Кодекс Ангелов. Часть Вторая Гл. 26, 27

ГЛАВА 26


                Корсо, Район Колонна

  Осторожно подобравшись к дворцу Луны Новы, Рафаэль заглянул в зарешеченное окно первого этажа, оставленное служанкой открытым. За пурпурными шелковыми занавесками  ни души. Возможно, у Луны сейчас нет посетителей, подумал он. Но мгновение спустя он услышал настойчивый лай собак, голос Луны и приближающегося мужчины.

 По роскоши и значимости дворец Луны Новы  не уступал ни одной княжеской резиденцией. Здесь можно было встретить кого угодно. Кардиналов. Послов. Банкиров. Знаменитых художников и писателей. Юных отпрысков самых богатых фамилий, становившихся легкой добычей этой блистательной куртизанки.

 Отпрянув от подоконника, Рафаэль завернул за угол и остановился. Безопаснее подождать, пока гость не уйдет, прежде чем показываться хозяйкам. Из своего укрытия он мог наблюдать, оставаясь незамеченным.

 Прислонившись к теплой стене и закрыв глаза, он подставил лицо  под ласковые лучи солнца, продолжая прислушиваться к звукам дома.

 Теперь, помимо голосов и смеха, раздались звуки шагов, направлявшихся к выходу.

— Ваш визит очень порадовал нас, — говорила Луна, провожая гостя до двери, что в  высшем свете считалось недвусмысленным знаком дружбы. — Возвращайтесь и благословите нас вашим присутствием, когда вам будет угодно.

— Увидимся совсем скоро, мои чаровницы.

  Рафаэль узнал голос маркиза Саррии, дона Фернандо Руиса де Кастро, посла Империи в Папской области.

 Дипломат часто навещал Луну и ее прекрасную юную воспитанницу Сельваджию. Он настаивал на их присутствии на всех даваемых в посольстве пирах и был так очарован, так безнадежно почтителен к роскоши и вкусу убранства дворца двух итальянок, что, дабы не испачкать драгоценных ковров, плевал всякий раз в лицо слуге, когда возникала подобная надобность.

  Саррия был молод и полон жизни, любил на рассвете поохотиться на зайцев, а ночи проводил  в обществе прекрасных женщин и блещущих остроумием кардиналов.

   Он нравился Рафаэлю – испанский аристократ всегда был занозой для Джанпьетро Карафы, а тот неизменно отвечал ему искренней и глубокой ненавистью.

  Он улыбнулся, вспомнив отвращение на лице Сельваджии, упоминавшей об   «утонченных» манерах посла, едкие замечания Луны и неизменно доверчивую реакцию испанского дипломата, полностью поглощенного очарованием двух куртизанок.

  Саррия, подумал с улыбкой Рафаэль, проницательный светский человек, привыкший иметь дело с сильными мира сего, перед двумя соблазнительницами был беспомощен, как дождевой червь.

 Овладев искусством притворства, Луна и Сельваджиа вызывали ревность или влюбленность  поклонников до такой степени, что могли манипулировать ими, как им заблагорассудится. Зная немало уловок, они не единожды продавали свою девственность благодаря вяжущим свойствам смолы, вываренной с горными квасцами.

  Они умели читать, прекрасно пели и танцевали. Писали стихи.

  Воля мужчин становилась для них нектаром, который они высасывали до последней капли.

  И при необходимости, когда того требовали обстоятельства, они могли мягко отнять жизнь у неосторожного воздыхателя.

  Расстояние, отделявшее двух этих куртизанок и обычных проституток Рима было так же велико, как Старый и Новый Свет.

 Обычную проститутку можно было распознать по длинной шелковой юбке, перевязанной крест-накрест белой лентой и  белой полувуалью, закрывавшую  лоб. И хотя некоторые из этих женщин могли рассчитывать на вознаграждение до тридцати скуди {серебряная монета}, большинство за одну услугу получали не более половины скуди.

 Проститутки Рима делились на несколько категорий: женщины самого низкого статуса назывались «куртизанками-свечками»; поднимаясь по иерархии проституции, далее шли «ревнивые куртизанки», привлекавшие клиентов криками из окон; чуть выше — «воскресные куртизанки», занимавшиеся своим ремеслом лишь по воскресеньям; и, на вершине пирамиды, «честные куртизанки», богатые, образованные и вращавшиеся в высших слоях общества.

 Луна Нова и Сельваджиа  не просто принадлежали к последней категории: они были на  ее вершине.

 Дверь распахнулась.

  Появившийся в дверях Саррия вышел на улицу в сопровождении слуги, вытиравшего лицо белым платком, а Луна и Сельваджиа остановились на пороге.

  Луна, светловолосая женщина, затянутая в темно-синее шелковое платье, расшитое золотыми звездами, с  цепочкой вокруг  шеи, с которой свисала большая золотая луна, была обворожительна.

  Сельваджиа, черноволосая красавица, была, наоборот, одета, как древняя римлянка: в легкую белую тунику до колен, с волосами, заплетенными в косы и сандалиями с кожаными шнурками, обвивавшими её лодыжки и икры, словно усики пассифлоры.

  Она была так же мила, к тому же на несколько лет моложе.

 Рафаэль собирался было окликнуть их, но передумал и опустил руку.
 
 Он пришел сюда, чтобы  встретиться с Ариэлем и попросить о помощи. В то же время  он не имел права вовлекать Луну и Сельваджию в проблемы тюремного изгоя.

Не стоило рисковать ни их спокойствием, а тем более безопасностью.

 Поразмыслив, он решил, что и Ариэля у впутывать ни к чем.  Слишком поздно он осознал причины, по которым ему следовало  держаться подальше от этого дома

 Он повернул за угол.

 — Рафаэль!


                ГЛАВА 27


— Какой же ты худой! — воскликнула Сельваджия, первая заметив его и кинувшись ему на шею.

—Да, — согласилась Луна Нова, ощупывая его ягодицу. — тощий, как старая лошадь в голодный год.

— Ты  добрая, — поклонился Рафаэль. — как твоя подруга из «Павлиньей Парилки».

— Когда от нее прибежал мальчишка за твоей одеждой…. Знать, что ты все еще жив... — она прижалась к его груди. — Как я счастлива видеть тебя, Рафаэль.

—Я жаждал увидеть тебя, —  он поцеловал ее, заметив огонек ревности в глазах Сельваджии.

 Закончив приветствия, они вошли в дом и по широкой, просторной лестнице поднялись в богато обставленную комнату со стенами, обитыми позолоченной кожей.

— Я не могу остаться надолго, — предупредил Рафаэль. — У меня есть небольшое дело и мне надо поторопиться. Где Ариэль?

—Думаю, что снова в подвалах, в своей лаборатории. Мы его почти не видим. Он вышел к нам однажды, когда  на улицах объявили о  смерти Папы. Правда иногда он ходит в гетто в дом раввина.

—Я должен немедленно поговорить с ним.

— Он будет приятно удивлен, — Сельваджиа протянула ему кожаным мешочком, набитым деньгами. — Когда тебя арестовали, мы его спрятали. К нам приходили из Инквизиции, задавали вопросы и собирались конфисковать все твое имущество. Деньги для парилки мы взяли отсюда.

—О своих книгах можешь не беспокоиться, — добавила Луна Нова. — Мы отправили их во Флоренцию.

—Мне необходимо срочно сообщить герцогу, что я жив и свободен.

—Герцог и герцогиня в Пизе. Могу передать эту новость с гонцом, который отправится завтра утром.

Рафаэль кивнул. О большем он и мечтать не мог.

  Луна Нова и Сельваджия вели оживленную переписку с двором Медичи, регулярно отправляя зашифрованные послания — информацию, почерпнутую от многих влиятельных людей, посещавших их и нередко позволявших себе неосторожные откровения.

—Ведь ты не уйдешь так скоро? — Сельваджия  провела двумя пальцами по его спине. — Я скучала по тебе.

—Я бы с радостью, но у меня есть обязательство.

—Только освободился и опять собираешься влипнуть в неприятности?

—Я выполняю приказ камерленго.

—Ни больше ни меньше! — воскликнула Луна. — Так ты не сбежал?

—Я не беглец, если ты это имеешь в виду. Формально я все еще заключенный, — пояснил он. — Меня освободили на определенных условиях. —  в памяти всплыл труп мужчины, которого пытали перцем чили, его пустой взгляд, рисунки Микеланджело и неподвижное, безмолвное тело Аркеса, унесшего с собой в могилу бог знает какие тайны.—  Мне  нужно найти старинную книгу.

— Что за книга? — Луна вздрогнула.

— Ты что-то знаешь о ней?

— Нет, нет. Я просто рада, что ты снова в деле.

  Сельваджия вновь прильнула к нему.

—Я никуда не отпущу тебя.

—Я вернусь, — Рафаэль поцеловал девушку, смакуя  мягкую сладость ее губ.—Зачем испанский посол явился сюда в такую рань? — обратился он к Луне.

—Я делаю ему одолжение, вот и все, — она протянула ему стакан, наполненный густой темной жидкостью. —  Это вернет тебе силы.
 
 Рафаэль залпом проглотил ликер, слишком поздно почувствовав его омерзительный привкус. Луна лишь усмехнулась.

— Ты не хочешь сбежать из Рима? — спросила она. — Мы поможем тебе и ты станешь свободным от всех своих обязательств.

— Я очень благодарен, но, знаешь, теперь мне  самому интересно.

— Ты, как обычно, ищешь неприятности, — Луна покачала головой. — Ну так чем мы можем помочь тебе?

— Пока ничем. Держитесь от меня подальше. Мне вообще не стоило заходить к вам. Вы меня не видели, хорошо?

—Да, не видели, — Луна нежно поцеловала его. — но  мы рады, что увидели тебя.