Глава 17. 2000 год

Сергей Борисович, угрюмый, словно затравленный волк, возвращался в Москву. Он полагал, что переговоры с тремя упрямыми стариками из деревни Тутово были пределом сложности, но жестоко ошибся. Тульская администрация оказалась крепостью куда более неприступной. Район дал добро, экологическая экспертиза пройдена, санэпидемстанция вынесла положительное заключение. И вдруг – стена. Непреодолимая преграда, возникшая из-за досадного «пунктика», который Удальцову удалось обойти повсюду, кроме кабинетов администрации города-героя Тулы. Он загорелся идеей местного фермера, мечтавшего превратить проклятие региона в золото, – добывать сахар из ядовитого борщевика. Но именно в этом и возникло глухое непонимание, переросшее в конфликт. Администрация категорически отказывалась подвергать опасности рабочих, которые будут заняты на сборе и переработке сорняка. Никакие доводы Удальцова о повышенных мерах безопасности, о планах использования беспилотной техники на полях не помогали.
В голове набатом стучала несправедливость. Ведь он не только стремился к прибыли, он видел в этом шанс для угасающего региона, для тех самых стариков из Тутово, чьи поля захлестнул борщевик, превращая плодородную землю в мертвую зону. Переработка сорняка – это работа, доход, возвращение к жизни в умирающие деревни. Но чиновники, запертые в своих кабинетах, цепенели от страха перед малейшей ответственностью, боялись хоть в чём-то оступиться.

В душном вагоне поезда царил гнетущий шум. Сергей Борисович откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Вспомнился тот самый фермер, чью идею он подхватил. Сломанный, разочарованный, махнувший рукой на мечту, тот переключился на разведение коз. Удальцов не хотел так сдаваться, не мог. Он чувствовал, что стоит на пороге чего-то важного, революционного.
Перед внутренним взором возникла картина: бескрайние поля, очищенные от борщевика, люди, занятые делом, сахар, произведённый из ненавистного сорняка, и просветлённые лица жителей Тутово. От этой картины он чувствовал прилив сил. Он решил, что не отступит. Он найдёт способ убедить закостенелых чиновников, доказать безопасность и пользу своего проекта. Возможно, стоит обратиться к СМИ, поднять волну общественного мнения. Или попробовать получить поддержку на федеральном уровне. Главное – не сдаваться. Ведь за ним не только собственные амбиции, за ним – судьбы живых людей.

– Да ты безумец! – только и выдавил из себя Марков, когда Сергей Борисович поделился с ним горьким опытом тульской поездки. – Я бы тоже не разрешил так рисковать людьми.
– Конечно, лучше спокойно смотреть, как деревни вымирают вместе со стариками, доживающими там свой век? – в сердцах выкрикнул Удальцов. – Риск есть везде и всегда. И люди не исключение. Тем более я продумал эффективный способ защиты. Да и с материальной стороны. Я же не трогаю наши средства. Вкладываю собственные сбережения. А вот если дело выгорит, а оно обязательно выгорит и принесет немалую прибыль, тогда и внедрим это в наш план развития фирмы.
– Да у тебя и так всё отлично получается, – попытался успокоить его Марков. – Посмотри, как мы развернулись! Помимо недвижимости, освоили новые направления: запустили комбинат по производству недорогих стройматериалов из мусора и переработки старой древесины, открыли замечательную отечественную фабрику-лабораторию по выпуску лакокрасочной нанопродукции! А наш универсальный клей? Откуда у тебя такие познания? Он ведь и вправду клеит абсолютно всё!
– Я просто привлекаю к работе наших талантливых молодых специалистов в разных областях науки. Они, вместо того чтобы уезжать в Европу, приносят пользу своей стране, – Удальцов произнес это как нечто само собой разумеющееся.
– Но тебе, я вижу, этого мало! – Марков всегда восхищался неуёмной энергией и нестандартным мышлением Удальцова. Сергей Борисович обладал редким даром видеть возможности там, где другие видели лишь проблемы. Его авантюризм порой пугал, но результаты говорили сами за себя.
– Понимаешь, это дело принципа! – Сергей Борисович, казалось, вперился взглядом в Маркова. – Я хочу дать людям надежду, вернуть им смысл жизни. А эти дрессированные собачки только и знают, что тявкать по команде свыше!
– Поосторожнее с выражениями, Сергей Борисович, – предостерёг Марков. – Вам нужно научиться быть дипломатом, чтобы добиваться своего в высоких кабинетах.
– Собачки! – Удальцов замер. – Дрессированные собачки! Точно! Как я сразу не догадался!
– Опять идея посетила нашего гения, – вздохнул Марков. Он уже привык к таким внезапным всплескам работоспособности этого необыкновенного человека. – Что на этот раз?
– Метод кнута и пряника в дрессировке, – пробормотал Удальцов. – Надо продумать, как низкочастотные волны можно перестроить на мозг человека.
– Стоп, Сергей Борисович, – вскочил Марков. – Вас, мне кажется, не туда понесло. Это запрещённые и противозаконные методы.
– На войне все средства хороши! – отмахнулся Удальцов и, присев к столу, схватил бумагу и карандашом стал выводить какие-то формулы.

Марков опустился обратно в кресло, чувствуя, как виски пробивает тяжелая пульсация. Он знал, что спорить с Удальцовым в такие моменты бесполезно. В голове Сергея Борисовича уже зрел очередной план, и остановить его было практически невозможно. Марков лишь надеялся, что на этот раз гениальность не приведёт их к серьёзным проблемам.
Удальцов увлечённо чертил схемы и что-то бормотал себе под нос. Его лицо горело энтузиазмом, глаза блестели. Он был одержим новой идеей, которая, как он верил, способна перевернуть мир. Марков наблюдал за ним с тревогой и восхищением.
Внезапно Сергей Борисович откинулся на спинку стула и посмотрел на Маркова с торжествующим видом.
– Я знаю! Я знаю, как это сделать! – воскликнул он. – Мы создадим систему мотивации, основанную на принципе обратной связи. Позитивное подкрепление за правильные действия и негативное – за неправильные. Никакого насилия, просто лёгкое воздействие на спящие участки мозга. Это грамотная психология и современные технологии.
– Что значит ваше "лёгкое воздействие на спящие участки мозга"? – насторожился Марков.
– Вот вы пришли в спортзал и желаете накачать худые руки с обвисшей кожей, – принялся объяснять Удальцов, – чтобы помочь на первом этапе, вам предлагают попить протеиновые коктейли, чтобы помочь мышцам проснуться и начать действовать. Это преступление?
– Нет, – уверенно ответил Марков.
– Так и тут – мы просто поможем разбудить те участки, которые смогут быстрее осваивать систему мотивации. Так понятно?
– Расскажи мне подробнее, как вы это себе представляете? – Марков знал, что их ждёт долгая и непростая дискуссия, но он был к этому готов. Ведь именно в спорах и рождались самые гениальные идеи.

***

Саныч вновь расположился на кухне Клавдии Семёновны, наслаждаясь ароматным чаем и тающими во рту пирогами с черникой.
– Ну чё, – поинтересовалась старушка, – как успехи-то после приема чудодейственного препарата?
– Действует изумительно, бабуля! – воскликнул Саныч. – Ко мне приходят идеи такие фантастические, что порой сам их побаиваюсь.
– Поделись со старой женщиной, – предложила баба Клава, – глядишь, и подсоблю чем.

Саныч рассказал ей о своей поездке в деревню Тутово и о проблемах, возникших в городской администрации.
– Странные эти кабинетные рыбы, – прокомментировала старушка, внимательно выслушав его рассказ. – Ежели люди согласны рисковать, пущай рискуют! Мы вона, когда по тайге сибирской да по скалам уральским блуждали, кто о нашей безопасности-то думал? Ежели б Кремль так за нас переживал, мы до сих пор того золота не нашли и сидели бы, палец у Запада сосали.
– Ну, вы, бабушка, как скажете, – усмехнулся Саныч, покачав головой.
– А чё? Разве не так? – возразила старушка. – Подмахнули люди бумагу, чё мол, так и так, снимаем с фирмы ответственность и принимаем риски на себя, и всё! Взятки гладки. Пущай дальше эти рыбы конторские спокойно свои штаны просиживают. Тут чёт другое кроется.
– Думаете? – Саныч нахмурился. – Может, из-за того, что они так доход в городской бюджет потеряют? Штрафы-то за борщевик огромные, больше миллиона.
– И чё? – Баба Клава не согласилась. – Они процент от фирмы тоже не копеешный получат, крахоборы! Уж своего точно не упустят. Думаю, взятку хотят.
– Вот чего им я точно не дам, так это денег! – твердо заявил Саныч.
– Правильно! – поддержала его баба Клава.
– Я вот что думаю, – Саныч решил поделиться своей идеей, – попробовать воздействовать изобретенной мной волной. Она, воздействуя на мозг, побуждает его глубже и быстрее анализировать, прежде чем принимать решения.
– Это как? – не поняла баба Клава.
– Смотрите, – начал объяснять Саныч. – Вы знаете, что есть специальный низкочастотный звук для собак, который они не переносят. Когда собака собирается напасть, включают этот звук, и она скулит и убегает.
– Так энто ж болезненно, – возразила старушка. – И к людям не может быть применимо.
– Совершенно верно, – согласился Саныч. – Этот метод – нет. А вот разбудить спящие участки, которые совершенно безболезненно повлияют на верное принятие решения, – это совсем другое.
– Но энто же тоже буде подавление воли, – заметила баба Клава.
– А мою волю разве не подавляет изобретенный вашим мужем напиток? – спросил Саныч в лоб.
– Да како тут подавление-то, скажешь тож! – возмутилась Клавдия Семёновна. – Тут совсем другое! Энто лекарство, назовём его так, помогат быстрее работать нейронам мозга. Я уже тышу раз объясняла. Всё как об стенку горох!
– Так ти ут такая же методика! – продолжал настаивать Саныч. – Эта волна помогает быстрее работать мозгу, так как подключает в работу новые участки.
– Ты хошь сказать, что испытуемый не будет как зомбированный, а просто увидит чуть дальше собственного носа?
– Вот именно! – обрадовался Саныч, что баба Клава наконец-то его поняла.
– Ну, не знаю. Опасно энто, – все еще неуверенно проговорила она. – Ведь ежели выводы испытуемого не совпадут с твоими желаниями, ты же захочешь его заставить. А вот ежели исключить этот момент, то вполне гуманная вещь получится.

***

Через месяц Тульская администрация наконец сдалась и подписала все бумаги. Сергей Борисович был счастлив, сжимая в кармане брелок с невзрачной кнопкой. Обычный брелок с ключами от машины. Но Удальцов спрятал в нём великую силу своего изобретения. Он учёл замечания Вячеслава Юрьевича и Клавдии Семёновны, но решил пока никому не сообщать, что устройство работает. Уж очень опасным оружием может оказаться эта вещь в руках нечистых на руку личностей.

Удальцов тут же приступил к реализации своего плана. Началось строительство фабрики. Материалы были в основном свои, что намного удешевило строительство. Корпусные части возводились словно конструктор, что позволило в сжатые сроки завершить строительство. Тем временем часть взятого в аренду поля привели в порядок, а вторую, уже заросшую борщевиком, решили почистить с помощью новых технологий. Над этим участком возвели теплицы, которые герметично закрывались, и запустили радиоуправляемые беспилотные роботы, также смоделированные и собранные в лаборатории компании.
— Получилось очень неплохо, — похвалил ребят Удальцов, — ну как, Петрович, доволен, что подписал бумаги? Вон семья твоя вся вернулась, и тебе не скучно уже.
— Да когды скучать-то, вон работы сколь. Хату ставить надо новую детям-то, да и Никифоровне подмочь. Она уж совсем вспрела еду всей ораве готовить.
— Ты не переживай, я тут молодых поварих ей в помощь взял, завтра прибудут. Будет легче.
— Скажи мне кто, — поглаживая бороду, удивлялся Петрович, — что у нас снова жизнь закипит, на смех бы поднял. А вот же гляди, возрождается деревня. Но очень я сумлеваюсь, что с борщевика что путнее выйдет.
— Не забывай, дед, — весело напомнил Сергей Борисович, — у нас с вами уговор. Если я сахар получу, то ты меня слушать станешь беспрекословно, а вот если нет, то я молчать буду и делать всё, как главный агроном Тутово скажет.
— Да помню я, помню. Чую, что ты возьмёшь своё. Уж больно хитёр ты, как я погляжу.
И они оба от души рассмеялись.

Первая, пока ещё пробная, партия сахара из борщевика обошлась в десять пятьдесят за килограмм. Победа, пусть и локальная. Свекольный сахар, правда, был на двадцать копеек дешевле.
— Ну и что? — Удальцов не собирался отступать. — Это из-за дорогостоящей беспилотной техники. Запустим в серию – себестоимость рухнет. Я посчитал, до трёх рублей дотянем!
Марков лишь улыбнулся, покачав головой. Упрямство Сергея Борисовича было его сильной стороной, источником прибыли. И, главное, оно давало работу людям.
— У меня есть предложение, — продолжил Удальцов, — Вячеслав Юрьевич, не пора ли нам замахнуться на большее? Реконструкция давно назрела.
— Заинтриговали, — Марков поправил пиджак, изображая крайнюю степень заинтересованности. — И что же вы предлагаете?
— Переписать устав, радикально пересмотреть структуру управления и направления деятельности.
— Я весь во внимании, — уже серьёзно проговорил Марков.
— Я предлагаю переименовать нашу фирму в корпорацию "Исторические дома России".
— Звучит масштабно и… патриотично, — заметил Марков, скрывая усмешку.
— Это откроет двери к государственным грантам! — воодушевленно воскликнул Удальцов. — На примере Тутово мы сможем возрождать регионы, сельскохозяйственные угодья. Создадим конкурентоспособную среду для экономики страны. Я предлагаю создать плановый отдел, где молодые таланты будут анализировать потенциал каждого города, села, каждой деревни, предлагая идеи по их регенерации.
— Сергей Борисович, не слишком ли размахнулись? — поинтересовался Марков. — Хватит ли ресурсов?
— Хватит! — отрезал Удальцов. — Мой бизнес-план почти готов. Десять лет вперед – все просчитано.
— Вижу, вы уверенно смотрите в будущее!
— А как иначе? — удивился Удальцов. — Плюс, наше конструкторское бюро будет оценивать рентабельность изобретений наших гениальных инженеров. Лаборатории работают на полную мощность. Все это вместе даст колоссальный толчок к прибыли.
— С нетерпением жду ваш готовый бизнес-план, — ответил Марков.
— У меня есть еще одна просьба, — Удальцов слегка потупил взгляд.
— Всегда рад помочь.
— Для оптимизации процессов я предлагаю установить четкую иерархию. В каждом регионе – ответственный исполнительный директор, совет директоров, который, я надеюсь, возглавите вы.
— Мудрое предложение. А какую роль видите для себя, Сергей Борисович? — Марков внимательно посмотрел на Удальцова.
— Хотел бы остаться в стороне, заниматься стратегическим планированием, не отвлекаясь на текучку. Лишь вносить коррективы при необходимости.
— Мда, — протянул Марков, задумавшись. В повисшей паузе он предложил: — А что, если я назначу вас президентом нашей корпорации?
— Президентом? — не понял Удальцов. — Но это же ваша фирма! Вам и руководить.
— Вы не поняли, — пояснил Марков. — Я останусь во главе, а вы будете президентом лишь формально. Это даст вам определенный вес и… подстрахует в случае чего.
— На что вы намекаете? — насторожился Удальцов.
— Там, где большие деньги, всегда есть опасность. Не хотелось бы, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств, бразды правления перешли в чужие руки. Так мы подстрахуем друг друга. Со мной что-то случится – вы, как президент, продолжите дело. С вами – у руля останусь я. Простая предосторожность.

Удальцов молчал, переваривая услышанное. С одной стороны, предложение Маркова льстило самолюбию – президент корпорации, пусть и номинально, это значительный статус и возможности. С другой – не покидало неприятное предчувствие. Слишком уж складно все получалось.
– Я должен об этом подумать, Вячеслав Юрьевич, – наконец сказал Удальцов, стараясь скрыть волнение. – Это серьезное назначение, мне нужно время, чтобы все взвесить.
Марков понимающе кивнул.
– Конечно, Сергей Борисович. Я и не ждал немедленного ответа. Обдумайте все хорошенько. Помните, мое предложение – не только возможность для вас, но и гарантия стабильности для нашего общего дела.

В последующие дни Удальцов был погружен в размышления. Он перебирал все возможные сценарии, взвешивал риски и выгоды. Его идея с "корпорацией" таила в себе огромный потенциал в возрождении сельских регионов, в создании новых возможностей для людей. Но вместе с тем, он понимал, что большие деньги притягивают не только друзей, но и врагов. И предложение Маркова о номинальном президентстве выглядело уже не как попытка манипуляции, а как проявление заботы и предосторожности.

***

— Девоньки мои дорогие, — Саныч обратился к сидящим на кухне Клавдии Семёновне и Марине Изольдовне, — я должен вам кое-что важное рассказать. И поделиться этим могу лишь с вами.
— Туману-то напущал, Господи помилуй! — перекрестилась баба Клава, — говори уж, не терзай душу.
— Я сегодня ночью кое-что вспомнил из своей прошлой жизни. Связано это с бутылкой и её содержимым, — начал Саныч.
— Ты думашь верно поступашь? — косо глянув на Марину Изольдовну, спросила баба Клава.
Та опустила глаза.
— Может, я и вправду пойду, — скромно предложила Марина, — у вас тут свои секреты.
— Останься! — резко ответил Саныч, — а ты, бабушка, не вводи женщину в неловкое положение. Раз я вас обеих тут собрал, значит, не спроста.
— Как знашь, — провела по губам скрученными руками баба Клава.
— Это напрямую касается семьи Марковых, и Марина должна быть в курсе.
— А что случилось? — испуганно посмотрев на присутствующих, спросила Марина.
— Откуда ж мне-то знать? — стукнула пальцами по столу баба Клава, — молчит же, мучитель, кота за яйца тянет.
— Ну, так слушайте. Оказывается, много лет назад, когда я открыл свой магазинчик "Артель" по продаже советского барахла, я познакомился с братом Маркова, Петром Юрьевичем. Он тогда пригласил меня посотрудничать в их фирме "СовНед".
— От энто поворот, — изумилась Клавдия Семёновна, —  стало дюже интересно.
— Не перебивай, бабуль, это присказка. Сказка впереди, — попросил Саныч, — так вот. Вскоре Пётр Юрьевич познакомил меня с очень подозрительными личностями, и они предложили мне поднять бабла.
— Ой, Сергей Борисович, — вскрикнула Марина, — вы что, связались с преступными элементами?
— Да, что ж такое, — грустно проговорил Саныч, — мне и так нелегко всё это вспоминать.
— Молчим, молчим, — успокоила его баба Клава, — продолжай, милый.
— Хорошо, — Саныч нервно сглотнул, — мне нужно было на себе испытать одну нелегальную разработку некоего препарата, который делал из человека суперличность. Она позволяла очень быстро анализировать и принимать решения. Первые испытания прошли не совсем удачно, что повысило уровень преступности в городе. И эти люди изобрели другой препарат, который стирал память тем, кто обладал суперспособностями, возвращая их сознание в прошлое, до начала приёма лекарства.
— Прям, как у вас. Вы с поразительной скоростью генерируете гениальные идеи. Но всё равно, сказанное вами выглядит неестественно фантастически, — снова не сдержалась Марина, — а причём тут мой отчим?
— Да помолчи ты, — остановила её баба Клава, уже понимая, к чему клонит Саныч.
Тот вздохнул, немного помолчал и снова заговорил:
— Группа состояла из профессора, работающего в Московском НИИ. Звали его Глебов Игнат Никодимович.

Баба Клава чуть слышно ойкнула и закрыла рот кончиком платка. Марина с ужасом на неё взглянула. — Ещё один родственник?
— Вот, вот, Клавдия Семёновна, кем он вам приходится? — спросил Саныч.
— Сын, — тихо ответила она, — его посадили, он там в лагере и помер, упокой Господи его душу.
Старушка перекрестилась.
— Соболезную, конечно, но почему-то не удивлён, — немного цинично отреагировал Саныч, — может, вы знаете, откуда у него появился конфискованный у вашего мужа вещдок? Ведь именно на его основе в подпольной лаборатории проводились эти опасные исследования. Как позже выяснилось, финансировал эту деятельность как раз Пётр Юрьевич Марков.
Саныч теперь глянул на Марину Игнатьевну.
— Вы тоже ничего про это не знали? Или посчитали этот факт неважным, чтобы рассказать мне, когда я стал развивать вашу фирму?
— Честно, Сергей Борисович, ни сном ни духом! — только и смогла вымолвить перепуганная Марина.
— Вот почему-то я тебе верю, — улыбнулся Саныч, — расслабься. Я просто рассказываю, никого ни в чём не упрекаю. Тем более это были не вы и поэтому вины вашей тут нет. Так вот, когда об этом узнал его брат, Вячеслав Марков, он прикрыл эту лавочку, и по его приказу всем ввели стирающую память сыворотку. И мне тоже. Вот почему я ничего про это не мог вспомнить, да и не всё помнил из детства. Ошибка была в том, что ревностные исполнители ввели препарат не только нам, подопытным, но и тем, кто не принимал препарат. Петру Юрьевичу, например, это дало сильную побочку, и он сошёл с ума.
— Про психическое заболевание брата Вячеслава Юрьевича я слышала, но не знала, что из-за этого. Мне говорили, что у него просто шизофрения, — прокомментировала Марина. Её глаза отражали её внутренние переживания, страх и отчаяние.
— Так это и понятно, — ответил ей Саныч, — сейчас тоже часто говорят неправду. Ну, значит, вот тогда-то Вячеслав Юрьевич и переоформил фирму на себя. Участники и свидетели тех испытаний стали быстро пропадать. Кого нашли убитыми, кого в психушке, как и Петра Юрьевича, а я вот оказался на улице. Но после того, как недавно нашёл бутылку и стал пить этот препарат, мой мозг не только необъяснимо хорошо заработал, но и медленно стал восстанавливать память. Вот такая история.
— Господи, помилуй нас грешников, — три раза перекрестилась баба Клава, — и ты думашь, что Макаров ваш до сих пор играет в какую-то нечистую игру?
— Не знаю, но то, как он воспринял моё "воскрешение", думаю, не случайно. Он явно узнал меня. И уверен, что он знает про бутылочку, хотя, может, и не имеет стопроцентной уверенности. А после того, как он предложил мне место президента корпорации, я насторожился.
— Тут надобно хорошо всё обмозговать, — деловито изрекла баба Клава, — и разработать, как счас говорят, стратегию.
— Страшно-то как, — поёжилась Марина Изольдовна, — жути такой наговорили мне.
Клавдия Семёновна хитро поглядела на Саныча.
— А ты давай-ка отвару моего испей, счас я приготовлю, — обратилась она к ней, — внучёк, а где у тебя пузырёк с пипеткой?
Она подмигнула Санычу. Тот, секунду подумав, кивнул и достал снадобье.
— Вот, бабуля, только немного.
— Сама знаю, — пробурчала она, — я его собе про запас оставлю, сгодится ешо.
Клавдия Семёновна изчезла на кухне. Через несколько минут она вернулась с чашкой горячего напитка.
Вот, дорогуша, испей и успокойся, — протянула она чашку Марине, — я тут тобе в термос запарила, попей пару деньков, тобе хватит. Запомянай, ежели отвар остынет, ты его подогрей, хорошо?
Марина, отпивая из чашки, молча кивнула.
— Вот и славно, скоро ты себя очень хорошо почувствуешь и станешь неприступной, бойкой и бесстрашной, — загадочно пообещала баба Клава.
— Вы травница? — спросила её Марина Изольдовна.
— Ведьма я старая, — рассмеялась старушка, поглаживая молодую женщину по голове.
— Так что решать-то будем? — спросил Саныч. — Я так думаю, мне нужно приглядеться к Маркову, да намекнуть ему, что я кое-что вспомнил. Как он отреагирует?
— Не согласна, — категорически заявила баба Клава, — чё ему стоит тебя убрать-то с дороги? Ты, как ни в чём не бывало, присматривайся, прислушивайся, обнюхай обстановку и пойми, кто чем дышит, а там уж и решишь, как поступить.
— Мудро, бабушка, как всегда! — согласился Саныч, — вот как мы без вас бы справлялись.