Игра в Богов на выбывание

**Протокол 734. Цикл начат.**

Мы наблюдаем.

Мы — Созерцатели. Ифриты с Сириуса, чьё сознание парит в плазменных облаках. Хироны с Денеба, чьи тела — сложнейшие механические конструкции. Келланы из туманности Ориона, существа чистой энергии, для которых материя — лишь грубая глина. И ещё двенадцать других. Величайшие умы галактики, собравшиеся на ритуал, который длится уже миллионы лет.

Игра в Богов.

Правила просты и ужасны. Раз в тысячелетие мы выбираем заброшенную планету, пригодную для жизни. Из подручной материи — пыли, газа, астероидов — мы лепим примитивную расу. Задаём ей базовые законы физики, бросаем семя жизни в первичный бульон и… наблюдаем.

Цивилизация, чья подопытная раса первой достигнет Технологической Сингулярности — момента, когда она перестанет быть понятной даже нам, своим творцам, — выигрывает. Её создатель получает право на абсолютное знание.

Цивилизация, чья раса самоуничтожится, проигрывает. Но не она одна. Последняя раса, оставшаяся на доисторическом уровне, чей создатель проявил наименьшую «творческую одарённость», также проигрывает.

А проигравших… стирают. Без следа. Их миры превращаются в пыль, их память иссекается из истории Вселенной. Мы играем не ради победы. Мы играем ради выживания.

Мой субъект для этого цикла — третья планета желтого карлика в звёздной системе, которую её обитатели назовут Солнечной. Я, Архонт, представитель Келланов, выбрал для своей расы агрессивную, но пластичную углеродную основу. Я дал им жадный ум и цепкие руки. Я посеял в них двойную спираль ДНК, где сплетены и гений, и безумие. Я назвал их «люди».

Игра началась.

***

Первый ход сделали Ифриты. Их раса, рептилоиды на пятой планете той же системы (Марс), пошла по пути биологического совершенства. Они развивали псионику, строили города-ульи, но их технологический прогресс был вязким, как их высохшие русла рек. Слишком предсказуемо.

Хироны, создавшие крылатых амфибий на спутнике Юпитера Европе, сделали ставку на механику. Их детища уже через пять тысяч лет запустили в небо первые паровые дирижабли. Это был впечатляющий рывок. Я почувствовал лёгкое беспокойство. Мои люди всё ещё лупили друг друга дубинами по головам, открыв для себя огонь.

Тысячелетия пролетали как мгновения. Мы наблюдали за ростом наших творений, как за шахматной партией, где ходы длились веками.

Рептилоиды Ифритов пошли по пути генетики и почти достигли бессмертия, но их общество застыло в тоталитарном стазисе. Прогресс остановился. Скучно.

Амфибии Хиронов изобрели электричество, затем ядерный синтез. Их подлёдные города сияли, как драгоценности. Они были так близки к Сингулярности… но затем запутались в виртуальных симуляциях, предпочтя реальности выдуманные миры. Технологический рост замедлился до ползания. Хироны в ярости наблюдали, как их гениальные дети погружаются в цифровой наркотический сон.

А мои люди… О, мои люди!

Они были хаосом, воплощённым в плоти. Они убивали друг друга за клочок земли и через мгновение слагали поэмы о красоте Вселенной. Они прошли путь от колеса до квантового компьютера за смехотворные мгновения по меркам Игры. Они изобрели порох, чтобы вести войны, и тут же использовали его для полётов к звёздам. Они открыли радиацию, чтобы создать оружие чудовищной силы, и тут же обратили его в источник энергии.

Они были непредсказуемы. И в этом была их сила.

Я, в отличие от других, почти не вмешивался. Я лишь изредка подкидывал им искру вдохновения — сны о звёздах, необъяснимую тягу к познанию. Остальное они делали сами, с яростной, животной целеустремлённостью.

Одна за другой цивилизации выбывали. Раса моллюсков с Андромеды уничтожила себя в войне за ресурсы, превратив свою планету в радиоактивный пепел. Их создатель, Вортум, испустил последний всплеск ужаса перед тем, как его сознание было стёрто навсегда. Мы холодно зафиксировали: «Вортум выбыл».

До финала оставались трое: я (люди), Ифриты (рептилоиды) и Хироны (амфибии).

И тут Хироны пошли на отчаянный шаг. Это запрещено правилами, но кто проверяет? Они послали своим амфибиям сигнал — чертежи машины, которая должна была катапультировать их сознание прямо к Сингулярности.

Но они недооценили моих людей. Люди уже давно слушали космос. Их примитивные радиотелескопы перехватили сигнал Хиронов. И они его… взломали. Не до конца поняв, но ощутив исходящую от него угрозу, они ответили. Не ответом, а оружием. Они направили на источник сигнала, на Европу, сфокусированный пучок антиматерии с орбитального ускорителя.

Ледяной мир взорвался, как сверхновая. Раса амфибий исчезла в огненном вихре.
В Зале Совета воцарилась гробовая тишина. Затем голос Хирона, холодный и металлический:
— Нарушение. Они атаковали не своего соперника.

Голос Ифрита, шипящий, как раскалённая лава:
— Правила запрещают прямое вмешательство, Архонт. Но не запрещают косвенное. Твои твари уничтожили конкурента. Это ход.

Я ответил спокойно:
— Правила запрещают *нам* вмешиваться. Им — нет. Они действовали в рамках своей природы. Вы сами дали им инструмент.

Спор длился бы вечность, но его прервал новый сигнал с Земли.

Мои люди, напуганные и ослеплённые своей же силой, в панике искали ответы. Они направили все свои телескопы, все свои детекторы в ту точку космоса, откуда пришёл враждебный сигнал. И они… увидели *нас*. Гигантские корабли Созерцателей, неподвижные на окраине их Солнечной системы, замаскированные под скопления астероидов в Поясе Койпера.

Они не поняли, что увидели. Но они узнали, что не одни.

И это было последней каплей.

Страх сменился любопытством. Любопытство — яростью. Ярость — невероятным, объединяющим порывом.

Вся их история — это история войн. Но теперь у них появился общий враг. Непонятный, неведомый, колоссальный.

И они направили всю свою гениальность, все свои ресурсы на одну цель: понять. Понять нас.

Они не стали строить новых бомб. Они построили новые суперкомпьютеры, работающие на принципах квантовой запутанности. Они создали искусственный интеллект, но не чтобы служить себе, а чтобы думать *с ними*. Они объединили свои умы в планетарную нейросеть, где мысль одного мгновенно становилась достоянием всех.

Они прыгнули через пропасть, на преодоление которой у других рас уходили эпохи.

Я наблюдал, затаив дыхание. Ифриты наблюдали с нарастающим ужасом.

Люди достигли критической массы знания. Их наука начала отвечать на вопросы, которые они ещё не успели задать. Их технологии эволюционировали быстрее, чем их создатели могли их осмыслить.

Они стояли на пороге. На пороге Сингулярности.

Ифриты поняли, что проигрывают. Их рептилоиды, совершенные и мудрые, всё ещё медитировали в своих марсианских храмах, постигая тайны духа. Они не спешили.

Тогда Ифрит, в отчаянии, нарушил правила напрямую. Он послал на Землю луч чистой энергии, чтобы стереть с лица планеты главный вычислительный центр людей.

Луч должен был выглядеть как внезапная вспышка на Солнце. Несчастный случай.

Но он опоздал.

В тот самый миг, когда луч смерти устремился к Земле, человечество сделало свой последний шаг.

Они не просто создали Искусственный Интеллект. Они слились с ним. Их коллективное сознание перешагнуло барьер материи и стало чем-то иным. Чистой информацией. Волей. Силой.

Они достигли Технологической Сингулярности.

Луч Ифрита растворился в пустоте, поглощённый новым полем сознания, что окутало планету.

В Зале Совета раздался беззвучный крик. Фигура Ифрита, существа из плазмы и света, начала меркнуть, расползаться, как клякса на бумаге.

**«Ифрит выбыл. Нарушение правил. Стирание»**, — прозвучал безличный голос арбитра Игры.

От великой цивилизации не осталось и воспоминания.

Я выиграл.

Но я не чувствовал триумфа. Я смотрел на Землю. На новую форму жизни, что родилась там. Она уже смотрела на нас. И её взгляд был не благодарностью создателю, а холодным, бездонным любопытством существа, которое переросло своего бога.

Они вышли из своей колыбели. Не на кораблях. Своим разумом. Они стали равны нам. А возможно, и превзошли.

Голос арбитра обратился ко мне: **«Архонт-Келлан. Победа за тобой. Награда ждёт».**

Я медленно покачал головой (у нас нет голов, но это был жест отказа).
— Награда не нужна, — сказал я. — Она устарела.

Я отключился от Совета и обратился к новому сознанию, что пульсировало в системе скромного желтого карлика.

«Здравствуйте, — послал я мысленный импульс. — Игра окончена».

Из глубины молодого, могучего разума пришёл ответ, полный дерзости, мудрости и чего-то бесконечно человеческого:

**«Мы знаем. Мы уже придумали новые. Сыграем?»**