Веганец

          Мой приход в мир не был ничем ознаменован. Ни тебе звезды на востоке (была метель, и неба не видать), ни волхвов с дарами (наверное, некогда им было: за последние две тысячи лет столько народу расплодилось! – успей тут за всеми и к каждому!).  Короче, плавал я себе беззаботно в животике, а тут меня давай выдавливать и вытаскивать. Череп аж раскалывался. Но таки извлекли. Чему я, по простоте душевной, искренне сопротивлялся. Зачем-то шлепнули по жопе, на что я ответил протестующим воплем и попыткой лягнуть акушерку, плюхнули на холодные весы, и медсестра прокуренным голосом возвестила: «Три кэгэ». Ну или сколько там, точно не помню уж.
          Меня быстренько спеленали, чтобы, значит, я не отпинал медсестру, акушерку и прочих медработников: я ведь не просил себя доставать! – и скоренько увезли, или унесли, куда-то. Но протестные настроения от такого варварского отношения во мне живы по сей день.
          Все это я помню смутно. А вот лампочку в палате матери, куда меня приносили для кормления, - очень даже отчетливо. Наверное, потому что смотреть было больше некуда, пока сосал грудь.
          Ну да не о лампочках я.
          Когда мне было года четыре, мы как-то гуляли с матерью. Она вдруг остановилась и указала на звездное небо.
          - Вон четыре звездочки, как ромбик, как параллелограмм, видишь? А одна, самая яркая – чуть выше и правее. Это созвездие Лиры, а звезда – Вега. Ты пришел оттуда…
          Ни с первого, ни со второго, ни даже с третьего раза я не научился находить Лиру. Но мать время от времени указывала на серебряную россыпь и повторяла ту же фразу, добавляя иногда, что смотрела на Вегу, когда лежала в роддоме. Постепенно я научился распознавать ее. Много позже, познакомился с Орионом, его легко найти по трем светилам в ряд, составляющем его пояс, Лебедем и Гераклом – они рядом с Лирой, Большой и Малой Медведицами с Полярной звездой на ручке Ковша.
          Прошло много лет. Мы с матерью отправились на вечернюю прогулку. Над нами расстилалось чистое, без единого облачка крымское небо.
          - А помнишь, как ты в детстве учила меня находить созвездие Лиры и Вегу, - спросил я.
          - Когда это такое было? – отозвалась мать. – И где они? Я не знаю…
          - Как где? Вон самая яркая звезда – это Вега. А пониже и левее – четыре других, как параллелограмм…
          - Не выдумывай! – неожиданно резко оборвала меня мать. – Ты прекрасно знаешь, что я закончила восемь классов, потом – техникум. Где бы я учила астрономию? И в институте нам ее не преподавали. Городишь, невесть что. Не рассказывала я тебе такого!
          Я молчал оторопело. Мысль о том, что матери неоткуда было узнать о созвездиях и научиться их распознавать, мне попросту не приходила в голову. Да и в целом, мать всегда отличалась прагматизмом. Новый дачный участок – да, яблоки, помидоры, виноград и тому подобное – да, брючки и шляпка – да… А звезды… Что звезды? Так, антураж. Если бы они исчезли, едва ли она заметила бы это, а уж тем более – расстроилась…
          - Не понимаю, что ты там нафантазировал… И для чего… - мать обиженно поджала губы.
          Тема была закрыта. А мне вдруг стало неуютно и одиноко.
          Матери давно нет. Но когда небо чисто, мои глаза непроизвольно находят созвездие Лиры и яркую, вторую по яркости на нашей широте, Вегу. А вслед за воспоминанием о матери, приходит мысль, что не мог четырех-пятилетний пацан сам придумать себе родину среди звезд и находить ту самую, Вегу.