Другая жизнь

   Не без удовольствия прослушал подряд три вещи  Ю. Трифонова из московского цикла. Интересовали меня только 70-ые, поскольку мои ровесники частенько ностальгируют по советскому прошлому. "Другая жизнь", "Обмен" и "Дом на набережной". Самый знаменитый, "Дом", понравился меньше всех. А больше всего "Другая жизнь", любимая повесть моей мамы. Никаких вразумительных комментариев от неё я не услышал, но помню нескольких сказанных с придыханием фраз. Голубоватый журнал Новый Мир на пористой бумаге, там появилась эта повесть. В 1975 я был уже достаточно большим, чтобы читать серьёзные вещи, но не достаточно взрослым, чтобы без тренировки справиться с таким весом. Осилил тогда пару плотно упакованных страниц и бросил, показалось занудством.    
  Толстой в 1875 написал роман об Анне Карениной, гибнущей в стремительном водовороте губительной страсти. Трифонов спустя 100 лет создал Ольгу Васильевну, которую медленно засасывает мещанское болото. Жизнь болота - это медленный анаэробный процесс с образованием метана. Собственно, в 70-ых и родился советский обыватель, тот, для которого статусным символом стала заставленнеая чешским хрусталём югославская стенка. Брежневское время развитого социализма, которое позже назвали "застоем". В 1975 советские контролёры близоруко ркшили, что "Другая жизнь" - это "очередная повесть о быте". Поморщились, но пропустили. Трифонов же отбивался тем, что он пишет "не быт, а бытие". Действительно, когда речь заходит про купленные по блату финские сапоги, то мы видим прежде всего отношение к ним обладательницы. Аура недоступности и желанности делает любую вещь предметом культа. А про это читать интересно.   
  Ольга Васильевна занимается проблемами биологической совместимости и сама она вполне совместима с московской интеллигенцией. Беда в том, что несовместимым становится её муж Сергей. Он занимается советской ближней историей и чем глубже погружается в прошлое, чем больше находит скелетов в шкафах, тем менее он совместим с настоящим. А заодно делается несовместим и с женой Ольгой, матерью своего ребёнка. Она ревнует мужа ко всему что не может понять. К тому, чем наполнена его, скрытая от неё жизнь. Например ревнует к парапсихологии и к экстрасенсу Дарье Мамедовне. Сама же Ольга Васильевна настойчиво колдует мужа тем, что "ей его жалко". Т.е. пытается сделать его слабым и жалким, чем еще больше отталкивает от себя. В результате отчуждение, разрыв и вскоре Сергей Троицкий умирает от сердечного приступа. А Ольга Васильевна копается в его прошлом, пытаясь заглянуть в эту столь близкую, но столь далёкую от нее "другую жизнь".   
  Размышления об Ольге Васильевне невольно привели меня к маме. Ведь это было ее любимое произведение. Она явно отождествляла себя с героиней и чувствовала, что в их судьбах есть много общего. Мама тоже принадлежала к классу служащих, была учительницей немецкого в  школе. Стеснялась своей национальности, что не удивительно, если угораздило родиться в 1937 с именем Майре-Виола Киуру. "Шифровалась" под лояльную советской власти интеллигенцию. Была в высшей степени благонадежна, умела себя вести и держать язык за зубами. При этом потеряла отца в репрессиях. При этом была замужем за чрезмерно болтливым диссидентом. При этом имела кучу родственников за границей.
  Я учился в её школе и видел, что мать моя - это двуликий Янус. Лицемерный человек, живущий расколотой на две половинки жизнью. Когда в подростковом возрасте я увлекся гороскопами, то узнал, что двуликость присуща Близнецам. Но это не помогло мне понять её лучше. Ретроспективно оглядываясь на её короткую жизнь, я признаю, что абсолютно не знал свою мать. Общение наше было поверхностным и формальным. Какой она была в школе я знал отлично. Собранной, сдержанной и последовательной учительницой. Любимой детьми "Майрой Яковлевной".  Какой она была дома я тоже знал. Умел угадывать какие поступки вызовут какую реакцию. Но абсолютно не могу представить нас, например, за обсуждением её любимой повести. Мама совершила титанический труд, чтобы сделаться обтекаемой и  совместимой. Я уверен, что за это она заплатила высокую цену. Ради общественного пришлось пожертвовать личным, своей самостью. Но если Ольга Васильевна расплатилась тем, что потеряла мужа в 42, то моя мама расплатилась собственной жизнью в 45. У нее случился инсульт с гемипарезом. Это когда через всё тело проходит невидимая трещина и одна половина остается живой, а другая становится мертвой. Болезнь пришла как следствие прожитой жизни и как "сценарная расплата". Закономерность, открытая Эриком Берном в книге "What Do You Say After You Say Hello?", 1972.      
............