3 гл Омен и Мясник

Омен и Мясник

Обойдя гору Плехал с восточной стороны, к загущенному кедровнику с плотной короной крадучись приблизился Неизвестный. Постояв немного и послушав лес, он, тихо ступая, подошёл сзади к здоровенному мужику, который на широченной чурке топором рубил только что освежёванную тушу на куски. Мужик был настолько увлечён работой что не почувствовал чужое присутствие. Разрубая мясо, он старался оставлять его на костях, взвешивал на весах и бережливо складывал в полиэтиленовые мешки на стоявшем тут же столе. Потом считал их и перекладывал уже в белые мешки из-под сахара. Записывал в тетради вес мяса в мешках и уносил куда-то по тропе, за плотный березняк.

Человек чьё присутствие мясник так и не почувствовал, вынул из чурки топор и забрался низким по сучьям кедра на два своих роста выше разделочного места. Вернувшись, мясник долго оторопело глядел на широченную чурку без топора. Он что-то себе прикинул и, хмыкнув, пошёл через заросли березняка. Когда он вернулся, то увидел топор на прежнем месте. Тогда он побрызгал себе в лицо водой их бутылки и, утерев лицо полотенцем, что-то проговорил нелестное в адрес чёртовой бабушки, сложил последнее мясо в последний мешок и понёс его за берёзовые заросли. Через некоторое время он вернулся и стал озираться по сторонам и недоумённо разводить руками.
— Ничего не понимаю.

Топор на широкой чурке отсутствовал, что повергло мясника в небольшой шок, он моргал глазами, открывал рот, по нескольку раз обходил место рубки, заглядывал под даже стол.
— Ничего не понимаю, то был, а то нет.

Он пробовал уходить, потом возвращался, топора не было.
Вдруг на чурку сверху свалился топор, воткнувшись в него своим лезвием. От волнения мясник уставился на него не в силах, понять каким образом он оказался перед ним.
— Он действительно туп, — подумал про себя сидящий на суке кедра неизвестный человек и посвистел сверху.
Мясник поднял глаза и залился раскатистым смехом.
— А то я смотрю, то он есть, а то его нет. Ты где был, я тут такого красавца завалил, вышел прямо на меня ну я его и забодал в левый глаз, он даже понять ничего не успел. С одного выстрела наповал.

— Мясник мы же договорились не стрелять рядом с теремом, а если кто рядом будет. Нас уже и так прижимают не сегодня, завтра, придётся сваливать на новое место. Мне уже кликуху народ придумал Карузо, певца блин нашли!
— Ну, а чего ты кричишь как бог Зевс, жаль только молний не хватает, а то бы Зевсом прозвали, и вообще Омен есть одну человечину мне уже стало надоедать. Чего бы, не разбавить дичиной, таких котлеток накручу, пальчики оближешь.
— Погоди, ты зачем ты стрелял, у нас же есть мясо, — сказал тот, которого Мясник назвал Оменом.

— Ну, так я же говорю, лось сам вышел к окну и чего я должен ждать пока он уйдёт, — Мясник виновато посмотрел на Омена.
— Я не виню тебя Мясо, просто стрелять лося здесь не надо было, чужие люди ходят рядом. Сюда могут прийти тебе это надо, чтобы они всю твою резню по дереву спалили. Все твои деревянные виноградники внутри на стенах сожгут, и даже не сомневайся. Я тут неподалёку двоих видел у Высоких кедров.
— Ты их убил? — спросил Мясник.
— Нет, смотались к Косьве, что-то почуяли, — ответил Омен.
— Зачем отпустил, они других сюда приведут, надо было резать.
— Да ладно и так ходим под подозрением. Надо лечь на дно. Я последние новости от них узнал. Спрятался за деревом и всё что нужно узнал. На Сталинском камне бандиты геологов перестреляли. Там золотая жила нашлась богатая, вот и позарились.

— А кто напал, узнал? — спросил Мясник.
— Точно не скажу, но подозреваю старца Вениамина, их бригада держит тот район под собой. Но сделали они это зря, могли бы прийти зимой пока геологи отдыхают от полей. Бей шурфы и обогащайся, нет, этих идиотов на бойню потянуло. Потом они к леснику Корякину пошли за техникой там их и прибили как мух. Узнал от охотников, что пострелял их какой-то Ворошиловский стрелок, говорят, что якобы боевой офицер, в Афгане воевал. С таким не повоюешь. Профессионал, нечета нам мазилам.
— Чего не чета, я вот давеча лося в глаз убил, — загудел от возмущения Мясник.
— Ну, с четырёх метров можно и мышь подстрелить, а вот ты бы смог сбить стрижа на лету? — спросил Омен.

Мясник пожал плечами давая понять, что чёрт его знает, попал бы или нет.
— Вот и я думаю, что с этим афганцем нам лучше не связываться, попугать его можно, а устраивать перестрелку бесполезно, завалит. Ты мясо в ледник отнёс? — спросил Омен у Мясника.
— А то, сложил отдельно от человеческого мяса. Из головы лося надо будет холодец сделать, язык с губой отдельно деликатес всё-таки, — сказал Мясник, обрадовавшись, что его товарищ больше не сердится за убитого им лося.
— Давай займись головой лося, ты говорил, что хочешь холодец приготовить? — спросил Омен.
— Я не против, — ответил Мясник и отправился за головой лося.

Пока Мясник занимался головой лося, Омен почистил и смазал два карабина «Тигр», которые он забрал сегодня у убитых им молодых охотников, промышлявшие кабана неподалёку от их места дислокации.
— Надо сходить тела порезать на мясо кабы их зверьё не поело, я их пока поднял на кедр, — сказал Омен.
Мясник переработал лосиное чистое мясо, всё остальное, кожу, внутренности, жилы и кости захоронил в яме, предварительно пересыпав хлоркой. Потом завалив грунтом, на  горку закатил  огромные валуны и посадил сверху ёлочки.

Омен в рюкзак Мяснику положил две бухты пятидесятиметровой капроновой верёвки восьми миллиметровой толщины, и прибор ночного видения, украденный им на базе «Тесла 12». Сделал он это настолько ювелирно, что начальник склада ничего не заподозрил, продолжая считать, что охрана и замки на базе очень надёжные. А увесистый американский навигатор он вытащил прямо из машины, пока офицеры оправлялись неподалёку, после чего разразился такой скандал, что бедных вояк понизили в звании.

Резной терем находился под прикрытием густой кроной нескольких кедров. И Омен предложил добавочно навесить на всякий случай маскировочными сетями с искусственной хвоей. Сети он предполагал украсть у рыбаков, чтобы обшить лоскутами маскировочного тряпья.


Отчего заметить высокий терем с высоты было бы сложно в придачу из-за густой кроны кедров, а со стороны тем более благодаря естественно растущим елям, которые прикрывали собой внутренний оазис двух людоедов.

— И такую красоту никто не видит, — сокрушался порой Омен, рассматривая резьбу внутри терема. — Ну, разве не царские хоромы, а Мясо?
— Ну, резьба как резьба я ещё не такое могу, — хвастался Мясник.
— Да знаю, что можешь если бы не это занятие, то давно бы в тайге спятил. Я вот вообще не понимаю, как люди живут отшельниками по одному. Сидят как сычи по своим дуплам, сходил на охоту, зажарил рябчика и снова в норе как сыч до обеда. Тут хоть золотишко и то развлечение. После того как разделаем молодых охотников сходим на Сталинский камень посмотрим что там да как да и по старым местам прогуляемся, — сказал Омен.

— Сходим, чего не сходить, мне уже самому здесь надоело торчать целыми днями, — кивнул Мясник. — Да и снял бы ты свою жуткую маску, а как вепрь ходишь.
— Не могу, ты же знаешь, у меня на солнце начинает кожа лохмотьями облазить, и рожа становится как у старика, — ответил Омен.
— А я тебе говорил, устраивай ей короткие солнечные ванны.
— Да пробовал, начинает болеть, врачи говорят от нервов, хотя чёрт его знает отчего. В доме не на солнечном свете я её снимаю и это ещё терпимо.

Голову лося Мясник отварил в большом чане и вычистил череп дочиста. Прокрутил полуфабрикат на фарш, добавил репчатый лук, чеснок, специи и разлил по ёмкостям.
— Вечером на леднике охладиться, и будет готово, — сказал он.
— Ну не знаю насчёт вечера идём-то на несколько дней, а там как получится.
Мясник нахмурился, что не получится поесть холодца, Омен видя грусть своего друга похлопал того по плечу.
— Да ладно тебе, зато, когда вернёмся тогда и навалишься до отвала. Давай пожарь губу да язык, чтобы с собой у нас было мясо. Сделай, как ты умеешь вкусно готовить, — польстил Мяснику Омен, зная, что после этого тот в лепёшку расшибётся лишь бы подтвердить своё мастерство.

Омен знал все тонкости психологии управления Мясником и играл на них как скрипач на скрипке. Он знал, когда ему польстить, а когда сделать виноватым. Из-за скудности ума Мясника Омен мог вить из него верёвки, однако старался не поворачиваться к нему спиной, мало ли взбредёт в черепаший ум этого мастодонта.

Был случай, когда один его знакомый решил ради шутки замахнуться, над Оменом топором за его спиной при других людях, ну замахнулся, все посмеялись над глупой шуткой и ладно. Но Омен ему не простил и того бедолагу нашли через пару месяцев с проломленной головой и уже объеденным зверьём. Списали висяк на пьяную драку.

Был ещё случай, который характеризовал Омена непросто злопамятным. Омен не любил подлости из-под тишка. Работал он по молодости сторожем на стройке и сидел в будке у шлагбаума. Его прораб имел дурную привычку, проходя мимо будки сторожа долбить ногой в дверь, обитую кровельным железом. Снаружи звук был тупым, а вот внутри как пушечный выстрел. Зачем он это делал, надо бы было спросить у него, может, решил пугнуть, чтобы сторож случайно не задремал. Во всяком случае, злость у Омена копилась день ото дня и наконец, достигла апогея.

В тот день на стройку привезли бетон, чтобы залить стаканы для колонн, так случилось, что прораб стоял возле одного пустого стакана, а водителя машины рядом не было. Толи он ушёл в сортир, толи к мастерам в домик. Омен проходя мимо прораба, толкнул его в глубокий стакан и, сбросив в него шланг, включил рычаг на подачу бетона. Стакан заполнился быстро.

Оглушённый ударом от падения прораб не смог противостоять льющемуся бетону под сильным давлением. Когда стакан был заполнен, Омен остановил подачу и спокойно ушёл в рабочую столовую на обед.

Прораба так и не нашли, а Омен спустя три месяца уволился найдя себе работу по душе. Уже тогда в характере Омена было заложено не жалеть своих обидчиков но мстить тихо без крика чтобы никто не сказал против него ничего и не показал пальцем. Он наказывал своих обидчиков как в лучших традициях итальянских крёстных отцов, увидев это в кино, и даже завёл себе белого кролика как у крёстного отца мафии.

Омен забрался к коньку крыши и водрузил на самый край небольшой шест с черепом лося.
— Всегда хотел, чтобы на коньке было что-нибудь этакое, может быть череп медведя с другой стороны так же установить, — сказал он сверху.
— Остаётся только завалить Лешака, а то он скоро захочет попробовать нас на вкус. С тремя ногами много не навоюешь, а после нашего капкана он на нас дюже обижен, — сказал Мясник.
— Твоего капкана, а я тут вообще ни при делах, это твоя была идея его поймать, — заметил ему Омен.
— Ну да моя идея, а кто знал, что он так быстро свою лапу отгрызёт. Его надо до зимы успеть валить, а то он ляжет в берлогу, и ищи его под снегом. А он ляжет и шатуном не станет, вон какую морду за лето отъел на кабанах. Редкой хитрости зверь. Другие на его месте давно бы загнулись, а этот как на пяти лапах носится. После его локомотивного пробега можно просеку не прореживать.

— Завалим его после того как сходим на ручей геологов, а то действительно замнёт он нас по одному, её богу замнёт. Я раз тут чуть не нарвался под его тушу, иду себе беличье гайно присматриваю, а тут он из-за поваленного дерева как вывалит на меня. Нижняя губища весит, слюни текут, страшный весь, ну я затвор на карабине передёрнул, и хотел было уже стрелять, а Лешака как ветром сдуло. Стою и морщусь от вони — обосрался наш злой демон. Так что он не дурак просто так под выстрел не подпустит, надо для него медвежий домик строить с ямой с кольями, чтобы напоролся брюхом, — сказал Омен.

— А это не у обгоревшей липы было дело? — спросил Мясник.
— Там, а что.
— Так я там его тоже встретил, когда за малиной шёл и говнище его учуял. Подошёл ближе, а там всё усрано. Значит, он нас там по одному, начал караулить.
— Ну, так на живца сработать можно, — сказал Омен.
— А кто живец.
— Так ты и будешь, — засмеялся Омен.
— Ладно, только сначала в броневик сяду, а ты сверху с рогаткой, — засмеялся в ответ Мясник.
— Мы его ближе к зиме завалим, когда у него будет шкура по баще и на продажу мяска нагуляет, так будет выгоднее, — сказал Омен.
— Что-то я робею оттого что он тут рядом ходит, — признался Мясник, помешивая на сковороде жарившееся мясо.
— А ты с оружием ходи, зверь он чувствует запах стреляного пороха.
Мясник снял пробу и кивнул что почти готово.
— Неси-ка мясо на стол, не идти же к Сталинскому камню, не пожравши.

Но тот показал гримасой, что мясо ещё не готово. Омен сказал Мяснику, что когда будет готово, тот его позовёт. И пока мясо готовилось, он положил в рюкзаки термосы с чаем и лепёшки, которые они готовили каждый раз на три дня. Сегодня был второй день со дня их готовки, и они были ещё свежи. Омен одно время хотел завести здесь собак, но их надо было кормить, и опять же их лай мог выдать терем. После этого Омен придумал насаживать человеческие головы, на колья, пугая охотников и туристов. Очень скоро о речке Сухой пошла среди таёжного народа худая слава и если кто оттуда выходил живым то не от везения, а оттого что злые духи пресытились убийствами.

Минут через тридцать Мясник позвал Омена к столу.
— Готово! — возвестил он, пару раз звякнув кожной о край сковороды.
Лосиная губа была порезана на кусочки и полита белым соусом, рядом красовались кусочки языка под зеленью. Мясо, пожаренное отдельно было предназначено для похода и поэтому его не ели.

Омен не заставил себя ждать, и скоро вкусные кусочки деликатеса потекли в его голодный желудок.
— Жаль, что ты здесь гробишь свой талант, тебе бы в ресторан, — сказал Омен.
— Ага, — ухмыльнулся Мясник. — А потом за галстук и на нары нет уж спасибо я уж тут как-нибудь переторчу.
— А кто тебя ищет все сроки прошли.
— Нет, дорогой друг убийство двух конвоиров и более прощать не будут. За галстук и на вышку и забудем об этом, — сказал Мясник, работая острыми акульими зубами.

После сытного обеда они дали себе время на отдых с курением кальяна.
— А может, зря туда идём к геологам, а вдруг там этот снайпер, — вдруг сказал Мясник.
— А что ему там делать, он свою работу сделал. Может, конечно, зря, но поглядеть надо. Может про самородки врут, а если нет…

Подремав больше чем планировали, друзья-людоеды закрыли терем, расставив вокруг терема растяжки с ракетами, присели на дорожку, прежде чем идти к известной им просеке «N» где на кедре находились убитые Оменом молодые охотники.