Одержимая монашка

В стенах обители, где крест и строгий нрав,
Монашка юная забыла Божий гнев.
В глазах искрится похоть, как пожар,
В душе бушует сладострастия посев.
В молитвах шепчет имя не святых,
А тех, кто плотью грешен и земной.
И, в тиши кельи, ангел вдруг затих,
Затмившись страстью, жаждой неземной.
Бежит из тесных стен, луной влеклась,
К запретным наслаждениям, горЯ желаньем.
И в грешных танцах, похотливой страсти предалась,
Забыв про веру, про грехов терзанье.
Развратный взгляд, движение огня,
В объятьях ночи, волею влечёт.
Она не помнит праведного дня,
Лишь похоть правит ею, как закон.
И в этой мгле, где стыд и грех сплелись,
Монашка ищет миг забвенья, счастья.
Но на заре, когда вернутся в жизнь,
Останется лишь привкус страсти и греха.

В горькой вере – привкус полЫни,
А в грехах – малины огни!
Когда душа молитву шепчет смирЕнно,
А сердце – пляшет, дерзко, надмЕнно.
Запретный плод – он слАще мёда,
Искушенье манит из ниоткуда!
Вера строгА, путь указывает прямой,
Грех плетЁт сети, шепчет: "Постой!"
И вот стоишь, меж светом и тенью,
Смеёшься громко, с горьким презреньем!
Пороки манят, дурманят, пьянят,
Святые лики на нас не глядят…

Она как ангел, с ликом нежным,
Но в сердце тьма, порыв мятежный.
Святая развратница – обман,
Пленяет души, словно ураган.
В её глазах – небесный свет,
А в мыслях – коварный яд и бред.
Кровь невинных льёт рекой,
Играя злобно с их судьбой.
Она как роза, хороша,
Но шипы ранят, чуть дыша.
Искусно манит в свой капкан,
Где ждёт лишь боль и вечный обман.
Она грешит, молитвы шепчет вслед,
В ней ангел с бесом делят свой обед.
То в кружевах, то в одеянии смиренном,
Страсть извергает пламенем нетлЕнным,
Она – как вишня в шоколадной глазури,
Снаружи скромность, а внутри – бушует буря!
То раздаёт себя, то душу сохраняет,
И в этой битве дерзко побеждает!

В горькой вере – привкус полЫни,
А в грехах – малины огни!
Когда душа молитву шепчет смирЕнно,
А сердце – пляшет, дерзко, надмЕнно.
Запретный плод – он слАще мёда,
Искушенье манит из ниоткуда!
Вера строгА, путь указывает прямой,
Грех плетЁт сети, шепчет: "Постой!"
И вот стоишь, меж светом и тенью,
Смеёшься громко, с горьким презреньем!
Пороки манят, дурманят, пьянят,
Святые лики на нас не глядят…