Сара сидела на крыльце с Снэйком и наблюдала, как Эмма гоняется за светлячками:
— Я знала, что вы спасёте моих детях людей.Вы-настоящие герои.
— Мы не герои, мэм, — ответил Снэйк. — Мы всего лишь монстры, которых боятся другие монстры. По-настоящему храбрая здесь — ваша дочь.
 В воздухе витал запах бензина и сосен, рокот мотоциклов стихал вдали. Едва не разрушенная семья обрела своих хранителей.
 
 Каждый из них вспомнил свои страхи и потери, понимая: теперь они должны стать настоящей семьёй для этих детей.
Снэйк — Саймон Гэмма
Саймон сидел на крыльце клуба, держа в руках тёплое молоко для Эммы, и мысли его уплыли далеко назад — в песчаные пустыни Ирака, в дымные горизонты первой войны. Там, где каждый день пахло порохом и страхом, где каждый шаг мог стать последним.
Он помнил, как Риччи, Дилан и Джо, его братья по оружию, падали рядом с ним. Иранские снайперы расстреливали их без пощады. Он видел их глаза, полные удивления и боли, и слышал их крики, которые навсегда отпечатались в его душе. Сам он был ранен: пуля прошла насквозь, оставив ожог и шрам на груди, но он выжил.
Саймон не впал в ненависть к арабам, к людям, которых он видел лишь как пешки в большой войне. Но чувство утраты, бессилия и горькой несправедливости отложилось в нём, словно тёмный шрам на душе. Возвращение домой не принесло облегчения.
Америка встретила его тишиной и холодными улицами. Сначала он пил — чтобы заглушить воспоминания о войне, о друзьях, которых больше нет. Потом встретил Кэрри. Она стала светом после темноты, но их счастье оказалось хрупким: пьяный коп сбил её на дороге, и её жизнь оборвалась. Саймон снова ушёл в бутылку, погрузился в тьму, казалось, навсегда.
И тут появился Кевин, старый друг по колледжу. Он увидел в Саймоне не только потерянного человека, но и бойца, способного стоять за других. Он пригласил его в небольшую байкерскую группу — и Саймон, опустившийся почти до дна, почувствовал, что нашёл дом.
После гибели друга он стал не просто членом клуба, а лидером по праву, человеком, которому доверяли и боялись одновременно. Каждое решение Снэйка теперь было продиктовано не желанием власти, а желанием защищать тех, кто слабее, и не допустить повторения того ужаса, что он пережил в пустыне.
Сидя в клубхаусе, он вспомнил тот день в Ираке, когда трёх его друзей не стало. И впервые за долгие годы в его груди не было только боли — там возникло обещание: никого из тех, кто доверился ему сейчас, не предадут и не оставят. Эмма, Сара, даже каждый член клуба — они стали новой семьёй, которую он клялся защищать до последнего дыхания.
И именно это сделало Снэйка таким, каким его знали сейчас — ледяным, сильным, суровым снаружи, но способным на необыкновенную заботу и безусловную преданность внутри.
Хоук
Хоук вырос на окраине города, где улицы были пустынны ночью, но полны опасностей днём. Его отец ушёл, когда Хоук был ещё ребёнком, мать погибла от болезни, а старший брат — от случайного выстрела. Каждое утро он видел, как мир несправедлив, и научился быстро ориентироваться в хаосе: кто доверяет, кто предаст, кто причинит боль. Мотоцикл стал его свободой — единственным местом, где он контролировал каждый поворот, каждое ускорение. В Iron Wolves он нашёл семью, где его умение читать людей и улицы стало ценным оружием. Теперь Хоук — глаза и уши клуба, человек, который всегда знает, что происходит вокруг, и способен предвидеть опасность.
Пэтч
Пэтч родился в семье ремесленников, где руки ценились выше слов. Он с детства мастерил, чинил, создавал. Но мир был жесток: начальники обманывали, друзья предавали, а честность часто оборачивалась разочарованием. Он искал место, где его умение и забота о деталях будут иметь значение. Клуб стал таким местом. Пэтч — не только механик Iron Wolves, но и душа, хранитель спокойствия. Он умеет утешить, успокоить, превратить страх в надежду. Именно он первым подал молоко Эмме, его руки дрожали, но не из страха, а из нежности, которой он редко давал выход.
Рэйзор
Рэйзор всегда жил на грани. В юности он гнал по пустынным дорогам, сбегал от проблем и полиции, искал адреналин и свободу. Но однажды понял: хаос без цели — пустая трата жизни. Iron Wolves дали ему эту цель. Его способность отвлекать внимание и создавать хаос использовалась для защиты слабых. Внутри он хранил память о друзьях, которые погибли из-за собственной глупости, и теперь каждая миссия — возможность исправить прошлые ошибки.
Дизель
Дизель был бойцом по натуре. Смешанные единоборства, уличные драки, ночи без сна — он видел, как легко ломаются люди, и решил, что больше не станет просто наблюдателем. Его кулаки теперь служат справедливости, а сила — защите тех, кто не может постоять за себя. Когда он поднял младенца Эммы, его крепкие руки дрожали — но не от страха, а от ответственности. Внутри он всегда носил образ того, кем хотел быть: защитником, а не угнетателем.
Позже, когда Эмма смеялась тихо, ловя светлячка на крыльце, Сара смотрела на неё и понимала: маленькая девочка стала смелой, потому что кто-то поверил в неё. И в этот момент Сара позволила себе поверить, что мир может быть другим — безопасным и справедливым, пусть даже на одну ночь.Сара сидела на крыльце с Снэйком.
Эмма случайно коснулась руки матери, пока та поправляла одеяло. В этом лёгком прикосновении сквозила вся их связь — страх, любовь и доверие одновременно. Сара ответила слабым сжатием пальцев.
 Сара лежала в полумраке клубхауса, наблюдая за спящей Эммой и младшим братом. Сердце её сжималось от стыда и страха. «Что если я всё испортила?» — думала она.  Каждое движение байкеров отзывалось эхом в её памяти: руки, полные силы и заботы, глаза, полные внимания.
 Она вспомнила свои сомнения: нельзя было доверять никому, а теперь эти мужчины охраняли её детей. Слёзы катились по щекам, но они были слезами облегчения. «Они понимают, что моё прошлое — это не я, а я — это мои дети», — шептала она сама себе.
«Скалы Сновидений»
Назавтра их группа выехала на слёт в Оклахому.Дорога была неблизкой,поэтому выехали рано.
 Дорога в Оклахому растянулась вдоль пустынных просторов и редких лесных участков. Мотоциклы ревели, смешивая запах бензина с ароматом свежего ветра. Каждый из байкеров думал о спасённой семье: мысли о Эмме, Саре и младшем брате согревали их, давали ощущение выполненного долга и одновременно заставляли сердце стучать быстрее.
 На окраине главного города штата ,через который они сейчас ехали,они свернули к кемпингу с экзотическим названием «Скалы Сновидений». Лес, мерцающий в свете фонарей, создавал странное чувство безопасности и уюта. Они разбили лагерь, развели костёр, и через мгновение тепло огня смешалось с запахом жареного мяса и сосновой смолы. Каждый занимался своими делами: кто-то ставил палатки, кто-то проверял моторы, кто-то просто смотрел на звёзды, вспоминая спасённую семью.
 После полуночи тишину нарушил громкий смех и крики. Появились пьяные молодчики из соседнего городка, запах перегара и грязной брани смешался с ночной прохладой. Они схватили трёх туристок из Швеции, которые шли по тропинке к озеру. Девушки кричали, пытаясь вырваться, но юные насильники были сильнее.
 Байкеры в это время были в баре неподалёку, не подозревая о происходящем. Когда они вернулись к лагерю, огонь уже едва тлел, а палатки были пусты. И тогда их взгляд упал на фигуру девушки, которой не было с подругами — она стояла одна у кромки леса, глаза полны страха, но одновременно в них угадывалась надежда.
 Снэйк сжался, ощущая знакомое предчувствие опасности. Все движения были отточены: байкеры подошли к девушке тихо, но уверенно, словно чувствовали, что вот-вот начнётся новая история. Девушка, заметив их, шагнула вперёд — она знала, что теперь они единственные, кто может помочь.
 Снэйк шагнул к девушке. В её глазах играли страх и отчаяние, но голос был твёрдым:
— Пожалуйста… они увезли моих подруг. Я не знаю, куда.
— Спокойно, — сказал Снэйк низко, взгляд его охватил лагерь. — Мы разберёмся. 
Хоук нахмурился, оглядывая лес вокруг:
— Шум по дороге. Похоже, они ещё здесь. Моторы? Нет, слишком далеко… Значит, увезли.
— Мыы едем за ними, — мрачно произнёс Рэйзор, сжимая кулаки. — И пусть они даже в соседнем штате — я знаю, как их найти.
— Хватит разговоров, — вставил Дизель. — Надо действовать тихо. Девушка, тебе нужно оставаться здесь, пока мы не вернёмся.
— Я могу помочь, — сказала она, поднимая подбородок, стараясь не дрожать. — Я знаю дорогу к озеру… их машина там может быть.
Снэйк кивнул:
— Хорошо, но ни шагу без нас. Ты с нами или остаёшься?
— С вами, — выдохнула она. — Пожалуйста, спасите их…
 Байкеры обменялись взглядами. Каждый видел в этой ситуации не просто угрозу, а возможность исправить чужое горе — как когда-то они спасли Сару и Эмму.
— Пэтч, связь, — сказал Снэйк. — Хоук, на передовую. Рэйзор и Дизель — прикрытие с дороги. Мы выезжаем через   минуту.
 Девушка слыхала, как мотогром усилился в ночной тьме, а тени мотоциклов скользнули по лесу. Сердце колотилось, но впервые она почувствовала: они действительно смогут спасти подруг.
— Вы… вы правда спасали людей раньше? — спросила она тихо.
— Мы делаем, что должны, — произнёс Снэйк, голос ровный, но в нём слышалась стальная уверенность. — И мы сделаем это снова.
 Мотоциклы загудели, огонь костра едва тлел, а лес вокруг погрузился в полную тьму. Байкеры мчались вперёд, решимость горела в их глазах, а девушка держалась за Снэйка, впервые ощущая, что  у них есть шанс на спасение.
 
Мотоциклы скользнули по ночной дороге, словно тени. Байкеры двигались по маршруту, который указала девушка, осторожно и молча, чтобы не выдать себя. Снэйк оглядывался через плечо:
— Хоук, держи связь открытой. Если будут шумы — сигналь.
— Принято, — ответил Хоук, и отвёл глаза сверкающие в свете фар.
Девушка шла рядом с Снэйком, тихо шепча:
— Там они, за поворотом… у озера.
— Отлично, — кивнул Снэйк. — Держись, всё будет нормально.
 Когда они подошли к озеру, из тьмы показалась машина с шумом мотора. Молодчики смеялись, один из них держал за руку испуганную девушку.
— Эй, вы чего тут шляйтесь?! — заорал один из них, перегнувшись через капот.
Снэйк сделал шаг вперёд, послышался его голос низкий и угрожающий:
— Отпустите их. Немедленно.
— А кто ты такой, старик? — ответил молодчик, ухмыляясь. — Мама, наверное, не рассказывала тебе, что тут охрана…
— Я-Снэйк, — сказал он спокойно, но глаза его сверкали сталью. — А мы «Iron Wolves». И вы пока ещё не поняли, что с нами шутки плохи.
 Рэйзор и Дизель вышли из темноты по обе стороны машины, словно тени, готовые ударить. Молодчики вскрикнули, когда поняли, что число нападающих превышает их ожидания.
— Отпустите их, — повторил Снэйк, делая шаг вперёд.
— Ладно, ладно! — крикнул один из них, отпуская руки девушек.
Девушки закричали от облегчения, бросаясь в сторону байкеров.
— Всё в порядке, — сказал Хоук, протягивая руку, чтобы помочь им сесть не байк. — Вы в безопасности.
— Спасибо… — прошептала одна из девушек, сжимая подругу. — Я думала, что они нас…
— Тише, — мягко прервал её Снэйк, обернувшись к остальным. — Мы ведём их обратно в кемпинг. Быстро и без шума.
 По пути девушки держались за байкеровсидя сзади, иногда плача от страха и облегчения одновременно. Их дыхание  успокоилось, когда они шли к костру, где ещё тлели угли. Девушка, которая помогала указать путь, смотрела на Снэйка,понимая: эти люди настоящие защитники.
Девушки сели у огня, обняв друг друга. Сара и Эмма могли бы только завидовать такому чувству безопасности и доверия. Байкеры уселись рядом, тихо обсуждая происшедшее, но каждое движение их было наполнено заботой и вниманием.
— Никогда не думала, что в такой темноте можно встретить людей, которые действительно спасают, — прошептала одна из туристок.
— Мы делаем, что должны, — сказал Снэйк, глядя на них. — И вы — теперь под нашей защитой.
 Ночь в кемпинге снова стала тёплой. Мотоциклы молчали, звёзды сверкали над лесом, а девушки впервые за долгое время почувствовали, что им можно доверять миру.
 Лагерь «Скалы Сновидений» вдруг наполнился ревом моторов и громкими криками. Молодчики, которых байкеры считали разрозненной группой, вернулись — но теперь с подмогой, вооружённые. Их лидером был сын шерифа, и в его глазах сверкала ярость.
— Привет! — крикнул один из молодчиков, поднимая оружие. — Отдавайте девушек, или будет хуже!
 Пуля свистнула, ударившись о дерево и рикошетом ударила Хоукав ногу.Он  упал на землю, кровь медленно растекалась по траве. Байкеры замерли, сердце сжалось.
— Чёрт! — выдохнул Рэйзор, сжимая кулаки. — Они серьёзно вооружены.
Снэйк поднял руку, останавливая остальных. Его взгляд был холоден .
— Слушайте внимательно, — сказал он ровно своим спутникам. — Один из нас идёт за вожаком. Без шума, без риска для девушек.Кто пойдёт?
 Дизель кивнул, мгновенно понимая задачу. Он тихо скользнул  в тени деревьев, пробрался к группе вооружённых, его движения точны, отточеные годами. За считанные секунды он схватил Джейка — сына шерифа — и выскочил назад, исчезая среди деревьев.
— Джейк! — закричали дружки вожака, когда поняли, что он оказался в руках байкеров.
— Спокойно, — сказал Дизель, удерживая его крепко, но не причиняя вреда. — Тебе сейчас нужна холодная голова.
  Дизель держал Джейка крепко, но без лишней жёсткости. Байкеры расступились, создавая круг вокруг сына шерифа.
 Снэйк вынул телефон и набрал номер,который ему продиктовал пленник. На другом конце провода голос шерифа звучал тревожно, но сдержанно:
— Снэйк…Понятно. Что с Джейком?
— Скали, — ровно начал Снэйк, — ваш сын здесь. Он жив и невредим. Но если вы хотите, чтобы он остался таким, придётся разговаривать спокойно.
— Где ты его держишь? — шипел шериф, стараясь сдержать гнев.
— Я назову место для нашей встречи, — холодно сказал Снэйк. — Я держу его.  Я хочу только вас, один на один, не по телефону.
— Чёрт! — выдохнул Скали. — Я согласен. Слушаю тебя.
— Хорошо, — сказал Снэйк. — Ваш сын был частью небольшой группы, которая пыталась причинить вред туристкам. Вы знаете, кто главный. Мы взяли Джейка. Если хотите, чтобы он остался жив-здоров,   координируйте действия только со мной. Поняли?
— Понял… — шепнул Скали. — И что ты от меня хочешь?
— Переговоров и ответственности. Вы объясните ему, что нельзя играть с оружием и людьми. Мы вернём его живым, если вы будете сотрудничать. Попытка схитрить — обернётся риском для вашего сына.
— Ты… — шериф сжал зубы. — Ладно. Что мне делать?
— Подтвердите через телефон, что никто из ваших людей не будет приближаться. Не вооружённые люди, ни на шаг вперёд — только разговор со мной. Мы вернём Джейка, а  он   получит урок.
— Понял, — выдохнул Скали. — Всё будет ,как ты сказал.
— Тогда оставайтесь на линии, — сказал Снэйк, глядя на Дизеля и остальных. — И убедитесь, что Джейк понимает, что его жизнь — в ваших руках, а не только в его.
— Я понял, — проговорил Джейк, сжавшись в руках Дизеля. — Пожалуйста, отпустите меня после разговора.
— Сначала урок, потом свобода, — хладнокровно ответил Снэйк. — Ты должен понять: угрозы и оружие — это не игрушки.
 Байкеры наблюдали, как Джейк слушает голос отца по телефону, и как его лицо меняется: страх, тревога, и впервые — понимание ответственности. Снэйк держал контроль, а шериф,  , понял, что ситуация в руках профессионалов.
 Снэйк держал телефон у уха Джейка , глаза не сводя с него. Тот, находясь в руках Дизеля, слушал каждое слово отца.
— Джейк, — произнёс голос Скали, дрожа, но твёрдо, — ты понимаешь, что это не игра?
— Да… — выдохнул Джейк, впервые без гнева, с лёгким страхом в голосе. — Я понял.
— Я хочу, чтобы ты извинился перед теми, кого напугал, — продолжил шериф. — И больше никогда не использовал оружие бездумно.
— Я… да, папа… — произнёс Джейк, сжимая зубы. — Я понял.
Снэйк покачал головой и сказал спокойно:
— Всё, что сказано, было услышано. Ты остаёшься здесь, пока мы не убедимся, что урок усвоен. После — свобода.
— Хорошо, — выдохнул шериф, понимая, что ситуация под контролем. — Я доверяю вам.
 Джейк опустил взгляд. Впервые он понял, что власть — это не игрушка. Байкеры держали его спокойно, но твёрдо. Его руки дрожали, но он больше не пытался вырываться.
— Слушай, сынок, — тихо сказал Дизель, — это твой шанс. Не упусти его.Есть возможность остаться достойным человеком.
— Я… понял, — пробормотал Джейк, впервые осознавая, что страх и доверие могут идти разом.
Снэйк убрал телефон, обратившись к группе:
— Сохраняем контроль. Девушки в безопасности, сын шерифа понял свои ошибки. Мы выходим из этой ситуации без крови.
 Байкеры медленно расслабились. Сердце каждого ещё стучало, но в глазах была удовлетворённость: миссия выполнена, угрозы нейтрализованы, урок преподан. Джейк сидел тихо, осознавая, что монстры, которых он боялся, оказались справедливыми и сильными.
 Ночь в лагере снова стала тихой. Звёзды сияли, костёр тлел, и каждый байкер понимал: контроль, сила и честь — это их истинное оружие.
 

 Костёр ещё тихо тлел, освещая лица девушек, которые сидели рядом . Они дрожали, глаза широко раскрыты от пережитого ужаса.
— Я думала… я думала, что мы никогда не выберемся, — прошептала одна, голос дрожал.
— Я тоже, — кивнула подруга. — Но… они пришли. Они нас спасли.
 Снэйк подошёл, присел рядом, не навязывая себя, просто наблюдая, как девушки постепенно восстанавливают дыхание.
— Никто вам больше не причинит вреда, — сказал он спокойно. — Вы в безопасности.
— Но… — выдохнула одна из туристок — они могли убить нас… мы ничего не могли сделать.
— Именно поэтому мы были здесь, — мягко ответил Рэйзор. — Иногда сила не в том, чтобы бороться самим, а в том, чтобы довериться тем, кто сильнее.
 Девушки молча обнялись. Снэйк смотрел на них, ощущая тихую гордость. Он знал, что их доверие — это первый шаг к восстановлению после страха.
— Я… хочу поблагодарить вас, — сказала тихо одна из них. — Я никогда не думала, что люди могут быть такими… справедливыми.
— Мы делаем то, что должны, — сказал Снэйк. — Но вы тоже сильные. Страх был огромным, но вы держались.
 Девушки кивнули, глаза наполнились слезами облегчения. Их сердца постепенно успокаивались, дыхание выровнялось.
— Они такие… настоящие, — прошептала подруга. — И не только сильные… но и добрые.
— Именно так, — сказал Хоук, осторожно подавая тёплый плед. — Добро и сила часто идут разом, когда настоящие «монстры» защищают слабых.
 Ночь вокруг стала тихой. Лес дышал спокойно, костёр едва тлел, а девушки, обнявшись, впервые за долгое время почувствовали: мир может быть безопасным, если рядом есть те, кто готов бороться за других.
 Снэйк и байкеры отступили чуть в сторону, наблюдая за этим моментом, зная: их миссия выполнена, доверие восстановлено, и эта ночь оставит в памяти девушек ощущение защиты и надежды.
 
 
Утром.Когда шериф приехал за сыном.Он,как и договорились,был один.
— Скали, — сказал Снэйк ровно, — ваш сын в безопасности. Но наш друг ранен. Я хочу, чтобы это было решено прямо сейчас.
— Что с ним? — крикнул шериф, голос срывался.
— Ранение, — сказал Снэйк спокойно, — лёгкое, но нужна медицинская помощь. Мы лечим, но расходы —  ваши. Ваш сын участвовал в нападении на туристок и наших людей.
— Джейк… — зашептал Скали.
— Я понимаю, шериф, — продолжил Снэйк, — но ответственность лежит на нём. Джейк, что ты скажешь за себя?
Джейк дрожал, но смотрел на отца:
— Я… я не думал… Я… виноват. Я понимаю, что Хоук пострадал. Мы готовы оплатить всё,да,папа? Что нужно для его лечения.
— Я скажу, — сказал Снэйк, не спуская взгляда с Джейка. — Но больше никаких выходок с оружием. Всё понятно?
— Да… — выдохнул Джейк. — Я понял.
— Хорошо, — сказал шериф Скали. — Я обеспечу оплату лечения и накажу сына дома. Он больше не будет причинять вред другим.
— И ещё, — продолжил Снэйк, — никаких разговоров о том, что было здесь. Это урок для всех. Понятно?
— Да, понятно, — сказал Скали, сдерживая раздражение. — Всё будет,как ты сказал.
— Джейк, — сказал Снэйк, повернувшись к сыну шерифа, — ты понял последствия?
— Да, — тихо выдохнул Джейк. — Я не буду больше так делать.
— Тогда Хоук получит лечение, вы — урок, девушки в безопасности. Конец истории.
  Байкеры вокруг расслабились, напряжение спало. Хоук слегка улыбнулся, чувствуя благодарность за внимание и справедливость. Джейк понимал, что этот урок останется с ним на всю жизнь, а шериф Скали осознал, что иногда сила и контроль оказываются вне привычных полномочий закона.

Отъезд в Оклахому

Солнце поднималось над лагерем «Скалы Сновидений». Хоук, перевязанный и с новым зарядом бодрости, улыбался сквозь лёгкую боль. Байкеры готовились к отъезду, мотоциклы блестели на утреннем свете, бензин пахнул свободой и дорогой.
— Мы поехали, — сказал Снэйк, оглядывая лагерь и девушек. — Всё в порядке?
— Да, — ответили туристки, слегка устало, но с улыбкой. — Спасибо вам… за всё.
— Будьте осторожны, — добавил Рэйзор. — И берегите друг друга.
— Мы поедем в Канаду, а потом домой, — сказала одна из девушек, слегка дрожа от волнения. — Вы изменили многое для нас этой ночью.
— Только помните, — тихо сказал Снэйк, — что мир иногда бывает опасным, но есть те, кто готов его защищать.
 Девушки кивнули, обняв каждого из байкеров, излучая тепло и благодарность.
— Ну что, братцы, пора в Оклахому, — сказал Дизель, садясь на свой Harley. — Слёт нас ждёт.
 Байкеры один за другим заводили моторы, рев двигателей заполнил утренний воздух. Хоук,сидя на своём месте,хмыкнул:
— Всё будет окей. Дорога ждёт, а истории ещё не конец.
 Девушки махали руками, когда мотоциклы скрылись за поворотом. Их лица светились облегчением и надеждой. Канадская граница, родные дома — всё казалось ближе, чем когда-либо.
Ночь ужаса осталась позади. В воздухе ещё висел запах бензина и сосен, но теперь он смешивался с ощущением безопасности и благодарности. Байкеры уезжали, оставляя после себя не только спасённые жизни, но и чувство, что настоящая защита — это не просто сила, а готовность действовать во имя других.
  Мотоциклы «Iron Wolves» мчались по трассе, ветер развевал волосы, а утреннее солнце отражалось в хромированных деталях машин. Дорога тянулась километрами открытой степи, и каждый байкер чувствовал свободу, смешанную с ожиданием новых встреч.
— Скоро будем на месте, — сказал Снэйк, сжимая руль. — Готовьтесь к шуму.
— Шум в нас всегда, — усмехнулся Рэйзор. — Но тут будет что-то ещё… слёт обещает быть большим.
 При въезде в город, в ответ на гудоки байков, бывшие уже здесь, ответили громким ревом сотен других гудков. Палатки, сцены и флаги клубов заполняли открытое поле на окраине города. «Iron Wolves» выехали на центральную поляну, где другие клубы уже парковали свои мотоциклы, смеялись, обнимались, обсуждали прошлые события и будущее.
— Смотрите, кто приехал! — крикнул один из байкеров с другого клуба, узнав Снэйка. — «Iron Wolves»!
— Давно вас не видели! — ответил Снэйк, кивнув. — Похоже, слёт станет жарким.
Хоук, слегка прихрамывая, остановился рядом с Снэйком:
— Ты видел, сколько здесь людей? Кажется, из всех  штатов приехали.
— Именно так, — сказал Снэйк. — Но нам нужно держать глаз востро. Тут всегда есть кто-то, кто любит проблемы.
 Дизель проводил взглядом новые лиц, старых знакомых и потенциальных союзников. Каждый обмен взглядами, каждое рукопожатие, каждая усмешка — сигнал уважения или потенциального конфликта.
— Привет, ребята! — крикнул молодой лидер другого клуба. — У нас есть информация о гонках завтра. Будет интересно.
— Отлично, — сказал Снэйк, присаживаясь на край  сидения своей машины. — Мы за любые действия, если они честные.
 Поле заполнялось музыкой, запахами жареного мяса, смолой костров и бензином. Байкеры «Iron Wolves» чувствовали себя как дома — среди тех, кто понимает их правила и ценности.
Хоук посмотрел на Снэйка, улыбаясь:
— После той ночи… это, как глоток воздуха. Никаких больше подстав. Только свобода и дорога.
— Именно, — кивнул Снэйк, оглядывая шумный слёт. — И пусть все видят: «Iron Wolves» здесь.
 Вдалеке начали раздаваться первые звуки гонок, смех и приветствия. Байкеры уселись, обменялись историями прошлых поездок, а воздух наполнился ожиданием новых приключений, дружбы и, конечно, новых испытаний.
Чёрные гости

Вдруг рёв моторов разорвал вечернее спокойствие слёта. Мелодия рок-группы на сцене оборвалась — даже музыканты подняли головы, когда с дальнего конца поля показалась колонна чёрных мотоциклов «Sons of Beelzebub».Они ехали плотно, словно единый чёрный кулак. Кожаные куртки с символом демонических крыльев и пентаграммы блестели в свете прожекторов. Шлемов почти ни на ком не было — их лица не прятались, а наоборот выставляли на показ холодные, равнодушные глаза.
 Толпа притихла. Кто-то прошептал:
— Они не должны были сюда приехать…
 Первым заглушил мотор Кори Смайлз. Высокий, жилистый, с бритой головой и татуировкой змеи, опоясывающей шею, он снял очки и обвёл взглядом поле. В этом взгляде было что-то, от чего внутри у некоторых холодело. Человек, проведший полжизни в Сан-Квентине, не нуждался в представлениях. Его имя знали в Монтане,как проклятие.
— Ну что, — хрипло усмехнулся Кори, слезая с байка. — Веселитесь?
 Несколько десятков его людей спешились следо за ним, рассеиваясь по поляне. В их движениях не было лёгкости — только выучка кайотов, привыкших к крови и страху.
Снэйк и его «Iron Wolves» наблюдали из своего сектора. Рэйзор тихо пробормотал:
— Дьяволы явились.
— Пусть катятся обратно в свою Монтану, — буркнул Дизель.
 Хоук нахмурился:
— Эти не ради пива и гонок приехали. Им нужен страх. И власть.
 Кори прошёл вперёд, как хозяин, медленно, нарочито задевая плечами тех, кто не успел отойти с дороги. Его бандиты ухмылялись, наблюдая за реакцией.
— Я слышал, здесь собрались лучшие, — сказал он громко, так чтобы слышали все. — А теперь главными здесь будем мы.
 Шум толпы сгустился в тревожный ропот. Многие байкеры отвели глаза, кто-то предпочёл просто отойти. Но Снэйк остался стоять, глядя прямо на Кори. Их взгляды встретились — два хищника, оценивающих друг друга.
— Похоже, праздник только начинается, — тихо сказал Снэйк своим. — Но, братья, этот танец с огнём придётся вести осторожно.
 Рэйзор усмехнулся, потрогав нож за поясом:
— Осторожно? Или красиво?
Снэйк не ответил. Он знал: встреча с «Sons of Beelzebub» изменит многое.
Вызов

Толпа на слёте расступилась. Sons of Beelzebub стояли плотным кругом, «Iron Wolves»

напротив. Воздух дрожал от ожидания.
 Кори Смайлз вышел вперёд, ухмыльнулся, проводя пальцем по татуировке на шее. Его голос был ленив, но в нём сквозила угроза:
— Ну здравствуй, Снэйк. Слышал о тебе. Но с этой минуты порядок тут буду устанавливать я.
 Снэйк, сложив руки на груди, посмотрел прямо в глаза Кори. Его голос был спокойным, как сталь, скрытая в ножнах:
— Ты, Кори, калибром мелковат, чтобы что-то тут устанавливать. Тут сотни людей. И ни один не прогнётся под чужой сапог.
 Толпа загудела. Несколько байкеров прыснули от смеха, но замолкли, когда взгляд Смайлза обжёг их, как раскалённое железо.
 Кори сделал шаг ближе, его улыбка стала холодной:
— Значит, проверим. Я предлагаю поединок. Не на кулаках, не на ножах… — он сделал паузу, чтобы все уловили драму. — На двуручных мечах. Как рыцари. Один на один.
«Iron Wolves» загудели. Рэйзор шагнул вперёд, стиснув зубы:
— Чёрт, Снэйк, не ведись на этот цирк.
— Это ловушка, — добавил Хоук, бледный и напряжённый. — У него достаточно опыта в тюремной поножовщине  , чем у кого другого.
 Но Снэйк даже не шелохнулся. Его глаза оставались спокойными. Он говорил так, словно сам воздух слушал его:
— Хорошо. Хочешь шоу.Поединок будет. Но на моих условиях.Однако,где мы возьмём мечи?
 Кори прищурился:
— Я прихватил парочку,на всякий случай.
 Снэйк шагнул вперёд, и его голос прозвучал твёрдо:
— Но у меня есть условие.Тот, кто упадёт на землю — вместе со своей бандой покидает этот слёт. Без права на реванш. Без угроз. Без возврата.
 Толпа ахнула. Байкеры переглянулись. Никто прежде не слышал, чтобы Снэйк бросал вызов так открыто.
 Кори ухмыльнулся шире, словно получил именно то, чего хотел:
— Ха! Договорились. Готовься, волчара. Завтра вечером твоя стая останется без хозяина.
Снэйк только кивнул, не моргнув:
— Или твоя, Смайлз. Пусть решит железо.
 Толпа взорвалась рёвом. Байкеры кричали, спорили, делали ставки. А Снэйк повернулся к своим, абсолютно невозмутимый, словно речь шла не о смертельном бое, а о простой игре.
— Братья, — сказал он тихо, — завтра не мы будем дрожать.
 Его спокойствие вселяло уверенность, но в глазах «Iron Wolves» оставалась тревога. Все понимали: на кону не только честь, но и сама свобода клуба.
 Лагерь стихал. Там, где днём гремела музыка и смех, теперь слышался лишь треск костров и далёкий звон бутылок. Но вокруг стоянки «Iron Wolves» царила напряжённая тишина. Каждый из братьев чувствовал — завтрашний день изменит всё.
 У костра сидели Рэйзор, Дизель и Хоук. Огонь отражался в их глазах, но мысли были мрачнее пламени.
— Это безумие, — наконец сказал Рэйзор, швырнув ветку в огонь. — Двуручные мечи? Это ж надо! Мы что, на ярмарке средневековья? Этот ублюдок Смайлз играет в шоу, а завтра он попытается убить Снэйка.
Дизель мотнул головой:
— Но Снэйк согласился. Он не из тех, кто меняет слово.
— Слово? — Рэйзор сжал кулаки. — Слово не спасёт, если клинок войдёт ему в грудь!
Хоук, бледный и всё ещё перевязанный, заговорил тихо, но твёрдо:
— Вы забываете, кто наш президент. Он не мальчишка. Он прошёл войну, потерял друзей, пережил ад. Если кто и способен встретить этого дьявола лицом к лицу, так это Снэйк.
 С этими словами все трое замолчали. В тишине лишь потрескивал огонь.
 Тем временем Снэйк сидел отдельно, на бревне у своего мотоцикла. Его лицо освещал только лунный свет. Он точил клинок, длинный и тяжёлый, с тем же спокойствием, с каким кто-то другой мог бы чинить обувь.
— Ты хоть понимаешь, что делаешь? — тихо спросил Пэтч, подошедший ближе.
 Снэйк поднял взгляд. Его глаза были спокойны, как камень.
— Да. Завтра я либо встану, либо упаду. Но если упаду я, клуб уйдёт достойно. А если он — то его стая исчезнет отсюда, как дым.
— Но риск огромный, — не сдавался Пэтч.
— Риск — это дорога, Пэтч, — сказал Снэйк, натирая клинок до зеркального блеска. — Кто не готов рискнуть, тот остаётся на обочине.
 Он положил меч рядом и закурил. Дым клубился, растворяясь в ночи.
— Ты не боишься? — спросил Пэтч, не выдержав.
 Снэйк усмехнулся едва заметно.
— Бояться — значит думать, что есть, что терять. У меня всё уже было отнято. Остались только братья. И ради них я завтра встану с этим железом.
 Пэтч кивнул. Он понял: Снэйка нельзя переубедить.
Остаток ночи «Iron Wolves» почти не спали. Кто-то точил ножи, кто-то пил, кто-то молился по-своему. Но каждый раз, бросая взгляд на Снэйка, они видели его спокойную силу и понимали — их лидер готов.
 А в другой части лагеря «Sons of Beelzebub» тоже готовились. Кори Смайлз смеялся громко, выпивая, но его глаза оставались настороженными: он знал, что завтра ему предстоит схватка с тем, кто не склоняет головы ни перед кем.
 Ночь текла медленно словно река при разливе. Звёзды висели высоко. И над всем этим витала одна мысль: завтра на этом поле сойдутся два титана, и только один останется стоять.

 
   Поединок
 Утро выдалось жарким, будто сама пустыня решила испытать обоих вожаков. На окраине лагеря быстро сколотили импровизированную арену: два ряда мотоциклов, поставленных колесо к колесу, образовали круг. Внутри — пыль, раскалённая солнцем, и два человека, которые должны были решить судьбу сотен.
 Толпа гудела. Байкеры со всего слёта столпились вокруг, выкрикивая ставки. В ходу были пачки долларов, бутылки виски, даже обещания отдавания мотоциклов. Каждый выбирал: Снэйк или Кори. Одни поддерживали «Iron Wolves» за их честь и верность слову, другие надеялись на «Sons of Beelzebub», известных своей жестокостью.
— Десять сотен на Смайлза! — орал толстый байкер в жилетке с черепом.
— Пятьсот на Снэйка! — перекрикивал его худой парень с перебитым носом.
— Этот старик не выстоит, — ухмылялась блондинка с сигаретой, — гляньте, Кори моложе, сильнее!
 Снэйк и Кори вошли в круг. В руках у каждого — двуручный меч. Сталь сверкала на солнце, обещая кровь.
Кори ухмыльнулся, облизывая губы:
— Сейчас я сотру твоё имя из памяти этого слёта, старик.
Снэйк спокойно посмотрел на него:
— Меньше слов, Смайлз. Здесь решают руки.
 Гул толпы стих. Наступила тишина. И слышен был лишь звон металла.
 Первый удар нанёс Кори: тяжёлый, сверху вниз. Снэйк едва успел отразить, клинки столкнулись с таким звуком, будто ударили железом о колокол. Отдача пробила руки до плеч. Толпа взревела.
 Снэйк отступил на шаг, но тут же пошёл в контратаку — быстрый рубящий удар сбоку. Кори отразил, но лезвие чиркнуло по его боку, оставив кровавую полосу. Толпа заорала:
— Первое мясо!
 Кори взревел, как зверь, и обрушил серию ударов, каждый из которых грозил раскроить Снэйка надвое. Снэйк принимал их, но силы уходили: плечо горело от отдачи, ладони скользили от пота и крови. Один удар прорвался сквозь защиту и рассёк ему щёку — кровь потекла по лицу, заливая глаз.
— Держись, брат! — крикнул Хоук, едва сдерживая себя, чтобы не влезть в круг.
 Снэйк зашатался, дыхание сбивалось, но он не падал. В груди закипала злость: злость за друзей, за Хоука, за всё то дерьмо, что продажные копы и ублюдки вроде Смайлза принесли в этот мир.
 Он собрался и нанёс удар, полный ярости. Клинок прошёл по руке Кори, кровь брызнула, меч Смайза выпал из ослабевших пальцев на землю. Толпа взвыла — кто-то ликуя, кто-то ругаясь, теряя деньги.
 Но Кори не собирался сдаваться: он бросился на Снэйка всем телом, сбив его с ног. Мечи отлетели в сторону. Два гиганта сцепились в жестокой схватке, катаясь по земле. Удары кулаками, локтями, коленями. Снэйк чувствовал, как дыхание уходит, как в груди разрастается пустота.
 И тогда он вспомнил — лица друзей в Ираке, Кэрри, погибшую под колёсами пьяного копа, и братьев по клубу, смотрящих на него сейчас. Он рыкнул, собрав остатки сил, и извернулся, оказавшись сверху. Подхватил меч, что валялся рядом, и прижал лезвие к горлу Кори.
Толпа замерла.
 Кори захрипел, но не шевельнулся. В его глазах впервые мелькнул страх.
— Всё, Смайлз, — прохрипел Снэйк. — Ты проиграл. Собирай своих и катись прочь. Без права на реванш.
 Он отнял меч, но ударил рукоятью в висок Кори — так, чтобы тот рухнул без сознания.
 Толпа взорвалась ревом. Кто-то кричал от восторга, кто-то — от злости из-за проигранных денег. Но одно было ясно: Iron Wolves победили.
 Снэйк, шатаясь, поднялся на ноги. Его лицо было залито кровью, тело изранено, но он стоял. И это было важнее любого тотализатора.
 Рэйзор подбежал, подхватив его под руку:
— Чёрт возьми, брат… ты сделал это.
 Снэйк, тяжело дыша, усмехнулся сквозь кровь:
— Я всегда держу слово.Толпа ревела, будто сам стадион рухнул в Оклахому. Байкеры прыгали, размахивали руками, кто-то хлопал Снэйка по плечу, кто-то обнимал братьев Iron Wolves. Крики «Wolves! Wolves!» перекрывали рев моторов и грохот барабанов.
 
«Sons of Beelzebub» молча собирали своего лидера. Кори Смайлз, полуживой, с разбитым лицом и кровавой повязкой на груди и руке, был уложен в пикап, как тряпичная кукла. Его люди переглядывались, но никто не осмелился возразить. По правилам, установленным самим Снэйком, поражение значило одно — убираться. И они убирались.
— Катитесь к чёрту! — орал Рэйзор, подняв бутылку виски. — И чтоб мы вас больше не видели!
 Толпа поддержала его ревом, улюлюканьем и гиканьем. Кто-то швырнул в пикап пустую банку, кто-то просто смеялся. «Iron Wolves» стояли плечом к плечу, и в этот миг они были не просто клубом — они были легендой.
 Ночь прошла в праздновании. Пламя костров взлетало выше звёзд, гитары гремели, бутылки не пустели. Но в центре всего этого шума Снэйк сидел тихо, с бокалом бурбона, слушая, как его братья смеялись и орали песни. Он улыбался, хоть и сквозь боль — плечо горело, бок был в синяках, но душа его была спокойна.
 Утро началось с рева моторов. На треке возле лагеря собрались сотни байков: наступало главное событие слёта — гонки. Десятки гонщиков рванули с места, поднимая облака пыли, моторы ревели так, что дрожала земля.
«Iron Wolves» выехали вместе, шеренгой. Хоук, перевязанный, но с улыбкой, Дизель с неизменной сигарой в зубах, Пэтч с пылающими глазами. И Снэйк — чуть усталый, с заклееной пластырем щекой,но невозмутимый, как всегда. Толпа приветствовала их громовым ревом.
 В гонках они участвовали скорее ради символа — никто не ждал от них рекордов, но сам факт их выезда стал событием. Когда «Wolves» пересекли финишную линию, публика поднялась на ноги.
 На сцену вышел организатор слёта — Ник Саймон, старый байкер с седой бородой и в кожаной куртке, отливавшей золотыми нашивками. Его знали все: ветеран дороги, человек, у которого было право говорить от имени всего братства.
 Ник поднял руку, и толпа стихла.
— Дамы и господа, братья и сёстры дороги, — начал он. — Вчера мы стали свидетелями поединка, который войдёт в историю. Мы видели, как честь, мужество и верность братству одержали верх над жестокостью и хаосом.
 Толпа ответила ревом.
 Ник повернулся к Снэйку:
— Саймон Гэмма, прозванный Снэйком, с этого дня вписан в Золотую книгу славы слёта. Его имя будет стоять рядом с величайшими вожаками дорог.
Двое помощников вынесли массивный том в кожаном переплёте, золотыми буквами на котором значилось: «Hall of Road Legends». Ник открыл его, и Снэйк, приняв перо, подписал своё имя — простое, но теперь вечное.
 Толпа взревела так, что, казалось, дрожали небеса.

 После официальной части «Iron Wolves» собрали лагерь. Они ехали обратно к месту своей дислокации колонной, и на каждом повороте к ним присоединялись другие байкеры, провожая их ревом моторов, словно почётным караулом.
 Когда колонна наконец свернула на трассу, оставив слёт позади, Хоук сказал, перекрикивая ветер:
— Мы сделали это, братцы. Теперь вся дорога знает — с «Iron Wolves» шутки плохи.
Снэйк лишь кивнул, глядя вперёд. Его глаза были устремлены к горизонту. Для него важна была не слава, не почести. Это был ещё один день на дороге. Но для его людей — это было начало легенды.
Размышления Снэйка
 Дорога уходила далеко вперёд, гул моторов глушил мысли, но стоило Снэйку остаться наедине с самим собой — тишина в душе прорывалась. И в этой тишине всё чаще возникало лицо Сары.
 Он вспоминал её, когда садился вечером у костра: усталое, побитое, но светлое лицо женщины, которая прошла через ад и не сломалась ради своих детей. Вспоминал, как она сидела на крыльце клубхауса, глядя, как Эмма бегает за светлячками. Её глаза — глубокие, голубые, с длинными бархатными ресницами — преследовали его даже во сне.
 И каждый раз вместе с этим образом вставала Эмма. Маленькая принцесса в пижаме, которая вошла в бар к тридцати закоренелым байкерам, понимая,что это был её последний шанс. Он снова слышал её дрожащий голос: «Злой человек запер маму… но мама сказала, что байкеры защищают людей».
 В груди у Снэйка что-то сжималось. Он, прошедший войну, видевший смерть, хоронивший друзей и жену, вдруг понял, что впервые за долгие годы думает о будущем. Не о дороге, не о клубе, а о доме.
 Мысль о семье уже не казалась ему чуждой. Он перестал просыпаться ночью от тоски по Кэрри — её образ будто растворился в дымке памяти, оставив только лёгкую грусть. Вместо этого рядом всё чаще вставала Сара: сильная, живая, и уязвимая. И Эмма — её маленькая отважная дочь, которая напомнила Снэйку о том, ради чего он сам когда-то воевал.
 Иногда, сидя на своём «Харлее» и вглядываясь в горизонт, он ловил себя на том, что впервые за долгие годы задаёт себе вопрос: а что, если однажды дорога приведёт меня не к новой битве, а к дому?
Звонок Сары
Ночь была тихой. Байкеры разбрелись по кэмпингу, кто-то уже храпел в палатках, кто-то сидел у костра. Снэйк, как всегда, держался чуть особняком — сидел на бревне, закурив, и смотрел на угасающий огонь. Его телефон завибрировал, подсветив экран. Номер был незнакомый, но сердце почему-то дрогнуло.
— Алло, — ответил он хриплым, усталым голосом.
Несколько секунд тянулась пауза. И вдруг — знакомое дыхание. Женское, тихое, нервное.
— Саймон?.. Это Сара.
 Он выдохнул, будто всю дорогу ждал именно этого.
— Сара… ты в порядке?
— Да, — её голос дрогнул. — Мы с детьми уже в новом доме. Люди из фонда помогли… Но я не могла лечь спать, пока не позвонила. Эмма каждый вечер молится за вас. И Лео засыпает только с плюшевым волком, который остался у него после клуба.
 Снэйк замолчал, глядя на догорающий костёр. В груди защемило.
— Я рад слышать, что вы в безопасности. Это главное.
— Но… — Сара замялась. — Знаете, я поняла: для нас вы стали больше, чем просто защитники. Когда я смотрю на Эмму… она стала смелее, взрослее. Всё потому, что вы откликнулись. Теперь она верит, что есть люди, которые никогда её не предадут.
 Снэйк улыбнулся краем губ.
— А она сама нас изменила. Та ночь… я не забуду её храбрости.
 На том конце снова тишина, только дыхание Сары. И вдруг — мягкие слова, которые она будто боялась произносить:
— Я часто думаю о вас, Саймон. О том, как вы смотрели на моих детей. Не как на обузу…, а как на смысл. Этот взгляд, которого я не видела уже много лет.
 Снэйк закрыл глаза. В ушах гудели отголоски мотоциклов, но в сердце впервые за долгие годы стало по-настоящему тихо.
— Сара… — сказал он, подбирая слова медленно, как камни на дороге. — Я многое потерял. Но, может быть, иногда дорога ведёт не только к потерям. Может, она ещё знает дорогу домой.
 На том конце — слёзы. Он услышал, как она шмыгнула носом, но в её голосе было тепло:
— Если вдруг дорога приведёт вас в наш город… знайте, у вас уже есть дом.
 Они долго молчали, слушая дыхание друг друга. И казалось, что вся ночь, вся дорога, всё братство и все бури — не мешают этому хрупкому мосту между ними.
У костра
 Ночь была прохладной. Ветер тянул запах хвои и дыма, огонь потрескивал, бросая отблески на лица. Байкеры уже разбрелись по палаткам, остались лишь Снэйк и Сара. Она сидела чуть поодаль, обхватив колени руками. Дети спали в палатке, и впервые за долгое время вокруг неё стояла тишина без страха.
— Саймон, — тихо сказала она, не поднимая взгляда. — Я должна рассказать тебе правду.
Снэйк повернул голову. В его взгляде не было ни давления, ни любопытства — только спокойное ожидание.
— Я слушаю, — сказал он низким голосом.
Сара вдохнула глубже и начала.
— Мой муж… Дэвид. Он вернулся с войны другим. Я знала, что в нём живёт боль. Но мы старались жить. У нас родилась Эмма, потом Лео… Всё шло вроде бы правильно. Только он ночами кричал во сне. Днём шёл в лес — будто лес был его единственным лекарством.
 Она замолчала, и только треск сучка в костре разорвал паузу
— Однажды он нашёл людей, что воровали древесину. Их было много. Он бросился на них… по-военному. Но его убили. Удар топора… — её голос дрогнул, но она сдержалась. — Так я осталась вдовой.Снэйк не отвёл взгляда. Его лицо оставалось каменным, но глаза — внимательными.
— Соседи помогали, — продолжала Сара. — Но всё равно я пошла работать к шерифу. Миллеру. Ты знаешь его имя. Сначала он приставал. Потом начал угрожать. Я узнала про его дела — подпольное виски, бренди. Случайно записала их разговор на телефон. Думала — отнесу федералам. Но он всё узнал.Как-то понял. И… сказал прямо: «Ты моя. Или я отдам тебя своим подельникам».
 Она обняла себя за плечи, будто снова почувствовала его руки.
— В тот день он почти сломал меня. Я уже не верила, что увижу детей. А потом… вошли вы. Ты.
 Сара подняла взгляд, и огонь в её глазах дрожал вместе со слезами.
— Ты вынес меня из того подвала, как будто я стоила чего-то. Как будто я была жива. Для Эммы и Лео — вы стали ангелами. Но для меня, Саймон… — она на секунду замялась, но выдохнула: — Для меня ты стал светом в конце длинной тёмной дороги.
 Снэйк откинулся назад, глядя в огонь. Его губы дрогнули, но он не перебивал. Наконец он сказал:
— Сара… каждый из нас несёт свой крест. У тебя — тяжёлый. У меня — тоже. Но, знаешь… я никогда не видел, чтобы кто-то так держался ради детей. Ты сильнее, чем думаешь.
Она улыбнулась сквозь слёзы.
— А ты — сильнее, чем признаёшь. Но… иногда силу можно разделить.
 Между ними повисла тишина. Не давящая — теплая, как сам костёр. Снэйк протянул руку, положил её поверх её ладони. И в этом прикосновении было всё — доверие, понимание, и то новое чувство, о котором оба пока боялись говорить вслух.
 Солнце медленно выползало из-за холмов, окрашивая небо в золотисто-розовые оттенки. Байкеры по одному выходили из палаток, кто-то уже разводил костёр для завтрака, кто-то тянулся, зевая, а кто-то проверял свои байки.
 Снэйк проснулся рано. Тело ныло от недавних ран и вечных дорог, но в душе было непривычное спокойствие. Он сидел на бревне, курил сигарету и смотрел, как капли росы скатываются по траве.
 Из палатки тихо вышла Сара. На ней была простая джинсовая рубашка поверх футболки, волосы чуть растрепаны после сна, но глаза сияли свежестью утра. Рядом, босиком по холодной траве, выбежала Эмма — сразу к нему, с какой-то детской естественностью.
— Доброе утро, Саймон! — звонко сказала девочка и, не дожидаясь разрешения, села рядом. — Ты знаешь, у нас дома в Канаде рассветы совсем другие. Но этот… он красивый.
Снэйк улыбнулся краем губ.
— В каждом месте свой рассвет, малыш. Главное — с кем его встречаешь.
 Эмма подняла голову, посмотрела на него так же чисто и прямо, как вчера Сара. И вдруг совершенно серьёзно произнесла:
— Я хочу, чтобы мы всегда встречали рассвет с тобой.
Снэйк замер, не найдя сразу слов. Он встретил взгляд Сары. Она стояла чуть поодаль, прижимая к себе маленького Лео, и в её глазах было всё: благодарность, нежность, и робкая надежда.
— Ну, — протянул он, кашлянув, чтобы скрыть хрипоту в голосе. — Это твоя мама должна решать, не я.
 Сара тихо подошла ближе.
— Мама думает, что иногда дети бывают мудрее взрослых.
 Вокруг уже собирались байкеры, кто-то подшучивал, кто-то делал вид, что не замечает происходящего. Но Снэйку было всё равно. Впервые за много лет он чувствовал, что мир перестал быть пустым.
Он затушил сигарету, поднялся и сказал твёрдо, но без своей обычной жёсткости:
— Ладно. Сегодня у нас дорога длинная. Но если честно… я давно не хотел, чтобы она куда-то вела. А теперь хочу.
 Сара улыбнулась — впервые легко, по-настоящему.
 Колонна мотоциклов тронулась по утренней трассе. Ветер свежо бил в лицо, дорога блестела на солнце, а леса и поля сменяли друг друга, словно кадры из старого фильма. Байкеры ехали стройно, как всегда, но в воздухе чувствовалось что-то новое — лёгкость после ночного разговора, предвкушение будущего.
 Снэйк ехал первым. Дорога была его стихией, но теперь его мысли постоянно возвращались к Саре и детям. Эмма сидела на заднем сидении байкера, которому он доверял, смеясь и щебеча, а Лео тихо спал у матери на руках, чувствуя безопасность.
 Он ловил себя на том, что уже не думает о прошлом с болью и сожалением. Война, смерть Кэрри, сражения с врагами — всё это теперь было частью его истории, но не единственной её главой. Впервые за долгие годы он думал о будущем, которое не ограничивалось дорогой и братством.
— Хоук, — обратился он к напарнику по рации, — смотри, как светит солнце. И кто знает… может, это нам всем светит что-то ещё.
Хоук оглянулся через плечо:
— Ты что, Снэйк, собираешься жениться на Саре?
 Снэйк ухмыльнулся, но не стал отвечать. Его сердце тихо пело в такт моторам.
 Ветер развевал волосы, кожа ощущала жар и холод одновременно, а горизонт открывался новым маршрутом — не только физическим, но и внутренним. Он уже понимал: его дорога теперь не только его личная, она ведёт к семье, к дому, к тем, ради кого он готов сражаться не меньше, чем за своих братьев по клубу.
 Снэйк слегка сжал рукоятку руля, вдохнул запах бензина и хвои, и впервые за много лет почувствовал: дорога не пуста. По ней вместе едут новые надежды, любовь и ответственность, которые делают его сильнее.
 Колонна мотоциклов исчезла за поворотом. Солнце поднялось выше, отражаясь в хромированных баках. Новый день начинался не только на дороге, но и в сердце Снэйка.
 
Колонна мотоциклов наконец свернула с шоссе на узкую грунтовую дорогу, ведущую к давно знакомой лесной поляне. Деревья сгущались, создавая зеленый тоннель, из которого пробивались солнечные лучи. В воздухе пахло смолой, влажной землёй и бензином — смесь, которую Снэйк всегда ассоциировал с домом.
— А вот и мы, — сказал он, сбавляя скорость. — Долго не были здесь… а как будто и не уезжали.
 Байкеры рассредоточились по территории, проверяя технику, оглядывая лагерь, строя палатки и ремонтируя мотоциклы. Каждое движение было отточено долгим опытом: руки Снэйка и Хоука ловко фиксировали цепи, Пэтч проверял баки и фильтры, Рэйзор устраивал лёгкий инспекционный круг вокруг лагеря.
 Снэйк остановился возле костра, где ещё тлел вечерний жар, и посмотрел на группу. Его глаза бегло перескользнули по лицам братьев: каждый из них носил следы недавних сражений, усталость, но в них светилось удовлетворение. Они вернулись не только с победой над Кори и «Sons of Beelzebub», но и с гордостью за себя и за тех, кого спасли.
 Сара и дети устроились в маленькой деревянной хижине на окраине лагеря. Эмма уже бегала по лесу с Рэйзором, а Лео наблюдал за ними с любопытством из рук матери. Снэйк молча наблюдал за ними издалека, чувствуя необычное спокойствие.
— Ты что задумался? — Хоук подошёл, положив руку на плечо. — Кажется, первый раз за долгое время не думаешь о войне или о мести?
— Да… — пробормотал Снэйк. — Похоже, я начал думать о другом.
На тот момент их никто не тревожил. Но за пределами лагеря уже намечались новые движения: конкуренты, опасные банды, и городские интриги, которые ещё только собирались столкнуться с «Iron Wolves».
 Снэйк почувствовал, что теперь у него есть не только братья по клубу, но и настоящая опора дома. И если придётся снова встать на защиту кого-то, он будет готов. Но пока… пока он просто смотрел на дорогу, на огонь и на ту небольшую семью, которая, кажется, постепенно возвращала ему веру в то, что жизнь может быть не только дорогой, войной и ревом моторов, но и теплом, которое хочется сохранить.
 И в этом тихом лесном уголке, среди своих людей и новых надежд, «Iron Wolves» начинали новую главу — с домом, с семьёй и с дорогой, которая теперь вела не только к приключениям, но и к тем, ради кого стоит жить.

 Солнце клонилось к закату, окрашивая лес в золотисто-рыжие оттенки. «Iron Wolves» стояли на поляне, мотоциклы покоились рядом, костёр догорал, а в воздухе витал запах бензина, хвои и свободы. Снэйк смотрел на Сару и детей, на своих братьев, и впервые за долгие годы чувствовал, что дом — это не стены, а люди, ради которых стоит бороться. Первая глава их истории закрывалась, но дорога продолжала тянуться вперёд, зовя за новыми испытаниями, победами и открытиями.