3. 2. Вечный треугольник

Самая востребованная геометрическая фигура  в делах амурных - это, конечно же, треугольник. Но в любовном треугольнике один угол -   общего пользования.


Наступило утро, пролистав ночь как сон. Я открыл дверь в новый день, с уверенностью, что всё будет так же, как и прежде - вчерашнее событие ничем не напоминало о себе.
Стремительно, как карабин, взметнув штыковую лопату на левое плечо и, насвистывая мотив песни «С добрым утром и хорошим днём», я пошёл в школу - нашему классу в этот день предстояла посадка саженцев за территорией жилой зоны посёлка.
Во дворе школы уже собрались мои одноклассники. Несколько в стороне громко и весело разговаривали ребята из параллельного класса. Я вошёл во двор. Мне навстречу шла Вера под ручку со своей подругой Светланой. Мы поздоровались.
- Ты решил с кем остаёшься: со мной или с Женей? - требовательно обратилась ко мне Вера.
- Конечно же с тобой, о чём речь - выпалил я.
- Это хорошо. Значит треугольника не будет! - решила поддержать подругу Света.
- Какого треугольника? - с недоумением спросил я.
- Любовного, какого же ещё - с улыбкой ответила Света.
- А-а! Нет, не будет, с геометрией у меня нелады - заявил я, пытаясь шуткой замаскировать настигший меня приступ стеснительности от такого рода разговора.
Наше общение прервали призывные голоса классных руководителей, и мы поспешили влиться в ряды своих школьных соплеменников. Я ещё не успел подойти к своим соклассникам, как вдруг из середины ребячьего круга выпорхнула Женя и, поправляя на ходу очки, бросилась ко мне, произнося как заклинание:
- Здравствуй, любимый! Здравствуй, Витюша! Я всю ночь не спала, думая, о нас.
- О нас? - растерянно переспросил я.
- Да, о нас. Мы же теперь вместе! - утвердительно заявила Женя.
Я смущённо бросил взгляд на одноклассников, с интересом вслушивавшихся в наш разговор. В их недоуменных лицах я тщетно искал подсказку, способную вытащить меня из неловкого положения. Но видел лишь застывшее недоумение.
Внезапно над толпой взметнулась рука Вити Бузяновского. Его одобрительный жест большим пальцем и громкое «Давай, Витёк!» мгновенно сняли напряжение.
Женя уверенно взяла меня под руку. Я не только не сопротивлялся, но, как мне сейчас кажется, даже предвкушал такое развитие событий.  Мы направились к нашим одноклассникам...
К месту нашего трудового «подвига» мы шли пешком, напевая песни. Бузяновский догнал меня, мягко взял за локоть и придержал, чтобы мы немного отстали от основного строя «героев» трудовых будней. Когда одноклассники удалились на приличное расстояние, Витя затеял разговор
- Ты знаешь, Витёк, а мне было бы очень приятно, если бы в меня влюбилась какая-то девушка - заявил он вполголоса, стараясь, чтобы его не услышали одноклассники. - И я просто обязан был бы платить ей взаимностью. А ты чего-то ломаешься, как черенок на лопате, и заставляешь себя упрашивать.
- Но я сейчас пообещал Вере, что буду только с ней - робко парировал я.
- Ты глупый, что ли? - Витя повернулся ко мне лицом. - Ты интересен и нужен не только одной – что может быть приятнее этого? На мой взгляд, ты должен счесть за счастье ответить взаимностью.
- Раздвоиться, что ли? - недоумённо спросил я.
- Именно так, если ты не можешь сделать выбор в пользу одной из них - ультимативно заявил Бузяновский. - Тебе надо поровну делить на них своё время и внимание.
- Но это двоежёнство какое-то!
- Я же не жениться тебе предлагаю, а дружбу с обеими. А дружить можно хоть со всем миром.
- Какая дружба? Женя мне в любви призналась, - а ты дружба ... Быть хорошим для обеих мне не удастся.
- Тогда тебе ничего не остаётся, как выбрать одну, а значит, причинить боль другой, либо встречаться с обеими, что рано или поздно закончится плохо для тебя самого.
- Да, какой-то замкнутый круг. Веру терять мне не хочется, а отказаться от обеих не могу. Хоть стой, хоть падай. Что делать в этой ситуации? Понимаю, что я должен с одной из них остаться, но не могу решить с какой.
- Если у тебя к Жене, которая сама готова к общению, сердце не лежит, лучше не надо. И её не обманывай, и себя - как-то нравоучительно заключил Бузяновский.
- Я тебе так скажу - продолжил он после короткой паузы. - Мне кажется важнее, чтобы парень любил девушку, а не наоборот. Вот скажи, если, например, перед тобой станет выбор прожить жизнь с женщиной, которую ты любишь, не важно, любит она тебя или нет, и прожить жизнь с женщиной, которая тебя любит, но ты её не любишь, то из этих двух вариантов какой ты выберешь?
- Наверное первый - немного призадумавшись ответил я. - Но мне по душе и второй вариант - ведь ты же сам говорил, что он будет льстить моему самолюбию.
- Я этого не говорил.
- Ну подразумевал, когда говорил, что это приятно, когда за тобой бегают несколько девушек. Разве это не повод гордиться собой?
- То, что приятно для меня, вовсе не стоит выставлять напоказ и этим тешить своё самолюбие: «Ай, какой я молодец!» Мол, я пользуюсь бо;льшим успехом у девушек, чем мои друзья. Тут нечем гордиться, вот и всё ...
Несколько минут мы шли молча, думая каждый о своём. Я, было, подумал извиниться перед другом за свою категоричность, но он опередил меня:
- Я тебе так скажу: сдаётся мне, что отношение к любви у женщин и мужчин разные. Для женщины важно, чтобы её любили, она хочет быть любимой больше, чем самой любить. А мужчина хочет любить больше, чем быть любимым. Так Господь создал.
- Откуда у тебя такие познания, Витёк? - поинтересовался я.
- Откуда-откуда? От верблюда. Ты же знаешь, что наш старый дом снимает семья врачей-молдаван. Так вот мужчина оказывается врач-псих ...
- Как псих? - прервал я Виктора.
- Врач-психиатр, что тут непонятного. Или он - невропатолог? Ну, одним словом, врач - огрызнулся Бузяновский. - Мы как-то в разговоре с ним коснулись проблемы любви и дружбы. Вот он и выдал мне на-гора. Поэтому если у тебя к Жене сердце не расположено, то правильнее будет ни себе, ни ей не забивать голову. Лучше объясниться с Женькой, сказать, что, извини, дорогая, но я не могу, у меня есть Вера. Прямо ей скажи. Больно будет, но она переживёт, ничего страшного.
- Может быть ты и прав - качнул я головой, но подумал: мало ли, что психиатр сказал - ведь не я признался Жене в любви, а она мне. Что-то в теории этого врача было неверным, ошибочным. Я тогда посчитал, что он делает выводы по своим профессиональным подопечным. Но я ошибся. Врач оказался прав ...

...........................

Бузяновский напомнил мне об этом диалоге, спустя много лет на одной из встреч одноклассников.
- А ты догадывался тогда почему я так настойчиво предлагал тебе отказаться от Женьки в пользу Веры? - спросил он меня.
- Откуда мне было знать. Меня интересовали тогда лишь мои сердечные проблемы - ответил я.
- Я хотел, чтобы ты отстал от Жени и у меня появился бы шанс сдружиться с ней. Я ведь был влюблён в неё. 
- А почему ты мне об этом не говорил? Ведь всё могло бы быть иначе, чем случилось ...

...........................

Я понимаю, что мои воспоминания о прошлом - это лишь наполовину реальность, а вторая половина - моя субъективная интерпретация, окрашенная опытом прожитых лет.
Поэтому передо мной стоит трудная задача: воздержаться от оценок своих прошлых поступков с позиции сегодняшнего «я», накопившего за семь десятилетий богатый багаж образов, чувств, воспоминаний о победах и поражениях, запечатлённых в моей памяти.
Я долгое время избегал критической оценки прожитых лет, уходя от столкновений с его тенями. Но, чувствуя приближение финала, хочу честно взглянуть на свою жизнь и подвести итоги прожитых лет.

...........................

Почему я нарушил обещание, данное Вере? Может быть Женя обладала неким гипнотическим даром?
Во-первых, не знаю насчёт гипноза, но мне кажется, у неё был некий, неосознанный ею, дар предвидения. Пишу это не для красного словца. Однажды, когда танцевальный коллектив районного Дома культуры, в котором я участвовал, выступал на районном конкурсе творчества, Женя решила поддержать наш ансамбль, придя за кулисы. Мы вместе наблюдали за другими самодеятельными коллективами.
Закончился очередной номер, и его участники стали покидать сцену. Мимо нас прошла одна из участниц и Женя, дёрнув меня за рукав, сказала:
- Посмотри на эту девушку - она долго не проживёт, максимум полгода.
Я знал эту девушку (за давностью лет не припомню ни её фамилии, ни имени), но не придал значения предсказанию Жени. Однако каково было моё удивление, когда, через несколько месяцев, я узнал, что эта девушка умерла на операционном столе ...
Во-вторых, мой опыт общения с гипнотизёрами показал, что я, вероятно, вхожу в те десять-пятнадцать процентов людей, которые слабо поддаются внешнему гипнозу.
В-третьих, возможно, это было самовнушение, или самогипноз. Я не исключаю такой возможности. Однако важно понять, было ли это действие осознанным и намеренным, или же спонтанным и непреднамеренным.
Самовнушение породило во мне настолько сильную фантазию, что она вышла из-под контроля и полностью захватила моё сознание. Я болезненно влюбился в воображаемый образ Жени, который впоследствии исчез, оставив после себя лишь ощущение чужого присутствия.
Но это будет потом. А в тот период все мои мысли были заняты Женей, и о Вере я почти не вспоминал. Мы были неразлучны, словно тени: в школу, из школы, после школы - всегда вместе. Учёба же стала лишь бледным отголоском, потеряв всякое значение на пьедестале моих юношеских увлечений.
Наша любовь вспыхнула с такой силой, что вышла за пределы личного и стала предметом обсуждения на школьном педагогическом совете. Инициатором этого необычного заседания стал один из завучей, который, по горько иронии, оказался моим соседом. Он застал нас с Женей в парке на скамейке рядом с памятником воинам-победителям, в объятиях с поцелуями, что в те времена считались совершенно неприемлемыми для общественных мест.
Ситуация приобрела нелепый оборот: кто-то из учителей попытался применить к нам некую политическую статью, а Женю, ни с того ни с сего, обвинили в склонности к «древнейшей профессии», разумеется, имея в виду не благородные ремесла вроде камнереза или гончара, и уж тем более не журналистику...
- Это вы лишнее хватанули - возразила ей учительница начальных классов Валентина Григорьевна - бессменная - с первого по десятый класс - «классуха» у моей двоюродной сестры Вали. - Но надо присмотреться. Семьи-то у них вроде правильные. У Вити мама - главбух в собесе, а папа - ветеран войны. У Жени папа - руководитель строительного треста.  А в голове у ребят чёрт знает что! Надо присмотреться, а не рубить с плеча.
В нашу защиту выступила и учитель химии, по совместительству жена директора школы Зинаида Семёновна Кальман. В мою память врезались финальные фразы её выступления: «Я защищаю не ребят, а их право на любовь. Не следует запрещать школьную любовь, а уж тем более приписывать ей преступные деяния. Надо доверять ребятам и помогать советом. Вспомните себя в этом возрасте».
Директор отпустил нас, махнув рукой и попросил не выставлять свои чувства напоказ, напомнив о скромности комсомольца. Мы последовали его наставлению и переместили самые сокровенные моменты наших отношений в тайные уголки, недоступные для посторонних.

...........................

Я до сих пор не могу понять: «Почему Женя выбрала меня? Что такого во мне она увидела?» Учёба - это точно не про меня. Женя была куда умнее, и моё первое приличное сочинение по литературе - целиком её заслуга.
Этот вопрос «Почему?» будет преследовать меня во всех моих любовных историях.
А происходившее тогда, признаюсь, доставляло мне огромное удовольствие. Две девушки боролись за меня (по крайней мере, мне так казалось), и это, безусловно, льстило моему самолюбию, повышая мою значимость в глазах друзей.
Психологи объясняют это мужской природой: стремлением нравиться как можно большему числу женщин. Быть единственным для своей избранницы и одновременно привлекать внимание других - это, по сути, инстинкт.
Одной из характерных черт такого инстинкта, как мне представляется, является эгоизм. Я отношу себя к разумным (рациональным) эгоистам. Мои действия, направленные на достижение личных целей, не вредят окружающим. И я не рассчитываю на признательность за свои бескорыстные поступки, понимая, что они являются частью моей собственной системы ценностей. 
И в этом смысле мне больше нравится дарить подарки, чем получать. Видеть радость в глазах человека, которому ты сделал приятное, приносит мне больше удовольствия, чем любой подарок для себя. И я не одинок в этом. Многие мужчины, как известно, получают больше удовольствия от дарения, чем женщины. Вероятно, это обусловлено эволюционно сложившейся ролью мужчины как отдающего.
Полагаю, что данное заключение справедливо, но лишь при условии «разумного эгоизма». Однако, когда речь заходит о сфере любовных отношений, то, по моему убеждению, разумность отступает перед лицом безрассудства, одной из ярких черт которого выступает «любовный эгоизм». Моя первая встреча с этим явлением произошла именно в тот период, о котором идёт речь...

...........................

В то время я ещё боролся с комплексами, стесняясь своих веснушек и отчаянно пытаясь избавиться от этих «солнечных меток» на лице.
Зато я был душой компании, легко находил общий язык с кем угодно и прекрасно танцевал в танцевальном коллективе районного Дома культуры. Более того, я играл на гитаре и пел, будучи одним из первых участников ВИА этого очага культуры.
Звучит неплохо, да? Только вот в нашем классе были ребята куда талантливее меня. И что самое забавное, все эти «звёзды» разом взялись ухаживать за новенькой.
Оно и понятно. С моей точки зрения Женя не была красавицей в общепринятом смысле: невысокая, близорукая, в очках. Но её голос… Это была настоящая магия! Сладкий, с лёгким придыханием, он, словно невидимая нить, опутывал и завораживал весь класс.
То тихий, как шёпот ветра, то звонкий, как колокольчик, то нежный, как ласка волны, то взволнованный, как трепет крыльев - тембр её голоса был главной силой её очарования.
Она была такой манкой, утончённой, словно витала в облаках, погружённая в свой собственный мир добра и любви. Мне казалось, что она готова была пожалеть любого, кто встретится на её пути.
От каждого её жеста, взгляда, слова исходила такая глубинная чувственность, которой я не замечал в других девушках нашего класса.
В очках она была одной, а без них другой: её облик смягчался, обнажая трогательную неуверенность и беззащитность. В такие моменты хотелось обнять её и пожалеть. Возможно, именно эта беззащитность и сыграла решающую роль в симпатии парней.
Женя очаровывала, но это очарование меня совершенно не затрагивало. Её открытость казалась мне скорее забавной, даже наивной, вызывая лишь моё любопытство и удивление. Я просто не понимал, как к ней относиться. 
К тому же, тогда я был полностью поглощён обаянием Веры и ни о чём другом не думал. Вероятно, поэтому и не замечал «тайных» сигналов, которые подавала Женя...
В начале этого раздела я задался вопросом «Почему?». Когда-то на него ответила мне мама Жени, Людмила Ивановна. Правда, тогда я либо не понял её слов, либо просто не услышал.
Однажды, когда наши отношения с Женей стремительно неслись под откос, я пришел к ней домой, чтобы попытаться разобраться в происходящем. Меня встретила Людмила Абрамовна. Я знал, что Женя дома, но на мой вопрос мама ответила отрицательно. Не желая обвинять взрослую женщину во лжи, я собрался уйти, но она остановила меня и произнесла с наставническим тоном:
- Любовь - это не тихая гавань, а активный труд. Это глагол, требующий постоянных действий, а не просто красивое слово. Влюбиться легко, но сохранить любовь - куда сложнее.
И завершила своё напутствие стихотворной фразой, которая, как потом я узнал, была из романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин»:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей ...
Только спустя много лет я понял всю мудрость поучений Людмилы Ивановны и суть пушкинской фразы, и смог ответить не только на вопрос «почему Женя выбрала меня», но и «почему предпочла потом меня другим».
Оказывается, достаточно было игнорировать её знаки внимания, демонстрируя отстранённость и безразличие, чтобы обезоружить и вызвать влюблённость. Это наводит на мысль, что мы часто склонны влюбляться в тех, кто нам недоступен.
Поскольку я не проявлял ответной симпатии, Женя сама начала искать способы мне понравиться. Но как только она поняла, что я беззаветно влюблён, её чувства мгновенно остыли, и она переключила своё внимание на других.
Наш роман расцвёл одновременно с выходом фильма «Ещё раз про любовь». Несмотря на возрастные ограничения, мы умудрились посмотреть его несколько раз. Фильм породил долгие, но поверхностные дискуссии - нас тогда захватила лишь романтическая линия. Мы восхищались чувствами героини и сокрушались над её трагической судьбой, не вдаваясь в анализ характеров персонажей.
Думаю, Женя пыталась проецировать сюжет фильма на наши отношения. Она часто говорила, что мы похожи на героев. И действительно, в манере общения Женя напоминала Наталию в исполнении Татьяны Дорониной. Я же, напротив, считал себя полной противоположностью самовлюблённому Электрону Евдокимову (герою Александра Лазарева старшего), по крайней мере, так мне тогда казалось.
Получается, что любовь Жени ко мне была лишь плодом её фантазии, пробуждённой фильмом. Как только впечатления от картины угасли, так же быстро остыли и её чувства.
И я в начале наших отношений идеализировал Женю, видя её сквозь туман самообмана, который принято называть «розовыми очками». Её прежние недостатки растворились, уступив место лишь особенностям, для которых я всегда находил оправдание. Логика и критичность мышления были приглушены, а сознание захлестнул пьянящий коктейль из гормонов любви.
Но хрупкие «воздушные замки» неизбежно рушатся под натиском реальности. Столкнувшись с образом, столь далёким от моего воображаемого идеала, я начал пятиться назад. В моих глазах угасал огонь былой страсти. И Женя, в свою очередь, перестала видеть во мне того неповторимого, харизматичного героя, которого сама же и выдумала. Я оказался обычным человеком, со своими слабостями. И то, что прежде казалось незначительной деталью, теперь стало вызывать острое раздражение.
Мы не стремились разрушить наши чувства, но и не прилагали усилий для их сохранения. У каждого из нас были свои причины для этого. Наши отношения напоминали поведение пассажиров тонущего корабля, которые, боясь сесть в спасательную шлюпку, предпочитали оставаться в каюте.
Теперь я понимаю, что тогда полюбил не Женю, а созданный мной её образ. Мне было неважно, какая она на самом деле. Я был влюблён в то состояние душевного подъёма, вдохновения и переизбытка чувств, которое дарили мне «бабочки в животе» и уверенность в себе, возникавшие рядом с ней.
Говорят, любовь и мука - сестры-близнецы. И это чистая правда! Моя любовь была источником не только восхищения, но и глубоких страданий. Я одновременно терзался и находил в этих терзаниях странное наслаждение. Как точно подметил челябинский писатель и поэт Валерий Сигитов:
Любовь и мука бродят заодно,
Мечтая от сестры освободиться.
Для человека быть меж них звеном -
Первейшая из всех людских традиций!
Ревность и вспыльчивость оседлали меня, сделав порой невыносимым. В таком состоянии я обижал друзей, раня их несправедливыми упрёками. И зачастую это не ограничивалось словами... В конце концов, Женя, устав от моей ревности, сказала:
- Перестань ревновать. Если я полюблю другого, ты узнаешь об этом первым.
Эта фраза Жени врезалась мне в память. Теперь я часто размышляю, как их оценить её: как проявление искренности или как хитроумное притворство, за которым скрывались жалость, а может, и цинизм? Стоило ли мне вообще благодарить её за такое «предупреждение»?
Или же это был лишь способ показать, что настоящей любви не было, а я был лишь инструментом для достижения её собственных, неведомых мне, целей?
Или, напротив, только по-настоящему любящая девушка могла так сказать, просто «от переполняющего счастья» выдав лишнее, тем самым демонстрируя всю глубину своей искренности?
Впервые я услышал обсуждаемую фразу в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», который посмотрел в феврале 1976 года во время зимнего курсантского отпуска. Её произнесла Надя Шевелёва (Барбара Брыльска) в диалоге с Ипполитом (Юрий Яковлев).
Возникает вопрос: откуда Женя могла знать эту фразу за пять лет до выхода фильма? Вероятно, она почерпнула её из пьесы «С лёгким паром! Или однажды в новогоднюю ночь…», по которой и был снят фильм.
Пьеса была написана в 1969 году и к моменту выхода фильма с успехом шла во многих театрах Советского Союза. В частности, её ставили в драмтеатре города Ижевска, откуда Женя приехала в наш посёлок. Учитывая её любовь к театру, можно предположить, что она видела эту постановку.
Я думаю, Женя подходила к нашим отношениям как к некому сценарию, черпая идеи из книг, спектаклей и фильмов. Она даже придумала условную фразу для ситуации, когда кто-то из нас полюбит другого: «Всё хорошо».

...........................

В один из дней октября я отправился на встречу с Женей, чтобы пригласить её в кино. На экране шёл фильм «Последняя реликвия». Я сбегал в Дом культуры и взял билеты на вечерний сеанс. Но Жени дома не оказалось. Пришлось ждать, бесцельно бродя по улице.
На деревьях жёлтая листва, словно осенние отблески, осыпалась под ноги, создавая шуршащий ковёр. Несмотря на солнечную погоду, начался дождь - тот самый, который мы звали слепым. Он мгновенно залил всё вокруг. Его капли барабанили по крышам домов, разбивались о россыпь опавших жёлтых листьев, превращая их в липкую, ароматную кашицу.
Воздух наполнился запахом мокрой земли и прелой листвы: терпким и немного грустным. Сквозь плотную пелену дождя пробивался закатный свет. Солнце, склоняясь к горизонту, пронизывало листву золотыми лучами, окрашивая всё вокруг в тёплые, янтарные оттенки.
Я укрылся под раскидистым деревом, чьи ветви щедро накрывали тротуар. Капли дождя, словно тысячи крошечных молоточков, стучали по жёлтой листве, срывая её. Вместе с опавшими листьями эти капли устремлялись вниз, образуя шумные, миниатюрные жёлтые водопады на земле.
Я стоял под этим странным жёлтым ливнем, в своей старой курточке, чувствуя, как она насквозь промокает, и понимал, что это мокнет не только курточка, но и я сам. Два билета в кармане казались теперь нелепой насмешкой, но даже они были не так важны, как ощущение одиночества.
- Вот ведь как, - подумал я, - эта ситуация прямо как в песне «Жёлтый дождь»!
Я обожал её в исполнении Олега Ухналёва. В тот год она была на пике популярности, её мелодия доносилась из каждого окна. Охваченный унынием, я невольно начал её напевать:

Жёлтый дождь стучит по крышам,
По асфальту и по листьям...
Я стою в плаще и мокну зря.
Пропадают два билета,
Впрочем, что там два билета, -
Пропадаю в этот вечер я.

- Может стоит уйти? - мелькнула мысль. - Чего мокнуть и что ждать.
Я поднял повыше воротник курточки, пытаясь укрыться от пронизывающей влаги и уже подумал было уходить, но и следующие строки упомянутой песни меня остановили:

Это вроде бы нетрудно -
Не дождавшись, повернуться
И уйти, хоть дождик льёт и льёт.
Только сердце шепчет тихо:
«Ты уйдёшь, а в это время
Вот возьмёт она, да и придёт».

Слабый проблеск надежды пересилил желание уйти. Обиды не было, лишь горькое сожаление, что кино придётся смотреть в гордом одиночестве. Дождь лил, не переставая, словно пытаясь смыть все ожидания, все несбывшиеся мечты.
Я стал намеренно поворачиваться спиной к дороге, надеясь, что именно в этот момент Женя тихо подойдёт сзади и, как всегда, закроет мне глаза своими тёплыми ладонями. Мысленно представляя, как беру её руки, прикасаюсь к ним губами, я почти забыл о проливном дожде.
Её дом, сутулясь под напором стихии, мок так же, как и я, весь вечер. Мягкий, тёплый свет из её окна казался маяком в этой серой мгле.

...........................

В томительном ожидании прошло три долгих часа. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Сгустились сумерки. В кино я не попал... Вдруг издалека донеслись голоса, а затем - звонкий, такой знакомый смех. Я направился навстречу, но, чтобы не привлекать внимания, перешел на противоположную сторону улицы, притворившись слегка нетрезвым: я знал, что этот манёвр мне удастся.
Тусклый фонарь, словно нехотя, выхватил из темноты два силуэта. Женя… и Василий Кардашьян, парень из параллельного класса. Они увлечённо о чём-то говорили. Я окликнул Женю, стараясь сохранить небрежный тон:
- Все в порядке?
- Да, все хорошо, - ответила она, словно я был обычный ночной прохожий, и, будто ничего не произошло, продолжила разговор с Василием, направляясь к своему дому.

...........................
 
Детали того, что со мной происходило, стёрлись из памяти. Помню, что два дня я в школу не ходил. На третий день решил отомстить тому, с кем Женя накануне провела время, и набить ему морду.
Это произошло возле школы, когда Вася и Женя выходили после факультатива по математике (Женя, как я уже писал, была универсальной ученицей).
Неожиданно для меня, свидетелем этой разборки вновь оказался мой сосед - завуч школы, Дмитрий Михайлович Глушакович.
- Витя, ну что же это такое? - в сердцах произнёс он. - Ты уже был однажды на педсовете и тогда тебя пожалели, не довели дело до исключения - спасибо Зинаиде Семёновне: заступилась. Не думаю, что она на сей раз вступится за тебя.
- Извините, так получилось - только и смог я произнести, понимая, что, уж теперь-то, надо мной нависла неминуемая расправа.
- Дмитрий Михайлович, Витя ни в чём не виноват - неожиданно встал на мою защиту только что побитый Вася. - Мы просто показывали друг-другу приёмы бокса, и он нечаянно меня задел.
- Да-да, они изображали боксёров и хвастались друг перед другом знаниями приёмов - поддержала Женя.
- Ну, не на улице же надо заниматься боксом, а в спортзале под руководством тренера. А иначе вы покалечите друг друга - подытожил этот странный диалог завуч, протягивая Васе пятикопеечную монету. - Приложи к глазу, а то синяк уже проступает.
- Спасибо! - Вася взял монету и, приложив к месту, где, по его мнению, был синяк, пошёл прочь.
Мы с Женей пошли вслед за ним. Пока мы шли, Женя всю дорогу заставляла меня извиниться перед Васей, уверяя, что между ней и им нет никаких отношений.
- Но ты же тогда вечером произнесла наш условный сигнал «Всё хорошо», и я понял, что ты полюбила другого - робко заявил я.
- Мало ли что я могла тогда услышать и сказать: ты на одной стороне улицы, я на другой. Я вообще забыла про наш договор - ответила ультимативно Женя. - Извиняйся перед Василием и пойдём ко мне домой я тебя угощу чем-то вкусненьким.
- Постой - обратился я к Васе, не устояв перед соблазнительным предложением Жени отведать что-то вкусненькое. - Прости, я был не прав!
- Да, ладно! Чего уж там! Разобрались по-пацански - нехотя ответил Василий. - Вот только как с синяком домой заявляться - мать не поверит в нашу легенду.
- Ничего не поделаешь: двум смертям не бывать, а одной не миновать - дополнил поколоченный Вася после короткой паузы и его лицо скривила грустная ухмылка. С ней он и направился к своему дому. Нам с Женей нужно было в другую сторону ...
Мы оказались в гостях у Жени. Родителей дома не было. На тесной кухне Женя хлопотала, а потом пригласила меня к столу. Там меня ждал удивительный кисло-сладкий борщ, который Женя с гордостью именовала «борштом». Она уверяла, что это старинный еврейский рецепт, требующий многочасового томления. Но настоящим сюрпризом оказался простой бутерброд из чёрного хлеба со сливочным маслом.
И правда, именно с ним «боршт» заиграл новыми красками. Для нашей семьи, привыкшей к молдавско-украинским кулинарным традициям, где масло всегда ложилось на белый хлеб, это было настоящее гастрономическое откровение.
День закончился перемирием. На следующий день весть о драке дошла до моих друзей. На лице Каштанова зиял синяк в три цвета. Глаз заплыл. Вася подошёл ко мне и с лёгкой усмешкой заявил:
- Надо было мне дать тебе сдачи - сейчас бы вдвоём с фингалами ходили. А так одному приходится отдуваться и отвечать на вопросы.
- Если бы смог, то дал бы - торжествующе ответил я. - Что уж после драки кулаками размахивать-то. Будем придерживаться нашей боксёрской легенды?
- Угу - буркнул Вася.
...Вечером в Доме культуры кипела репетиция: наш вокально-инструментальный ансамбль (ВИА) и танцевальный коллектив готовились к предстоящей культурной поездке в украинский город-побратим Ямполь.
Самодельные электрогитары для ВИА были настоящим произведением искусства - их с невероятным мастерством изготовил самобытный художник Саша Смирнов, известный нам как Джон.
В составе ансамбля были мои одноклассники и Шура Саранский (Рыжий) из параллельного класса, настоящий виртуоз бас-гитары. Танцевальный коллектив же был полностью сформирован из учеников нашей школы, причём значительная часть - ребята и девушки из моего и параллельного классов.
Во время короткого перерыва Саранский подошёл ко мне и спросил:
 - Ты за что Каштанова отметелил?
- Было за что - попытался уйти от ответа я.
- За то, что с Женькой согрешил? - продолжил допытываться Саранский.
- Что значит согрешил? - от недоумения у меня пересохло в горле.
- То и значит. На днях они были у меня. Ной ам бэут тулбурэл (мы выпили молодое вино - молд., прим. автора). Потом они уединились в другой комнате: охали, ахали. Свечку не держал - не знаю: может массаж делали друг-другу.
- Это правда?
- Во те крест! А я думал, что ты знаешь и за это его отлупил.
- За это. Но я не знал, а только предполагал.
- Ну ты, Витёк, на Васю-то не серчай. Как говорит пословица: коль сучка не захочет, не завлечёт доступностью - кобель не вскочит.  Что будешь делать - опять морду ему «полировать» или с Женькой разберёшься? 
- Спасибо, Рыжий! Буду руководствоваться твоей пословицей.
Рыжий был честным до глубины души. В его характере, полном противоречий, сияла одна очаровательная черта - прямодушие, искренность и душевная чистота. Ему невозможно было не верить, настолько он был открыт и правдив.

...........................

Предыстория и финал дружбы. Наша дружба с Рыжим началась довольно интересно. Он учился в параллельном классе и жил по соседству с Сашей Смирновым, которого мы звали Джоном. Именно Джон был инициатором создания нашей музыкальной группы. Поначалу разгорелись споры о её структуре и составе. Мы во всём старались подражать The Beatles, поэтому количество гитаристов было предопределено. Джону досталась соло-гитара, Рыжему - бас. На ритм-гитару Джон, как лидер, предложил меня – он же и учил меня играть. Однако в группе был ещё один наш одноклассник, Иван Филенко (Филя), который играл на гитаре гораздо лучше меня. Это было очевидно для всех.
- Я против Витиной кандидатуры - отрезал Рыжий. - Филя во сто раз лучше держит ритм, а Шубця (это было моё прозвище) вечно витает в облаках и часто теряет его.
Это была чистая правда, и я не стал спорить. В итоге выбрали Филю. А что делать со мной? Я оказался не у дел. Тогда Джон предложил сделать меня солистом: у меня был неплохой лирический тенор, и я брал очень высокие ноты фальцетом.
- Где ты, Джон, у битлов видел солиста без гитары? - возмутился Рыжий.
- Не видел. Но мы же и не битлы - парировал Джон. - А у Шубци красивый голос, и по лирическим нотам похож на «Песняров».
- «Песняры» поют песни для ушей, а мы должны петь для танцев, чтобы деньги заработать - не унимался Рыжий.
- Но ты не прав - вступил я в разговор. - На танцах тоже нужна лирическая музыка со смыслом. И музыка не всегда должна быть средством для зарабатывания денег - есть же более высокие цели.
- Всё решили: Викто;р будет солистом - резюмировал Джон (он меня часто называл на французский манер с ударением на последний слог).
Этот спор продолжался по пути домой. И последнюю фразу Джон произнёс прямо напротив моего дома.
- Я не согласен - выкрикнул Рыжий и в знак протеста резко снял гитару с плеча и швырнул её в мой огород... К счастью, гитара не пострадала. Но спустя много лет после этого инцидента я подарил Рыжему дорогую классическую шестиструнную гитару.
Протест Рыжего заставил меня задуматься. Уже на следующее утро я объявил Джону, что не стану частью группы, чтобы не сеять раздор в коллективе.
Это решение оказалось верным. Группа так и не смогла добиться сколько-нибудь значимого успеха на республиканском уровне. Участники, за исключением ударника Толи Склифосовского (прозванного Клифтом), который единственный обладал музыкальным образованием и умел читать ноты, не имели соответствующей подготовки. Кроме того, группе не хватало влиятельного покровителя, способного продвинуть их в молдавской эстраде. Это, во-первых.
Во-вторых, ребята начали играть на танцах, свадьбах, кумэтриях (традиционный молдавский праздник крещения ребёнка) и других подобных мероприятиях, где музыка стала лишь средством заработка, а не самоцелью. Шальные деньги, рестораны, пьянки и случайные знакомства - этот стандартный набор сыграл роковую роль в жизни моих талантливых друзей.
Крайне печально осознавать, что на протяжении почти всей истории нашей группы именно такая «халтура» и составляла основу их музыкальной деятельности. Многие запланированные мероприятия, в том числе официальные, срывались из-за пьянства в коллективе. Терпение руководства города иссякло, группу распустили, а музыкантов уволили.
...После службы в армии Джон отправился в Ленинград в поисках лучшей доли, но вскоре вернулся на родину. Рыжий нашёл работу в российской нефтедобывающей компании, а после распада СССР вернулся в Глодяны. Клифт женился и посвятил себя музыкальному воспитанию детей в городских детских садах. Филя тоже женился, но увлёкся религией. Несмотря на православное крещение, он одновременно участвовал в нескольких религиозных объединениях и сектах, постился, молился и каялся. Парадоксально, но именно это уберегло его от полного падения.
Финал этой истории трагичен. Джон, работая уникальным сапожником на дому, спился и в состоянии белой горячки повесился в сарае. Рыжий и Клифт также ушли из жизни раньше времени, став жертвами чрезмерного употребления алкоголя...

.....................

Продолжение. 3.3. Любовный многоугольник
http://proza.ru/2025/08/09/452