Мы и наша плата

МЫ И НАША МИССИЯ. Автор: Эми Ле Февр.
***
ГЛАВА I

Мне с трудом верится, что прошёл всего год с тех пор, как я вёл свой дневник.
Я думаю, что людей старят происходящие с ними события, а не просто недели, месяцы и годы.

Прошлой зимой тётя Милдред вышла замуж за врача и уехала с ним в Индию.
В марте умерла тётя Кэролайн. Она уехала в Лондон к врачу, чтобы вылечиться от чего-то, но не вылечилась и так и не вернулась к нам. Я научилась вести хозяйство и записывала в книгу, на что трачу деньги; и мне казалось, что я уже сто лет живу, когда отец приходил ко мне и говорил:
«Моя дорогая Гризель, я так скучаю по твоей дорогой тёте. Не могла бы ты мне помочь?»
Тогда — я должна постараться написать это быстро, не плача, потому что от слёз чернила расплываются, — отец пошёл на похороны в очень холодный день, мела метель, его заставили ждать, и когда он вернулся домой, его всего трясло. Марта, наша кухарка, которая всё знает, уложила его в постель и послала за доктором. А через два дня доктор Лейн сказал мне, что у отца двусторонняя пневмония и что он боится, как бы ему не стало хуже.

 Казалось, что наступил конец света.

Марта пригласила из деревни женщину, чтобы та помогала ей ухаживать за ним. И
 мы с Линетт плакали весь день напролёт, а Пафф не мог и не хотел
понять, насколько болен отец, и шумел, как всегда. Мы послали за мальчиками, чтобы они приехали домой. А когда Дени был здесь, у меня, казалось, было больше времени, чтобы прокрадываться в комнату отца и выходить из неё, потому что он успокаивал Паффа.

Отец не мог говорить и, казалось, все время спал, но однажды
вечером я сидел с ним. Было воскресенье, и остальные ушли
в церковь. Пришел еще один священник, чтобы отслужить службу.

Внезапно отец поднял на него радостный взгляд.

"Гризель, - сказал он хриплым голосом, - хорошая маленькая Гризель!"

"О, папа!" - Сказала я, поднося его руку к своей щеке. "Вы не
станет лучше."

Он покачал головой, а затем через несколько минут сказал он сиплым
голос:

"Гризель, помни, скажи ребятам, Я приказываю тебе, Держись крепко! Держись крепче! — Он замолчал и, казалось, заснул, не успев договорить.

 Это были его последние слова.  Он умер той ночью.

 Я хочу написать это как можно быстрее.  Всё это казалось страшным сном, но сном, от которого мы не могли проснуться.

Следующее, что произошло, - приехал адвокат отца. Такой приятный
мужчина! Его зовут мистер Адамсон. Он сказал нам, что он и отец использовал, чтобы быть
школа-мальчиков вместе, и отец писал множество писем, чтобы
ему в последнее время о нас. Он видел все, а после похорон, еще
остался с нами, устраивая все.

Мы должны покинуть этот милый старый дом приходского священника, разумеется—и все
мебель будет продана. Но самое удивительное — это письмо, которое пришло сегодня. Эйлвин говорит, что это бомба, но мистер
Адамсон ничуть не удивлён; на самом деле всё произошло именно благодаря ему.


Видите ли, пока мистер Адамсон просматривал бумаги отца, мы
много разговаривали, и мы с Дэнисом почувствовали себя самыми старшими, как никогда раньше.
Конечно, Дэнис всегда умел строить планы, а Эйлвин любит спорить с ним просто ради спора. Сначала я чувствовал, что никто и ничто не имеет значения,
кроме того, что отец бросил нас. Но мальчики так не думают, и поэтому
Денис созвал совет сегодня, сразу после завтрака, и мы встретились в
нашей классной комнате.

Наша дорогая старая классная комната! Я так её люблю! Мы с отцом говорили о том, чтобы нанять гувернантку вместо тёти Кэролайн, но время шло, а мы так и не нашли никого подходящего. Теперь с этим покончено! Ну, — начал Дэнис:

"Адамсон, конечно, очень хорошо говорит нам, что мы должны и чего
не должны делать, но он не родственник, а всего лишь юрист, хотя он и
порядочный парень. А адвокаты ожидают, что им платят за их советы. Поэтому я
голосую за то, чтобы мы обошлись без него и решили, как мы будем жить без его вмешательства!
"

Эйлвин покачал головой со своим мудрым видом.

«Это всё из-за газа! Мы несовершеннолетние, вот кто мы такие, и это отвратительный факт, с которым ничего не поделаешь».
Пафф сидел на шкафу для игрушек с важным видом. Теперь он сказал, и его глаза чуть не вылезли из орбит от нетерпения:

"Что значит «несовершеннолетний»?" Я думал, они подземные угольщики!

Мальчики засмеялись, но Линетт заплакала:

"Денис не Малой; он Marjoribanks крупных в школе, и Эйлвин будет
малой!"

"Ой, да брось ее!" - сказал Эйлвина с нетерпением. "Вы такие крошки.
Мужчина считается несовершеннолетним до достижения им 21 года, и до этого момента адвокаты могут делать с нами всё, что захотят.

«Возможно, — медленно произнёс я, обдумывая ситуацию, — я смогу убедить его позволить нам снять где-нибудь недорогой домик. Это не будет стоить
дорого, и мы могли бы обойтись без прислуги!»
Линетт поморщилась.

"Ненавижу заправлять кровати и вытирать пыль!" — сказала она.

"Ты меня послушаешь?" — спросил Дэнис самым величественным тоном. «Я собираюсь заставить Адамсона сказать мне, сколько именно денег у него есть, а затем мы будем строить наши планы в соответствии с этим.  Многие парни моего возраста работают, чтобы содержать семью, и если это необходимо, я сделаю это, даже если мне придётся подметать полы в магазине!»

Эйлвин и Линетт расхохотались. Денис не из тех, кто пользуется метлой.
И мы это знаем!

"Ты будешь солдатом, Денис", - искренне сказала я. - Какими бы бедными
мы ни были, вы с Эйлвин должны служить своей стране...

Денис выглядел очень серьезным.

- Это зависит, - начал он, - и...

Затем дверь открылась, и к нам вошёл мистер Адамсон. Он живёт в деревне и каждый день после завтрака приходит к нам.
Обычно он запирается в отцовском кабинете.

Но он выглядел так, будто у него для нас хорошие новости, и я удивлялась, как у него хватает духу улыбаться, когда мы все в такой беде.

"Доброе утро, молодежь. Теперь я хочу немного поговорить с вами. Вы
когда-нибудь слышали о вашем дедушке Ноубле или о ком-либо из его семьи?"

"Ноубл - так звали маму до замужества, - сказал я, - потому что Грейс Ноубл
было написано в ее старой Библии. Но мама никогда не рассказывала нам о своей семье
. Я не знал, что у нее она была! Я имею в виду... я думал, что они все давно умерли.
"Да," — сказал Дэнис, — "она рассказывала о брате, который погиб в море, и о сестре по имени Изобель; она рассказывала мне о том, в какую передрягу они однажды попали, когда были детьми."

"Разлад в семье — печальное явление," — сказал мистер Адамсон, — "но я смирился с этим."
Я взял на себя смелость написать твоему дедушке. И он ответил мне самым великодушным образом. На самом деле он пишет, что увидел в газете объявление о смерти твоего отца и собирался написать, чтобы узнать, присматривают ли за тобой его люди. Узнав о твоих печальных обстоятельствах, он пишет, что без всяких оговорок предлагает тебе и всем остальным переехать к нему.
Это было как гром среди ясного неба. Мы просто уставились друг на друга в изумлении.
На мгновение мы не знали, что сказать.

Потом я сказал:

"Но я... мы думали, что наш дедушка умер. Он жив?"

«Так и есть, и твоя тётя Изобель живёт с ним. Она сказала, что сделает всё возможное, чтобы оказать тебе радушный приём».
Дэнис выпрямился и принял то, что Эйлвин называет «лицом великого герцога».

"Могу я спросить, кто наш дедушка и почему он все эти годы не удосужился познакомиться с нами?"

«Просто гордыня, мой мальчик, и вспыльчивый характер». Он не хотел, чтобы твоя мать выходила замуж за твоего отца, но она пошла против его воли и сделала это.
"Тем лучше для неё!" — пробормотал Эйлвин.

"Бабушкой нашей матери была леди Луиза Ноубл," — всё так же напыщенно произнёс Дэнис. "Этот человек — его сын?"

«Осторожно, мой мальчик. Возраст заслуживает уважения. Твой дедушка — прекрасный, сердечный пожилой джентльмен с достаточными средствами, и его поместье в Шотландии называется
Бэнток-Холл. Он служил в армии и сейчас в отставке, полковник».
«Хм!» — сказал Дэнис, не желая поддаваться впечатлению. «Он должен был стать генералом до того, как ушёл в отставку, — я бы подумал, что здесь что-то не так, если бы это было не так.
»Либо мозгов не хватает, либо смелости!

Я ахнула:

"О, Дэнис, тише! Ты говоришь об отце моей любимой мамы!"

Дэнис сердито нахмурился.

Мистер Адамсон постучал карандашом по столу.

«Что бы твой дедушка ни сделал в прошлом, сейчас он щедро загладил свою вину. Не каждый открыл бы двери пятерым внукам, о которых он ничего не знает. Я верю, что вы все выразите ему свою благодарность за его предложение».

«Послушай, — сказал Дэнис очень строгим тоном, как он обычно говорит с Паффом, когда тот делает что-то ужасное, — неужели мы не можем жить сами, не полагаясь на милость нашего дедушки? Нам это не очень нравится, что бы он там ни чувствовал.
 Сколько у нас денег? Вот в чём вопрос.»

«Ваш отец застраховал свою жизнь на 2000 фунтов стерлингов. Это принесет около 80 или 90 фунтов стерлингов. Но эти деньги можно использовать только для оплаты вашего образования — а пятерым на это не прожить».
«Если бы у нас не было дедушки, что бы мы делали?» — спросил Эйлвин.

Мистер Адамсон пожал плечами.

«Берегись, тебя подстерегает опасность! Но мы не будем думать о воображаемых обстоятельствах. Сегодня вторник. Твой дедушка выразил желание, чтобы ты поехал к нему в следующий понедельник. У тебя будет почти неделя, чтобы собрать вещи, попрощаться с друзьями — и — и
привык к мысли о переезде.

- Какой у него адрес? - спросил Денис.

- Банток-холл, недалеко от Киллочана. Я сам поеду с вами до самого
Карлайл".

Мы могли только смотреть друг на друга. Шок от этого заставил меня чувствовать себя вполне
глупо. Почему мы никогда не слышали об этом деду? Почему дорогой
отец никогда не рассказывал нам о нём? Вот что меня озадачило.

И когда мистер Адамсон вернулся в кабинет, я так и сказал.

"Посмотрим," — сказал Эйлвин, таинственно покачав головой, — "настоящий он или нет. Он недолго будет нас обманывать, если он мошенник и самозванец."

«Но зачем ему возиться с нами?» — сказал я.

 «Из-за наших денег, — предположила Линетт. — Некоторые старые скряги готовы на всё ради золота».
 Дэнис расхаживал взад-вперёд по комнате, а потом встал, нахмурившись и скрестив руки на груди, как на портрете Наполеона в столовой.

 «Мне это не нравится», — сказал он. "Интересно, знает ли он, сколько нам лет? Он
может подумать, что мы все дети ясельного возраста".

"Нам придется уехать", - сказала я, и слезы навернулись мне на глаза, потому что я чувствовала себя ужасно.
покидая наш дорогой дом священника, мы все так любили его!

"И на этой неделе, - взволнованно сказала Линетт, - мы будем в его доме
и узнать о нём всё — думаю, это будет довольно весело. И мы все пойдём вместе, так что всё будет не так уж плохо!
Это так похоже на Линетт! Она бы сказала, что если бы нас всех казнили, то в конце концов это было бы довольно весело!

Я не мог заставить себя улыбнуться, но Пафф вмешался со своим нетерпеливым заиканием:

"Я— я думаю, будет весело поехать на поезде, и, может быть, мы поедем через море в Шотландию?"
"Возьми свой учебник географии!" - проворчал Дэнис. - "Я... я думаю, что будет весело поехать на поезде, и не поехать ли нам через море в Шотландию?"

"Возьми свой учебник географии!"

Потом мы с Линетт ушли, чтобы рассказать слугам, потому что кухарка была
ужасно добра к нам. Она обо всем подумала и все сделала,
и только вчера испекла для нас чудесный торт, «чтобы поднять нам настроение», как она сказала.

 Странно, как быстро мы ко всему привыкаем. После чая мы снова поговорили. А потом Дэнис, который так долго сидел взаперти в своей спальне, рассказал нам, чем он занимался.

«Я не ребёнок, — сказал он, — и неважно, несовершеннолетние мы или нет, нас не могут просто так отправить из одного конца Великобритании в другой.  Так что я только что написал письмо старому джентльмену.  В конце концов, я глава семьи и считаю это своим долгом.  Хотите послушать?»

Эйлвин ухмыльнулся, а Линетт хлопнула в ладоши.

 Дэнис встал у камина, откашлялся и начал:

 "УВАЖАЕМЫЙ СЭР,
 "Наш адвокат сообщил нам, что, по вашим словам, вы наш дедушка и хотите, чтобы мы навестили вас..."

«Я хочу, чтобы вы все это запомнили, — сказал Дэнис, строго глядя на нас. — Мы едем в гости, и если там будут беспорядки — что ж, мы можем просто уехать обратно!»
«Куда?» — пробормотал я себе под нос.

Дэнис продолжил читать:

 "Мы договорились, что не возражаем делать это, как будто ты - отец нашей матери"
"Мы хотели бы познакомиться с тобой..."

"Я не должен!" - пробормотал Эйлвин.

 "Полагаю, вам известно, что несколько часов назад мы не знали, что вы
живы, поэтому ваше письмо несколько расстроило наши планы и договоренности.
Адамсон - хороший парень, и мы сказали ему, что примем участие. Так что
вы можете ожидать нас в понедельник ...

"Денис, - перебила я, - мне кажется, это письмо довольно грубое и
неблагодарное. Он предложил нам дом, не забывай! Не притворяйся, что мы этого не понимаем.
"Прикуси язык, старина Гризл!" — горячо сказал Эйлвин. "Ты как сдобный пудинг, такой мягкий и липкий. Этот наш неизвестный родственник хочет быть
заставили сесть. Он обращался с нами отвратительно все эти годы!

"Он вообще с нами не обращался", - заметила Линетт.

"Может быть, вы заткнетесь и дадите мне продолжить?" - сказал Денис.

Он продолжал читать.:

 "И теперь мне нечего добавить, кроме как поблагодарить вас за ваше внезапное
желание познакомиться с нами. Надеюсь, вы сочтете нас достойными вашего внимания.

 «Д. МАРДЖОРИБЭНС,

 «Глава семьи».

 «Неплохо, — сказал Эйлвин, когда Дэнис сделал торжественную паузу, — но, думаю, я мог бы поиздеваться над тем, что он свалился на нас как снег на голову
как Чертик из коробочки. Позволь мне добавить P.S.

"И я!" - воскликнула Линетт.

"И я!" - "И я!" - сказал я.

"И я сам!" - крикнул Пафф.

Итак, после долгих споров Денис позволил каждому из нас добавить свой постскриптум.
Мы сказали ему, что должны быть упомянуты в письме, чтобы показать, что мы не младенцы,
поэтому это постскриптумы.

 «P.S. — Мы постараемся быть достойными вашего внимания, ведь дорогая мама была вашей дочерью, и именно поэтому я хочу увидеть вас и очень благодарна вам за то, что вы пригласили нас. — Грисэль».

 «P.S. — Но это уже слишком для ребят из пятого класса, чтобы у них вот так внезапно появился странный дедушка. — ЭЙЛВИН».

 «P.S. — И мы надеемся, что ты будешь таким же, как старый генерал Уолтон, который на Рождество устраивает своим внукам весёлые проделки. — ЛИНЕТТА».
 «P.S. — И я надеюсь, что у тебя есть пруд с такими же чудаками, как мы. — ПУФФ».

 Когда мистер Адамсон зашёл пожелать нам спокойной ночи, Дэнис торжественно сообщил ему, что мы написали дедушке.

«Это на почте», — сказал Дэнис немного вызывающе.

Мне показалось, что он боится, что мистер Адамсон захочет это увидеть, но тот лишь с любопытством посмотрел на Дэниса и ничего не сказал.

Когда он ушёл, мы достали карту Шотландии и попытались найти
где может быть Бэнток-Холл. Мы целую вечность искали Киллочан.
А потом Дэнис наконец-то принёс из отцовского кабинета «Брэдшоу». Он всегда так хорошо разбирался в поездах.
Мы нашли Киллочан, разделив карту на части, и были ужасно рады узнать, что Киллочан находится на небольшой железнодорожной ветке недалеко от моря. И вот мы устроились
у костра и стали описывать дом, каким, по нашему мнению, он должен был быть.


Дэнис сказал, глядя в огонь:

"Я вижу суровый дом-башню на голых скалах, к которому с шумом подступает море"
маленькие узкие окна. Чайки кричат в своих гнёздах,
там нет ни сада, ни деревьев, ничего, кроме серых скал и серого моря, и
тяжёлой двери, прибитой гвоздями, а внутри — каменные коридоры и тёмные холодные комнаты...
Мы все вздрогнули.

Тогда Эйлвин сказал:

"Я вижу длинный прямой дом с внутренним двором и свирепыми собаками у двери. Когда вы открываете её, то попадаете в банкетный зал, но он пуст.
В полу дыры, окна разбиты, а вокруг бегают крысы. В западном крыле живёт маленький оборванец и высокий
мрачная женщина, его дочь. Есть одна старая ведьма, их служанка, и они посмеиваются над какими-то подземными комнатами, куда собираются поместить каких-то неизвестных внуков. «Мы заставим их работать!» — говорит старик. Он что-то вроде изобретателя и хранит у себя механизмы, которые хочет привести в действие!

Мы не могли удержаться от смеха, глядя на рисунок Эйлвина. Он любит придумывать истории на пустом месте.

"А теперь послушайте!" — сказала Линетт. "Я вижу прекрасный сад с фонтанами и яблонями, и маленькие лодочки, готовые к отплытию, и песок, и
машины для купания, и дом, полный солнечного света и цветов, и много
слуг, пони в конюшнях и улыбающегося старого дедушку».
 «Понятно, — сказал я, — большой дом, но очень холодный и суровый, и он находится в городе, где вокруг много других домов. Там есть парад и оркестр, и совсем нет деревни, и нет сада, и всё идёт как по маслу.
 А теперь, Пафф, твоя очередь!» Как ты думаешь, на что будет похож наш новый дом?

Глаза Паффа чуть не вылезли из орбит. "Я не знаю, правда, я"
не знает. Я думаю, что это может быть похоже на этот дом, только с очень большим холлом
При нем...

Затем он прижался ко мне.

"Этот старый дедушка хороший человек?"

«О да, полагаю, что так», — неопределённо ответил я.

 «Тогда Бог будет жить в его доме, как и в этом, не так ли?
 Он ведь так делает?»

 Пафф иногда говорит странные вещи.

 «Бог живёт везде, Пафф, ты же знаешь».

 «Но не в домах нечестивых людей. Он никогда этого не делает. О боже, нет!» Дьявол
живёт с ними.
Он так многозначительно кивнул, что я не знала, что сказать.

"Что ж, — сказала Линетт, — теперь посмотрим, кто окажется прав. Мы все решили, что будем жить в большом доме."

«Это из-за названия, — сказал я. — Дом никогда не называют залом, если он не очень большой!»

"Я думаю, нам чертовски повезло", - сказала Линетт. "Теперь никто не боится, что мы станем попрошайками.
О, как бы я хотела сразу перейти к следующему вторнику!" - сказала Линетт. "Теперь никто не боится, что мы станем нищими". Это
ужасно волнующе - не знать, в какое место мы направляемся!

"Это кризис в нашей жизни", - серьезно сказал Денис.

"А кризисы всегда ошеломляющи", - воскликнула Линетт. "Но я не знаю.
Я чувствую, что не смогу уснуть этой ночью из-за странности всего этого".
"Я не знаю.

И Денис сказал мне, когда мы поднимались наверх, чтобы лечь спать:

"Мы должны просто улыбаться и терпеть это. Это самое ужасное в том, чтобы быть несовершеннолетним, но мы будем надеяться на лучшее.

«Да, — ответил я, — это наводит ужас, но Пафф прав — мы не можем убежать от Бога».
Дэнис лишь кивнул. Он никогда не говорит красиво, но мы с ним думаем об одном и том же.

А теперь мы идём спать, и где же мы будем на этой неделе?



Глава II

НАШ НОВЫЙ ДОМ

НАШЕ последнее воскресенье! Я весь день то и дело плакала, когда рядом никого не было. Здесь всё такое милое и грустное, и я боюсь за будущее. Вчера мы все вместе обошли каждый дом в деревне, чтобы попрощаться. Это заняло у нас целый день, и это было ужасно.
потому что Дэнис и Эйлвин ненавидят женские слёзы, и мне приходилось сдерживать свои.


Все были так добры и так сожалели о том, что мы уезжаем! А сегодня
стало ещё хуже, чем всегда. В церкви сегодня утром мне было плохо.
Я не смогла спеть ни одного гимна. Потом мы все пошли на могилу отца.
Мистер Скэммелл, который приехал, чтобы провести службу, последовал за нами и пытался нас подбодрить. Я очень быстро убежал в дом.

 Днём было так солнечно, что мы все вышли в сад и бродили там кругами, а потом сели на скамейку возле отцовского кабинета и разговорились.

Я начал это. Я сказал Денису, что одна вещь, которую мы все должны помнить, - это
последние слова отца.

"Какие они были?" Спросил Эйлвин.

"Держись крепче!" - сказал он мне.:

"Гризель, помни— скажи мальчикам — Я приказываю тебе— Держись крепче! Держись крепче!"

"Что он имел в виду?" Спросила Линетт с серьезным лицом.

"Я уверена, что это есть в Библии", - сказала я. "Я знаю, что "крепко держись" упоминается
там".

"Да, но за что держаться?" - спросил Дэнис. "Я думаю, нам лучше взять
Библию и посмотреть. Конкорданс был бы как раз кстати".

Эйлвин бросился в дом за согласием, а Линетт бросилась
погнался за ним за Библией. Они обогнали друг друга и сбили Паффа с ног.
он упал на гравийную дорожку. Он закричал, и мне пришлось утешить его и усадить на место.
он оказался рядом со мной, прежде чем мы смогли продолжить. Затем Денис взялся за
согласие, и Эйлвин схватил Библию.

"Ты позови, и я приду!" - сказал он. "Это что-то вроде
Воскресной школы!"

"Мы не будем над этим смеяться!" Пробормотал я.

Линетт слегка ущипнула меня.

"Не будь таким унылым, Гриззи!" - сказала она.

И тут мальчики начали. Первый стих, который они нашли, был:

 "Крепко держитесь за то, что хорошо".

Затем они позвали других:

 "Крепко держи форму здравых слов, которые ты слышал".

 "То, что ты уже имеешь, крепко держи, пока Я не приду".

 "Крепко держи то, что имеешь, чтобы никто не отнял у тебя корону".

"Вопрос в том, - серьезно сказал Денис, - какой стих имел в виду отец?"

«Он поручил нам это, — сказал я. — Мы должны выяснить».
«Все эти стихи означают одно и то же», — сказал Дэнис в своей судейской манере.

Эйлвин уронил Библию.

«Тогда нам не о чем беспокоиться», — сказал он.

«Но мы должны.  Это должно стать нашим девизом, нашим поручением», — с жаром сказал я. «И
я думаю, отец хотел сказать, что мы должны твёрдо держаться того, что
он научил нас. Он знал, что мы должны быть совсем одни, и что
не останется никого, кто помог бы нам быть хорошими!

"Я думаю, что легче всего запомнить первое", - сказала Линетт.

"Мне нравится "То, что у тебя уже есть, крепко держи, пока я не кончу", - сказал я.

Линетт сделала легкую гримасу.

«Да, Гриззи, в тебе есть добро, за которое можно держаться, но как быть тем, у кого его нет? Если я буду держаться за то, что у меня уже есть, это будет плохо, и я не думаю, что отец имел бы это в виду».
 «Что ж, — сказал Дэнис, — мы выберем самый короткий и простой путь: «Держись
то, что хорошо. «Это наша задача, и мы должны её помнить».
Эйлвин вскочил с места. «А теперь мы закончили занятия, и я иду
к старику Энди».

Линетт и Пафф пошли с ним к нашему ослу. Дени и я остались
сидеть.

«То, что сказала Линетт, скорее всего, правда, — заметил он. — Сначала мы должны получить то, что нам нужно, а потом уже держаться за это».
«Я думаю, отец имел в виду, что нужно держаться за то хорошее учение, которое у нас есть. Мы знаем, что хорошо и правильно, Дэнис; самое сложное — держаться за это». Все эти годы нас учили, как жить, а теперь мы должны это делать.

«Вот в чём загвоздка!»

«Да, — прошептал я, — но хотя отца у нас и забрали, Иисус Христос остался с нами. Он поможет нам».

Дэнис кивнул.

 Мы больше ничего не сказали, и остаток дня прошёл незаметно. Я иду спать.

Это последняя ночь, которую я проведу здесь, и мне кажется, что я больше никогда не буду по-настоящему счастлив. На вечерней службе мы пели «Есть благословенный дом». Я бы хотел, чтобы нас всех поглотило землетрясение и перенесло туда. Тогда мы снова были бы с отцом и матерью. Я совершенно уверен, что мы никогда не будем «держаться крепко» всю свою жизнь. А если мы
Если я доживу до ста лет, как же ужасно трудно будет всё это время быть хорошим человеком!

 * * * * *

 Я не писал в этом дневнике несколько дней, и мне придётся вернуться немного назад. Наше путешествие сюда было очень долгим. Сначала нам всё нравилось, потом мы все начали злиться, а после того, как мистер Адамсон оставил нас в
Карлайл, мы поссорились, и Пафф расплакалась, а мы все смертельно устали.

Мы приехали в Глазго в семь часов вечера.

Дэнис сказал, что раз мы в Шотландии, то должны говорить по-шотландски, и, когда мы вышли из поезда, он сказал носильщику: «А ну, мой милый парень, давай-ка...»
У нас куча багажа, и ты же знаешь, что нам нужно успеть на другой поезд!»
Но носильщик очень грубо рассмеялся ему в лицо, и оказалось, что он вовсе не шотландец.

Когда мы сели в другой поезд, нам стало веселее, потому что очень скоро мы высунулись из окна и в сумерках увидели бескрайнюю морскую гладь. Мы тоже почувствовали запах, и стало так холодно, что только мальчики могли не прятать головы. Потом мы с Линетт начали приводить себя в порядок, и Пафф.
Он всегда пачкается, если проводит десять минут в поезде. А потом, когда мы подъезжали к нашей станции, у меня внутри возникло странное неприятное чувство. Я
Я был готов отдать всё на свете, лишь бы поезд не останавливался и ехал вечно.
Я боялся нашей остановки.

Наконец объявили станцию Киллокен. Но к тому времени уже совсем стемнело, и мы в смятении вывалились на платформу. Пафф почти заснул, так он устал, и мне пришлось встряхнуть его, чтобы он хоть как-то мог идти. Там был милый пожилой начальник станции, который, казалось, знал о нас всё.

"Идемте! Идемте, весь ваш выводок!" - сказал он. "Корнел"
прислал экипаж, и я сказал ему, что позабочусь о вас!"

Он торопливо вывел нас на дорогу, где стояла очень большая карета
В ожидании. Там была прекрасная пара лошадей, и Дэнис с Эйлвином оба хотели
сесть снаружи, на козлах, вместе с кучером. В конце концов Дэнис
встал, а Эйлвин забрался внутрь вместе с нами. Сначала он немного дулся.

"Набилось тут девиц!" — пробормотал он.

"И парней тоже много," — рассмеялась Линетт. "Мы квиты — два на два!"

"О боже!" Я вздохнула. "Я бы хотела, чтобы мы были там, и все закончилось!"

Мы пытались разглядеть местность из окна, но там было
слишком темно.

"Держу пари, старина Дэнис накачивает кучера!" - сказал Эйлвин. «Он всё узнает ещё до того, как мы приедем!»

«Не обращай внимания, — сказал я. — Может быть, лучше не знать. Мне кажется, кто-то мог приехать, чтобы встретить нас».
Потом мы все замолчали; казалось, мы исчерпали все темы для разговора.
Это было такое долгое путешествие! Мы ехали, ехали и ехали, и наконец, когда я уже начал клевать носом, мы резко остановились. Эйлвин высунул голову.

«Особняк!» — сказал он. «Мы проезжаем через ворота».
 «Прямо как в нашем доме», — радостно сказала Линетт. «Гризель,
мы возвысились; мы больше не дети бедного священника, а внуки
сквайра!»

«Маленькая зазнайка!» — воскликнул Эйлвин, и Линетт больше ничего не сказала.

Через несколько минут мы снова остановились и оказались перед огромной дверью. Когда она открылась, нам показалось, что мы попали во дворец. Перед нами был очень большой зал, в котором стоял старый дворецкий. Всё было освещено, у подножия лестницы стояли огромные горшки с цветами, а на стенах висело множество картин, написанных маслом.

 Денис поспешил пройти вперёд, а затем задрал голову:

"Передай дедушке, что мы пришли," — сказал он самым величественным тоном.

«Они ужинают, сэр», — почтительно произнёс дворецкий. Он сказал это так, словно они были в церкви и их нельзя было отвлекать.

 Дэнис сильно разгорячился и покраснел, а затем, прежде чем мы успели что-то сказать,
дверь открылась и вышла очень высокая дама. Она была в бледно-сером атласном платье, с седыми волосами и множеством бриллиантов, сверкавших на ней. Я
влюбился в неё с первого взгляда, потому что она была прекрасна, хотя и выглядела суровой и холодной, а в её глазах было что-то от матери.

"Ах!" — сказала она. "Значит, вы все приехали. Мне показалось, что я слышу карету, но ваш поезд, должно быть, опоздал."

Она, казалось, быстро осмотрела каждого из нас, а затем наклонилась и поцеловала Пуфа.

 «Вы, должно быть, все проголодались и устали, но старая Пегги о вас позаботится.  Вот она!  Пегги, отведи их наверх, в детскую, накорми ужином и уложи спать».
 К нам вразвалку подошла пожилая женщина с полным улыбающимся лицом. Мальчики переглянулись, и я увидел, что они в ярости.

 Мы вошли в красивую просторную комнату с большим квадратным столом, накрытым белой скатертью. Там был пылающий камин, книжный шкаф и большой диван
и плетеное кресло-качалка. И мы с Линетт пожали друг другу руки.
и внезапно почувствовали, что можем быть счастливы.

А потом Пегги повернулась лицом ко всем нам, и слезы потекли
по ее щекам.

"Вы будете детьми мисс Грейс, а я нянчилась с ней, когда была совсем маленькой"
я!

Я ничего не могла с собой поделать. Я просто бросилась в её объятия, обняла и поцеловала её.

"Ты же знала, дорогая мама!"
И в следующую минуту она уже целовала нас всех, даже мальчиков. Но я отвернулась, когда она целовала их, потому что знала, что они почувствуют.

А потом она рассказала нам, что живёт в маленьком коттедже в деревне,
но пообещал нашей тёте, что она поднимется и присмотрит за нами, пока мы не обустроимся.

"Твоя тётя Изобель не разбирается в детях, но она желает нам добра, хоть и немногословна."
Затем она поспешно вышла из комнаты и позвала нас посмотреть на нашу спальню.

Мы были все вместе, и это меня успокаивало. Мы находились в старом крыле дома, где располагались детские комнаты, с отдельной лестницей и толстой дверью, обитой зелёным сукном. У мальчиков была одна огромная спальня с тремя кроватями, тремя окнами и всем по три.

Линетт сказала, что это напомнило ей комнату трёх медведей, потому что у Паффа была маленькая кровать, маленький стул и маленький комод. Пегги
сказала нам, что тётя Изобель отправила к адвокату запрос с указанием нашего точного возраста и что они с тётей Изобель всё тщательно подготовили.

 У нас с Линетт была прекрасная комната, и Пегги сказала нам, что раньше это была комната мамы, когда она была маленькой. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть за
окнами, но всё вокруг казалось роскошным и уютным. Ковры были
толстыми, а стулья — с мягкими подушками. Когда я подумал о нас
Дома, в пустых комнатах, я почувствовал разницу, и всё же у меня ком подступил к горлу, и мне захотелось вернуться в милый старый дом приходского священника.

 Мы вымыли руки и лица, а затем вернулись в старую детскую, которую мы решили назвать классной комнатой.  А потом мы обнаружили, что нас ждёт вкусный ужин.  Немного шотландского бульона в большой супнице, хлеб с маслом, тушёное мясо, пирог и джем. Мы все были очень голодны, и после того, как старая Пегги обслужила нас, она вышла из комнаты.
Наконец-то мы остались одни.

"Это просто потрясающе!" — сказала Линетт с сияющей улыбкой. "Всё это"
все гораздо лучше, чем я думал!"

Но мальчики смотрели Креста, и я знал почему. Им не нравится быть
обращаться, как с детьми и отправили в детскую, и в постель без
увидев нашего деда. А потом оказалось, что им не нравится
Слойки находясь в номере. Он никогда не спал с ними дома.

"Я думаю, что чем скорее я поговорю с дедом, тем лучше!"
— сказал Дэнис своим властным тоном.

Эйлвин усмехнулся.

 — Тебе скажут делать то, что велит Пегги, иначе тебя поставят в угол, — сказал он.  — Завтра она научит нас алфавиту!

Линетт хихикнула, но я немного забеспокоился.

"Осмелюсь предположить," — сказал я, — "сегодня у них званый ужин. Тётя Изобель не может так наряжаться каждый вечер. В любом случае мы очень устали и выглядим неопрятно. Завтра мы произведём лучшее впечатление."

Денис дал немного фыркнул, но не сказал больше. И когда мы
ужинали, мы все признались в том, что мы устали, и отправились в
кровать.


На следующее утро Линетт разбудила меня криком:

"Гризель! Гризель! Иди и посмотри!"

Я выскочила из кровати, как она у открытого окна и стала зависать
его.

Я никогда не видел ничего прекраснее. Было солнечное утро, и прямо перед нами простиралось бескрайнее синее море. Там был большой пологий луг, а за ним — невысокая каменная стена, а за ней — пляж с коричневыми камнями и зелёными водорослями, с большим количеством песка и огромной полосой белого прибоя.
 Он с грохотом разбивался о скалы. Мы чувствовали восхитительный запах водорослей, который всегда напоминает мне о днях, проведённых на берегу моря. Но теперь мы будем жить по нему всегда! Я почувствовала, как от волнения забилось моё сердце.


 «О, Линетт!» — воскликнула я. «Давай быстро оденемся и побежим вниз к
на пляже. Мне не терпится увидеть его вблизи!"
"Да," — согласилась Линетт. "Дедушка может быть хоть людоедом, а тётя Изобель — хоть ведьмой, мне всё равно! У нас есть море, и никто его у нас не отнимет!"

А потом к двери подошла Пегги, потому что мы проспали очень долго, и другая служанка принесла нам ванны, и мы оделись так быстро, как только могли. У мальчиков была отдельная ванная, и мы слышали ужасный шум и вопли Паффа!

"Они заставляют его мыться самому!" — усмехнулась Линетт.

Пафф ненавидит мыться. Я никогда не могла понять почему, но я была немного
Я боялась, что мальчики могут быть с ним грубы, и собиралась поговорить с ними, но Линетт убедила меня не вмешиваться.

"Ты только усугубишь ситуацию, Гриззи! Дэнис говорит, что ему нужна твёрдая мужская рука!"
"Рука Дэниса не мужская!" — возразила я. "И она грубая, а не твёрдая!"

Но я не пошёл, потому что, прежде чем одеться, выглянул в окно и увидел, как мальчики бегут по лужайке, а за ними по пятам гонится Пафф.

 Линетт тут же вышла, но остановилась у двери.

 «Полагаю, мне придётся помолиться!» — сказала она и опустилась на колени.

Я присоединился к ней, и мы вместе, как всегда, прочитали «Дейли Лайт».


 Линетт всё ещё очень рассеянная, но она больше года болела и не вставала с постели, и с тех пор она изменилась.

«Полагаю, — сказала она, — это одна из тех вещей, за которые мы должны держаться, Гриззи, — это молитвы и чтение Библии, не так ли?»
Я кивнула.

"Да, я знаю, что имел в виду отец."
Я спустилась вслед за ней более сдержанно. Я чувствовала себя довольно жестоко за то, что
была так счастлива при виде моря, когда отец только что умер.  Я попыталась
Я всё время думаю о том ужасном дне, когда он умер, но когда я вышла на солнце, мне показалось, что мои ноги сами затанцуют, хотела я этого или нет. А потом я совсем забыла об этом и
побежала через лужайку к морю так быстро, как только могла.

О, это было чудесное время! Мы совсем забыли о завтраке. Мы перелезли через скалы, и мальчики сняли обувь и носки и поплыли на них.
Мы зависали над восхитительными лужами, полными крабов, морских блюдечек и малиновых актиний, рисовали на песке фигуры, и я не
Не думаю, что мы вообще вернулись бы в дом, если бы нас не забрала старая Пегги. Она вразвалку шла по лужайке, и
Эйлвин усмехнулся себе под нос.

"Нас забирает наша сиделка!"

Но Дэнис заставил его замолчать. Дэнис всегда вежлив, даже когда внутри у него всё кипит от ярости.

Итак, мы сказали ей, что забыли позавтракать, и Денис сказал:

"Я думаю, тебе лучше позвонить в большой колокол, чтобы подать завтрак. Я поговорю об этом со своим
дедушкой. Мы всегда будем здесь по утрам".

А потом мы вошли в дом и обнаружили, что уже больше девяти часов. Там было
В доме не было никаких признаков присутствия кого-либо, кроме слуг, и мы решили, что пока не хотим никого видеть.

 «У нас будет время осмотреть дом, сад и конюшни, — сказал  Дэнис, — и сориентироваться на месте.  И если старый джентльмен не горит желанием нас видеть, то я уж точно не горю желанием видеть его».

«Я его немного боюсь, — признался я. — Я бы хотел поскорее с этим покончить».
«Только не дрожи, не трясись, не опускайся на колени и не облизывай его ноги, Гриззи!
 — сказал Эйлвин. — Иначе ты испортишь всё представление». Мы должны проявить твёрдость в отношениях со стариной и дать ему понять, что он не сможет нас запугать!

«Не думаю, что он захочет это сделать», — сказала я.

 Пегги крутилась вокруг нас, пока мы завтракали, а потом Линетт прямо спросила её:

 «Дедушка не хочет нас видеть? Какой он? Расскажи нам».
 Думаю, мне стоит перестать писать на шотландском, как говорит Пегги. Я не могу этого сделать, поэтому напишу, что она говорит, по-английски. Она сильно раскатывает «р», и есть несколько слов, которые я никогда раньше не слышал, но я их опущу.

Она сказала нам, что вчера вечером у них был званый ужин и что мы пришли позже, чем они ожидали, и что дедушка страдал от
у него была подагра в ноге, и он был уже не так активен, как раньше. Она сказала, что
он всегда завтракает у себя в спальне и никогда не спускается вниз.
она сказала нам, что тетя Изобель была
вдова, и звали ее миссис Крайтон, и что в доме останавливалось довольно много посетителей
.

"И я должна сказать тебе, чтобы ты оставалась здесь, пока твой дедушка не сможет тебя увидеть!"
она закончила.

«Но это же смешно, — сказал Дэнис. — Мы не собираемся запираться в одной комнате почти на два часа и ничего не делать, когда снаружи нас ждёт море!»

«Это сообщение от хозяйки», — сказала Пегги, строго поджав губы. «Она не хочет, чтобы ты уходил из дома, когда дедушка ждёт тебя!»
 «Но, моё милое старое создание, — сказал Дэнис, — тебе нужно только сказать нам, во сколько он нас ждёт, и мы придём. У меня есть часы».

«Таковы мои приказы, — сказала Пегги, — и я прошу вас быть хорошими детьми и не злить хозяина в первый же день!»
Она вышла из комнаты, а мы в смятении переглянулись. Думаю, дорогой отец всегда так нам доверял, что мы привыкли
быть очень свободным. Он отдал нам так мало приказов! Денис и Эйлвин вскочили
из-за стола для завтрака и заходили по комнате. Они были очень
рассержены. Эйлвин был за то, чтобы сразу выйти в сад, но Денис был
мудрее.

"Нет, мы просто будем вести себя прилично в первый день, но я поговорю с ним,
и объясню, что он не должен обращаться с нами как с маленькими детьми. Похоже, он не знает, сколько нам лет!
Я подвела Линетт к книжному шкафу, потому что знала, что слушать мальчиков бесполезно. Мы все любим книги, и нам было ужасно интересно найти книги с маминым именем. И мы нашли
один или два тома под названием «Сказки Питера Парли» со всевозможными развлечениями, которые нравятся мальчикам: фокусами, разведением кроликов и старыми марками.

 Мальчики пришли посмотреть на них, и мы так увлеклись, что время пролетело незаметно. Когда вошла Пегги и торжественно произнесла:

"Хозяин хочет видеть вас в библиотеке";, мы были крайне удивлены.

«Не смотри так, будто тебя собираются повесить, выпотрошить и четвертовать, старина Гриззи», — сказал мне Эйлвин, спускаясь по лестнице.

Но я не мог смеяться. Я так ужасно нервничал! И я боялся не только дедушки, но и того, что скажут мальчики.

Мы спустились по большой лестнице, а затем старый дворецкий, который, казалось,
будто ждал нас, подвел нас к закрытой двери в конце
холла и распахнул ее.

И вот как он объявил о нас — мне это даже понравилось:

"Семья мисс Грейс, сэр!"



ГЛАВА III

МЫ ИССЛЕДУЕМ

Это была большая, тёплая, душная комната. За книжными полками и картинами не было видно стен. Тётя Изобель сидела у камина с газетой в руке. Она выглядела очень высокой и величественной, но дедушка был совсем маленьким и очень полным. У него был очень
У него было красное лицо, белые усы и очень редкие седые волосы, а брови были густыми и свирепыми. И вот что он сказал, когда увидел нас:


"Ну и ну! Сколько их тут!"

"Идите и познакомьтесь со своим дедушкой," — сказала тётя Изобель
тихо. "Сначала старший. Дэнис, не так ли?"

Денис подошел, протянул руку и уставился на дедушку,
а дедушка уставился на него.

"Я думаю, мы окажемся старше, чем вы думали", - сказал Денис в своей
холодной величественной манере. "Только один из нас хочет детскую!"

И тут Пафф удивил меня, подавшись вперед и выпятив свой толстый
сундук в абсурдной имитации Дениса.

"Но это не я!" - воскликнул он. "За всю мою жизнь у меня никогда не было детской,
и я не собираюсь помещаться в нее сейчас".

Дедушка сразу же протянул ему руку.

"Хорошо сказано, мой маленький Бантам! Куда бы ты хотел, чтобы тебя засунули?"

Последняя искра дерзости в Паффе угасла. Он опустил голову и сильно покраснел.

"Пафф не знает, что он" о чем он говорит, - сказал я. "Он пытается быть
больше, чем есть на самом деле. Но если ты не возражаешь, дедушка, мы бы хотели
назвать детскую классной комнатой".

Пафф, казалось, растопил лед, и дедушка не выглядел тревожно.
Мне показалось, что он совсем маленький и старый.

А потом мы все пожали ему руку и назвали свои имена, и Денис
начал рассказывать. Но мне показалось, что теперь он был не так уверен в себе, как наверху, потому что он слегка заикался.

"Мы хотели бы поблагодарить вас за то, что вы приняли нас здесь, и... и... осмелюсь сказать, вы...
расскажете нам, ребятам, о школе и тому подобном. Мы собираемся
Мы с Эйлвином хотим стать солдатами. Мы считаем, что флот — это неплохое место для Паффа.
Он невысокий, упрямый и хочет быть главным, но, конечно, он ещё ребёнок и у него пока мало шансов. Я не знаю, что ты решишь насчёт девочек.
Наступила мёртвая тишина, а потом дедушка откинул голову на подушку и расхохотался. Дэнис покраснел так же, как и Пафф, потому что дедушка, казалось, смеялся над ним. А потом он повернулся к тёте
Изобель.

"Я умываю руки, моя дорогая. Ты сама решишь, что с ними делать. Я тебе не завидую. А теперь, когда я их увидел, они могут сами о себе позаботиться."

Он махнул нам рукой, как бы отпуская, и сказал:

"Продолжайте читать, Изобель".

Но Денис стоял твердо. Он не собирался, чтобы с ним так обращались.

"Извини меня, дедушка, но есть несколько вещей, которые мы хотели бы
сказать. Во-первых, твоя старая служанка — Пегги - кажется, думает, что она
должна управлять нами. Она может справиться с Паффом, но не с остальными. Мы надеемся, что вы доверитесь нашей чести и мы будем вести себя подобающим образом. Мы так и делаем, и мы привыкли идти своим путём и поступать так, как считаем нужным. Если у вас есть какие-то особые правила, которым мы должны следовать, мы будем их соблюдать.
но нами никогда не управляла пожилая служанка, и никогда не будет!
Тогда дедушка набросился на него. Он просто гремел. Я по-настоящему
испугался.

"'Пока' ты под моей крышей, молодой человек, ты подчиняешься моим приказам,
и я хочу, чтобы ты это помнил! Я не потерплю от тебя дерзости. Я старый солдат, и если я что-то сказал, то не отступлю. Я спас тебя из работного дома ради...
Здесь он сглотнул и чуть не подавился.

"ради твоей матери, которая... которая прокляла тот день, когда пошла против моей воли. А что касается того, чтобы идти своим путём, то это будет мой путь, уж поверь мне. Изабель,
Отправьте их в школу, о которой мы слышали, завтра. Чем раньше они попадут под дисциплину, тем лучше!
Тётя Изобель пробормотала что-то себе под нос о пасхальных каникулах,
а затем Дэнис, похоже, взял себя в руки и заговорил в своей обычной
откровенной манере:

"Прошу прощения, сэр. Мне не следовало так говорить. Конечно, мы
готовы выполнить ваш приказ. Если мы ещё не солдаты, то мы
строители империи, и мы знаем, что дисциплина и долг касаются всех нас.
"Юный недоумок!" — прорычал дедушка.

Но его вспышка гнева, похоже, закончилась.

«Идите с ним, — сказал он. — Ваша тётя всё уладит!»
Мы вышли из комнаты, чувствуя себя очень маленькими и довольно несчастными. Думаю, мы все понимали, что ни дедушке, ни тёте Изобель нет до нас никакого дела! И мы все пошли в классную комнату, чтобы «обсудить ситуацию» — так это назвал Эйлвин.

«Ситуация печальная», — сказал я. Я сел у окна, посмотрел на море и почувствовал себя несчастным.

 «Ситуация ужасная!» — сказал Дэнис, качая головой.

 Линетт танцевала вокруг стола, её волосы развевались на ветру. Она
Она выглядела так, словно ей на свете ни до чего не было дела и словно отец не умер.

"Не мешай нам, — воскликнула она, — и не заставляй нас торчать здесь. У нас впереди целый день, и мы можем кататься на лодке, купаться, грести и ловить рыбу. Дедушка больше не захочет нас видеть. Есть
не о чем говорить. Мы должны просто наслаждаться собой!"

Слойки хлопал в ладоши и танцевал в ее честь.

"Я не люблю старые gempleum на все!" - сказал он. "И я никогда больше не войду"
в его комнату.

Затем дверь очень внезапно открылась, и вошла тетя Изобель.

Дэнис очень вежливо пододвинул к ней кресло.

 «Я пришла поговорить со всеми вами, — сказала она, очень серьёзно глядя на нас.  — Вы, кажется, не понимаете, как тяжело вашему дедушке было принять вас всех.  Он старик и очень страдает от подагры.  А ты, Дэнис, разговаривал с ним в самой неуважительной и неподобающей манере».

Денис сильно покраснел. Затем он расправил плечи и заговорил.:

"Мне очень жаль. Я бы хотел, чтобы вы объяснили мне кое—что - это странно для всех нас.
и я не знаю, чего от нас ожидают".

«Мы договорились, что вы, двое старших мальчиков, будете учиться в школе-пансионе примерно в двадцати милях отсюда. Через три недели к нам приедет гувернантка, чтобы обучать вас, двух девочек, и вашего младшего брата. Она полностью возьмёт на себя ваше образование. Пегги будет присматривать за маленьким мальчиком, чинить вашу одежду и прислуживать вам». Мы собирались оставить тебя здесь на три недели, но теперь я не уверена, что твоему дедушке понравится, что ты живёшь в доме.
 «О, пожалуйста, тётя Изобель, — сказала я, — давай побудем вместе, пока мы не привыкнем к тебе. Всё это кажется таким ужасно странным. Мы будем держаться друг друга».
наша часть дома, не так ли, мальчики? И дедушке совсем не обязательно нас видеть
и слышать. И мы будем на вес золота. Правда будем. Это
очень мило с вашей стороны пригласить нас. Мы все это чувствуем, не так ли?

Я повернулся к остальным, и все они кивнули головами.

Не знаю, было ли это странно, но мне показалось, что тётя Изобель нас стесняется.

А потом вставила своё слово Линетт. Она никогда не может долго молчать, но сейчас на её лице было выражение мольбы.

"Осмелюсь предположить, что вы просто скажете нам, есть ли у вас лодка, на которой мы могли бы покататься, и есть ли у вас пони, на которых мы могли бы покататься, или есть ли у вас
экипаж, в котором мы поедем, и все ли наши блюда будут поданы наверх?

- Совершенно верно. Пегги позаботится о вашем питании. Осмелюсь предположить, что могу.
иногда я беру кого-нибудь из вас покататься со мной.

"А можно нам пройтись по всему саду?" - Спросила я.

- Ты можешь ходить, куда захочешь, до тех пор, пока не попадешь в беду.
У нас есть лодка, но ты не должна пользоваться ею без сопровождения кого-то из мужчин. Дэйви, помощник садовника, выводит её на воду, и он всегда должен быть с тобой.
"Ему придётся приходить довольно часто," — сказал Эйлвин себе под нос.

"И пожалуйста, тётя Изобель," — сказала я, — неужели нам когда-нибудь придётся заходить в
в вашей части дома можно помолиться за что—нибудь?

Она с любопытством посмотрела на меня, затем коротко сказала:

- У нас нет молитв. Если вы нам понадобитесь, мы пошлем за вами.

"Есть только один вопрос, который я хотел бы задать", - сказал Эйлвин. "Мы все
на мели — все мы. У нас не было карманных денег уже два месяца
и нам пришлось раздать несколько подарков перед отъездом
дом священника. Я считаю, что в совершенстве имеет два пенса полпенни, но вот как
сколько мы обладаем между нами. - Дедушка собирается давать
карманные деньги?"

- Заткнись! - прорычал Денис. - Для этого еще будет достаточно времени!

Тетя Изобель встала со стула.

"Я поговорю об этом с твоим дедушкой", - сказала она с большим достоинством,
а затем Пафф удивил нас, подтолкнув к ней.

"Хочешь посмотреть, как я встану на голову?" спросил он, улыбаясь ей
как маленький ангел. "У меня это ужасно хорошо получается!"

Она отмахнулась от него.

"Очень нездоровое занятие", - сказала она и вышла из комнаты.

"Что ж, - мрачно сказал Денис, - мы кое-что вытянули из нее, но она
на мой взгляд, слишком холодная. А теперь выходите все!"

Мы были в восторге, и, несмотря на всю странность и холодность этого
В общем, день выдался ужасно весёлый. Сначала мы пошли в конюшню и поговорили со старым кучером. Там была только пара упитанных лошадей для кареты и тощий жеребец для багажной повозки. Но Дэнис посмотрел на повозку и сказал старому Эмброузу, что она нам вполне подойдёт и что он хотел бы выехать в тот же день.

«Я хороший погонщик, — важно заявил он, — и ты можешь доверить мне свою старую клячу. Мы хотим посмотреть, что представляет собой эта местность. Ты пришлёшь повозку ровно в три часа!»
Я затаил дыхание. Линетт хихикнула, а Эйлвин подмигнул мне. Дэнис
Он часто удивлял нас, но я был поражён ещё больше, когда Эмброуз кротко сказал:


"Хорошо, сэр. Будет сделано."

А потом мы пошли на молочную ферму, в прачечную и в обнесённый стеной фруктовый сад, прошлись по длинным извилистым тропинкам через заросли кустарника, и милый старый садовник по имени Кит провёл нас через оранжереи, а потом мальчики убежали смотреть на серебряных фазанов, и мы разделились. Пафф был в восторге, увидев пруд с дикими птицами.
Линетт осталась с ним, пока я ходил по
Я открыла маленькие железные ворота в высокой живой изгороди из тиса и оказалась в очаровательном маленьком саду. Это был старый розарий, но роз там ещё не было, только нарциссы на клумбе. Под деревьями стояли старые деревенские скамейки, а внизу протекал небольшой ручей, который, как я полагаю, впадал в пруд. Здесь было так тихо, спокойно и умиротворённо, что я впервые почувствовала себя спокойно.
Там был пологий зелёный берег, покрытый красивыми папоротниками, а на вершине — небольшой сад камней. И вдруг я увидел
Надгробие под розовым кустом, и когда я опустился перед ним на колени, я отчётливо прочитал:


 «В ПАМЯТЬ О ЛЮБИМОЙ РОЗОВОЙ РОЗЕТКЕ ГРЕЙС
 ПОГИБШЕЙ ОТ ЩЕНКОВ ФЛАФФИ».
Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, потому что тогда я понял, что «Розовая роза»
принадлежала нашей матери.

Я не знал, кто такой Роузбад — канарейка, кошка или какое-то другое домашнее животное, — но я сел у могилы и начал думать о могиле дорогого отца в Линкольншире, а потом я подумал о Небесах, а потом я подумал о том, что он нам завещал.

А потом я преклонил колени и попросил Бога помочь нам «держаться».
Казалось, что в этом месте нет никого, кто мог бы помочь нам стать хорошими. Мы все почувствовали разницу после смерти отца. Мы всегда могли обратиться к нему, когда нам нужна была помощь, и он часто помогал нам, даже если мы его об этом не просили.
А потом я вспомнил, что, конечно же, Бог может помочь нам и без посторонней помощи, и что нам на самом деле никто не нужен. Тогда я почувствовал себя немного счастливее.


Потом я задумался о том, какой будет наша гувернантка. У нас с Линетт никогда не было настоящей гувернантки. Я подумала, что было бы неплохо, если бы за нами кто-то присматривал.
Так было бы не так одиноко
литтл. А потом я услышала, как Линетт зовет меня, и, конечно, когда я
убежала, я обнаружила, что Пафф чуть не свалился в пруд и
намочил свою одежду. Мы вернулись в дом, потому что я знал, что уже должно быть
время ужина. Мальчики встретили нас у двери, и мы поднялись наверх
вместе. Пегги увела Паффа.

"Он такой непослушный ребенок?" спросила она немного сердито.

«О нет, — сказала я, — но он такой, какой есть; он всегда мокрый, грязный или порванный. Мы не придаём этому значения».
На ужин у нас была баранья нога в остром соусе и рулет с джемом. И мы
вдоволь повеселились.

"Я не уверена, что мне хочется прокатиться", - сказала Линетт. "Я хочу спуститься к морю".
"Во второй половине дня прилив", - сказал Денис. - "Я хочу покататься на машине". " Я хочу спуститься к морю".

"Во второй половине дня прилив". "Я знал, что, прежде чем я
попросила корзину".

"Я полагаю, что дед не против нас, принимая его", - сказал я.

«Он не узнает или ему будет всё равно», — уверенно сказал Дэнис. «Мы должны посмотреть, в какой мы стране и где находится ближайший город».
Мы все были готовы и ждали в три часа.

Один из конюхов подкатил тележку к чёрному входу, и мы все забрались в неё. Затем в суматохе вышла Пегги.

«Куда вы идёте? Кто вам это сказал? Вы сами себя расстроите».
Конюх ухмыльнулся.

"'Всё в порядке," — сказал он. "Хозяйке сказал Эмброуз, прежде чем мы запрягли лошадей, и она ответила, что, по её мнению, если молодой джентльмен умеет водить, то они могут ехать. Слэппер — обычная старая овца!"

Итак, мы все отправились в путь. Дэнис взмахнул кнутом. Мы почти
поверили, что снова едем с Энди, только длинные ноги Слэппера
перебирали землю гораздо быстрее. Мы не смогли удержаться и
закричали, размахивая руками, когда проезжали мимо дома, а Линетт сказала, что
ей показалось, что она увидела, как дедушка смотрит на нас.

 Мы побежали по аллее, а затем вышли на пустынную унылую дорогу, от моря нас отделяла длинная каменная стена. Воздух был солёным и
приятным, а волны накатывали одна за другой. Нам стало очень весело, и мы начали петь наши имперские песни. Нам понравились наши "старый баран". Он качнулся вперед и, хотя он
не появляются, чтобы ехать быстро, он действительно это сделал, и он ни разу не повернул головы
чтобы посмотреть на одну вещь. Мы заговорили о нем.

"Он мне нравится, - сказал я. - он идет прямо вперед и выполняет свой долг, и
вкладывает в это всю душу.

- У лошадей нет души, - возразила Линетт. - Я о нем невысокого мнения.;
у него нет духа.

"Он довольно древний, - сказал Эйлвин, - он одной ногой в могиле, так что
конечно, он серьезен".

"Я думаю, он всегда был старой овцой", - сказал Денис. "Он даже не подмигнул
у нас, когда он увидел нас, и он должен знать, что мы здесь слишком много свежих. Но он
получил за удивлен. Если бы мы должны были одеть его, как мы сделали
Энди, он просто шел дальше такой же серьезный, как всегда ".

"Мы попробуем", - сказала Линетт.

Поэтому она сняла свою большую соломенную шляпу, и Дэнис подъехал, а Эйлвин
Я пополз вдоль его спины и привязал его. Он только пошевелил ушами и
выдержал это, а потом мы поехали дальше, и он выглядел так забавно, что мы покатились со смеху.

 За всё это время мы никого не встретили. Я никогда не ездил по такой пустынной дороге, а потом вдруг, когда мы ехали вдоль вершины утёса, мы услышали крик.

"Эй! Помогите!"

Денис сразу же остановился. Мы все прислушались. Звук повторился.

"Это кто-то упал со скалы", - сказал Денис.

Они с Эйлвин выбрались из тележки, подбежали к краю и посмотрели вниз.
Я испугался, что они сами свалятся. И тогда я
я услышал крик Дэниса:

"Хорошо! Вот мы и на месте! Держитесь!"



ГЛАВА IV

СПАСЕНИЕ

И тут Эйлвин прибежал обратно.

"Эй, девчонки, у вас есть какие-нибудь пояса? Нам нужно сделать верёвку; там, внизу, один парень. Он застрял там, не может подняться или спуститься.
нам придется поднять его.

Мы с Линетт поспешно выбрались из тележки, и Пафф последовал за нами.
Хлопушка довольно замолчал и принялся жевать грубую траву.

"У нас нет поясов", - сказала я в отчаянии. "Что нам делать?"

"Разорвите свои платья!"О, мы не можем, мы правда не можем!" — воскликнула я. "Наши новенькие платья — ты
Лучше бы тебе порвать что-нибудь из своих вещей!
«Что такое платья, когда на кону жизнь парня!» — сказал Эйлвин.

И тут подошёл Дэнис.

"Мы должны что-то сделать прямо сейчас; часть скалы обрушилась, и он просто висит на кусте. Вот, отдай нам поводья. Они выглядят новыми и прочными."
Так и было. Мы отстегнули их, и мальчики вернулись.

Мы с Линетт подобрались как можно ближе к краю, но ничего не смогли разглядеть
и Денис помахал нам рукой, чтобы мы возвращались. Затем он осторожно опустил один конец
поводьев.

- Привяжи их к себе, и мы подтянем тебя!

- Они порвутся, - сказал Эйлвин, качая головой.

Затем Дэнис заставил нас всех встать друг за другом, держась за поводья.
Мы тоже взялись друг за друга.

"А теперь," — крикнул он, — "когда я скажу "Пошли", мы потянем."
На мгновение воцарилась тишина, и я почувствовал, как колотится моё сердце.

«А что, если, — подумал я, — он вытащит нас всех, вместо того чтобы мы вытащили его?»
А потом я сказал вслух, потому что был очень взволнован:

"О Боже, сделай нас очень сильными!"

Тогда Денис крикнул:

"Тяни!"

И мы тянули изо всех сил. Сначала рывок был
ужасным, и казалось, что мы никогда не вытащим его. Но в
Через минуту над обрывом показалась голова мальчика, а затем он вскарабкался наверх. Позже он рассказал нам, что, когда он отпустил куст, то подумал, что погибнет, но потом обнаружил, что может цепляться за выступы, которые помогают ему подниматься, и что мы достаточно сильны, чтобы вытащить его.

 Он был очень худеньким мальчиком, ростом примерно с Дэниса, с весёлыми глазами и короткими жёсткими каштановыми кудрями. Его пальто было порвано, и на мгновение он побледнел и у него закружилась голова.
Потом он рассмеялся и сказал:

 «Я думал, мне конец!»
Мы тяжело дышали, а потом он удивлённо посмотрел на нас.

«Вы спустились с небес?» — спросил он.

 «Нет, — ответил Дэнис, — разве ты не видишь нашего скакуна?»
 И тут мы все вскрикнули, потому что ни Слэппера, ни повозки нигде не было видно.

 «О, старый обманщик!» — сказал Эйлвин. "Он достаточно сообразителен, чтобы дать нам
скольжения, когда он выбирает!"

"Это была не имея узды, я думаю!" - сказал Денис. Он выглядел скорее
волнуюсь. Дорога тянулась далеко от нас пустой и голой; не было никакой
знак тележку в любом месте.

"И он ушел с моей шляпой!" Линетт сказала, смеясь.

Странный мальчик посмотрел на нее.

— Ах! — сказал он. — Конечно, я бы хотел предложить вам свою шляпу, но у меня её нет
у подножия утёса давным-давно. Откуда ты родом?
Мы рассказали ему; он был ужасно заинтересован, а потом рассказал нам о себе. Он переехал жить к старой тётушке, которая жила примерно в пятнадцати милях от нас, и у него был учитель, которого звали Патрик Дуглас.

"Я ирландец," — сказал он с весёлым смешком, — "и могу сказать вам, что шотландцы ужасно скучные. Говорят, я заставляю свою тётю сидеть.
 Боюсь, она поседеет раньше времени! Вчера они хотели, чтобы я предстал перед судьёй, и из всех самодовольных, напыщенных болванов мне достался шотландец Бобби!

«Что ты сделал?» — с интересом спросил Эйлвин.

 «О, я просто усадил любителя виски на старые колодки неподалёку.
 Оказалось, что это зять нашего доброго Бобби, так что меня обвинили в нападении.
 Но это была буря в стакане воды, и меня отпустили».

Мы так увлеклись разговором с мальчиком, что забыли о своих бедах, пока Дэнис не напомнил нам о них.

"Куда делся этот зверь? Вот в чём вопрос."

"Это снова Энди, — сказала Линетт, — нам, похоже, очень не везёт с животными."

Дэнис выглядел обеспокоенным, и я тоже забеспокоился. Лошадь была не наша,
но он принадлежал дедушке, и если бы мы вернулись домой без него, нам бы никогда больше не разрешили его водить.


А потом Дэнис и Эйлвин легли на дорогу лицом вниз и стали изучать следы от колёс.  Они всегда были хороши в следопытстве и очень скоро нашли в пыли следы наших колёс.


Но Слэппер не вернулся домой, он поехал дальше, и мы все решили, что тоже должны ехать дальше.

"Мы не вернемся домой без коня, если мы останемся на всю ночь,"
сказал Денис.

"Ура!" - воскликнул странный мальчик. "Тогда мой путь-твой, и мы будем бродяга
это вместе".

Так мы и сделали, и Пэт, как он велел нам его называть, был таким весёлым и болтливым, что мы с ним стали лучшими друзьями.

 Вскоре мы встретили двух мужчин в повозке. Мы остановили их, но они не видели
Слэппера, и я начал бояться, что Пафф устанет и откажется идти дальше. Прошло добрых три мили, прежде чем мы добрались до небольшого городка или большой деревни под названием Неллсолли.
Там, к нашему огромному облегчению, мы обнаружили, что Слэппера остановили, когда он спокойно трусил мимо.
Хозяин постоялого двора держал его во дворе. Дэнис подошёл ко мне весь раскрасневшийся.

"Конечно, он ожидает совет, в совершенстве; это ужасно, как тяжело линии не
есть грош, чтобы дать его!"

"У меня нет кошелька, - сказал я, - и даже если бы был, он бы не поблагодарить
нам за два пенса полпенни".

"Мы должны брать из ПЭТ? Я слышу, как у него в кармане позвякивают деньги.

«О нет!» — воскликнула я. «Отец всегда брал с нас обещание никогда ни у кого не занимать. А вдруг мы не сможем вернуть долг?»
 Дэнис пожал плечами.

"Это исключение!" — сказал он.

"Держись крепче!" — прошептала я.

Дэнис нахмурился, но ушёл, и я услышал, как он с важным видом сказал хозяину:

«Я уверен, что мы вам ужасно признательны — и наш дедушка, полковник Ноубл, тоже будет признателен — и вы от него об этом услышите, как только мы вернёмся!»
Поводья были сильно перекручены и растянуты, и Пэт по-своему забавно поднёс их к губам и поцеловал, прежде чем слуга снова закрепил их на Слэппере.

«Вот так!» — сказал он. «А это за то, что вы спасли мою никчёмную жизнь».
А потом он пожал нам всем руки, и его рукопожатие было больше похоже на
выжимание; я чуть не заплакал от боли. Он много говорил о том, как
благодарен нам, а в конце рассмеялся.

«Во всём мире есть только один человек, который по-настоящему благодарен тебе, и это я сам, потому что никто другой не сказал бы тебе «спасибо» за то, что ты вообще оставил меня в живых!»
Мы умоляли его приехать и навестить нас, и он сказал, что у него есть маленькая парусная лодка и что он приедет на следующий же день и покатает нас всех. Я сомневался, что нам разрешат поехать с ним, но Дэнис, похоже, считал, что всё будет в порядке.

А потом мы попрощались и поехали домой так быстро, как только могли.
Мы чувствовали, что пережили настоящее приключение, и это, безусловно, было захватывающе
В тот момент, когда мы все тянули Пэта вверх по склону за поводья, не зная, не порвутся ли они у нас в руках!

Мы вернулись домой около пяти часов, и, когда мы выпрыгивали из повозки, Дэнис крикнул мне:

"Эй, Гризель, иди сюда."
"Что такое?" — спросила я.

Эйлвин и Линетт наперегонки взбегали по задней лестнице, а Пафф следовал за ними.
Я стоял на месте и ждал.

 Дэнис выглядел очень серьёзным.

"Думаю, тебе лучше пойти со мной. Не то чтобы я боялся идти один, но мы с ним самые старшие, и если мне станет жарко, ты сможешь намазать меня маслом и охладить старика."

"Ты имеешь в виду дедушку?" Спросил я.

"Да, я должен сказать ему, потому что он должен будет что-нибудь прислать хозяину гостиницы"
. Это может открыть ему глаза на пустоту наших карманов! И
ты слышал, как этот выскочка-грум спрашивал, что мы делали с поводьями!

"О, хорошо. Я пойду с тобой, только давай побыстрее покончим с этим!

Я немного испугался, потому что мы все считаем, что ещё не знаем дедушку.


Поэтому мы прошли через обитую сукном дверь в прихожую и попросили
дворецкого Дженкинса проводить нас к дедушке. Сначала он покачал своей седой головой.


"Полковника нельзя беспокоить."

Но Дэнис величественно произнёс:

"Пожалуйста, сделайте так, как вам сказали. Скажите ему, что у нас есть важное дело, о котором нужно поговорить."

Мне нравится старина Дженкинс, поэтому я добавил:

"Дженкинс, пусть он нас увидит. Я знаю, что ты справишься. И мы не причиним ему вреда!"

Он ушёл в библиотеку, а потом вернулся.

"Полковник примет вас".

Итак, мы вошли. Дедушка сидел в своем кресле и читал газету
, и я была рада, что тети Изобель не было с ним.

"Добрый день, дедушка," Денис бодро сказал. "Надеюсь, вы не
против, если мы пойдем к тебе, но мы были на машине, и нашел
Парень висел над обрывом, зацепившись за что-то глазами, так что нам пришлось его вытаскивать.
Мы взяли поводья, чтобы сделать это, а старый Слэппер поскакал дальше без нас. Мы нашли его снова. Парень по имени Питток, который держит гостиницу в
Неллсолли, приютил его ради нас. Он был ужасно вежлив и услужлив,
но у меня в кармане не было ни пенни, так что я сказал ему, что расскажу об этом тебе.

Он сделал паузу, потому что у дедушки есть такая манера — пристально смотреть на тебя, от чего становится не по себе.

Сначала он ничего не сказал, а потом очень медленно произнёс:

"Мне кажется, вы можете оказаться довольно дорогими молодыми людьми. Почему мне нужно знать о нём?"

Дэнис слегка покраснел, и тогда я попытался ему помочь.

"Видишь ли, дедушка, мы должны были дать ему чаевые. Ты бы дал, если бы был там, не так ли? Это было очень неловко, поэтому мы подумали, что, может быть, ты великодушно дашь нам за него шиллинг. Не больше того — и если вы хотите дать только девять пенсов с половиной пенни, этого будет достаточно, потому что у меня есть два пенса с половиной пенни.
Он посмотрел на меня, и тогда я впервые увидел огонёк в его глазах, и теперь я больше никогда его не испугаюсь. Я всегда знаю, что если у человека в глазах огонёк, значит, в душе у него доброта.

«Мне бы хотелось узнать ещё кое-какие подробности, пожалуйста», — сказал он, и мы рассказали ему всё, что произошло с нами за время поездки.

 «Пэт Дуглас! — сказал он. — Что ж, ты не терял времени даром и успел познакомиться с отъявленным негодяем! Жаль, что ты его привёз. Мои новые поводья стоили больше, чем он».

"Да, похоже, именно это он и чувствовал", - сказал я довольно печально. "Он сказал, что
никто не поблагодарит нас за его спасение. Мне было так жаль его,
дедушка! И он такой милый, веселый мальчик!

- Негодяй! Никчемный негодяй! Скоро он утопится в этой своей
ракушке. Имейте в виду, я запрещаю кому-либо из вас выходить на улицу в его
парусная лодка!

Мы с Денисом посмотрели друг на друга.

"Он заедет завтра, чтобы взять нас с собой в плавание!" Сказал я.

"Благослови мою душу! Ты не позволяешь траве расти у тебя под ногами! Отправь его
собирать вещи, когда он придет ".

"Разве мы не можем пойти, если будем очень, очень осторожны?" Я умоляла.

И тогда он прогремел: "Нет!" - и сказал нам оставить его.

Но Денис стоял неподвижно.

"А что насчет парня Питтока?"

Затем дедушка сунул руку в карман и вытащил монету в два шиллинга
. Денис взял его и поблагодарил, после чего мы ушли.

"Он не так уж и плох", - сказала я.

Денис выглядел мрачным.

«Это несправедливо — не пускать нас в море, но мы уговорим этого человека выйти в море на лодке и устроим гонку».
Мы повеселели от этой мысли и побежали наверх пить чай.

Мы попросили Пегги рассказать нам о Пэт, когда она вошла. Она знает обо всех и обо всём на много миль вокруг. Она рассказала нам, что мистер Дуглас женился на дикой ирландке и после свадьбы жил во Франции. Когда
его отец умер, он вернулся домой и стал жить в своём поместье, но его жену
никто особо не любил. Она шокировала людей своими словами и поступками и охотилась утром, днём и вечером. Пэт было всего три года, когда она
была сброшена с лошади на охотничьем поле и убита на месте.
Тогда мистер Дуглас попросил свою сестру переехать к нему, и он умер, когда Пэту было восемь лет. Затем его забрали родственники матери в Ирландии,
а когда его дедушка и бабушка умерли, он вернулся к тёте и с тех пор живёт с ней.

"Он ужасный мальчишка!" — сказала Пегги. «Он почти каждый день попадает в неприятности. Он
пойдёт в ту же школу, что и вы, юные джентльмены, потому что его
наставник не может с ним справиться. Кажется, у него девять жизней, как у кошки».

«Бедный Пэт!» — сказала я.  «Должно быть, ему очень грустно, когда он думает о том, что все его родственники умирают и оставляют его одного.  Какая у него тётя?»
 «Мисс Дуглас?  О, она мисс Дуглас, но, говорят, она очень любит мальчика.  Они с твоей мамой были близкими подругами, и она скоро приедет навестить тебя, если я не ошибаюсь»."Неужели она такая же чопорная и холодная, как тётя Изабель?"
"Тише, стыдись! У хозяйки тяжёлое сердце. Только одинокая вдова, у которой нет ни сына, ни дочери, чтобы скрасить её старость, может рассказать о чёрных днях, которые её ждут!"

«Что ж, мы готовы развеселить её в любой день, когда она захочет, — сказала Линетт, — но она никогда не подходит к нам».
Я задумалась о тёте Изобель. Интересно, действительно ли она одинока
и несчастна. Так сложно понять взрослых. Многие из них серьёзны и молчаливы и никогда не радуются тому, что делаем мы. Но
я бы хотела, чтобы она больше с нами разговаривала.


С Паффом здесь становится всё сложнее. Он постоянно пытается выбраться в другую часть дома через дверь из войлока. Нам
нравится, что часть дома принадлежит только нам, но он, похоже, думает иначе
По ту сторону двери происходит всякое. Сегодня вечером после чая я вдруг поняла, что скучаю по нему. Мальчики и Линетт пытались показывать фокусы из «Сказок Питера Парли», а я так углубилась в книгу, что мне показалось, будто Пафф наблюдает за ними. Когда я поняла, что скучаю по нему, я пошла по коридору и, как и боялась, обнаружила, что дверь из сукна открыта. Наверху большой лестницы есть галерея. Я выглянула и увидела, как Пафф, прихрамывая, спускается по лестнице. Я уже собиралась окликнуть его, как вдруг увидела, что дедушка очень медленно поднимается
на другом конце коридора, и тут я с ужасом услышал пронзительный голос Паффа.
тоненький голосок:

"Привет, старина гемплеум!"

"Что ты здесь делаешь?" - хрипло сказал дедушка.

Пафф склонил голову набок и улыбнулся в своей самой милой манере.

- Я— э—э... спускаюсь поздороваться.

Он зашаркал вниз по лестнице, а дедушка просто уставился на него.

Тогда Пафф подошёл прямо к нему и ласково взял его за рукав пальто.


— Они там все такие глупые, притворяются, что заставляют яйца
сами ложиться в шляпу, как будто маленькие цыплята могут до такого додуматься
такое дело, и я просто ухожу, и если хочешь, я зайду к тебе в комнату
я помогу тебе выкурить трубку. Наш садовник дома разрешал мне
пробовать много раз. А может, у тебя длинная белая труба. Они курят
пузыри. Я могу сделать это лучше".

Он семенил рядом с сторону деда и никогда не прекращал говорить.
Они оба вошли в библиотеку, и Пафф со всей силы захлопнул дверь.


Я подумал, что лучше не вмешиваться. Пафф никогда ни перед кем не стеснялся,
но я и подумать не мог, что он так быстро подружится с дедушкой. Я
Он вернулся в классную комнату и рассказал остальным, но они были слишком заняты своими проделками, чтобы обращать на это внимание.

"Скоро мы услышим вой," — сказал Дэнис, — "и его с позором отправят обратно к нам."
Но этого не произошло. Пафф отсутствовал целый час и поднялся наверх с горящими глазами и раскрасневшимися щеками.

"Я буду звать его Граффи." Он сказал, что я могу это сделать, и я запечатал воском тысячи эмбеллоп, а он дал мне своё кольцо, и я рассказал ему всё о себе и несколько часов стоял на голове!
«Хотел бы я, чтобы ты научился говорить правду, Пафф», — сказал я.

Пафф был слишком взволнован, чтобы меня слушать.

«А Граффи говорит, что я могу ездить верхом и охотиться на лис. Летом он не выходит, но следующей зимой я смогу. И я видел картинки с охотой на гемплов, а тётя Изобель дала мне немного винограда».
 Пафф, как всегда, поладил с незнакомцами, а потом совсем разошелся. Дэнис сказал ему, что у него «опухла голова», и мы были очень рады, когда он пошел спать.

Теперь я должен рассказать про сегодняшний день, а мне придется принять еще одну главу,
ибо случилось что-то ужасное, и я должен начать с
самого начала.



ГЛАВА V

Отсутствует

ЭТО утро было чудесным и жарким, и сразу после завтрака мы отправились к морю. Я не могу понять, как люди могут сидеть в доме, когда море так близко. Я думаю, что жить у моря круглый год — это круто! И именно поэтому нам так повезло оказаться здесь. Конечно, мальчики поймали Дэйви, помощника садовника, но
он не мог вывести лодку до одиннадцати часов — сказал, что должен дождаться отлива. И они так были заняты тем, что высматривали Пэта в его парусной лодке, что совсем не веселились.

Мы с Линетт сняли обувь и чулки и поплыли на вёслах. Вода
сначала показалась очень холодной, но мы быстро привыкли, а Пуфф
был в полном восторге, возясь с песком и водорослями.

 Когда Дэйви спустился к лодочному сараю и вытащил лодку, мы все
очень обрадовались, но мальчики не могли понять, почему Пэт не
пришёл. Мы все сели в лодку, и Дэйви взял две пары вёсел — одну для себя, а другую разделили между собой Дэнис и Эйлвин.
 Было так здорово плыть по воде.  Мы наблюдали за чайками
Мы летали туда-сюда над скалами и видели вдалеке
небольшие рыбацкие лодки, но не заметили ни единого признака Пэта в его лодке.

"Он смелый парень, — сказал Дэйви. — Он никого с собой не взял, а в парусной лодке должны быть как минимум двое. Удивительно, что он до сих пор не пошёл ко дну."

«Возможно, что-то помешало ему выйти сегодня утром», — сказал я.
 «Давай забудем о нём, Дэнис, и будем веселиться».
 А потом мы увидели землю не так уж далеко в море и спросили, что это.

 «Это острова. Их четыре —»

«О, как здорово!» — воскликнул Эйлвин. «Мы пойдём и осмотрим их. Они большие? На них кто-нибудь живёт?»
 «Нет, нет, они слишком маленькие. Кто-то прилетает за яйцами чаек, а на одном из них растут редкие скальные растения». Но в это время года течение слишком сильное, чтобы подходить к ним.
Это всегда опасно для маленьких лодок, если только не начался отлив.
Поэтому мы проплыли мимо них, а затем, когда мы обогнули скалу, мы все одновременно вскрикнули, потому что там была парусная лодка Пэта.
По крайней мере, мы решили, что это она, потому что лодка была очень маленькой
с очень большим белым парусом, который бешено хлопал туда-сюда.

 Мы закричали, потому что Дэйви сказал, что мы угадали, но Пэт нам не ответил. А потом, когда мы поплыли дальше, нам стало казаться, что что-то не так, потому что лодка, казалось, плыла сама по себе и в ней никого не было. Казалось, прошло много времени, прежде чем мы добрались до неё.
Сначала Дэйви не хотел подходить к нему, но мы его уговорили. И хотя он сначала притворялся, что Пэт, скорее всего, спит в нём, я видел, что по мере приближения он всё больше волновался.

Мы плыл довольно близко к нему, но не видно было ни одной в ней.
Дэйви сказал, чтобы мы остались совсем все равно, где мы были, а потом он облазил
на борту. Он покачал головой, как он взялся за пальто. "Он был
здесь, конечно, но где он теперь мимо меня!"

[Иллюстрация: мы стали чувствовать, что что-то было не так.]

Затем мы увидели, как он спустил парус, после чего они с Денисом сумели закрепить лодку позади нашей, и мы отбуксировали её.
Мы снова и снова выкрикивали имя Пэта, потому что думали, что он мог
высадиться на берег, а его лодка уплыла без него.

Дэйви сказал, что должен отвезти нас домой, а потом узнать у мисс Дуглас, вернулся ли Пэт домой. Нам совсем не понравилась эта идея, потому что мы хотели помочь его искать, но Дэйви нас не послушал.
Поэтому мы вернулись, и мальчики помогли Дэйви вытащить обе лодки на берег и привязать их к лодочному сараю.

А потом Дэнис и Эйлвин сказали Дэйви, что собираются поехать с ним к тёте Пэта, и в конце концов они взяли Слэппера и уехали. Но
Дэйви поехал на велосипеде и, конечно же, добрался туда первым.

Мы с Линетт зашли в дом и рассказали об этом тете Изобель. Но
она, казалось, совсем не встревожилась, сказала, что Пэт постоянно исчезала
и появлялась снова. Потом мы обедали с затяжкой в
классную комнату, но мальчики не вернулись, и мы вряд ли знали что
делать себе во второй половине дня.

Наконец, Линетт повела Паффа через поле посмотреть ферму, которая
принадлежит дедушке, а я спустилась в свой любимый маленький садик.
Я раздобыл старомодный сборник рассказов с маминым именем на обложке.
Я хотел прочитать его в одиночестве, вдали от всех, и подумать о ней.

Я открыла калитку и пошла по узкой извилистой тропинке, пока не добралась до могилы «Розочки».
Там я остановилась, совершенно ошеломлённая, потому что на старом
скамейке неподалёку сидела тётя Изобель и читала книгу!

Она подняла голову, услышав мои шаги, и я почувствовала, как краснеют мои щёки.

"Я... я пришла посидеть здесь," — запинаясь, сказала я. «Я и не знала, что ты когда-нибудь сюда приходил».
Это прозвучало грубо, но я не знала, что сказать.

А потом она слегка улыбнулась.

"Разве здесь не хватит места для нас обеих?" — сказала она. "Иди сюда и сядь рядом со мной.
Мы с твоей мамой часто сидели здесь, когда были девочками. Ты очень похож на неё, Гризель."

«О, тётя Изобель!» — воскликнула я. «Мама была прекрасна. Как бы я хотела быть похожей на неё!»

 «В твоём возрасте она была не очень красива, но у тебя такое же лицо, такие же глаза и улыбка».

 Тётя Изобель пристально смотрела на меня, и я почти смутилась.
Я сел и вдруг подумал, что мог бы спросить её о маленькой могилке. Так я и сделал, и она рассказала мне, что это была любимая кукла её матери.
Она чуть не умерла от горя, когда щенки испортили её, и после этого у неё больше не было ни одной куклы. Ей было десять лет
когда это случилось, она спускалась и сажала цветы на могиле, и это всегда было её любимым местом в саду.

А потом — не знаю, как это произошло, но я вдруг обнаружил, что совершенно свободно рассказываю тёте Изобель обо всём. Она казалась мне скорее грустной, чем суровой. И она задавала мне много вопросов обо всех нас. Я сказал ей:

«Я чувствую себя таким старым теперь, когда отец ушёл от нас, и я боюсь, что не сделаю того, чего он хотел. Могу я передать тебе его последние слова?
 Возможно, ты сможешь их объяснить. Мы пытались их понять.
»Нам помогла Библия. Он сказал мне — я никогда, «никогда» не забуду его серьёзный тон! —

""Гризель, помни, скажи мальчикам, я прошу тебя! Держись, держись."
"Видишь, это наша обязанность, и мы хотим её выполнить. Мы думаем, он имел в виду, что мы должны держаться всего, чему он нас научил. Он был таким хорошим человеком.
Он и сам такой, и, конечно, он хочет, чтобы мы были такими же, но я думаю, что нам, детям, это даётся сложнее, чем взрослым, не так ли? И хотя мы иногда вспоминаем об этом, обычно мы забываем.
 «Чему тебя научил твой отец?»

 Тётя Изобель спросила это так, словно думала о чём-то другом.
Она заговорила, и я едва мог подобрать слова.

"Он научил нас любить Бога превыше всего, ставить Бога превыше всего и быть верными и честными. Он говорил:

"'Никогда не забывайте, что ваши души и тела принадлежат Тому, Кто умер, чтобы спасти вас.' И он сказал нам: 'Так много людей живут на стороне врага и забывают, чьи они и кому должны служить.'"

«Жаль, что я не могу вспомнить всё это лучше, но я постараюсь удержать эти воспоминания, если смогу».
«Жизнь сурова к воспоминаниям!» — сказала тётя Изобель.

Я не совсем поняла, что она имела в виду, но она выглядела такой грустной, что я взяла её за руку.

«О, тётя Изобель, позвольте нам любить вас! Мы постараемся не раздражать вас. И, пожалуйста, говорите нам, если вам не нравится то, что мы делаем!»
Она наклонилась и поцеловала меня.

"Хорошая маленькая Гризель!" — сказала она.

А потом она ушла, и мне не хотелось идти за ней.

Немного погодя я вошла в дом.


А Линетт и Пафф пришли к чаю, но мальчики сильно опоздали.
А когда они всё-таки пришли, то рассказали нам, что с Пэтом случилось что-то ужасное;
потому что теперь все думали, что он утонул. Множество людей вышли на лодках на воду и искали его повсюду, но никаких следов не нашли.
И его тетя была в ужасном состоянии, и полиция, и рыбаки, и
береговая охрана все еще были на месте.

"Он пропал, в этом нет сомнений", - мрачно сказал Денис. "Парень
никогда бы не позволил своей лодке дрейфовать таким образом, если бы мог помочь
этому".

- Какой ужас! - воскликнула Линетт. «И пока мы смеялись и резвились на скалах этим утром, он был за углом, звал на помощь, боролся с волнами и тонул как камень, и ни одна душа — даже собака — не пришла его спасти!»
 Мальчики обычно смеются, когда Линетт впадает в «героическое» состояние, как мы это называем.
но они не смеялись в этот раз, и я почувствовал, как слезы толпы в мою
глаза. Я не мог в это поверить. ПАТ казалась слишком живой, чтобы быть в состоянии
умереть так быстро!

"Дедушка знает?" Спросила я.

"Да, мы сказали ему. Он ходил взад-вперед перед домом, когда мы
вернулись".

"И что он сказал?"

"Он смерил нас каменным взглядом, - сказал Эйлвин, - а затем резко вышел":

"И если бы ты исполнила свое желание, ты была бы вся на дне моря
вместе с ним".

"Поэтому мы попросили не соглашаться с ним в этом. Мы сказали, что, скорее всего,
спасли бы ему жизнь, потому что с его лодкой все было в порядке. И
Старик зашагал прочь, что-то бормоча себе под нос. Думаю, он был бы рад избавиться от нас всех так дёшево. Понимаешь, ему даже не пришлось бы тратиться на наши похороны!
"О, не надо, Эйлвин!" — я вздрогнула, потому что всё ещё помнила похороны нашего отца. Говорить об этом так легко было ужасно.

У нас был ужасный вечер, и мы все рано легли спать.

 Я долго не мог уснуть, но в конце концов заснул. Но посреди ночи, или мне так показалось, я услышал резкий стук в нашу дверь. Я вскочил и не успел опомниться, как
Я испугался, когда услышал голос Дэниса:

"Гриззи, ты не спишь?"

"Да, в чём дело? Пафф заболел?"

"Пафф! Он храпит, как дедушка. Мы с Эйлвином уходим, так что ты будешь знать, где мы. В море виден свет, и я думаю, что это Пэт.
— О, Дэнис, как такое может быть? Покажи мне.
Я тут же подошёл к окну и сразу увидел мигающий огонёк.

"Это не лодка, - сказал Дэнис серьезным голосом, - потому что свет
не фонарь или что-то в этом роде; это больше похоже на костер, и
это на одном из островов!"

"О, Дэнис, конечно! Почему мы не подумали об островах!"

"Мы так и сделали. Дэйви и еще один человек вылетели и приземлились поздно вечером.
днем, но они не могли видеть никаких признаков его присутствия. Я убедился, что он был на борту
них, и сказал им об этом, потому что, кажется, старый повар упаковал ему большую
корзину с провизией, и ее не смогли найти на его лодке ".

"Конечно, он, должно быть, приземлился на них. Ах, как приятно думать, что он может быть
жив! Дэнис, дорогой, пожалуйста, пожалуйста, возьми меня с собой; это было бы такое приключение!
"Чушь! Конечно, ты не можешь пойти. Девушки будут только мешать. Мы
идем в коттедж Дэйви."

"Но ведь сейчас середина ночи!"

"Еще нет и одиннадцати."

Я ахнула!

"О да, да, да, дай мне кончить."
Дэнис бросился прочь. Я знала, что пытаться догнать его бесполезно. Так всегда бывает. Мальчики веселятся, а девочкам приходится сидеть в углу и ничего не делать.

Но я была так взволнована, что разбудила Линетт. Она запирается, мы
всегда говорим, что ключ внутри, когда она ложится спать, потому что мы никогда
не можем разбудить ее целую вечность. И она опасна, чтобы разбудить, потому что она
просмотров, и это ужасно рассердилась на долгое время. Она стала теперь, когда я
встряхнул ее, чтобы вызвать в ней спать.

"Говорю вам, я этого не делал! Да ведь море кипит! Давайте положим
чайник на плите! А Пэт внутри; я же тебе говорила!
Линетт всегда несёт какую-то ужасную чушь, когда полусонная.
Потом она сердито сказала:

"Оставь меня в покое. Я не встану. Ещё слишком рано."
А потом она ударила меня, резко села в кровати и заморгала, как сова.

«Что случилось? Ты заболел?»
Мы всегда думаем, что кто-то заболел, если просыпаемся посреди ночи.

Тогда я рассказал ей, и она разволновалась не меньше меня. Мы надели халаты и смотрели и смотрели в окно, пока нам не надоело. И наконец свет погас. Это
Было слишком далеко, чтобы разглядеть, приближается ли к нему лодка, но над морем поднялся густой туман и всё скрыл. Тогда мы начали беспокоиться за мальчиков. Но мы знали, что Дэйви — очень хороший моряк, ведь он служил на флоте, и я был уверен, что он позаботится о мальчиках.

И наконец мы оба так устали, что снова забрались в постель, но
перед этим мы встали на колени и попросили Бога сохранить жизнь
Пэту и уберечь мальчиков. Я подумал, что нам лучше это сделать,
ведь только Бог мог спасти нас в случае опасности, и тогда мы
мы оба проспали до самого утра.


Я пишу это урывками, когда есть время. Сегодня утром, когда мы проснулись, в окно светило солнце, как будто ему было
совершенно наплевать на Пэт и мальчиков. Я сразу же
поспешил в комнату мальчиков. Я надеялся, что они ещё в
постели и готовы рассказать нам о Пэт, но их кровати были
пусты, а Пафф ещё спал.

Когда Пегги пришла к нам, мы всё ей рассказали и спросили, не пропал ли Дэйви тоже.

"Почему бы и нет," — сказала она с очень встревоженным видом. — "Дэйви косит траву
на заднем дворе, и он не выходил ночью — это я знаю точно. Боже мой, какие безответственные и злые мальчишки! Они просто ушли
сами по себе!
Это была ужасная новость, а потом мы узнали, что пропала дедова лодка. Одевшись, мы сбежали вниз и рассказали обо всём Дэйви. И он был очень расстроен и почти уверен, что Пэт не на одном из островов.

"Скорее всего, вы видели огни береговой охраны," — сказал он. "А теперь нужно искать ещё двоих, и «Корнел» будет в полном раздрае!"

Мы с Линетт помчались на пляж. Был самый низкий прилив, и мы бежали
долго, пока не оказались напротив островов. Солнце
было таким жарким и ярким, а море таким гладким и голубым, что мы сказали друг другу, что совершенно уверены: ничего ужасного не произошло.


Но мы не видели ни мальчиков, ни лодки, а Дэйви тащил за собой большую лодку.

Я указал ему на то место, где мы видели костёр, но он, похоже, нам не поверил.


"Я просто проплыву туда на веслах и посмотрю, там ли парень."

Тогда мы стали умолять его взять нас с собой. Линетт упрашивала, а я молила его всем сердцем, и наконец он сказал, что мы можем пойти с ним. Мы совсем забыли о завтраке, и если бы не мысль о мальчиках и не беспокойство о том, где они, мы бы ужасно повеселились. Дэйви позволил нам взять по веслу, и сначала мы гребли довольно неуклюже, но потом стало намного лучше. А потом мы начали кричать и улюлюкать, приближаясь к острову, и
я никогда не забуду, какое это было облегчение — оказаться в маленькой бухте недалеко от
На острове мы заметили дедушкину лодку.

"Вот видишь! Мальчики здесь!" — торжествующе воскликнула Линетт.

"Да, это так, - сердито сказал Дэйви, - и я немного подумаю о них".
чтобы они унесли лодку Корнеля и устроили мне такой танец для
ничего!"

"Интересно, нашли ли они Пэт", - сказала Линетт.

Я боялся, что они этого не сделали, потому что от них не было никаких вестей, и мы подумали, что они, должно быть, охотятся за ним на другой стороне. Там, где была лодка, не было пляжа — Дэйви сказал, что был прилив, и наши сердца упали, когда мы увидели, что высадка невозможна. Там был
прямой высокий утес прямо над лодкой, но она была привязана к железной скобе
в утесе, которую, должно быть, поставили туда для использования. Затем мы
звонил снова и снова, но волны были такой шум, как они
разбивались о скалы, что он совсем заглушил наши голоса.

"Нигде на земле?" Я спросил Дэйви.

И он покачал головой.

«Мы поплывём к пещерам», — сказал он.

 И мы долго плыли вокруг острова, а потом вдруг услышали ответный крик.
С минуту мы оглядывались по сторонам, но никого не видели, а потом я заметил Дени.
Его голова едва выглядывала из расщелины в скале. Он выглядел так забавно, что
я едва мог удержаться от смеха. Мы подплыли прямо под ним, и
Дэйви сказал нам, что он в пещерах, которые идут вверх, а внизу их омывает море.


"Я провёл там ночь," — сказал Дэйви. "Ты в полной безопасности, если заберёшься достаточно высоко."

«Вы все в безопасности?» — крикнул я Дэнису.

А Линетт спросила: «Пэт с тобой?»

Голова Дэниса внезапно исчезла, и мы, затаив дыхание, ждали, когда она появится снова.



Глава VI

ДОЛГОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Следующей появилась голова Эйлвина с широкой улыбкой на лице
Лицо. Я моментально знал, что должно быть, они нашли Пат.

"ПАТ с тобой?" Я плакал, и головой Эйлвин же кивнул. Голос
море совсем заглушил наши голоса.

Дэйви издал что-то вроде смешка. "Могли бы знать об этом, так что мы могли бы; он будет
всегда появляться снова, этот мальчишка с конечностями!"

"Но почему ты не нашел его?" Немного возмущенно спросила Линетт.

Дэйви покачал головой.

Потом мы услышали крик Эйлвина: "Мы будем здесь, пока не начнется прилив,
если только вы не сможете бросить нам веревку!"

Теперь я знал, какие отважные ребята. Я знал, что если мы это сделаем, они так и сделают
Они протискивались в эту дыру, и мы видели, как они болтаются в воздухе на верёвке.
Поэтому я сказал Дэйви, чтобы он не говорил, что у него на дне лодки кто-то есть.

 «Отлив заканчивается, — сказал Дэйви, — но им понадобится ещё пара часов, чтобы выбраться из этой пещеры».
Затем в дыре показалась голова Пэта. "Как вы себя чувствуете?" крикнул он.

"Как вы?" Линетт крикнула в ответ.

"Повредила ногу! Пришлось залечь на дно. Идите домой завтракать. У нас есть лодка
и мы придем, как только сможем!

Но мы подождали, пока голова Дениса снова не высунулась, и когда он крикнул
то же самое, что мы подумали, что нам лучше вернуться. Дэйви сказал тетя Пэт
надо сказать, что он был в безопасности, чтобы мы гребли обратно, и я чувствовал, как будто
большой тяжелый комок свалился с моей груди. Было так здорово, что
все они были живы и веселы!

Нас не ругали за то, что мы ушли так рано, когда они услышали хорошие новости
. Даже Пегги сияла от восторга. Дэйви ускакал, чтобы рассказать Мисс
Дуглас и все деревенские люди, и тетя Изабель пришла в
классной комнаты, чтобы услышать об этом, пока мы завтракали.

Сразу после этого мы спустились на пляж, и Пафф сказал::

«Я думаю, что Бог мог бы поторопить море и приказать ему двигаться быстрее.»
Оно действительно двигалось очень медленно. Но постепенно стали
появляться скалы, а затем водоросли, и наконец, спустя очень
много времени, мы увидели вдалеке маленькую лодку, которая
приближалась всё больше и больше. И наконец мы увидели
мальчиков. И мы танцевали и кричали, как дикари,
снимали обувь и чулки и заходили в море, чтобы поприветствовать их.

 Пэт был таким же весёлым, как всегда, но очень бледным, и его лодыжка была перевязана. Дэнис нёс его на спине прямо по пляжу, потому что
Он не мог идти, и тогда за дело взялся Эйлвин, и, пока мы шли к дому, мы всё о нём узнали. Пэт запланировал прекрасный пикник на острове. Он причалил там по пути к нам, чтобы оставить свою большую корзину с провизией и подготовить для нас пещеру. Он сказал, что однажды в ней оказалась ужасная дохлая рыба, от которой ужасно воняло, и он не хотел, чтобы там было что-то подобное, когда мы придём. Он задержался немного дольше, чем планировал, а потом, к своему ужасу, увидел, что его лодка сорвалась с якоря и уплывает.  Он поспешил
Он добрался до высокого свода пещеры, чтобы позвать на помощь, но тут же ужасно упал и сильно порезал ногу. Кровотечение не останавливалось, ему стало плохо, и он, кажется, потерял сознание.

 Когда он пришёл в себя, то боялся пошевелиться, чтобы кровотечение не усилилось, к тому же ему было слишком больно двигаться. Он
увидел, что начинается прилив, и понял, что попал в ловушку и ему придётся
остаться здесь, поэтому он медленно дополз до высокой и сухой части
пещеры, лёг там, хорошо поел, а затем уснул
Он сказал, что проспал несколько часов. Полагаю, это было в тот день, когда за ним охотились люди, но они по глупости не заглянули в пещеру. Пэт говорит, что жители деревни считают, что там водятся привидения, и никогда не заходят внутрь.

 Когда он проснулся, то оторвал несколько полосок от своей рубашки и туго перевязал ногу, после чего смог прыгать. А когда стемнело, он подумал, какой же он дурак, что не развёл костёр. Итак, он добрался до берега.
Наконец-то Дэнис и Эйлвин увидели его и благополучно добрались до него, потому что был отлив. Но когда они попытались забрать его
Когда они спускали его в лодку, его нога снова начала кровоточить, и к тому времени, как они перевязали её и он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы спуститься на берег, они обнаружили, что ужасный прилив сменился отливом и вода хлынула в пещеру. Так что им пришлось ждать до утра, а потом они увидели, что мы приближаемся. Всё это звучало так естественно, что я подумал, как глупо было с нашей стороны не найти Пэта раньше.

 Когда мы подошли к дому, выбежала тётя Изобель, а мисс
Дуглас, который только что приехал. Она подъехала верхом. Мне показалось забавным видеть седовласую даму верхом на лошади, но, похоже, здесь все ездят верхом.

Пэт небрежно махнул им рукой.

"Простите, что снова вас побеспокоил," — сказал он.

Но мисс Дуглас, казалось, хотела его обнять.

"Ох, Пэт, однажды ты меня погубишь," — сказала она. "Я уже решила, что ты покоишься на дне морском."

Когда тётя Изобель увидела, как сильно повреждена нога Пэта, она велела Дэйви отнести его в одну из свободных комнат.
Затем пришёл доктор и зашил ему ногу, потому что она была сильно разорвана. Мы думали, что это ужасно — зашивать его плоть иглой с ватой. Я никогда
я никогда раньше о таком не слышал. А потом нам сказали, что, поскольку ему нужно было
соблюдать покой и не двигать ногой, он собирался пожить у нас несколько
дней, и, конечно, мы решили, что это будет здорово. Мисс Дуглас весь день
ходила туда-сюда по его комнате, но ушла до наступления темноты.

 Вечером Пэт пришёл в классную комнату и лёг на кушетку. Мы разожгли большой костёр и все вместе сидели вокруг него и рассказывали истории о привидениях. А «байки» Пэта, как их называли мальчишки, были просто умопомрачительными!

 «Странно, — сказал он перед тем, как мы легли спать, — что ты должен
Ты уже второй день подряд приходишь мне на помощь. Надеюсь, в следующий раз ты попадёшь в беду, и я обязательно тебя выручу! Так что квиты!
 «Полагаю, это из-за того, что мы находимся у моря, и это таит в себе столько опасностей», — сказал я.

- Нет, - сказал он с веселым смехом: "это сама, рожден, чтобы быть
чума мои вещи! Если кто-то может попасть в передрягу, это я
сделать это".

"Это очень интересно и захватывающе", - сказала Линетт. "Я очень надеюсь, что ты будешь
продолжать это делать. Мы действительно любим приключения".

И когда мы поднялись в спальню, Линетт сказала мне:

 «Разве Пэт не прелесть, Гризель?  Я так рада, что мы с ним знакомы».

«Да, — сказала я, — он такой весёлый, что не может не нравиться, но  Линетт, он использует такие слова — почти ругательства, — что мне невыносимо это слышать!»

- Ты имеешь в виду, когда он говорит "О Господи!" и "Пусть дьявол заберет меня". Он
ничего не имеет в виду, он просто повторяет слова в своих рассказах
...

"Пафф будет копировать его", - сказал я. "Он всегда копирует больших мальчиков".

"Тогда мы должны врезать Паффу, если он это сделает, и прекратить это", - сказала
Линетт.

Линетт никогда ни о чём не беспокоится.

 * * * * *

 Сегодня воскресенье. День выдался совсем не удачным. Начнём с того, что
День выдался дождливым. Тётя Изобель сказала, что никто из нас не может пойти в церковь, и это, похоже, превратило воскресенье в будний день. Она сказала, что мы должны тихо сидеть в классной комнате, и это, конечно, сразу же создало трудности. Сначала мы все вели себя тихо. Я усадила Паффа в угол и начала читать ему «Путь паломника», а мальчики и Линетт взяли книги из шкафа.

Но около одиннадцати часов Пэт, прихрамывая, вошёл в комнату и устроился на диване.
После этого тишина закончилась. Пафф сначала начал носиться по комнате и швырять подушки, а потом Пэт сказал, что покажет нам
несколько фокусов, и они были настолько интересными, что я забыл об этом.
было воскресенье, и я наслаждался ими так же, как и остальными. Затем он принес
из кармана довольно грязную колоду карт, и сказал, что мы должны иметь
игра. Я сразу сказал, что мы никогда не играл в карты, но ребята выглядели
неудобно. ПАТ рассмеялась. У него очень льстивый характер, и
когда я поспешно добавила:

"Сегодня воскресенье", он рассмеялся еще больше.

"Ты не из этих кисломордых шотландцев, Гризель", - сказал он.
"Что делать бедному инвалиду, если ты не можешь его развлечь? Разве там не сказано
в Библии говорится, что ты должен поддержать любого бедолагу, которому не повезло
? Но все девушки одинаковы. А теперь закрой свои серые глаза
и продолжай читать свою субботнюю книгу. А мы продолжим нашу тихую
игру, не мешая тебе.

Затем я повернулся и посмотрел на мальчиков.

"Держись крепче!" Сказал я и выбежал из комнаты.

Я чувствовал себя несчастным, когда добрался до своей спальни. Я настоящий трус. Я не мог остаться в комнате, где надо мной будут смеяться, поэтому я ушёл и оставил их, зная, что, возможно, они все разобьются
Воскресенье и игральные карты. Я выглянула в окно и начала жалеть, что мы сюда приехали. Казалось, что никто не поможет нам поступать правильно, а поступать неправильно было так легко. А потом я вспомнила, что Бог всё равно с нами, поэтому я преклонила колени и попросила Его помочь мальчикам быть стойкими и помнить наставления отца. И когда я встала с колен, мне стало немного легче и немного храбрее.

Поэтому вскоре я прокрался обратно в классную комнату. Там стоял ужасный шум, но они не играли в карты, они играли в
Я рассказывал Пэту истории из Библии и предлагал угадать, о чём они. Я нашёл
 Линетт каталась по полу и визжала, а Пафф и Эйлвин носились вокруг неё на четвереньках, а Дэнис стоял на каминной полке и смотрел на них.


 Через минуту или две я услышал, что Линетт и Дэнис оба забрались на каминную полку, а она была Иезавелью. А Пафф прискакал верхом на
Эйлвин сказал: «Брось её», и Дэнис толкнул её, а потом Эйлвин и Пафф притворились, что её пожирают собаки, и
Линетт потом показала мне огромные синяки на локтях и коленях, где
она упала. Пэт заходилась от смеха. А я не знал, что сказать или
сделать.

"Мы были так хороши, - сказал он мне. - Мы отложили нашу игру в "Дремоту"
на завтра".

Он обнял меня и усадил на стул рядом с собой.

«Я правда не знаю, стало ли от этого лучше», — в отчаянии сказала я.
 «Мы никогда раньше не проводили воскресенье вот так».
 Линетт встала, печально потирая локти.

 «Нас никогда не задерживали в церкви», — немного вызывающе сказал Дэнис.
«Тётя Изобель обращается с нами так, будто мы фарфоровые статуэтки под стеклом!»
Я тяжело вздохнул, и Пэт тут же повторил за мной.

"Старая матушка Гризель!" - сказал он. "Ты всегда стараешься быть хорошей? Или ты
берешь это только по воскресеньям?"

Я посмотрела на него. Почему-то, хотя его голос и слова дразнят, я
никогда не боюсь Пэта. Я думаю, это из-за его ярких, нежно-голубых глаз.

"О, Пэт!" - Воскликнула я. "Если бы ты только что потерял своего отца, которого обожал,
разве ты не попытался бы сделать то, что он пожелал бы?"

"Он ничего не узнает", - задумчиво сказала Пэт.

"О, я надеюсь, он не знает, чем мы сегодня занимаемся", - сказала я, чувствуя, как
к моему горлу подступает огромный комок. "Это разобьет ему сердце, если он узнает
вы собирались заставить ребят играть в карты и азартные игры. Я слышал, что вы
говоря о грошовый очков!"

ПАТ рассмеялась.

"Не беспокойся, матушка. Ваши мальчики могут о себе позаботиться.
Почему ты крикнул "Держись крепче", когда убегал?

- Это было поручение отца мне, - твердо сказал я. «Перед смертью он сказал мне, чтобы я велел мальчикам держаться, и я всегда буду говорить им это, когда они забудут. Я сам говорю себе это каждое утро. Я забываю так же часто, как и они».

 «Держаться за что?»

 «Мы нашли это в Библии. Отец не закончил свою мысль, но…»
Я уверен, что он имел в виду то, чему учил нас, и то, что Бог говорит нам делать в Библии.
"О боже правый! Конечно, если мы будем делать всё, что говорит нам Библия, нам лучше сразу покинуть эту землю."

"Почему?" — спросил я.

"Потому что никто не сможет жить по библейским принципам. Разве это не говорит вам о том, что нужно
давать каждому, кто хочет занять? У нас тут ужасные бродяги
попрошайки. Предположим, если бы все давали им все, что они просят
, что ж, как бакланы, они проглотили бы нас всех!

"Вам не нужно выбирать маловероятные поступки", - сказал я.

Потом к нам подошёл Дэнис. Он приглаживал волосы на затылке — это его маленький трюк, когда он не совсем уверен в себе.

"Ну что, Гриззи," — сказал он, — "как мы переживём это дождливое воскресенье? Я больше не выдержу ничего подобного — никогда!"

"Я думаю, если бы ты прочитал нам уроки, Дэнис, и пару сборников"
", это было бы что-то вроде домашней церкви, и мы могли бы спеть
песнопения и пара гимнов.

Я немного нервничал, когда говорил, из-за Пэта, но, к моему облегчению, он
сказал:

"Это будет потрясающе хорошая идея, и тогда все морщины пройдут,
«Мамочка, разве они не будут такими же?»
Через мгновение все принялись за дело. Линетт и Эйлвин соорудили что-то вроде
письменного стола и нескольких скамеек, и единственное, чего не стал делать Дэнис, — это надевать ночной халат, который Линетт принесла ему вместо стихаря.

"Я не священник, — сказал он, — и не буду притворяться им."

Мы все успокоились; даже Пафф стал серьёзным и тихим, а Пэт лежал неподвижно, пока мы не начали петь. Тогда он присоединился к нам, и у него был такой прекрасный голос, что я едва могла дышать, слушая его.

А потом мы спели ещё много гимнов, один за другим, и когда наш
церковь закончилась, наступило время обеда. Я снова почувствовала себя совершенно счастливой, и я
знаю, что Денис тоже был счастлив, он обнял меня в коридоре, когда шел
в свою комнату мыть руки.

"Гризель, мы почти расстались этим утром, не так ли?"

Я кивнул.

«И в следующий раз, — быстро добавил он, — надеюсь, я буду тем, кто крикнет:
«Держитесь!»»
Мы больше ничего не сказали.

День выдался погожим, и мы все отправились на долгую прогулку вдоль скал, потому что начался прилив. Тётя Изобель села рядом с Пэтом, чтобы подбодрить его, как она сказала. Но я думаю, что это он её подбодрил, потому что он говорил, а она
слушал, и никто не умеет говорить так, как Пэт. Он просто заставляет
каждую минуту умирать от смеха.

Кажется, в этой части Шотландии церковь, в которую ходит тетя Изобель
, проводится только раз в день, утром. И никто не думает о том, чтобы
пойти куда-нибудь еще. Поскольку все было в порядке, несколько посетителей пришли навестить тетю
Изобель, а некоторые, приехавшие на автомобиле, остались ужинать. Снизу доносились
очень весёлые звуки, и Линетт очень разозлилась, когда Пегги сказала нам, что мы должны тихо сидеть в классной комнате, потому что у нас гости.

 «С таким же успехом мы могли бы быть в тюрьме», — сказала она.

"О, - сказал я, - я рад, что мы можем быть здесь одни".

После чая мы сели у костра, а затем каким-то образом начали рассказывать Пэту
о нашей Имперской лиге. Он был ужасно заинтересован.

"Я сам наполовину склонен стать солдатом, - сказал он, - но я полностью за
старую Ойреландию. Я не уверена, что у меня есть страсть к Англии".

"О, но ты должен!" - воскликнула я. "Мы все связаны друг с другом. Ты
лояльный ирландец, не так ли?

Пэт подмигнул мне.

«Когда я вырасту, я не собираюсь знакомиться или дружить с мужчинами, — решительно заявила я, — которые не являются верными подданными своего короля и своей страны».

- И, - взорвалась Линетт, - мы с Гризель твердо решили:
не выходить замуж ни за кого, кроме солдат.

"Сколько на каждого из вас?" - спросил Эйлвин со своим забавным смешком.

"Конечно, - сказал Пэт, - учитывая открывающуюся передо мной блестящую перспективу женитьбы
«Если ты или вы оба откажетесь, я немедленно запишусь барабанщиком!»
«Не шути так, — сказал я. — Разве ты не любишь нашу Британскую
империю и не гордишься ею, Пэт?»

«Буду, если ты меня научишь», — ответил он — сказал он, сложив руки и устремив взгляд в потолок так, что мы видели только белки его глаз.

И тогда я перестал говорить, потому что понял, что он не настроен серьёзно, но я надеялся, что в другой день он меня выслушает.

И вот я пишу в этом дневнике, а мы как раз собираемся ложиться спать.
Это было ужасно долгое воскресенье; я очень надеюсь, что мы больше никогда не будем пропускать службу.

О боже, о боже! Я так надеялась, что мы благополучно переживём этот день. Но
тут происходит какой-то ужасный скандал, и мы все в нём замешаны, и всё это случилось за последние полчаса, а тётя Изобель в ярости. Но я
я должен написать об этом завтра.



 ГЛАВА VII

 Пэт уходит от нас

 если бы мы только могли иногда остановиться и подумать! Мы попадаем в самые нелепые ситуации за одну минуту, и именно это произошло прошлой ночью, и, конечно, из-за того, что было воскресенье, всё стало в сто раз хуже.

 Всё началось с Паффа. Когда я сказал ему идти спать, он убежал. Он часто бывает таким, и с ним невозможно договориться. Он помчался по коридору и выскочил за обитую войлоком дверь, и я, конечно же, последовал за ним.

 Большой зал внизу был освещён, и там стояли два джентльмена
Они разговаривали и курили за дверью гостиной. Через несколько минут они ушли в курительную комнату, а я перегнулся через перила,
которые опоясывали галерею, и посмотрел на картины, написанные маслом, на стенах. Они всегда меня интересовали, потому что это были портреты предков нашей матери.

 Внезапно я услышал смех Линетт и, обернувшись, увидел её, мальчиков и Пэта на лестничной площадке. Пэт поддерживал себя с помощью
двух палок. Затем Пэт указал на широкую балюстраду на вершине
перил.

"Однажды я великолепно съехал с нее", - сказал он.

В ту же секунду Эйлвин вскочил в седло, за ним последовали Дэнис, Линетт, а затем Пафф, и — я не могу этого объяснить — мысль о воскресенье полностью исчезла — и я забрался в седло.  Я вдруг понял, что могу удержать Паффа от падения, но всё это произошло за минуту, и ощущение того, что я скачусь вниз всё быстрее и быстрее, было просто восхитительным.  Всё закончилось за две минуты, но Эйлвин не спрыгнул с седла у подножия. Мы все в беспорядке повалились на пол.
Пафф вскрикнул, и, падая, Линетт схватила Дженкинса за ноги.
К сожалению, он оказался совсем рядом.
Он скатился по лестнице с подносом, на котором стояли бокалы. Он с грохотом рухнул на пол, и бокалы тоже.

 Дверь в гостиную внезапно открылась, и когда мы поднялись, там были дедушка, тётя Изобель и несколько дам и господ.

 Мне хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила нас, а дедушка был в ярости. Он ругался, и я никогда раньше не слышала таких ругательств.

Мы сказали, что нам очень жаль, и поплелись наверх.

Но тётя Изобель пошла за нами и отругала меня и Дэниса на чём свет стоит. Конечно, мы были старшими и слишком большими для
Мы не могли этого сделать и не могли оправдаться.

И когда я наконец легла спать, я чувствовала себя совершенно несчастной.
Линетт продолжала смеяться и хихикать, вспоминая, как Дженкинс упал.
Он забыл, как нужно говорить, и выкрикивал ужасные слова, которые, как я полагаю, были ругательствами, но дедушка сказал кое-что похуже.
А у Дженкинса сегодня утром на лысой макушке появился огромный синяк.
Пегги сказала нам, что разбитое стекло стоило двадцать фунтов.
Тётя Изобель сказала, что отправит телеграмму гувернантке, чтобы та немедленно приехала и взяла нас под свою опеку. Она сказала мне:

«Я действительно думала, Гризель, что ты хорошая девочка, судя по твоим речам.
Помни, что громче всего говорят поступки, а не слова. Я горько разочарована в тебе».
И мне очень стыдно за себя. Как я могла! О, как я могла!

Пэт был единственным, кто избежал позора, но именно он внушил нам эту мысль.

Он подошёл ко мне сегодня утром, пока я ждала завтрак. Я
стояла у окна и снова мечтала об отце, чувствуя себя смертельно несчастной.

Пэт хлопнул меня по плечу.

"Выше нос, мадам Дампс!"

- Как я могу, Пэт? - Спросила я, проглатывая комок в горле. "Когда я
думаю о том, что мы делали в воскресенье, и о лице тети Изобель, искаженном ужасом и
отвращением, я просто чувствую, что никогда больше не смогу быть счастливой! И отец сказал нам:
держись крепче; ну что ж, я отпускаю все так быстро, как только могу!

"Я бы сказал, что прошлой ночью это был случай крепко держаться! Да я же слышал, как ты сказал это Паффу, когда твоя карьера пошла под откос!
Я сдержался, чтобы не рассмеяться. Лицо Пэта сияло, как солнце; он всегда словно согревает тебя, и мне стало легче.

"Ну, — сказал я с глубоким вздохом, — вчера был чёрный день, но
мы свежим кто перед нами, и я постараюсь быть ангелом
добра в-день".

"Точно! Я тоже," сказал Пэт горячо.

А потом он взял меня под руку, и когда остальные гурьбой отправились на завтрак.
мы стояли очень прямо и напряженно вместе с
двумя большими тарелками для завтрака, закрепленными у нас за головами, и Пэт
сказал:

«Вот святой Патрик и святая Гризель, готовые благословить грешников».
Тогда у нас чуть не случилась настоящая потасовка, потому что они все схватили тарелки и начали швырять их в нас. Так что я очень быстро снял свою.
и заставил их замолчать; по крайней мере, я умолял Дэниса соблюдать порядок, и он согласился.

"Давайте сегодня постараемся не попадать в неприятности," — сказал я.

Но после завтрака Пэт снова достал свои карты, и я впал в отчаяние. Было чудесное утро, и мне казалось, что мальчикам не стоит сидеть дома и пытаться играть в азартные игры. Я почти пожалела, что Пэт не пошёл домой, а потом схватила Дэниса и вывела его из комнаты.


"О, Дэнис," — сказала я, "ты что, не собираешься "держаться"? Я никогда не смогу тебя заставить, и будет ужасно, если Эйлвин выйдет на поле вместо тебя"
деньги. Отец ненавидел карточные игры, ты же знаешь.
Дэнис почувствовал себя неловко.

"Мы не будем играть на деньги, — сказал он. — Пату ужасно скучно, ведь он не может выйти из дома."

"Но он может. Мы можем взять повозку и отвезти его, и ты же знаешь, что он не будет играть, если не будет денег."

«Ну, я посмотрю, не согласится ли он прокатиться».

«А если не согласится, держись крепче, Дэнис!»

Дэнис выпрямился.

"Хорошо. Не волнуйся."

Он вернулся в классную комнату, но я не знаю, что произошло, потому что
Подошла Пегги и сказала, что мне нужно спуститься к тёте Изобель.

Я нашел ее в ее собственной милой гостиной. Она выглядела очень серьезной, когда
увидела меня.

"Я надеюсь, тебе стыдно за это шокирующее представление прошлой ночью, Гризель.
Вы, две большие девочки, привыкли вести себя как сорванцы?

"Нам ужасно стыдно и мы сожалеем", - сказала я. "Я не могу сейчас сказать вам, что
заставило меня это сделать. Линетт всегда была безбашенной. Со мной такое случается очень редко.
Наверное, дело в том, что я целый день просидела взаперти и так долго пыталась поступать правильно, хотя это было так сложно.
А потом я вдруг всё забыла и дала себе волю. Я
Полагаю, это что-то вроде растяжения резинки, когда её слишком сильно растягивают, а потом она лопается. Вчера я весь день чувствовала себя растянутой.
Наступила тишина. Затем, через мгновение, тётя Изобель сказала:

"Ваша гувернантка приедет завтра. До её приезда я хочу, чтобы вы с сестрой находились в этой комнате со мной. Мальчики должны оставаться в классной комнате наверху. Я хочу, чтобы вы сегодня были совершенно раздельны. А теперь ступайте
снова наверх и приведите свою сестру. У меня есть кое-какое рукоделие.
здесь ты можешь мне помочь. Я шью несколько фланелевых нижних юбок для
наших старых женщин из богадельни.

Я была в полном отчаянии.

«Если я оставлю мальчиков, они могут натворить что угодно, — сказала я. — А Пафф совсем выйдет из-под контроля. Думаю, это Пэт, тебе лучше отправить его домой, если ты хочешь, чтобы мальчики вели себя хорошо.»

«Ты не можешь винить Пэта за своё вчерашнее поведение, он был не с тобой».

Я промолчала. Что я могла сказать? И мне было очень неприятно обвинять Пэта.

"Так получилось," — сказала тётя Изобель, — "Пэт сегодня днём уезжает домой.
За ним приедет его тётя."

Я очень медленно поднялась наверх. Мальчики не играли в карты; они оживлённо разговаривали. Пафф пытался вылезти из окна, и
Линетт была занята тем, что раскрашивала самую отвратительную бумажную маску. У неё это очень хорошо получается, и она всегда делает их для Паффа.

 Я рассказал им, чего хочет тётя Изобель, и Линетт очень разозлилась.

 «Я не пойду, Гриззи. Можешь вернуться и сказать ей, что я не пойду.  Сегодня я само совершенство. Я не должен думать о чем-то настолько
вульгарном, как сползание по перилам. Скажи ей, что у меня аккуратная прическа, мои
руки и ногти такие же чистые, как у нее. Я даже не закидываю ногу на ногу и не
не откидываю спинку стула. И ничто не заставит меня оставить мальчиков.

"Вы должны прийти немедленно", - повторил я. А потом я вытащил Слоеного из
поднялся на подоконник и закрыл окно. "Денис, ты должен присматривать за
Паффом и не позволяй ему проказничать".

"Вы идете вниз, вы оба", - сказал Пат", и мы найдем способ извлечения
вас. Я даю вам слово, что вы будете через полчаса!"

Линетт и тогда пришлось долго уговаривать, но в конце концов она последовала за мной.
 И тётя Изобель дала нам две фланелевые нижние юбки, чтобы мы их сшили.
Мы сели на два стула и стали гадать, что происходит наверху.

 Тётя Изобель подошла к письменному столу и начала писать письма.
 Вскоре мы услышали снаружи возню и шум, а затем появился Дженкинс
вошла.

"Пожалуйста, мэм, Пегги хочет, чтобы мисс Гризель поскорее поднялась наверх,
потому что маленький господин ужасно порезал пальчик и не позволяет никому
прикасаться к нему, кроме неё!"

Я вскочила.

"О, это Пуфф, тётя; я должна идти."

Я выбежала за дверь и помчалась наверх. Линетт попыталась последовать за мной, но её окликнули.

Я бросилась в классную комнату. Появилась Пегги с тазом воды.

"Он не подпускает меня к себе, непослушный мальчишка!" - сказала она.

А потом я увидел слоеного откинувшись в кресле с ребятами вокруг него, и
ору для всех силенок, и носовой платок, казалось, покрыты
кровь.

Эйлвин поспешно выхватил таз из рук Пегги и чуть ли не вытолкал её из комнаты.

"Мы сами справимся, спасибо." Он запер за ней дверь.

Я опустился на колени рядом с Паффом.

"Бедняжка, как же это случилось?" — спросил я.

Пафф лежал с плотно закрытыми глазами и широко открытым ртом. Услышав мой голос, он вскочил, и они с мальчиками разразились хохотом.


Я заметил, что его белый платок был испачкан красной краской, а большой палец совсем не был порезан.


Я был совершенно сбит с толку.


"Теперь нам нужно найти Линетт," — сказал Дэнис. "Почему она не пошла с тобой?"

"О, мальчики, - сказал я, - вы, должно быть, наговорили Пегги ужасных глупостей! Это
неправильно! И я должен немедленно вернуться".

- Нет, ты не сделаешь этого, - сказала Пэт, забирая ключ у Эйлвин и пряча его в карман.
- Ты останешься здесь. Теперь я сделаю все остальное.

Он, прихрамывая, вышел из комнаты и спустился по лестнице, заперев дверь снаружи и забрав ключ с собой.

 Позже я узнал от Линетт, что он появился с очень испуганным лицом:

"Гризель говорит, что у неё в ящике заперта пластырная мазь, а у тебя есть ключ. Давай, быстрее!"
"А когда отдашь ей ключ, спускайся снова," — сказала тётя
Изабель очень скоро.

 Вверх по лестнице взлетела Линетт, и когда она, в свою очередь, оказалась запертой внутри злым Пэтом, она оценила шутку. Но я не могла смеяться, хотя ненавижу, когда мальчики считают меня занудой.

"Разве я не говорил тебе, что снова тебя достану?" — торжествующе сказал Пэт.

"О, ты можешь сделать что угодно, если будешь лгать," — сказала я.

Пэт сильно покраснел.

"Ты называешь меня лжецом?" — сказал он, и его глаза вспыхнули.

Но я стоял на своём, потому что злился на Пэта и боялся, что он научит Паффа лгать.

"Ты не можешь сказать, что не солгал, потому что ты солгал дважды, и это всё портит
интересно вам это нравится. Теперь, Линетт, спускайся вниз. И если вы, мальчики,
он послал сообщение, чтобы сказать, что в школе горит, я не забуду
сдвинуться со своего места. Где ключ, Пат? Если вы не открывай
дверь, я позвоню в дверь".

"Проседью в тушенку", - сказал Эйлвина, посмеиваясь.

Пэт вызывающе посмотрел на меня.

"Если бы ты был мальчиком, я бы вышвырнул тебя отсюда и хорошенько отшлёпал, уж я бы это сделал, к—"
Я положил руку ему на плечо.

"А теперь, Пэт, прости меня. Где ключ?"
Он швырнул его на пол.

Я поднял его, и Линетт, не говоря ни слова, спустилась вслед за мной.

«Как он умудрился порезаться?» — спросила тётя Изобель.

И я прямо ответила: «Это была шутка мальчиков, чтобы мы снова поднялись наверх».
Тётя Изобель пристально посмотрела на меня, а затем продолжила писать и больше не сказала ни слова.

Нам с Линетт разрешили подняться наверх, чтобы поужинать в школьной столовой. И пока мы ели, мальчики спорили о том, что такое ложь,
что такое правда и чего на самом деле не было. Пэт говорит, что розыгрыш — это не ложь;
он говорит, что отрицать то, что ты сделал неправильно, — это единственная ложь, которую он знает.
Эйлвин говорит, что ложь, которая заставляет страдать того, кто не должен страдать, — это самая страшная ложь из всех.

Дэнис сказал, что джентльмену не пристало лгать, но такая шутка, как у Пэта, скорее забавна, чем серьёзна.

"Я знаю одного мальчика из школы, который рассказывает самые ужасные небылицы," — сказал Дэнис, — "но мы не называем их ложью, потому что знаем, какой он на самом деле."

"Да, но когда происходит что-то ужасно важное, ты
не стал бы доверять его слову", - сказал я. "И я хотел бы чувствовать, что могу
доверять слову Пэта".

"Если ты не можешь мне доверять, убей меня!" - сказал Пэт, вскакивая со своего места и
протягивая мне большой нож. Затем он расстегнул жилет и притворился, что
обнажает свое сердце.

"Вот, удар, жестокий Снегурочка! Достаточно вырезать из холодной стали, чем резать
таких слов и взглядов!"

Я смеялся, как я бросил нож.

"О, Пэт, ты такой милый мальчик, что тебе действительно не следует рассказывать об этом крэмсу"
даже в шутку!

А потом никто из нас больше ничего не сказал.


После ужина мы с Линетт отправились на прогулку с тётей Изобель.
А когда мы вернулись, мисс Дуглас только что приехала в большой старомодной карете, и Пэт прощался со всеми, потому что его тётя не собиралась оставаться на чай. И перед тем как уйти, он отвёл меня в угол холла и сказал:

«Ты забавное маленькое создание, Гризель. И если ты возьмёшь меня под свою опеку и время от времени будешь хорошенько вылизывать меня своим язычком, то я, конечно же, со временем стану великим человеком!»
Я не знала, что сказать, поэтому промолчала, а потом выпалила:

«Я правда хочу, чтобы ты мне нравилась, Пэт, но я хочу, чтобы мальчики и все мы «держали оборону», и ты не должна мешать нам это делать».
«Пусть де…»
Я закрыла ему рот рукой.

"Я ненавижу тебя, когда ты так говоришь!"

«Ах, конечно, какими словами мне выразить, что я искренне и без притворства хочу, чтобы вы все держались вместе и не сдавались, несмотря ни на что
«Что будет в грядущие века?»
Он не был настроен серьёзно, но мы расстались друзьями. А когда он ушёл,
в доме стало совсем уныло и пусто.


Сегодня днём мы с Линетт готовились к приходу нашей гувернантки.
В классной комнате царит позорный беспорядок, мальчики просто молодцы, что приносят туда вещи, но никогда их не убирают. Они взяли
Сразу после ужина мы отправились с ними на пляж, и нам не терпелось оказаться рядом с ними, но Пегги попросила нас прибраться. Она сказала, что не справится с этим сама и ей будет жаль, если приедет бедная гувернантка
в такой «чай-осс». Я написал так, как она произносила. Пегги иногда пытается использовать очень пафосные слова.

 Эйлвин принёс старое воронье гнездо и оставил его на диване.
 Дэнис завалил половину комнаты щепками и стружкой, пытаясь сделать лодку для Паффа. Пафф опрокинул свою коробку с красками и так и не поднял её.

В одном углу комнаты горничная собрала все наши вещи, оставшиеся с прошлого дня, и нам пришлось их разбирать.  Там была длинная лента из водорослей, которая служит хорошим барометром, если её повесить, и несколько чулок, которые Линетт устала чинить, и несколько ракушек,
и спутанный клубок ниток, и рыболовные снасти Дэниса, и две грязные майки мальчиков, и пара шлёпанцев, и несколько картинок, которые мы вырезали из журнала для альбома, и мёртвая мышь, которую мы поймали в ловушку и забыли закопать, и несколько еловых шишек, и ещё много чего, что нужно было рассортировать и убрать. Когда мы наконец закончили, мы были разгорячёнными, потными, грязными и довольно раздражёнными.

Линетт бросилась на диван.

"Прощай, веселье! Гризель, я знаю, что возненавижу эту нашу гувернантку. Я должна это сделать, потому что она будет следить за тем, как мы себя ведём
мы сами. Она будет ожидать, что мы всегда будем чистыми, опрятными и вежливыми
друг с другом, и так и будет:

"Убери локти со стола. Подними голову. Не хихикай. Говори
"Спасибо", когда я говорю тебе о твоих недостатках. Делай благодарный вид, когда я ругаю тебя
за то, что ты хороший. Не хмурься, не ерзай!"О, разве ты не слышишь её? Ужасно досадно, что она с нами каждую минуту дня и мы никогда не можем от неё избавиться."

"Может быть, у неё иногда будет выходной," — предположила я. "Я бы тоже хотела иногда отдыхать от своих учеников, если бы была гувернанткой."

«Она не поедет. Нам не повезло. Как бы я хотела быть мальчиком. Мальчики всегда проводят время веселее, чем девочки. Через пару дней они уедут в школу, будут играть в футбол и хоккей, соревноваться в беге с листами бумаги, заниматься спортом, ходить на концерты и делать всякие приятные вещи. Если бы мы ходили в школу, у нас было бы то же самое. Но гувернантка всё портит».

Я побродила по комнате, кое-где наведя порядок.
 Мне было очень грустно.

  «Мы должны сделать всё возможное, чтобы она нам понравилась. Отец хотел бы, чтобы мы поладили, а мы взрослеем, Линетт. Подумай о том времени, когда закончатся уроки,
и у нас будет милый маленький домик, где будем только мы с тобой, и мы с тобой будем готовить столько, сколько захотим, а мальчики будут приходить домой и говорить, как здорово мы их обслуживаем.
"Они, наверное, будут на войне, если они солдаты," — сказала Линетт, вставая с дивана. "Хуже всего то, что эта гувернантка будет слушать всё, что мы говорим.
Мы больше никогда не будем одни. Давай, Гризель, помоем руки.

"Подожди немного. Вот и весь клей, который остался от нашего альбома для вырезок. Не могу
мы используем его на что-нибудь?"

Оглядевшись, я увидел, что, вылезая из окна, Пафф оторвал кусок обоев.
Это произошло из-за сырого пятна на стене, и теперь оттуда свисала длинная полоска.

Итак, мы взяли стул, я встал, а Линетт протянула мне миску с пастой.
В какой-то момент стул выскользнул у меня из-под ног, и я упал.
Я схватил Линетт, и она упала вместе со мной, а эта мерзкая миска с пастой опрокинулась прямо на нас.  Мы смеялись над тем, в какую ужасную ситуацию попали, когда дверь открылась
И вдруг появилась тётя Изобель, а за ней — наша гувернантка!

 Ну разве это не злая шутка судьбы? Мы собирались причесаться и привести себя в такой безупречный вид, чтобы тётя
Изобель была рада показать, какие мы опрятные и чистоплотные. А теперь наши головы были наполовину покрыты пастой, и лица тоже. На нас было просто стыдно смотреть! И я пожелала, как говорится в сказках, чтобы пол разверзся и поглотил нас.




Глава VIII

НАША ГУВЕРНАНТКА

«Вот ваши ученицы, мисс Гартон. Мне стыдно за их внешний вид,
но ты увидишь, как им нужен кто-то, кто возьмёт на себя ответственность».
Я в замешательстве подняла глаза и спрятала липкие руки за спину.

"Если бы вы пришли на десять минут позже, тётя Изобель," — сказала я, — "вы бы застали нас в полном порядке. Мы усердно трудились весь день, чтобы привести себя в порядок, но как раз в этот момент произошёл несчастный случай."

«Да, — вмешалась Линетт, — и теперь всё испорчено.  Жаль, что мы не ушли с мальчиками и не оставили эту ужасную старую комнату в покое».
 Мисс Гартон стала для нас неожиданностью.  Она была очень высокой и — да, я могу
другого слова не подберешь — очень красивая. У нее были большие темные глаза, светлые
волосы и милая улыбка. Она оглядела комнату, но не на нас, и
это было мило с ее стороны, потому что это дало нам время промокнуть лица нашими
носовыми платками и смыть немного пасты, а затем она сказала, что очень
приятно:

"Я думаю, что наша классная комната восхитительно опрятна, и какая это милая старая комната
!"

«Это была наша детская, когда мы были маленькими», — сказала тётя Изобель, и в её глазах появился тот грустный, мягкий взгляд, который я так люблю, потому что он напоминает мне о маме.


Мисс Гартон подошла к окну, чтобы выглянуть.

Я взял стул и вставка-шар, и получил ткань, чтобы вытереть
беспорядок на ковре.

Тетя Изабель покинула комнату, и Линнет умчался, чтобы привести себя в порядок.

Затем мисс Гартон обернулась и улыбнулась мне.

"Вы самая старшая из моих учениц?" спросила она.

А потом взяла мою руку в свою и слегка похлопала по ней.

«Мы будем друзьями, Гризель?»
Не знаю почему, но у меня к горлу подкатил ком, а на глаза навернулись слёзы. Мне вдруг показалось, что я целую вечность в одиночку боролась за то, что считала правильным, а теперь рядом со мной кто-то добрый, любящий и сильный
собиралась помочь мне и взять меня за руку.

Я посмотрел на неё.

"О, мисс Гартон," — сказал я, "не верьте, что мы так плохи, как кажемся. Мы все хотим быть хорошими и следовать тому, чему учил нас отец, но
несчастные случаи, беды и всевозможные ужасные вещи случаются с нами и позорят нас. А Линетт такая милая, когда узнаёшь её получше. А Пафф такой забавный, и мальчики — они действительно самые милые мальчики, которых я когда-либо видела. Мы приехали сюда не с плохими намерениями. Наша деревня нас очень любила; я не знаю, как мы так
Здесь так плохо. В доме так холодно! Я думаю... я думаю, это потому, что мы чувствуем, что никому до нас нет дела. Из-за этого нам кажется, что всё бессмысленно!
Я не мог не рассказать ей всё это, потому что надеялся, что она поймёт.

И она поняла. Она счастливо рассмеялась.

— Ну что ты, Гризель, — сказала она, — я ведь не так давно была в твоём возрасте, и у меня было шестеро братьев. Ты думаешь, я не знаю, какие бывают мальчики, да и девочки тоже? Я считаю, что это прекрасно, что ты осталась дома в этот прекрасный день, чтобы прибраться в этой милой старой классной комнате. Не думаю, что мне стоит
Я сделала это! А теперь, как ты думаешь, ты мог бы показать мне мою комнату?
Я сразу же пошла по коридору. Я была ужасно счастлива, и, когда я показала ей её комнату, я бросилась в нашу спальню и закричала Линетт:


"Она великолепна, прекрасна, сногсшибательна! О, я люблю её всем сердцем!"
Линетт завязывала волосы своей лучшей воскресной лентой. Она посмотрела на меня весёлым взглядом.

"Она очень ловко тебя поймала, Гризель!"
"Она меня совсем не поймала. Она тебе, наверное, понравилась, Линетт. Ты ничего не могла с собой поделать!"

"Поживём — увидим," — сказала Линетт, кивая с вызывающей улыбкой.
«Гувернантка обязательно будет ужасной, как я тебе и говорил. Она может улыбаться снаружи, но внутри она вся состоит из правил и предписаний!»
Мы не видели мисс Гартон до самого чаепития, а потом вернулись мальчики.
Мы поспешно рассказали им, какая она. Они сделали вид, что это их не касается, но я заметил, что и Дэнис, и Эйлвин улизнули, чтобы помыть руки и причесаться перед тем, как прийти на чай. Они не всегда так делают, когда мы одни. Я всегда убираю за Паффом после каждого приема пищи. Я просто обязан это делать, потому что от его рук сильно пахнет.

Мисс Гартон пришла на чай, и Дэнис пожал ей руку, приложив все усилия, чтобы вести себя прилично.


"Надеюсь, вы не против, что мы с вами чаёвничаем, но мы скоро уйдём в школу, и тогда классная комната будет в полном распоряжении девочек."

"Но я же остаюсь," — пронзительно пискнул Пафф. "Я не девочка."

«Ты ничтожество, — презрительно сказала Линетт, — ты даже не шифр, недальновидный человек тебя не заметит».
Пафф начал фыркать и заикаться.

"Я буду пить чай с дедушкой. Он не считает меня ничтожеством. Он говорит, что я могу приходить к нему, когда захочу. Я скажу
для него здесь нет ничего, кроме девчонок, и мы с ним будем жить в его комнате
вместе».
«Заткнись, сопляк!» — сказал Эйлвин. И он пнул его под столом, но Пафф увернулся, и удар пришёлся на бедную мисс Гартон.

«Кажется, нам не хватает места под столом», — заметила она.

Эйлвин покраснел.

«Извини, но Пафф такой маленький засранец, когда задирает нос!»
После этого мы стали ладить лучше. Она говорила вполне естественно и задавала нам много вопросов о прогулках и море.
Перед тем как лечь спать, мальчики признали, что она неплохая, и она мне понравилась
С каждой минутой ей становится всё лучше и лучше. А теперь, в последние несколько дней перед тем, как мальчики пойдут в школу, она, кажется, думает и делает всё за нас всех.
Она забрала у Пегги рабочую корзинку и молниеносно заштопала чулки мальчиков. Я зашла в комнату сегодня днём и увидела, что она всё ещё за работой.

Мы были в комнате мальчиков и помогали им собираться. Дэнис притворяется, что он
ужасно хорошо упаковывает вещи, но это не так, потому что он не заполняет углы по мере продвижения, а в конце запихивает в них всё подряд. В конце концов я ушёл, потому что они все вели себя просто ужасно
шум, от которого у меня сильно разболелась голова. И классная комната выглядела такой
тихой и умиротворенной, что я была очень рада, что ушла от них.

Я взяла свой рабочий ящик и попросила мисс Гартон позволить мне помочь ей. Я
сказала ей, что раньше все чулки шила дома, но Пегги забрала
их у меня здесь.

"Так вот в чем дело", - сказал я. «С нами обращаются так, будто мы
непослушные дети, доставляющие неприятности, и нас нужно держать подальше от посторонних глаз. Тётя Изабель почти не общается с нами, а с дедушкой мы видимся всего раз или два в неделю. И я всегда чувствовала себя... ну, ответственной... и полезной».
и могла понять причину происходящего, когда отец или тёти разговаривали со мной. Здесь мы падаем духом, по крайней мере я. Нам нечего делать для других. Мы всё делаем сами. Линетт обычно сама чинила свою одежду, и мы сидели вместе, чинили вещи и рассказывали истории. Здесь она вообще не сидит на месте. Она становится ещё более неуправляемой, чем обычно, и бросает свою порванную одежду на пол, чтобы Пегги подняла её и унесла. Я и сама становлюсь почти такой же.
Мисс Гартон дала мне пару чулок Паффа, чтобы я их починила, и кивнула, как будто поняла меня.

«Да, я понимаю, что ты чувствуешь, Гризель, но ты должна взять себя в руки. Почему ты перестала быть полезной и нужной? Ты говоришь, что хочешь следовать всему, чему учил тебя отец…»
 «Да, — перебила я, — но это слишком сложно; я не могу. И мы так часто ссоримся, мисс Гартон. Раньше такого не было».

Слезы навернулись у меня на глаза. Я действительно ушла от парней, потому что
они сказали мне, что я "педант двойной выдержки".

"Что ж, я знаю, что все исправит", - весело сказала мисс Гартон.

"Пожалуйста, скажите мне".

"Да, я расскажу. Мы поговорим вместе в воскресенье, когда мальчики будут дома".
Я думаю, мисс Гартон сказала это, потому что в комнату ворвалась Линетт.
Это самое ужасное. Нас так много, а комната всего одна.
Мы мешаем друг другу и не можем побыть наедине. Хотя по сравнению с нашим старым домом это настоящий замок, он кажется тесным и маленьким, потому что у нас есть только один угол. Мы все на улице, но у нас было много дождливых дней и штормов, и мы ссоримся в помещении.

"Пафф спустился по парадной лестнице в дедушкин кабинет," — сказала
Линетт. "Я сказала ему, что нельзя. Дэнис надрал ему уши за то, что он"
Я проверил его, и сначала он рычал и плакал, а потом сказал, что пойдёт и всё расскажет дедушке. Он просто не обратил на меня внимания. Пафф становится ужасным.
 — Мы все такие! — мрачно сказал я. — Пусть идёт к дедушке, он не будет возражать. Он балует Паффа!

"Я думаю, что, может быть бедным слоеного слишком много управляющий его," сказала Мисс Гартон
тихо. "Я еще не начал пробовать себя еще. Вы не даете мне
шанс. Я наблюдал за всеми вами. У вас добрые намерения, но милейший.
характер испортился бы от такого пренебрежения и руководства!

Линетт уставилась на мисс Гартон. Она стояла у окна, потянув за
Она слепа на оба глаза, потому что никогда не может усидеть на месте.

"Ты думаешь, мы плохо относимся к Паффу?" — спросила она.

"Я думаю, ты слишком строга к нему."
Это была новая идея для нас обеих. Я посмотрела на Линетт, а она посмотрела на меня. Затем она выбежала из комнаты. Я знала, что она пошла рассказать мальчикам о том, что сказала мисс Гартон. Через минуту или две мы услышали, как Пафф топает по коридору, а затем вошли все остальные. Глаза Паффа сверкали. Он торжествовал.

"Я рассказал о тебе, и дедушка сказал, что я не увижу тебя до летних каникул, и я этому рад!"

"Ах ты, маленькая трусиха!" - сказал Эйлвин. "Тебе следовало бы пойти в школу. Тебе бы досталось
за болтовню!"

Я как раз собиралась отругать Паффа за то, что он рассказывает небылицы, но остановилась. Я почувствовала,
что мы всегда его ругаем, и что мисс Гартон права.

- Мы собрались, - объявил Дэнис. «Пегги делает вид, что заканчивает, но мы не оставили ей никаких дел, и теперь мы просто собираемся пробежаться по пляжу».

«Пусть девочки идут с вами, — весело сказала мисс Гартон, — а Пафф может остаться со мной».

Пафф с сомнением посмотрел на неё, но она улыбнулась ему. И мы оставили его
Он с довольным видом устроился за партой со своей коробкой солдатиков.

 Когда мы с Линетт надевали пальто и шляпы, я сказала:

"Мисс Гартон всегда отпускает нас, когда может. Вот почему я её люблю."
"Да, она не такая, как большинство гувернанток," — сказала Линетт. «Жаль, что она сделала Паффа таким маленьким чудовищем».
Потом мы присоединились к мальчикам и отлично провели время. Перед самым возвращением домой к чаю я осталась наедине с Дэнисом и была этому рада.

 «Ты будешь учиться в той же форме, что и Пэт?» — спросила я.

 «Откуда мне знать! Я очень на это надеюсь. Он будет нас развлекать».

"Но, Дэнис, ты не позволишь ему — Я имею в виду, ты будешь помнить—" Я остановилась.
Почему-то мне становилось очень трудно разговаривать с мальчиками.

Дэнис посмотрел на меня и рассмеялся.

"Давай, Гриззи! Втирай".

"О, Дэнис!" Я плакала несчастным голосом. "Раньше ты мне помогал. Ты знаешь, что сказал отец: раньше мы пытались вместе служить Богу, а теперь, кажется, просто живём — как получится. Я знаю, что не «держусь стойко», как ты. Я злюсь и делаю всё, чего не должен делать. Но я думал, что в школе ты могла бы помочь Эйлвину, напоминая ему, и не делала того, что
Пэт хочет, чтобы ты поступил, если это неправильно. Я действительно чувствую, что отец передал свое
послание через меня — вот почему я "втираю его", как ты это называешь. И я не
хочу быть занудой".

Слезы толпились на моих глазах. Я повернул голову быстро, так что
Денис не должен их видеть.

"Все безоблачно!— бодро сказал Дэнис. — Ты дал нам задание, Гриззи, и мы должны его выполнить. Мы не хотим, чтобы нас отчитывали. Я запомню «Х.Ф.». Жаль только...
Он замолчал, а затем взмахнул кепкой.

«Я вдохновлён, Гриззи. Эй, Эйлвин, тебя разыскивают! А теперь, девочки,
отправляйся домой. У нас есть личное дело.

Он схватил Эливин, и они оба помчались по пляжу в
направлении каких-то рыбацких коттеджей. Мы были крайне возмущены.

"Это очень плохо с их стороны", - сказала Линетт. - "Давайте пойдем за ними".

"Нет", - сказал я. "Мы им не нужны. Они будут только в ярости, если мы последуем за ними.
"

"Ну, мы просто покатаемся", - предложила Линетт. "Это будет здорово"
"пойдем".

«Будет слишком холодно, — сказала я, — а мисс Гартон ждёт нас к чаю в пять, а сейчас уже почти половина пятого».
Я показала ей свои часы — мамины часы, которые я всегда носила.

Она поморщилась, но я уговорил её вернуться домой вместе со мной.

Я подумал, что Дэнис сбежал от меня, чтобы я не читал ему нотаций, и мне стало немного грустно.

Когда мы поднялись в классную комнату, Пафф встретил нас с сияющим лицом.

"Я слышал потрясающие истории, гораздо лучше твоих, Гриззи. Мы с мисс Гартон друзья.
"Я рад это слышать," — сказал я.

Мисс Гартон вышла из комнаты.

"И она говорит, что я прекрасно читаю по слогам. Мы играли с буквами.
У неё есть забавная маленькая коробочка с буквами, и мы перемешивали их и составляли слова."

Я сел у камина. В классной комнате всегда уютно во время чаепития, а я очень устал. Пафф, видя, что я молчу, склонил голову набок и посмотрел на меня, как нахальный воробей.

"Ты в хорошем настроении или злишься, Гриззи?"
Я не смог сдержать смех.

"Ты маленький проказник, Пафф!" Мне жаль, что мальчики уезжают.
"А мне нет. Я рад, очень рад. У меня будет своя комната, и они больше не будут выгонять меня из постели по утрам. А дедушка собирается подарить мне пони. Я попросил его об этом, и он сказал: "Да." И он говорит
Я могу называть его Граффи!»

«О, Пафф, я не верю своим ушам!»
 «Так и есть; он сказал, что ему это нравится. И когда мне надоест жить с девушками и женщинами, он сказал мне спуститься к нему. А нам с Граффи нравится быть вместе. Это круто!»

 На этом откровения Паффа закончились, потому что вошла Пегги с чаем.

Мальчики опоздали на четверть часа, но подошли к столу с загадочным видом, и мы так и не смогли вытянуть из них, где они были.


"Мы совершали кое-какие обряды," — важно сказал Эйлвин.


"Вас кто-то окунул в море!" — догадалась Линетт.

Они покачали головами. После чая они спустились в дедушкин кабинет.
Он хотел их увидеть, потому что на следующее утро они должны были рано уйти в школу, пока он ещё спал, и это был прощальный визит.

 Они поднялись наверх в приподнятом настроении.

 «Мы приняли таблетки, а потом съели джем», — сказал Дэнис, разжимая ладонь и показывая нам золотой соверен.

 У Эйлвина был такой же. Я думаю, что со стороны дедушки было благородно отдать его им.
Я полагаю, что он прочитал им нотацию. Эйлвин сказал, что так и было, но они не
рассказали нам, что он говорил.

 Перед тем как лечь спать, они показали мне и
Линетт, чем занимались.

Дэнис закатал рукав рубашки, и там, над его левым запястьем, была татуировка синего цвета — «H.F.».
У Эйлвина была такая же. Я был просто в восторге. Линетт сначала не поняла, что это такое. Они наняли для этого старого моряка. Мы хорошо его знали, потому что он показывал нам свои руки, которые были похожи на альбомы для вырезок. Они были просто покрыты буквами и рисунками!

"О, я думаю, это великолепно!" — сказал я.

"Клеймо на всю жизнь!" — сказал Эйлвин. "Не знаю, нравится ли мне это,
только никто не узнает, что это значит, — это утешает, а если спросят, я скажу: "Счастливчик.""

«Или «Счастливый глупец», — предположила Линетт.

 Я не могла смеяться.  Я думала о том, что они будут носить эти татуировки не только в школе, но и потом, когда вырастут, в армии и на поле боя,
и когда они станут ещё старше и, возможно, обзаведутся семьями и состарятся,
они всегда смогут посмотреть на свою руку и прочитать «Держись».
 Как это будет им напоминать!

«Ну и ну, Гриззи, какие большие глаза! — сказал Дэнис. — Теперь тебе больше не придётся на нас пялиться. Ты лишилась своего призвания.»

 «О! — сказала я, глубоко вздохнув. — Я думаю, это прекрасно».

 И тогда я сразу же решила, что тоже сделаю себе татуировку.
Линетт, казалось, угадала мои мысли.

"Мы все должны покончить!" - сказала она. "Конечно, мы должны. Ура "Х.Ф."!
"Х.Ф." навсегда!"

А потом она закружилась в танце по комнате, и мальчики засуетились за ней.
И меня втянули в это. А когда вошла мисс Гартон, она сказала, что почти ничего не видит из-за пыли, которую мы поднимаем.

 Ковёр в классе старый, и его не очень хорошо подметали, как мы и говорили.
 Но Пегги сказала, что мы поднимаем пыль даже с отполированных полов, что, конечно же, чепуха!

 Когда мисс Гартон услышала о руках мальчиков, она сказала, что мы не должны их копировать.

«Почему?» — спросила Линетт.  «Чтобы мы были хорошими и оставались такими, без всяких глупостей!»
 «Вы девочки, — сказала мисс Гартон.  Когда вы вырастете, у вас будут голые руки в вечернем платье, и буквы будут выглядеть некрасиво».

"Но мы не должны возражать, - настаивал я. - С нашей стороны было бы трусостью, если бы мы
не стали рассказывать людям, что это было".

"Пусть письма проникнут в ваши сердца и останутся там, - сказала она, - это
лучшее место для них".

Я была ужасно разочарована. Линетт поджала губы и ничего не сказала.
ничего. Я чувствовал, что она не откажется от этой идеи, но мы начали разговаривать
о других вещах, и больше об этом ничего не было сказано.


Теперь мальчики уехали. Без них ужасно. Но мы начинаем
уроки, и я вижу, что мисс Гартон хочет заставить нас усердно работать. Она
говорит, что мы ужасно отсталые для своего возраста, и я знаю, что так оно и есть. Она
делает все наши уроки очень интересными. Даже Линетт нравится учиться
с ней. А Пафф хорош, как маленький херувимчик. Единственное, что его беспокоит
это то, что он всегда убегает к дедушке.
Дедушка поощряет его в этом. Иногда они прогуливаются взад-вперед
они вместе на террасе, и Пафф - болтун, а дедушка -
слушатель. Теперь он всегда называет его Груффи, а дедушка -
Бантам.

Однажды мисс Гартон пришлось спуститься за ним. Он убежал в
время урока, и она очень пунктуальная и особенно о часах мы
работа и часов мы играем. На следующий день после отъезда мальчиков мы с Линетт
вышли в сад одни. Я пошёл к своему любимому месту в старом розарии.
Линетт пошла со мной, но вскоре убежала, и я не видел её больше часа. Когда она вошла в классную комнату, она хромала.

"Мальчики никогда не говорили нам, что это больно!" - сказала она.

"О, Линетт, у тебя на ноге татуировка!" Я заплакала.

Она кивнула, потом стянул с нее чулки, и на лицевой ногу
она показала мне большой "н. Ф."

Я не знаю, смогу ли я завидовал ей или нет.

«Ты не можешь показывать это людям», — сказал я.

 «Ну а почему я должен? Мы же не ходим и не хвастаемся этим, не так ли? Мы же не кричим «Держись!» весь день напролёт».
 «Нет. Но тебе не будут напоминать об этом, как мальчикам». Ты увидишь его только тогда, когда ляжешь спать и когда проснёшься.
"Как раз в то время, когда я хочу его увидеть, когда я молюсь. Это
принадлежит им. Это религиозное понятие.
Линетт всегда так забавно всё преподносит.

"Я хочу, чтобы мне напоминали об этом посреди дня," — сказала я.

"Так и будет, когда я буду грести в море," — ответила Линетт. "И в любом случае,
я заклеймена этим навеки."

Потом я тоже захотела его, но мне не понравилась идея носить его на ноге
. Мисс Гартон была недовольна, когда услышала о том, что сделала Линетт
.

"Я думала, что имею дело с разумными девушками", - сказала она. "Ты
слишком независимая для своего возраста, Линетт. Должен ли я категорически запретить тебе,
Гризель, делать пластику на ноге?

«Нет, — сказала я, — если ты говоришь, что мне лучше не стоит этого делать, то я не буду. Но мне очень нравится эта идея».
Мисс Гартон улыбнулась мне.

"В этом есть что-то романтичное, не так ли, Гризель?" Но я совершенно
уверена, что если кто-то и запечатлел эти слова в своём сердце и
мозгу, то это ты! Так что нет нужды прибегать к такому
распространённому способу, чтобы они всегда были у тебя в голове.
 Линетт совсем не понравилась идея «распространённого способа». «Татуировка — это совсем не распространённое явление, — сказала она. — Это довольно необычно».
В этом городе есть только один человек, который мог бы сделать это для нас. И это ты
Вы можете объехать сотню городов в Англии и обыскать весь Лондон,
но даже тогда, возможно, не найдёте человека, который сделает это за вас. Я просто
мечтала, чтобы на мне была роза. Он сказал, что розы — это цветы для
английских девушек, а чертополох — для шотландских. Но это было довольно больно, и
я сказала ему, что на этот раз писем вполне достаточно.


Я пыталась утешить себя словами мисс Гартон, но не чувствовала себя по-настоящему счастливой до самого воскресенья. Утром мы пошли в церковь.
Это был прекрасный день, почти летний, такой яркий и тёплый, и в
днем мисс Гартон повела нас на прогулку. Линетт и Пафф взяли двух из
собак, которые содержатся в конюшне, и когда они мчались с ними дальше
по выгону, мисс Гартон заговорила со мной. Она действительно так говорит.
Она так прекрасно говорит и понимает еще до того, как ты начинаешь рассказывать ей.
в чем заключаются твои трудности.

"Я знаю, Гризель. Я думаю, что это едва ли не самое трудное время в нашей жизни
когда мы очень молоды и стараемся быть хорошими. Существует так много правил и предписаний, которые нарушаются по чистой забывчивости. И нас
не понимают, а иногда несправедливо обвиняют, и тогда мы теряем
"Да," — с готовностью ответил я, — "вот именно. Мы все хотим "держаться,"
мисс Гартон. Если бы вы говорили с нами, когда мы были спокойны и сидели на месте,
мы бы все сказали, что собираемся делать это каждый день, но всегда происходит что-то, что нас увлекает, и мы забываем. А здесь это кажется ещё сложнее. По воскресеньям дома всегда звучали отцовские проповеди, но здесь...
Что ж, нельзя сказать, что сегодняшняя проповедь могла нам помочь. Я пытался слушать, но просто не понял ни слова.

«Отец проповедовал так же, как и говорил. Дома всё было просто, мы ходили к старикам из деревни и читали им, когда они болели, а у меня был воскресный кружок для малышей, и я учил их быть хорошими, и это помогало мне самому быть хорошим. А потом мы всегда могли пойти и рассказать отцу обо всём, что нас беспокоило.

»«Отец ждёт, что мы будем верны всему, чему он нас научил, и Бог тоже этого ждёт, но я не верю, что кто-то из нас будет поступать правильно!
Думаю, когда мы вырастем, это будет легко, но, возможно, к тому времени мы всё забудем».

Мисс Гартон дал ей немного низкий смех, который я всегда с удовольствием послушал.

"Бедняжка в совершенстве! И, помимо ваших собственных усилий, после
доброту, вы чувствуете, что вы ответственны за все остальное. Мне интересно, если
вы уловили истинный смысл твоего отца? Я должен сказать вам, что я
думаете, что сделать свой путь наверх очень легко?"

"Ой, да! Я чувствую, что ничто не заставит его сейчас легко".

«Помнишь ли ты этот небольшой стих из Библии:

 «Я, Господь, призвал тебя в праведности, и буду держать тебя за руку, и сохраню тебя»?»
«Кажется, я его слышал», — сказал я.

«Разве ты не думаешь, что если бы ты знал, что Господь взял тебя за руку, то позволил бы Ему помочь тебе в твоих трудностях? Держись за Его руку — вот что тебе нужно делать. Трудно «держаться» за праведность, но если ты будешь держаться за сильную и любящую Руку, то будешь подобен маленькому ребёнку, которого ведёт за собой отец. Вы не будете
допускается кувыркаться".

Я не мог говорить. Казалось, в мгновение ока до меня дошло, что я
совсем забыл о Божьей помощи и что я пытался быть хорошим
без Него.

"О, мисс Гартон, - ахнула я, - это прекрасно!"

Я не мог сказать больше. У меня ком подступил к горлу. Я подумал, что Иисус
Христос всё это время протягивал нам Свою руку, чтобы мы крепко держались за неё, а мы отталкивали её и пытались быть хорошими сами по себе.

 Линетт и Пафф прибежали обратно, и мы больше не разговаривали, но этого было достаточно. А когда мы вернулись домой, я пошёл в своё любимое место у могилы маминой куклы, сел на скамейку, посмотрел в голубое небо и попросил Бога взять мою руку в Свою и не отпускать её. Я почувствовал, что вложил её в Его руку, а Он её взял. И с тех пор у меня никогда не было
После этого у меня было такое счастливое воскресенье. Мне так хотелось рассказать об этом Линетт, но пришлось подождать, пока мы не ляжем спать.

 Когда я рассказала ей, она, похоже, не очень впечатлилась.

 «Ты хочешь сказать, Гризель, что отец имел в виду, что мы должны крепко держаться за Иисуса Руку Христа. Откуда ты знаешь, что он имел в виду именно это?»

«Всё будет так просто, если мы будем это делать, Линетт; мы будем крепко держаться за всё остальное, если будем держать Его за руку. Нам не будет казаться, что быть хорошим слишком сложно, и Он напомнит нам, если мы забудем».
 «Я нашла свою ногу», — сказала Линетт, тут же спустив чулок и задумчиво глядя на надпись «H.F.».

"Это тебе не поможет", - сказала я. "О, Линетт, подумай серьезно!"

"Да, - ответила она, - но я не родилась такой хорошей, как ты, Гризель. Бог
вложил в тебя частичку доброты, когда создавал тебя. И Он
либо забыл, либо решил, что я не стою таких хлопот? Я никогда, никогда,
никогда, даже если доживу до ста лет, не стану таким же хорошим, как ты,
и... и я не уверен, что хочу этого.
"Я не хороший," — быстро сказал я, "но я хочу быть хорошим."

"Да, в этом вся разница. Ты всегда хочешь быть хорошим, а я хочу быть хорошим только иногда. Но теперь Пэт и мальчики уехали, и некому
жаворонок тура, и мы должны быть очень скучно и очень хорошо, пока они не
вернись".

Я больше ничего не сказал, но я знал, что Линетт никогда не бывает скучной, и я
сомневался, что она будет "очень" хороша до летних каникул. Я знал, что мне
не следует.

И уже на следующий день она попала в ужасную переделку.



ГЛАВА IX

МОЯ КРЕСТНАЯ МАМА
Мы ужинаем в час дня в классной комнате с мисс Гартон. Она разрешает нам до трёх часов играть в саду или делать всё, что нам нравится, а потом мы снова начинаем заниматься. Пафф часто ходит к дедушке в кабинет. Дедушка уходит в свой кабинет после
Он пообедал, и до четырёх часов к нему никто не подходит, кроме Паффа.


В этот день я пошла в Лодж, потому что у миссис Крейг, которая там живёт, очаровательный малыш, и я люблю его нянчить.


Я пробыла там до десяти минут третьего, а потом вернулась в классную комнату.


Линетт нигде не было видно, и мисс Гартон спросила меня, где она.

 «Я не знаю, — сказал я. — Я просил её спуститься в Лодж, но она, похоже, спешила куда-то уйти одна».
 Мисс Гартон не стала ждать. Она никогда не суетится. Но когда было уже половина четвёртого
Пришла мама, потом четыре раза звала Линетт, но та не откликалась. Она оставила меня делать упражнение по французскому и вышла из комнаты на поиски дочери. Пафф не делал уроки после обеда. Но он вернулся в классную комнату и с довольным видом играл со своим паровозиком в углу.

 Он не видел Линетт с самого ужина. Я начал беспокоиться, не пошла ли она на пляж и не утонула ли. И, боюсь, я сделал много ошибок в своём французском упражнении, потому что был слишком занят мыслями о ней.

А потом я услышал в коридоре ужасный шум, громкий голос дедушки и
Я разозлилась, и тётя Изабель тоже, и мисс Гартон. Я не удержалась и выбежала за дверь в конце нашего коридора.

Мисс Гартон поднималась по лестнице вместе с Линетт, которая была очень
красна и выглядела неопрятно. Её волосы торчали во все стороны, а по лицу и платью тянулись грязные липкие полосы.

Мисс Гартон не привела её в класс, а велела ей пойти в спальню, привести себя в порядок и пока оставаться там.
Затем она вошла в класс с серьёзным выражением лица.

"Что случилось?" — спросила я.

«Закончи свои уроки, — тихо сказала мисс Гартон. — У тебя осталось всего полчаса».
Я разозлилась. Со мной обращались как с маленьким ребёнком.

"Разве Линетт не придёт делать свои уроки?" — спросила я.

Мисс Гартон ничего не ответила. Она впервые вела себя как гувернантка, и мне это не понравилось. Мне просто не терпелось узнать, чем занималась Линетт, и я начал писать упражнение, просто чтобы отвлечься.
А потом вдруг вспомнил о Руке, которая поддерживала меня, и мне стало стыдно. Когда было уже половина пятого, я закончил упражнение.

Мисс Гартон иногда кажется волшебницей. Она положила руку мне на
плечо.

"У тебя были тяжелые пять минут, Гризель, не так ли? Я так рада, что ты есть
лучше его. Время урока время урока, но сейчас все закончилось, я
я очень волнуюсь, как ты знал, что заставило Линнет действовать так
по глупости. Я решил, что будет разумнее оставить ее успокаиваться. Ей придётся сделать уроки после чая. Она пряталась в шкафу в комнате твоего дедушки. Я сейчас пойду к ней. Держу пари, она расскажет тебе об этом больше, чем мне, но сначала я должна поговорить с ней наедине.
Затем она вышла из комнаты.

"Пафф, - сказал я, - ты был с дедушкой сегодня днем? Линетт
тоже была там?"

"Конечно, ее не было. Граффи был там один, и мы с ним
поговорили, и он показал мне забавных человечков с лицами для игры в
шахматы ".

Я не мог этого понять. А когда Линетт пришла на чай с довольно
смущённым видом, я не могла расспросить её об этом в присутствии мисс Гартон и Паффа, и она занималась до самого отбоя, и это былоТолько когда мы были вместе в нашей комнате, я услышала всю историю.


 «На самом деле я сделала это просто ради забавы, Гризель. Это не было злодеянием, но мне всегда так не везёт, и всё как будто нарочно идёт наперекосяк.
Ты же знаешь, как часто мы говорили, что хотели бы послушать, что говорит Пафф, когда он с дедушкой. Ну, как раз когда я ел свой пудинг за ужином,
мне в голову пришла идея, и я сразу же пошёл и сделал это, как только смог. Я спрятался в кабинете и подслушал их разговор.
"Но это не очень красиво — это подслушивание!" — сказал я.

— Чушь! Как будто Пафф когда-нибудь скажет что-то такое, чего нам не стоит слушать!
 Ну, мне пришлось поторопиться, чтобы попасть туда раньше Паффа и дедушки, и я немного занервничал, потому что там, похоже, негде было спрятаться. Я
думал, что смогу залезть под диван, но он стоял слишком низко, и
Я застрял, поэтому сдался, а потом увидел дверцу шкафа и открыл её.
Там висело несколько дедушкиных садовых курток, его шляпа и полка со старыми пузырьками из-под лекарств. Я прокрался внутрь и закрыл за собой дверцу.
Она захлопнулась, и я стал ждать, пока они придут
в — и, о, Гризель, это было так смешно, что словами не передать. Пафф говорил как старик и говорил такие забавные вещи. Он начал рассказывать, что собирается делать, когда вырастет.

"Дэнис собирается стать солдатом, и Эйлвин тоже, если сможет, но я буду
таким же гемплеумом, как ты, Граффи, и я увешаю свою комнату повсюду
трубки, и ружья, и удочки, и вместо картинок лисьи головы и хвосты
. Гемплеумы поступают так, как им всегда нравится ".

"Правда, юный Бантам?" - усмехнулся дедушка. «Тебе придётся много работать, если ты хочешь жить так, как я».  Как ты думаешь, до этого было так же?
Подагра свела меня в могилу, и я проводил дни в креслах? Нет, я работал усерднее любого батрака, и тебе тоже придётся работать.
""Чем мне работать?""
""Думаю, из тебя получится хороший моряк. Все наши парни служили на флоте.
"И тут Пафф на минуту замолчал, а потом выпалил:

"Когда ты попадешь на небеса, у тебя будет подагра?"

"Надеюсь, я оставлю ее в могиле", - усмехнулся дедушка.

"На небесах так много сидячих мест", - сказал Пафф со вздохом.

"А разве там есть? Я этого не знал".

«О да, и ещё нужно много петь. Я уже совсем освоился»
Я уже решил, что буду делать, когда доберусь туда.
"'Мне бы хотелось это услышать.'
"Пафф понизил голос. Я едва мог его расслышать.

"'Я подойду к Иисусу Христу и скажу: "Пожалуйста, Господи, давай уйдём отсюда, и Ты возьмёшь меня с собой, чтобы я посмотрел, что внутри Луны?" И тогда мы с Ним сделаем это. Он сможет все, ты же знаешь,
так же просто, как подмигнуть!"

"О, Линетт!" - Воскликнула я. "Слойка не следовало говорить; это не
почтительны".

"Ну, я не мог помочь ему делать это. Конечно, дедушка рассмеялся,
и тогда Пафф набрался смелости и продолжил нести подобную чушь,
изобретая по ходу дела.

"Приступай к своей части", - сказал я. "Я не хочу слушать болтовню Паффа!"

"Но именно для этого я и зашел в буфет послушать. И я должен сказать
тебе одну вещь, которую сказал дедушка. Он сказал Паффу, что Денису придется
продолжать жить в этом доме, когда он уйдет, а не Паффу. Представляешь, Гризель!
Будет ли Дэнис таким же богатым, как дедушка?
"Я не знаю. Тебе не стоило слушать, Линетт."
"Теперь я расскажу тебе о себе. Наконец Пафф ушёл, и я задумалась, как бы мне выбраться так, чтобы дедушка меня не заметил. Ты
Видишь ли, я никогда не думаю о конце, когда начинаю что-то делать, и как ты думаешь, что он сделал, когда остался один? Я заглянул в замочную скважину и увидел его. Он вынул зубы! Ты бы видел, как он выглядел. Ему было двести лет! А потом он накрыл голову шёлковым платком и приготовился ко сну. Теперь у меня был шанс сбежать. Я подождал, пока он захрапит, а потом очень осторожно попытался открыть дверь. И что, по-вашему, я там нашёл?
"Конечно же, ты не смог этого сделать!"
"Да, этот дурацкий шкаф нельзя было открыть изнутри. Там не было ручки."

«Ну, вообще-то нет. Люди не забираются в шкафы.
Так тебе и надо!»

 «Но разве это не было ужасно? Я начала думать о той даме, которая заперлась в дубовом сундуке, когда играла в прятки, и её не могли найти, пока она не превратилась в скелет. И мне стало очень страшно». Я просто не осмеливался постучать, потому что знал, что дедушка рассердится, если застанет меня там. И я ждал, ждал, и мне казалось, что прошла тысяча лет. А потом он проснулся, и вошла тётя Изобель, но она не осталась, а только забрала письма для отправки.

«Я совсем отчаялся. Я весь затек от того, что стоял, а потом попытался пошевелиться, и с полки надо мной упала отвратительная бутылка и разбилась! Это была последняя капля. Мне было все равно, повесят меня или нет, поэтому я заколотил в дверь, и дедушка в сильном волнении открыл ее, а потом пришел в ярость, когда увидел меня». Он бросился за своими зубами; это было так забавно! Я попытался выбежать из комнаты, но он схватил меня и встряхнул! Да, так и было! И я его возненавидел! Он злой старик! И
потом я закричала, и вошла тетя Изобель, а потом мисс Гартон, и
они не позволили мне объясниться, и меня потащили наверх, это было в высшей степени
несправедливо!"

[Иллюстрация: "ДЕДУШКА ПРИШЕЛ В ЯРОСТЬ, КОГДА УВИДЕЛ МЕНЯ".]

"Как ты могла объяснить, Линетт? Ты вошла туда, чтобы шпионить и подслушивать. Я
думаю, что было бы гораздо лучше не объяснять".

«Я была очень груба с дедушкой», — задумчиво произнесла Линетт. «Когда он схватил меня, я поняла, что мне всё равно, что я ему скажу. Я сказала, что мне жаль, что он отец моей матери и что он не посмел бы схватить меня, если бы мама была жива!»

«О, Линетт, как ужасно! Как ты могла!»
 «Он побледнел от ярости, но у него во рту стучали зубы — он не успел их стиснуть, — и тогда мне стало его жаль, ведь он такой старый, и я как раз собиралась сказать ему об этом, когда  вошла тётя Изобель, и тогда я больше ничего не сказала; они все так ругались».

Я был в ужасе.

"Я не думаю, что дедушка оставит нас здесь," — сказал я с грустью. Потому что я знал, что Линетт вела себя возмутительно грубо.

"Значит, мне больше не нужно стараться быть хорошей или примерной," — сказала Линетт.
«И я не думаю, что буду молиться сегодня вечером. Я не чувствую, что
Богу есть до меня хоть какое-то дело».
Она начала всхлипывать. А Линетт так редко плачет, что я понял: ей, должно быть, очень плохо.

Я обнял её и поцеловал.

«Конечно, Богу есть до тебя дело, Линетт, и ты должна молиться, чтобы попросить прощения». Если ты сожалеешь, то завтра можешь начать всё сначала.
 «Но завтра я должна буду просить у дедушки прощения, как сказала мисс Гартон, а я решила, что не буду этого делать».

 «Тогда тебе нужно передумать и сделать это», — сказал я.  «Конечно, ты
должна, Линетт. Отец сказал бы тебе сделать это.

"Отец любил меня", - сказала Линетт, а затем разразилась слезами.
рыдала так, словно ее сердце вот-вот разорвется.

"Отец все еще любит тебя", - прошептал я, обнимая ее. "и
Бог любит тебя, Линетт, и я уверен, совершенно уверен, что отец разговаривает с
Богом обо всех нас. Если ты действительно не хотела поступать неправильно, тебе будет
ещё легче сказать дедушке, что ты сожалеешь, и, о, Линетт, дорогая,
держись крепче.
Линетт перестала плакать. Она очень импульсивна в своих поступках.
Она стянула чулок и посмотрела на синюю букву H на своей ноге
с большими серьезными глазами. "Я помню, - сказала она, глядя на меня снизу вверх, - что
отец часто говорил мальчикам,—

"Исповедь перед Богом и искреннее извинение перед человеком заглаживают грех".

"Я должен крепко держаться за это, поэтому завтра я попрошу прощения!"

Я вздохнул с облегчением, и она сделала это, и дедушка простил ее.


После этого мы долго шли в тишине. Мы с Линетт очень привязались к мисс Гартон.
Кажется, её послали к нам, чтобы помочь нам стать хорошими.
Она не такая серьёзная и строгая, она смеётся, играет в игры и с удовольствием резвится с Паффом. Только на уроках
она governessy, и конечно, она должна быть. Теперь-день-то
есть хорошие новости, и я должен это записать.

Тетя Изабель пришла в классную после обеда.

- Не могли бы вы освободить Гризела сегодня днем, мисс Гартон? Я собираюсь нанести визит
одной тете, которая живет далеко отсюда, и она хочет увидеть
ребенка, поскольку она ее крестная мать ".

Я в волнении вскочила со стула.

"Крестная, в честь которой меня назвали? О, я бы хотела с ней познакомиться.
Отец как-то сказал мне, что она живет в Шотландии, но она ни разу не написала мне и не спросила обо мне, и я думала, что она умерла. Знала ли она маму,
Тётя Изобель? О, расскажите мне о ней!
 «Тише, Гризель, — сказала мисс Гартон, — не так быстро. Твоя тётя оглохнет!»

 Я немного кричала от волнения, поэтому постаралась успокоиться.
Меня освободили от послеобеденных занятий, и в половине третьего мы с тётей Изобель уехали в большой карете, запряжённой парой лошадей. До него было десять миль.
 Поначалу Линетт немного завидовала мне, но мисс Гартон сказала ей, что они с Линетт прогуляются по пляжу, и это её немного утешило. Единственное, что нам не нравится, — это прогулки по ровным дорогам
ради прогулки; это всегда кажется такой ужасной тратой времени.

 Сначала тётя Изобель молчала, но по дороге она начала рассказывать мне о моей крёстной. Она была миссис Бэннок и приходилась дедушкой моей крёстной. Она всегда очень любила маму, хотя и не видела её с тех пор, как та вышла замуж за папу.

"Почему она меня не вспомнила?" — спросила я.

"Люди не могут постоянно переписываться со своими крестниками по всему миру", - сказала тетя Изобель.
"У меня есть свои собственные крестники, о которых я совсем потеряла из виду". - Она улыбнулась. - "Я люблю тебя". - "Я люблю тебя". - Сказала тетя Изобель.
"Я люблю тебя".

Я ничего не сказала, но подумала о своей другой крестной, которая была
Тётя Кэролайн говорила, что чувствует себя ответственной за меня, пока я не получу конфирмацию. Мне было интересно, какой была бы двоюродная бабушка Гризель. Я всегда злилась на неё за то, что она дала мне своё уродливое имя. Но мне не хотелось говорить об этом тёте Изобель.

 А поездка так меня увлекла, что мне не хотелось разговаривать. Вскоре мы
покинули побережье и поехали между густыми лесами со старыми буковыми деревьями и замшелыми берегами. В укромных уголках виднелись примулы. Мне
хотелось выйти и собрать их. Затем мы проехали через деревни, но я не думаю, что шотландские деревни такие же красивые, как английские.

Наконец мы подъехали к железным воротам и проехали по аллее, обсаженной соснами и лиственницами, две мили, а затем выехали к красивому старинному дому с окнами, похожими на церковные, и башенками.  Я был очень взволнован, но тётя Изобель велела мне не ерзать, поэтому я старался сидеть неподвижно и смотреть прямо перед собой.

Мы поднялись по широкой лестнице, и милый старый дворецкий с улыбкой на лице провёл нас через каменный холл в очень длинную гостиную.
Кажется, в ней было около десяти окон. Она казалась полной красоты
Там было много вещей, а стена была так увешана картинами, что не было видно самой стены. Там было два камина, по одному в каждом конце комнаты, а в дальнем конце сидела дама и вязала. Но рядом с ней на пюпитре лежала книга, и, кажется, она тоже читала. Она встала, когда мы подошли к ней. Она была очень высокой, с серебристо-серыми волосами и милым лицом. Она была не только милой, но и какой-то весёлой.
Мне это нравилось. И я потерял голову от неё в ту же секунду и навсегда.
Мне казалось, что я могу боготворить её!

«Что ж, Изобель, ты привела её. Какая высокая девушка!»
Она положила обе руки мне на плечи и на минуту-другую отстранила меня от себя. Я чувствовала, что её тёмные глаза смотрят мне прямо в душу. Я была так рада, что на моей совести ничего не лежит, потому что, если бы что-то было, я была уверена, что она бы это выяснила.

«Она снова стала такой, как её мать!» — сказала тётя Гризель. «Почему ты мне не сказала, Изобель? Я бы пригласила её раньше, если бы знала».
 «О, — серьёзно сказала я, — ты правда думаешь, что я похожа на маму? Можно я скажу мальчикам, что ты так сказала? Хотя мама была красивой, а я очень
Просто. Чем я на неё похожа?"

Тётя Гризель подставила руку мне под подбородок, наклонилась и поцеловала меня.

"У тебя её глаза и губы, и, я уверена, частичка её души."

Я почувствовала, как краснеют мои щёки. Частичка маминой души! О, если бы у меня была хоть одна частичка!

А потом тётя Гризель велела мне сесть и начала разговаривать с тётей
Изабель о разных вещах и о людях. Но она говорила не так, как всегда говорит тётя Изабель; она шутила и вела себя очень раскованно.


Я не мог отвести от неё глаз. Потом она спросила у тёти Изабель, не хочет ли та подняться наверх и навестить кузину-инвалида, которая живёт у неё.
Когда тётя Изобель вышла из комнаты, она повернулась ко мне и медленно подмигнула, а затем её глаза заблестели от смеха, хотя губы оставались серьёзными.


"Твоя тётя Изобель — очень разговорчивая особа. Нам будет лучше наедине, я уверена. Что ж, я вижу, ты изучаешь эту пожилую даму своими большими глазами! Что ты о ней думаешь?"

«О!» — ахнула я. «Ты мне ужасно нравишься. Я никогда не встречала никого, похожего на тебя. А когда ты говоришь, что я похожа на маму, мне хочется тебя обнять!»
 «Пожалуйста, не надо. А теперь просто сядь и поговорим. Я хочу тебя выслушать»
сторона вопроса. Я надеялся, вы могли бы управлять между вами встряхнуть
Изабель в настоящей женщиной. Но она сказала мне, что мальчиков отослали
и гувернантка не дает вам нарушать ее покой.
Ты что, совсем не видишь своего дедушку? Он хочет, чтобы вокруг него была молодая жизнь
. Он и твоя тетя Изобел уже окаменели сами. Я остался с
им за неделю один раз. Меня попросили задержаться на месяц, но я сбежал в конце недели. Я чувствовал, что превращаюсь в камень!
 «О, ты поймёшь, — сказал я, — но дедушка очень добр к тебе».
Он нас всех терпеть не может, и я не удивлюсь, если мы ему не очень нравимся, потому что мы такие шумные.
Я начал рассказывать ей о мальчиках, а потом о нашем
доме в Линкольншире и о нашей Лиге Империи, и я выкладывал всё это как мог быстро, потому что она сидела, смеялась и вязала со скоростью молнии и подбадривала меня, чтобы я рассказывал ей ещё и ещё. И наконец я остановился, потому что мне стало не хватать воздуха.

— Что ж, Гризель, я рад познакомиться с тобой, дитя моё! В молодости я и сам был тем ещё сорванцом, и с возрастом я не забыл, как быстро
Кровь бежит по молодым жилам. Если бы ты пришла ко мне со сложенными руками и спокойными глазами, я бы больше не хотел тебя видеть, но в тебе есть частичка души твоей матери, которую я любил.
 «Скажи мне, что это за частичка», — взмолился я.

  Тётя Гризель рассмеялась.

«Однажды она осталась со мной, когда ей было всего пять лет. Мне пришлось её наказать, и я посадила её в угол на полчаса.
Она сидела тихо, как мышка, но когда я её выпустила, её глаза сияли, как звёзды.

"Я так повеселилась!" — сказала она, глядя мне в лицо с озорной улыбкой на губах.

"Чем ты занимался?" - Спросил я.

"Мирился", - ответила она. "Сначала я был маленьким чертенком, игравшим снаружи
врата рая, и притворяющимся, что не хочу входить, а потом я
был милым маленьким ангелом, игравшим внутри и качавшим головой сквозь
бары в "чертенке".'

"И кто ты теперь?" - Строго спросил я. "Ангел или бесенок?"

"И тогда ее глаза засияли ярче, чем когда-либо. "Тетя Гризель и Бог"
"маленький ангел", - сказала она.

"И, благослови господь ее сердце, она была моим ангелом до самой смерти, а потом я
полагаю, она стала Божьей".

Слезы наполнили мои глаза.

"О, это чудесно, тетя Гризель! Большое вам спасибо за то, что рассказали это
мне. Какая милая маленькая история!" Затем я добавил: "Но я не вижу, как
это объясняет про меня".

"Вас видеть видения и сны и полны романтики."

Я покрасила вверх. Какие острые глаза тетки в совершенстве было!

«Мисс Гартон пытается заставить меня перестать мечтать».

«Ах! Не делай этого! Мечтай, дитя моё. Это твоё наследие. Такие мечты, как у тебя, бывают только в юности!»

У нас не было времени на дальнейшие разговоры, потому что вернулась тётя Изобель, и мы сели пить чай. Как бы это понравилось мальчикам! Шотландцы
всегда такие вкусные пирожные и печенье! А фарфор у тёти Гризель был такой
богатый и старинный, и там была красивая старинная серебряная
корзинка для пирожных с двумя маленькими купидонами, держащими
гирлянду из роз, которая служила ручкой, и большой серебряный кувшин с густыми жёлтыми сливками!

 Я разносила чашки и пирожные и чувствовала на себе взгляд тёти Гризель, пока не начала немного нервничать.

«Я бы хотела снова увидеть свою крестницу, Изабель. Когда она сможет приехать?»

 «Она на уроках, моя дорогая тётя, а это далеко».

 «Ха! Ты не знала, что я купил машину? Я продал свою пару лошадей»
месяц назад. Я пришлю это ей.

"Я думаю, нам нужно подождать до праздников", - серьезно сказала тетя Изобель.

"У нас почти праздник каждую субботу", - сказал я умоляюще.

"Конечно, они делают. Пусть она придет и принесет ее сестра с ней. Молодые
все бы поехать вместе. Не в следующую субботу, а через неделю.
Я пришлю за тобой машину, чтобы ты успела приехать к обеду.
Она кивнула мне, и тётя Изобель уступила.

А потом, когда я попрощалась с ней, она меня поцеловала.

"Ах, — сказала она, — надеюсь, в тебе больше от Грейс, чем от Гризель.
Потому что Гризели в нашей семье были теми ещё сорванцами.
Когда мы ехали домой, я спросила тётю Изобель, почему Гризели были такими сорванцами.

"Это просто манера речи тёти Гризель," — сказала она, но я видела, что она не хочет мне ничего объяснять.

Мне было что рассказать Линетт, когда мы вернулись домой, и она была ужасно рада, что в следующий раз её пригласят вместе со мной. Я очень надеюсь, что мы не надоедим тёте Гризель и она будет приглашать нас снова и снова. Я её обожаю!



 ГЛАВА X

НАЧАЛО ВОЙНЫ

ПЕГГИ всё знает о нашей двоюродной бабушке Гризель. Она всегда заходит к нам
Она убирает наши комнаты и расчёсывает нам волосы по вечерам. Тётя Изобель велела ей делать это после прихода мисс Гартон. Сначала нам это не нравилось, потому что мы всегда всё делали сами и любили болтать по вечерам, а ей не всегда нравилось слышать, о чём мы говорим, но мы привыкаем к ней, и она не задерживается надолго.

«Тётя Гризель была такой же необузданной в молодости?» — спросила Линетт, потому что я пересказала ей всё, что было сказано.


 «Да, она была настоящей сорвиголовой!» — сказала Пегги, качая головой.  «Они с мистером Диком вечно носились по округе на полудиких лошадях.
»Нет, нет, мистер Дик не твой дедушка. Он умер от лихорадки в Индии.
когда был совсем молодым человеком. Твой дед был самым старшим из всех.
и гораздо более осмотрительным. Никто не мог содержать мисс Гризел в порядке.
Отец баловал ее, а мать была слишком хрупкой, чтобы бороться с ней.
с ее высоким темпераментом. Не было ни одной шутки, в которой не участвовала бы мисс Гризель.
Даже в день своей свадьбы она вела себя как беспечный ребёнок.

 «Расскажи нам ещё, Пегги», — сказал я.  «Ты тогда жила со всеми ними?»

 «Нет, но я была деревенской девчонкой, когда твой дедушка...»
привёл свою невесту в этот дом. А мисс Гризель тогда ещё не была замужем.
Я поселился здесь ещё до рождения твоей милой матушки, а мисс
Гризель вышла замуж через год. Я вижу, как она танцует на лужайке с распущенными волосами за день до свадьбы, а молодой мистер Бэннок стоит и зовёт её.

"Мой последний день свободы, - воскликнула она, - и это твое место, чтобы прийти ко мне".
"ко мне".

- С этими словами она убежала в лес, и он не видел ее до тех пор, пока
на следующее утро она не вплыла в церковь, надменная, как королева!

«Как жаль, что такие девушки стареют!» — сказал я. «Должно быть, им так тяжело
приходится брать себя в руки».
«Брак отрезвляет больше всего», — сказала Пегги.

"Да, — быстро ответила Линетт, — я постараюсь не выходить замуж, пока
не стану совсем старой."

«Тогда ты будешь не нужна», — сказала я со смехом.

 Я так хотела снова увидеть тётю Гризель, и вот наконец этот день настал. Мы с Линетт провели с ней чудесный день.  Она рассказала нам много забавных историй и совсем не была похожа на тётю Изабель, хотя и была намного старше.
 Мы просто рассказали ей всё, и она ничуть не удивилась. Линетт спросила её, почему она не в форме, и та ответила:

«Я просто помню, какой была сама. И никого не должно шокировать
веселье и беспечность молодых людей. Меня шокируют только ложь и обман. Я не могу иметь с ними дело».
Она отвела нас в свой очень большой вольер, где были самые разные птицы: милые неразлучники, канарейки, зяблики и красивые разноцветные попугаи. Казалось, все они знали её, а она знала каждого из них и помнила по имени.
На дне вольера был красивый песок, а также небольшой фонтан и круглая каменная поилка.
В вольере росли деревья и папоротники. Линетт сказала, что хотела бы
жить в такой клетке. Но я сказала, что решётки по всему периметру будут ужасны.

Мы рассказали ей о мальчиках и Пэте, а она знает Пэта и он ей нравится.

Перед тем как мы ушли, она позвала меня в свою личную комнату, маленькую гостиную рядом со спальней.

"Я хочу подарить тебе это, Гризель," — сказала она. "Я ведь никогда не присылала тебе подарков, не так ли?" И я знаю, что вы будете любить это. Я прошел в
сам. И твоя мать была всего на год старше тебя, когда она
роспись. Разве ты не видишь подобие себя?"

Она вложила мне в руки красивую маленькую миниатюру с изображением дорогой мамы,
сделан в виде кулона. Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, когда я
смотрела на него. Я не могла разглядеть, что он хоть немного похож на меня. У матери в волосах была повязка из синего бархата
, и они собирались в завитки
вокруг лица. На шее у нее была нитка жемчуга, а глаза
смотрели прямо на меня ласково и твердо. Казалось, она заглядывала мне в душу, но была довольна тем, что там видела, потому что улыбалась так довольно и счастливо! По крайней мере, мне так показалось.

"О, тётя Гризель," — сказала я, "я не знаю, как вас благодарить! Я не могу выразить словами, что я
почувствуй! Чтобы это было моим собственным! Ты действительно это имеешь в виду?

"Я действительно хочу ".

Тетя Гризел улыбалась, а потом наклонилась и подарила мне один из своих
быстрых, внезапных поцелуев.

"Я уверена, что у тебя все хорошо, не так ли?" сказала она. "Я не стану говорить
в крестной матери, стиль для вас, не так ли? Тебе это не нужно".

"О, я ни капельки не хороша, - воскликнула я, - но я хочу быть хорошей!"

"Тогда все в порядке", - сказала тетя Гризел с забавным смешком.
"Если есть нужда, остальное приложится!"

Затем она повернулась к своему туалетному столику и достала тонкую золотую цепочку.

«Возьми это с собой, дитя, — сказала она, — тогда ты сможешь всегда носить его на шее под платьем, и оно будет в безопасности!»
Тогда я снова поблагодарила её, и она сама надела его мне на шею,
и я ушла, чувствуя себя такой счастливой, словно была на небесах с отцом и матерью.


Сегодня вечером мы с Линетт говорили об этом.

"Разве она не выглядит так, как будто обращается к нам, Линетт?" Спросил я.
"Что это она говорит?"

"Да, она говорит нам что-то хорошее", - сказала Линетт, уставившись на миниатюру
, которую я поставила на наш туалетный столик.

И тогда я, казалось, сразу все понял. Это было вдохновение.

"Она говорит: "Держись крепче!" Посмотри, Линетт, не так ли?"

Линетт с минуту молча смотрела на него, затем серьезно кивнула.

- Да, мама, - сказала она полушепотом.; - Я делаю это. Это у меня на ноге
ты знаешь. Я не могу забыть!»
Мамины глаза смотрели прямо на меня. Она была такой милой, такой искренней! Я была совершенно уверена, что она всё о нас знает; казалось, она говорила: «Это твоя задача, Гризель. Держись! Держись! Дорогая, я вижу это в твоём сердце, но воплощай это в жизнь каждый день!»
И я наклонилась и поцеловала её в улыбающиеся губы.

«О, мама, я сделаю это!» — сказала я и тут же помолилась, чтобы Бог помог мне.

 Сейчас я пишу это и собираюсь лечь спать, а под подушкой у меня будет милое мамино личико.  Но Линетт сидит на краю кровати в ночной рубашке, обхватив руками колени.

«Гризель, это всё чепуха. Мы не родились в то время, когда мама была накрашена и выглядела так; это всего лишь наш макияж!»

«Ох уж эти мужчины!» — сказала я. «Ты всегда такая практичная — не лучше Эйлвина».

«Ты такая глупая и романтичная», — усмехнулась Линетт.

«Я так и сделаю, — твёрдо сказала я. — А может, дух мамы на минутку явится на её фотографию и принесёт нам послание от Бога?»
Линетт уставилась на меня своими большими голубыми глазами. Затем она забралась в кровать, и я собираюсь последовать её примеру. Иногда последнее слово остаётся за мной!

 * * * * *

Прошло так много времени с тех пор, как я писал в этой книге. Мы были заняты уроками, и всё шло своим чередом, но теперь
весь мир перевернулся с ног на голову, и я задаюсь вопросом, не снится ли мне всё это. Наступили летние каникулы, и мисс Гартон уехала
Мы снова веселимся в нашей классной комнате. Мальчики, кажется, выросли, а Дэнис стал очень высоким и говорит как взрослый. Ему больше шестнадцати, так что, думаю, он взрослеет. Пэт пришёл к нам такой же неугомонный, как и всегда. Он никогда не повзрослеет, я уверена, и всё же... и всё же после того, что произошло, я уже не так уверена, но должна поспешить и записать это.

Два дня назад ко мне заходил Пэт, и он не мог говорить ни о чём, кроме Ольстера и законопроекта о самоуправлении. Он заявил, что поедет туда и примет участие в боевых действиях, когда они начнутся.

"Ты думаешь, эта холодная, старая, осторожная страна овсянки удержит меня,
когда Старая Ойреландия зовет своих мальчиков прийти и спасти ее?"

"Но ты же в школе!" Я сказал.

"Пусть школу разнесет на все четыре стороны!" - воскликнул Пэт. "Ты думаешь,
что-нибудь, кроме засовов и решеток, удержит меня, когда будет драка
о чем?

- О, - сказал я, почти не подозревая о том, что надвигалось на нас, - я надеюсь.
драки не будет, Пэт. Даже сейчас что-то может остановить это. Я не понимаю,
как гражданская война может когда-либо начаться снова. Мы слишком цивилизованны для этого.
Как ты мог хладнокровно застрелить человека, идущего по улице, Пэт?

«Конечно, моя кровь кипела бы от злости», — сказала Пэт.

А потом, как гром среди ясного неба, пришла эта новость. Мы не читаем газет; иногда мисс Гартон зачитывает нам отрывки, но с начала каникул мы были слишком заняты на море, чтобы думать о газетах. Мы купались, плавали на лодках, ловили креветок и прекрасно проводили время.

Сегодня днём мы, уставшие, грязные и очень неопрятные, тащились домой к чаю.
И вдруг, к нашему изумлению, дедушка, стоявший у входной двери, помахал нам газетой.


"Англия объявила войну Германии!" — сказал он.

Мы взбежали по ступенькам. Он часто сидит снаружи в ожидании газет.
после обеда. Мы получаем наши газеты очень поздно. Тетя Изобель была рядом.
рядом с ним стояла совершенно бледная и испуганная. И
затем Денис и Эйлвин подбросили свои шапки в воздух и закричали:

"Боже, храни короля! Ура Старой Англии!"

Дедушка не ругал их за шум, который они производили. Он был ужасно взволнован. Он рассказал нам, что происходит, как стремительно развивались события на прошлой неделе и как Германия вторглась в Бельгию и теперь ведёт там ожесточённые бои.

«И, ох, — сказал он со стоном, — подумать только, что мне придётся сидеть здесь, как старому болвану, и быть слишком старым, чтобы что-то делать!»
Тогда Дэнис вскинул голову.

"Но наш шанс настал, дедушка. Нам понадобятся все наши люди. А
во время войны берут и мальчиков. Ты ведь отпустишь меня, правда?" Я проведу время, которого у меня
в жизни ещё не было!»
Я ахнула, как и Линетт.

Дедушка положил руку на плечо Дени.

"Ты как минимум на год младше," — сказал он, — "но в этом весь ты, мой
мальчик. Ты не был бы моим внуком, если бы не стремился служить своему королю!"

Тогда мы все разговорились и сами не заметили, как рассказали дедушке о нашей Имперской лиге, которую мы основали в Линкольншире, и о том, как мы все решили сражаться за короля и страну, когда представится возможность.

Потом прозвенел звонок к чаю, и нам пришлось уйти, но я с трудом заставила мальчиков вымыть руки перед чаем — они были так взволнованы. Казалось, что это не может быть правдой. Мы так часто говорили о том, что немцы будут с нами сражаться.
Мы слышали всё, что говорил капитан Роджерс о том, что наша страна
совершенно не готова, и почему-то думали, что война никогда не начнётся
Я уже почти смирился с этим, но теперь был просто ошеломлён.

Мы все разговаривали, когда Пафф вмешался с серьёзным видом:

"А как вы думаете, немцы доберутся сюда завтра? И как мы начнём? И где будет поле боя?"
"Глупышка! — сказала Линетт. "Они вообще сюда не доберутся. Мы
собираемся сразиться с ними в Бельгии".

"Тогда мы вообще ничего не увидим!" - разочарованно сказал Пафф.

"О, если бы только мы родились на пару лет раньше", - простонала
Эйлвин. "Это действительно кажется слишком ужасным - быть в стороне от всего этого такими, какие мы есть!"

"Мы никуда не денемся", - сказал я, вскакивая из-за чайного столика и
в волнении расхаживая взад-вперед по комнате. "Будет много работы
для нас, девочек, я знаю! Мы обязаны помочь войне. Наш день настал!"

"Ура!" - воскликнула Эйлвин.

И Линетт присоединилась к нему. "Наш день настал".

И затем они прошлись по комнате, распевая во весь голос
:

 Земля нашего Рождения, мы клянемся тебе
 Наша любовь и труд в грядущие годы!
 Когда мы вырастем и займем свое место
 Как мужчины и женщины в нашей расе.

 * * * * *

 Земля нашего рождения, нашей Веры, нашей гордости,
 Ради кого погибли наши отцы;
 О, Родина! мы клянемся тебе
 Быть верными тебе душой и телом долгие годы.

 Последние две строки были нашим боевым кличем в Имперской лиге.

 Мы с Денисом повторили их с криком! И Пафф присоединился к нам:

 О, Родина! мы клянемся тебе
 Быть верными тебе душой и телом долгие годы!

"Да старина Гриззи плачет!" - воскликнул Эйлвин.

"Я ничего не могу с этим поделать!" Сказал я, вытирая глаза. "Это возвращает меня к тому времени, когда
мы были так счастливы с тетями и с отцом! И я думаю о
начале войны. Она пришла. Она действительно здесь! То, о чем мы мечтали
о которой говорили и пели!
"И тренировались для!" — сказал Дэнис.

"И работали для!" — сказала Линетт.

"И записывались для!" — крикнул Эйлвин.

К этому моменту мы все раскраснелись, а чай на столе так и остался недопитым.

Пегги, услышав наши крики, просунула голову в дверь.

"Я скучаю по твоей гувернантке!" - сухо сказала она.

Мальчики обняли ее.

"Пегги, ты слышала новости?"

"Что Кайзер проклятые стреляют в женщин и детей! Еще
хотя они-иностранцы, это ужасно!"

"Он начал что?" Я сказал, совсем ужас. — Ну же, Пегги, ты же знаешь
больше, чем мы!

"'Это в сегодняшней газете. На кухне полно новостей!"

"Сходи принеси нам газету, Пегги!"

"На самом деле я не могу найти ни одной, мастер Дэнис."

"Я пойду и попрошу у Граффи его газету!"

Пафф убежал через минуту, и мы его не остановили. Он всегда рад найти повод, чтобы попасть к дедушке.

"Ну, — сказал Дэнис, снова плюхаясь на стул и отрезая себе огромный кусок буханки со смородиной, — мы должны поесть, чтобы набраться сил для нашей Империи. Гриззи, налей ещё чаю; а теперь давай серьёзно обсудим ситуацию."

"Я подумываю об этом!" Воскликнула я. "И, Линетт, ты помнишь
наказ капитана Роджерса нам, девочкам? "Вдохновляйте мужчин, помогайте им поступать
правильно"!

"У Гриззи глаза на лоб вылезают!" - сказал Денис, смеясь.
"Поверь ей, она держит нас на высоте!"

"Вы еще не мужчины!" - насмешливо сказала Линетт. "И в мире есть другие мужчины.
кроме вас".

"Да," сказал я, пытаясь говорить спокойно, хотя сердце почти
пытаюсь выйти из моего тела", и вот что я имею в виду, Линетт. Каждый
гражданин Империи должен записаться в солдаты, каждый мужчина в
«Здесь их место, и если они этого не понимают или не хотят идти, нам с тобой придётся обойти всех и заставить их!»
Линетт радостно захлопала в ладоши. «Так и сделаем, Гризель! Будет весело! Начнём завтра».

Несколько мгновений мальчики молчали. Казалось, они оба о чем-то напряженно думали.
Затем Дэнис отодвинул стул и встал. Он
допил свой чай.

"Гм!" - озорно сказала Линетт.

Денис проигнорировал ее.

- Мне кажется, - сказал он своим очень важным и деловым тоном,
- что нам придется поискать ребят, которые присоединились к нашей Лиге.
Они обязаны сдержать своё обещание, а среди них было немало тех, кто старше меня. Теперь они достаточно взрослые, чтобы вступить в орден.
"Я думаю, они сделают это, даже не раздумывая, — сказал я. — А ты не можешь вернуться в Линкольншир, Дэнис."

«Нет, старый болван, — сказал Эйлвин, — но ведь пост находится там, верно?
»
Дэнис кивнул.

"Да, я это и имел в виду. И нам лучше не терять пост. Я бы хотел, чтобы наши старые члены были первыми, кто запишется в армию."

Итак, Эйлвин бросился за пером и чернилами, но я попросил мальчиков подождать, пока не будет убран чайный стол, потому что я знаю, как они разбрасываются чернилами
о том, когда они сочиняют. И я позвонил в дверь, и тут появился Пафф, с газетой в руках!


Мы все были так заинтригованы и напуганы тем, что там творилось, что надолго забыли о письмах.
А потом мы вспомнили, и Дэнис начал сочинять, а мы ему помогали. Вот что он написал после того, как порвал с полдюжины первых попыток:

 НАШИМ ЧЛЕНАМ ЛИГИ ИМПЕРИИ

 «Один король, один флаг, один флот, одна империя!»

 День настал. Час пробил.
 Король зовёт! Вы нужны империи.
 Вы записались добровольцем? Если нет, сделайте это сегодня.
 Благодарите Бога за предоставленную вам возможность.

 ДЕРЖИТЕСЬ
 СВОЕЙ КЛЯТВЫ
 О, Родина, мы клянемся тебе
 Душой, сердцем и рукой на долгие годы.

 ДОРОГОЙ ТОВАРИЩ И БРАТ ПО АРМИИ, —

 Немедленно напиши мне и сообщи, записались ли ты добровольцем. Враг жесток и силен. Я знаю, что ты не будешь трусом или подлецом. Я уеду, если смогу, до того, как мне исполнится семнадцать.

 Твой на службе у короля.
 ДЕНИС МАРДЖОРИНБЭНКС.

 БОГ БЕРЕГИ КОРОЛЯ!

 Мы переписали их целую дюжину, а потом Дэнис нашёл старую
переписку, и мы узнали имена всех старших ребят, которые раньше
присоединялись к нам, и написали им письма. На марки ушёл
шиллинг из наших денег, но мы разделили его между собой, а потом
Дэнис спустился в холл и положил письма в почтовый ящик,
прямо перед тем, как его отнесли на почту.

Потом нам пришлось лечь спать, потому что было поздно, и мы все порядком устали
от ужаса, волнения и славы большой войны, которая была впереди
.



ГЛАВА XI

ПЕРВЫЙ НОВОБРАНЕЦ

Я НЕ МОГУ много писать, потому что у меня никогда нет времени. Но я должен рассказать о Пэте.

Он пришёл к нам в первый же день после того, как мы узнали, что началась война.

"Разве это не здорово!" — были его первые слова.

Мы только что закончили завтракать и всё ещё были в классе.

"Это просто ужасно!" — сказал я.

«А что, если мы разобьём этого старого кайзера?» — сказал Пэт. «И мне больше не нужно ходить в школу. Я пойду служить в ирландский полк, если смогу».
 «Но тебя ведь не возьмут, верно? И разве тебе не нужно сначала поступить в Вулвич или Сандхерст?»
 «Ты думаешь, я снова буду корпеть над книгами?» Нет, я пойду в армию
Я буду работать в частном порядке и постепенно продвигаться по карьерной лестнице.

 «А что говорит твоя тётя?»

 «Она поставила свою маленькую ножку и говорит: «Нет», но она не отец и не мать, и в кои-то веки ей придётся уступить».

 «Она занимает место твоих отца и матери», — сказал я. "Вы не
разобьешь ей сердце, Пэт, убегая от нее?"

"Faix, я не буду, вы мягкосердечный gossoon! Она сзади ее голову в
слава, когда однажды я пошел!"

"Ой!" - сказал Денис. "Почему бы мне не пойти? Ты только на год старше, и
Я почти такого же роста. Как ты собираешься справиться, Пэт?

«Ну, видишь ли, у меня есть двоюродный брат в Дублине, капитан Королевских ирландских фузилёров. Я только что отправил ему телеграмму. Он всё устроит для меня и уладит с тётей!»
«О, я так надеюсь, что ты поедешь!» — воскликнули мы с Линетт одновременно. «Мы собираемся
немедленно отправиться в деревню и заставить всех мужчин, которых мы увидим,
незамедлительно вступить в армию!»

«Как ты думаешь, твой кузен мог бы как-нибудь помочь мне с этим?» — сказал
Дэнис.

"А что говорит твой старый дед?" — спросил Пэт, и в его глазах заблестели огоньки. «Он мог бы это сделать, если бы кто-нибудь мог. Он старый солдат».

«О, выходите!» — крикнул Эйлвин. «Я выбываю из гонки, но должен что-то сделать. Думаю, сейчас лучше всего заняться набором рекрутов!»
Когда мы все вышли из сада, дедушка выглянул из окна и позвал нас.

 Дени подбежал.

 «Я могу чем-нибудь помочь?»

«Да, съезди в город, купи газету и узнай последние новости», — сказал дедушка.


 Дэнис был в восторге. Они с Эйлвином совсем недавно катались верхом с одним из конюхов. Дедушка сказал, что они могут кататься, и даже купил им ещё одну лошадь. А потом Пэт заявил, что поедет с ним. Так что
потом мы с Линетт подумали, что нам бы тоже хотелось взять повозку и уехать туда, и Эйлвин был совсем не против поехать с нами.

 Пэт пошёл нанимать лошадь в маленькой гостинице неподалёку. Он знал, что дедушка не даст ему одну из своих лошадей, потому что с ним вечно что-то случается. Он сам говорит, что он самый невезучий парень на свете.

 Мы быстро собрались и отправились в путь. Конечно, Пафф тоже пошёл бы.
Было очень жаркое утро, но с моря дул бриз.
И мы все были в приподнятом настроении, несмотря на войну. Я
Боюсь, мы любим всё захватывающее, и, конечно, мы ожидали, что сначала где-нибудь произойдёт крупное морское сражение, в котором будут потоплены все немецкие корабли, а затем где-нибудь произойдёт сражение на суше, в котором будут разбиты все немцы и взят в плен кайзер!

Мы не могли говорить ни о чём другом.

Эйлвин вёл машину быстро и яростно, но, конечно, Пэт и Дэнис вскоре скрылись из виду, а мы остановились, чтобы поговорить с какими-то мужчинами, которые обсуждали войну.

Они рассмеялись, когда мы спросили их, собираются ли они идти в армию, и сказали на своём ломаном шотландском:

«Мы немного подождём, пока «Кизер» не подойдёт к нашему берегу».
И когда мы поняли, что ничего не можем с ними сделать, мы поехали дальше.

Наконец мы добрались до города, и Эйлвин вскоре раздобыл газету.

Но новостей было немного, разве что много разговоров о том, что должно было произойти. Бельгийцы храбро сражались и сдерживали немцев. А потом мы увидели Дэниса, и он подъехал к нам с раскрасневшимся лицом.


"Пэт сделал это!" — сказал он. "Разве он не великолепен? Он увидел знакомого парня, который только что записался в ополчение в ратуше, и потащил его за собой
Он его уволил, и дело сделано, и никто ничего не может исправить.
 «О, что скажет мисс Дуглас?» — воскликнула я.  «Мне жаль, что он сделал это в такой спешке.  Я думала, он хотел служить в ирландском полку!»
 «Ну, это одна из причин, из-за которой он это сделал.  Они набирают людей в один из батальонов Ирландских стрелков. Я бы тоже мог вступить в армию, если бы соврал о своём возрасте.
Я был очень рад, что он этого не сделал, потому что, хотя я и хотел бы, чтобы Дэнис стал солдатом, я бы не хотел, чтобы он попал в армию, солгав.

И тут к нам подъехал Пэт с раскрасневшимся торжествующим лицом.

Мы бы с радостью подбодрили его, но мы были на улицах города. Он был очень взволнован и сказал, что должен скакать домой, чтобы рассказать обо всём своей тёте. Он умчался, а я сказал Эйлвину, что уверен: он что-нибудь сделает со своей лошадью, прежде чем вернётся домой.

Конечно же, потом мы узнали, что он попытался перепрыгнуть через ворота, вместо того чтобы пройти через них, и упал, а его правая рука так сильно вывихнулась, что мисс Дуглас послала за доктором, и ему пришлось носить руку на перевязи, и он не мог присоединиться к своему полку. Сначала мисс Дуглас подняла большой шум, но в конце концов уступила, и ей удалось уговорить его
Его перевели в полк двоюродного брата в Ирландии, и он пообещал заботиться о нём, а если у него будет шанс получить офицерское звание, то он поможет ему в этом.

 А через две недели Пэт пришёл навестить нас и попрощаться. Мальчики были на пляже, и я бы тоже там был, но Эйлвин порвал свою майку, и он хотел её надеть, поэтому я чинил её для него в классе. Боюсь, я кое-как её заштопал, потому что очень спешил к ним присоединиться. Они собирались поговорить с рыбаками о войне, и мне не терпелось поучаствовать в разговоре.

Пэт ворвался в комнату, как обычно.

"И конечно же, маленькая мамаша совсем одна!" — воскликнул он. "Где стая?"
"На пляже. О, Пэт, подожди минутку. Я почти закончила с этим, а потом пойду с тобой. Расскажи мне, чем ты занимался!"

«Я отправляюсь на ночном пароходе сегодня же вечером», — сказал он, подсаживаясь к столу, за которым сидел и смотрел на меня своими яркими,
блестящими глазами.

 «Как чудесно! И ты отправишься туда с первой же партией солдат?»

 «Арра! Ты просто душка! Да они же тренируются и бьют меня, чтобы…»
Месяц или два я буду в форме, а потом начнутся учения, штыковые атаки и бог знает что ещё. Меня будут
издеваться над строевыми сержантами, капитанами и майорами, и я не смогу
назвать себя своим именем! Но, слава богу, я умею стрелять, ездить верхом и немного строевым шагом.

«Но это время скоро пройдёт, Пэт, и что бы тебе ни пришлось сделать, это будет ради твоего короля и страны. О, я бы всё отдал, чтобы быть на твоём месте! Как жаль, что я девушка. Я почему-то никогда не думала, что это случится так скоро. Я до сих пор не могу в это поверить. От газет захватывает дух.
»Ты приедешь попрощаться перед тем, как отправишься на фронт!»
«Я буду в Ирландии, моя дорогая старушка! И чёрт
знает — ну, дьявол, если тебе это не нравится, — когда я вернусь. Солдаты редко получают весточки о том, что их ждут». Но я пришлю тебе свой адрес, Гризель, а ты напишешь мне одно из своих материнских писем, чтобы подбодрить меня и направить на верный путь!
 «Я напишу, Пэт, а ты не будешь играть в азартные игры, много курить или сквернословить, хорошо?
 Ты будешь храбрым, честным британцем и будешь помнить, что на первом месте Бог, потом твой король и страна, а ты сам — на последнем!»

«Конечно, я скромна, как фиалка, — сказала Пэт, сияя от радости. — Форма и мускулы сделают то, что нужно. Бедняжка Пэт будет не у дел!  Я не забуду, как ты сказал: «Держись!»»

 «Я бы хотел, чтобы ты сама «держалась», Пэт!»

 «Но за что, ради всего святого?» Я обещаю тебе, что возьмусь за винтовку и примкну штык.
Я не был воспитан в традициях, основанных на девизах и благочестивых
заповедях, как вы все!
 «Ты можешь крепко держаться за руку самого Бога, Пэт, это единственное на небе и на земле, что никогда не поддастся. Мисс Гартон научила меня этому».

Я был не против серьезно поговорить с Пэтом, потому что ему, похоже, это нравилось.

"Ах, - сказал он со вздохом, - я всего лишь простой дождевой червяк. Я не могу
прислушаться ко всем этим невидимым вещам, в которые ты веришь ".

"Но ты не узнаешь о них и не прочтешь их, Пэт. Подожди минутку!"

Я выбежал из комнаты и схватил старый отцовский Завет. Он часто брал его с собой в карман, чтобы читать беднякам в деревне. Я очень любил эту книгу, но чувствовал, что если Пэт возьмёт её, то она должна быть у него.

"Послушай, Пэт," — сказал я, — "если ты отправляешься во Францию воевать, то тебе следует
знать о таких вещах. Предположим, тебя расстреляют! Ты возьмешь
это и пообещаешь прочитать, если будешь читать только по одному стиху в день?"

Пэт взяла Завещание, посмотрела на него, потом на меня.

- В нем стоит имя твоего отца. Ты должен вписать мое, иначе я останусь
хранителем чужой собственности.

Поэтому я взял ручку и чернила и написал его имя, а над ним — стих, который дала мне мисс Гартон:

 «Я, Господь, призвал тебя в праведности, и буду держать тебя за руку, и сохраню тебя».
Он положил листок в карман и похлопал по нему. «Он будет моим талисманом», — сказал он
— сказал он. — «Завещания всегда останавливают пули, не так ли?»

 — «О, Пэт, не надо!» — воскликнула я. — «Хоть раз будь серьёзным! Пообещай мне, что ты
прочтёшь это».

 — «Совершенно спокоен! Конечно, моя милая, я пообещаю что угодно, лишь бы
снять слёзы с твоих серых глаз и вызвать улыбку на твоих губах.
И однажды Пэт вернётся, увешанный медалями и покрытый славой, и он не забудет маленькую книжечку, которая так уютно лежит в его кармане.
Я больше ничего не мог сказать. Я закончил чинить, поэтому побежал за шляпой, и
Мы с Пэтом догнали остальных, которые вели оживлённую беседу с рыбаками.

Они были ужасно рады видеть Пэта, только он не смог задержаться надолго, и когда
он торжественно пожал нам руки по очереди и пожелал нам всего хорошего,,
Я почувствовал, как к горлу подступил комок. Он был таким веселым, красивым и...
мальчишеским! В последний момент я не могла вынести мысли о том, что он будет драться
как фурия, хотя мне так хотелось, чтобы он ушел.

Он так сильно сжал мою руку, что я чуть не закричала от боли.

«Я ухожу мальчишкой, — сказал он, — но вернусь мужчиной, и тогда
я женюсь на Гризель, если она меня примет!»

Мальчики расхохотались.

"Длинноногая бабушка Гризель! Да что она тебе даст?"

«Она бы привела меня в порядок — и внешне, и внутренне, — сказал Пэт, — и она бы вдохнула в меня тепло и жизнь, и повела бы меня за собой через сами Небесные
Врата!»
А потом он убежал, и больше мы его не видели. Но в ту ночь я горячо молился Богу, чтобы Он привёл его и научил служить Богу прежде всего.

В тот вечер мы начали обсуждать войну.

"Это очень странно и тревожно", - сказал я. "Я никогда не думал, что это будет
так сложно. Я не думал, что в этом деле будет две стороны ".

"Что за скандал?" - спросил Денис.

«Ну, это вот так. Подумай о том, что люди убивают друг друга, не один человек убивает другого, а сотни убивают сотни! Это подло, жестоко и ужасно! Но потом подумай о нашем деле, о нашей родине и о нашем короле; тогда это будет великим, добрым и славным делом! Мы сражаемся за правое дело, за наши дома, за нашу империю!» Сначала я думаю об одном, потом о другом, и из-за всего этого я совсем запутался и впал в отчаяние. Что могут думать ангелы, когда смотрят вниз? Что думает Бог?
"Люди говорили, что мы больше никогда не будем воевать, что мы слишком цивилизованны для этого"
«Такие жестокие методы разрешения разногласий, — задумчиво произнёс Дэнис, — но, конечно, каждая нация готовилась к этому.
Все, кроме нас».
 «Я помню, как капитан Роджерс говорил, — сказал Эйлвин, — что научная
база войны достигла такого уровня, что нации будут очень бояться её начинать. Он сказал, что большая война может привести к
истреблению целых рас!»

«О, какие длинные слова!» — ахнула Линетт. «Как бы я хотела снова увидеть капитана
Роджерса. Как бы он хотел снова сражаться!»
«Но ты не понимаешь, в чём моя трудность, — сказал я. — Война — это слава или проклятие?»

— О, и то, и другое, — немного нетерпеливо ответил Дэнис. — Не дели всё на такие мелкие частички, Гриззи; это так по-женски.
То ты опоясываешь воинов мечами и размахиваешь знамёнами над их головами,
то льёшь слёзы при мысли о людях, которых они собираются убить!

«Да, именно так, — сказал я, — и то же самое можно сказать о спорте и охоте. Гораздо интереснее следить за гончими, но когда это означает, что бедную, отчаявшуюся, уставшую лису разорвут на куски, это ужасно, и то же самое с охотой. Не нужно лишать фазанов жизни
когда они так счастливы в лесу, а милые маленькие пушистые кролики никому не причиняют вреда.
"О, заткнись!" — сказал Эйлвин. "Если ты собираешься трусить, когда начнётся война,
ты не член нашей Имперской лиги!"

"Трусить? — воскликнул я. "Я горжусь этим!" Я бы с удовольствием посмотрел, как ты завтра отправишься на фронт. Я бы и сам пошёл сегодня, если бы мог. С мальчиками бесполезно разговаривать. Они никогда ничего не понимают!
 «Девочки слишком мягкосердечны, — сказал Дэнис, — и слишком недалёки! На войне ты думаешь не о человеке, с которым сражаешься, а о том, что ты делаешь».
за что мы сражаемся! Если бы я сейчас был на передовой, я бы видел, как
убивают бельгийских женщин и детей, как сокрушают все бедные
слабые нации и как их топчет железная, высокомерная нога Германии.
Она вела себя как подлая трусиха, дружила с нами, приходила, чтобы выведать все наши слабости, и притворялась, что мы ей нравимся, хотя знала, что ненавидит нас и собирается при первой же возможности сделать с нами то же, что и с другими. И мы сражаемся за нашу страну, нашу расу, за наши дома, наших женщин и детей!»
 «Когда Дэнис говорит об Империи, — сказала Линетт, — он великолепен. Он должен
быть в парламенте!

"О, я знаю, я знаю!" Я плакал, чувствуя стыд за то, что когда-либо ставил под сомнение
наше право на борьбу. "Я не должен слишком сильно воображать часть убийства. И я
надеюсь, что Бог очень скоро дарует нам победу, и пусть все это закончится!

"Да ведь мы еще толком и не начинали!" - закричали мальчики.

Я больше ничего не сказала, но, ложась спать, помолилась за Пэта и попросила
Бога научить его тому, чего он не знает и должен понять из отцовского Завещания.
И теперь мы целыми днями говорим со всеми о войне и пытаемся убедить их пойти в армию. А тётя Изобель
Я купил много шерсти цвета хаки, и мы с Линетт начинаем вязать шарфы и варежки.


 Праздники пролетают незаметно, но это странные праздники.  Мы не выходим из дома и не развлекаемся целыми днями у моря, как собирались.
Война, кажется, всё изменила.  Вчера мы наконец получили весточку из Линкольншира. Только один из двенадцати парней, которым мы написали, ответил, но он написал за всех остальных, и девять из них идут в армию. Они начали это делать ещё до того, как Дэнис написал. Мы в восторге. Двое из них не подходят по росту, а один недостаточно силён. Это был Том Брэдли
Он написал и закончил своё письмо так:

 «Наш священник говорит, что мы — военный отряд, которым будет гордиться король, и мы говорим, что мастер Дэнис научил нас любить наш флаг!»
Дэнис ужасно гордился и радовался, когда прочитал это, а Эйлвин говорит, что это несправедливо, что вся слава и честь достаются ему, когда мы все работали ради этого и были частью этого. Но я говорю, что ничто не имеет значения, пока они знают свой долг и выполняют его.

 А сегодня мы увидели ещё кое-что, что нас заинтересовало. Джервас Кэррингтон, которого мы знали, получил офицерское звание. Об этом было написано в газете.
Он старше Дени, но Дени не может смириться с мыслью, что ему снова придётся ходить в школу, и он решил ещё раз поговорить об этом с дедушкой.

Я бы очень хотел что-нибудь сделать.

Как говорит Дени, он появился на свет на целых два года позже положенного.



Глава XII

БОЛЬНИЦА ТЁТИ ГРИЗЕЛЬ

СЕГОДНЯ было ужасно жарко. Мальчики всегда купаются в море перед завтраком, и иногда мы с Линетт ходим с ними, но сегодня утром нам было лень, и мы не пошли. В классной комнате было жарко, как в печке; мы почти никогда там не задерживаемся. А после завтрака мы с Линетт убрали со стола.
Мы взяли купальные халаты и полотенца и пошли по лужайке, когда нас позвала тётя Изобель.

"Где мальчики? Твой дедушка хочет поговорить с Дэнисом."
"Они на пляже," — сказала я. "Мы идём к ним. Сказать
Дэнису?"

"Конечно. Он должен прийти немедленно."

Мы помчались прочь. Денис вытянул лицо, когда я передал ему сообщение.

"Он что, собирается что-то обсуждать?"

"Может, это из-за того, что ты идёшь в армию," — предположила Линетт.

"Не надейся."

Но Денис ушёл и не возвращался целый час.

Затем он подошёл, задрав голову, с необычной улыбкой на губах. Я хорошо знал эту улыбку. Она появлялась, когда он был ужасно доволен, но пытался это скрыть.

 Мы с Линетт искупались и теперь сидели на камне, давая волосам высохнуть, прежде чем заплести их.

 «Выкладывай, старик!» — сказал Эйлвин.

«Больше никакой школы для меня!» — сказал Дэнис.

 Мы воскликнули в ответ.

 «Надеюсь, через месяц я буду в Вулидже».

 «О, расскажи нам! Как такое возможно?»

 «Дедушка всё устроил. Экзамен будет довольно простым.
Для учеников частных школ. Они хотят, чтобы они сразу поступали в Вулидж,
и хотя я не учусь в обычной государственной школе, дедушка устроил меня в школу. И завтра я еду в город.
Мы ахнули, а потом громко зааплодировали.

Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

"Ты обязательно сдашь экзамен. всё в порядке," — сказал я. "О, Дэнис, как здорово! Как быстро это пришло к тебе!

"Недостаточно быстро, чтобы доставить мне удовольствие", - сказал Денис. "Война может закончиться
прежде, чем я буду готов к ней, даже сейчас. Но я буду в артиллерии.
Я всегда хотел быть артиллеристом.

Мы стояли и смотрели на него, с трудом веря в это. Почему-то он казался
чтобы он уже изменился. Я думаю, сама мысль об этом заставляла его чувствовать себя
старше. Он такой прямой, высокий и красивый, я представляла его в
военной форме; как мы должны им гордиться!

И тут я подумала о его одежде. Я знала, что некоторые из его носков нуждаются в починке.
Я так привыкла ухаживать за его одеждой, что
сказала остальным, что должна немедленно идти домой.

Денис пошел со мной.

«Ты довольна, Гризель?» — очень тихо спросил он.

 «Ты же знаешь, что да».

 «А вот тётя Изобель — нет».

 «Интересно, почему?»

 Подходя к дому, мы увидели, что тётя Изобель сидит с дедушкой
на тенистой веранде за кабинетом. Тетя Изобель окликнула меня, и
мы обе поднялись наверх.

Я рассказала ей, зачем пришла, и она слегка улыбнулась.

"Иногда ты ведешь себя как маленькая старушка, Гризель. Мы с Пегги
собираемся сделать все, что необходимо, и я сама поеду в город
с Денисом, чтобы получить все, что он хочет ".

- Но разве я не могу что-нибудь сделать? Я бы хотел помочь!» И тут я не смог удержаться и повернулся к дедушке. «Мы все так рады, дедушка. Это
великолепно! Мы так надеялись, что это удастся».
Глаза дедушки заблестели.

«Твоя тётя считает, что я отправлю его на верную смерть!»

Я немного успокоилась.

Затем тётя Изобель посмотрела на меня.

"Он слишком молод, Гризель; у него слабое здоровье."

Дени выпятил грудь.

"Я силён как осёл!" — сказал он. «И я не пойду завтра на фронт, вот незадача!»
 «Дени вполне, вполне готов идти, — серьёзно сказал я.  Он тренировал и учил всех нас, а также многих деревенских парней и девушек быть патриотами.  Когда мы думаем о том, чтобы сражаться и умереть за нашу страну, у нас в груди всё пылает!  Так ужасно быть всего лишь
Девочки, нам придётся отойти на второй план, но даже второстепенные роли могут принести пользу, и мы намерены сделать всё, что в наших силах!
Дедушка протянул мне руку.

Я говорила довольно взволнованно, ничего не могла с собой поделать, потому что чувствовала себя именно так.

"Иди сюда," — сказал он мне. "Я рад, что у меня такая пылкая маленькая внучка. Это несчастье, что двое из вас — девочки, но я
надеюсь, что все трое моих внуков продолжат род.
Мы всегда были солдатами и всегда хорошо проявляли себя на поле боя.
"Интересно, дедушка," — сказал я немного смущённо, "если бы ты позволил"
Линетт и мне научиться стрелять. Немцы могут вторгнуться в Англию, пусть они
нет? Это может быть полезно то".

"Нет, нет, я не хочу здесь амазонок. Сиди дома, работай и молись за отсутствующих.
это все, чего мы хотим от наших девочек и женщин ".

Тетя Изобель вошла в дом вместе с Денисом.

"Как ты думаешь, дедушка, мы легко разобьем немцев?" - Спросил я.

 «Нет, не знаю», — и дедушка снова стал резким.  «Мы к ним не готовы.  Мы как страусы, прячем головы в песок,
и нужно землетрясение, чтобы встряхнуть нас и пробудить некоторых из нас
лидеры осознают остроту ситуации ".

"Мы с Линетт пытаемся встряхнуть кое-кого из рыбаков. Мы умеем
разговаривать не хуже мальчиков. Но они смеются над нами. Я бы хотел, чтобы ты смог позвать
кого-нибудь прийти и рассказать им о войне, дедушка.

Он уставился на меня.

"А? Да, да, очень хорошая идея. Я ещё не совсем выжил из ума. Я сам их соберу.
 Дедушка никогда раньше не говорил со мной так по-доброму. Мы с Линетт
всегда чувствовали, что он считает нас большой обузой. Теперь он начал расспрашивать меня о нашей Имперской лиге в Линкольншире, и я с гордостью рассказал ему о
мальчики, которые записались в армию. А потом я продекламировал всю песню Киплинга
, начинающуюся "Земля нашего рождения". И я рассказал ему о нашем обете. Я
повторил это ему:

 "Я обещаю и клянусь, что до конца своей жизни буду верным подданным
нашего милостивого короля и верным гражданином нашей Империи.

 "О, Родина! мы клянемся тебе
 Голова, сердце и рука на долгие годы вперед!

 "Да поможет мне Бог. Аминь".

"Наши головы и сердца ничуть не хуже, чем у мальчиков", - сказал я. "Линетт
и я умру через минуту за нашу Родину, если бы мы могли, но это
наши руки, которые по-другому".

Я перевернула свою, пока говорила.

"Конечно, мы не такие сильные, как парни; у нас неплохая мускулатура, но мы ничего не сможем сделать, если они начнут с нами бороться, и я знаю, что женщины-солдаты, конечно, будут в проигрыше по сравнению с мужчинами.
Но женщины ведь служили своей стране, не так ли? И если только
немцы дадут нам шанс, мы с Линетт покажем им, что мы не трусихи.
Дедушка расхохотался, но потом посерьёзнел.

"Немцы быстро расправляются с женщинами в Бельгии," — сказал он. "Мы ни в коем случае не должны позволить им вторгнуться на нашу землю, дитя моё!"

А потом он снова уткнулся в газету, и я ускользнула.

 * * * * *

 Было много суеты из-за отъезда Дэниса, и мы ужасно по нему скучали.
 Каникулы без Дэниса были невыносимы, как телега без лошади. А когда Дэнис уезжает, Эйлвин становится ещё более развязным, а Линетт его игнорирует, и между ними начинается война.

Но прошла неделя, и он вернулся. Но только в конце каникул мы узнали, что он прошёл проверку и теперь в безопасности в Вулидже.

Эйлвин вернулся в школу с тяжёлым сердцем. Они с Дэнисом
Они всегда всё делали вместе, и мне кажется несправедливым, что теперь между ними такая пропасть.

А потом Дэнис провёл с нами последнюю ночь перед отъездом в Вулидж;
и я проскользнула в его спальню прямо перед тем, как мы легли спать.

Он рассмеялся, увидев меня.

"Ты пришла, чтобы сказать что-то напоследок, не так ли? Ну, давай!"О," — сказала я, присаживаясь у его кровати и протяжно вздыхая. "Я так рада, что это не Эйлвин. Я так уверена в тебе."

"Правда?" — на лице Дениса появилось довольно забавное выражение. "Я не так уж уверен в себе, Гриззи!"

«Возможно, так будет даже лучше», — сказал я. «Но мы с тобой давно
— с тех пор, как взяли себе рыцарский девиз «Semper fidelis! Semper
paratus!» — знали, что не можем справиться со всем в одиночку».

«У меня есть мой H.F., который напоминает мне об этом», — сказал Дэнис, положив руку на левое запястье.

"Да, но могу я рассказать тебе, что помогло мне, Дэнис? И я думаю, что
отец знал бы, как трудно твердо придерживаться всего, чему он нас научил
"всегда". Мы забываем об этом. И вы можете иметь много соблазнов в
Армия, чем ты в школе. Но Мисс Гартон показала мне, что если Бог
Он взял нас за руку, и мы должны крепко держаться за Его руку, и тогда мы не упадём, а будем идти прямо. Она привела мне цитату на эту тему:

 «Я, Господь, призвал тебя в праведности, и буду держать тебя за руку, и сохраню тебя».

«Мы с тобой оба призваны, Дени, так что Бог взял нас под свою опеку, и если мы не отступим от Него, а будем крепко держаться за Него каждый день...»
 «Да», — серьёзно кивнул Дени. Затем он повернулся к комоду и взял Библию.


 «Послушай, Гризель, просто напиши этот текст на первом листе. Я
Нравится. И когда ты напишешь мне, тебе не нужно произносить такую длинную проповедь,
как ты сделал сегодня вечером, но просто добавь постскриптум "Х.Ф.", и я
пойму, что ты имеешь в виду ".

Поэтому я записал этот стих из Библии Дениса, точно так же, как я сделал это в Завещании Пэт
, и мы больше ничего не говорили. А на следующее утро он ушёл от нас.


 Теперь мисс Гартон вернулась, и мы с Линетт и Паффом вместе занимаемся. Но война продолжается и всё меняет.
Во-первых, она взбудоражила дедушку, и теперь он стал гораздо добрее и общительнее с нами. Он много рассказывает мне о войне и о
о некоторых днях, когда он сражался. А на днях он пришёл в ратушу и прочитал им лекцию о войне — о том, как она началась, что мы должны делать и что произойдёт, если мы этого не сделаем. В конце он сказал:

«Англия не представляет, какая огромная работа ей предстоит и какие гигантские и непрерывные усилия ей придётся приложить. И если мы все не внесём свой вклад, нас ждёт катастрофа».
И двенадцать человек подошли и записались добровольцами на войну. Я плакала от волнения, потому что мисс Гартон взяла нас с Линетт послушать лекцию.

Мы вяжем изо всех сил — я и Линетт, и даже Пафф вяжет пледы. А мисс Гартон читает нам газеты, пока мы работаем.
У нас в классе на стене висит большая карта Европы, и мы каждый день следим за событиями. Мне нравится всё это слушать, но это так ужасно!

По всей Англии готовятся госпитали, и мисс Гартон говорит, что
никто не знает, как долго продлится война, поэтому она собирается
обучать нас с Линетт всему, чему только можно. И она учит нас тому,
чему сама научилась на курсах скорой помощи, и мы практикуемся в наложении повязок
Руки и ноги Паффа. Сначала ему это нравилось, но теперь нет; поэтому мы сначала работаем над его чувствами и говорим с ним о его долге перед королём и страной, а когда ему это надоедает, мы подкупаем его сладостями. Но даже тогда он иногда убегает и прячется от нас, когда видит, что мы приближаемся.

 В прошлую субботу я ходил в гости к своей крёстной. Она вязала как
обычно, но на этот раз она была шерсти цвета хаки. У меня было много о чем поговорить. Я
люблю говорить с ней. Это как говорить, чтобы Линетт, она понимает
так.

"Иногда это кажется слишком чудесным и слишком ужасным, чтобы быть правдой", - сказал я ему.
Она была такой, когда мы говорили о войне. «Когда мы готовились к ней в
Линкольншире, мы и подумать не могли, что она начнётся так скоро. Это было нашей единственной жалобой, что она не начнётся при нашей жизни. Я чувствую, что это очень, очень заманчиво даже сейчас. Понимаете, мы просто слишком молоды, чтобы быть полезными.
Я бы хотела, чтобы Дэнис, Эйлвин и Пафф были на войне, а мы с Линетт работали медсестрами в госпитале как можно ближе к линии фронта.
Кажется такой пустой тратой времени заниматься уроками —
практиковаться в игре на фортепиано и учить арифметику, когда весь остальной мир сражается и работает изо всех сил.

«Ты беспокойное, вспыльчивое дитя!» — сказала тётя Гризель. «Я тихо сижу дома, но это не значит, что я не принимаю участия.
Не думаю, что я так уж хороша в уходе за больными».
 «О, как бы я хотела быть на твоём месте!» — сказала я.

"И что бы ты делала?"

«Я бы превратила этот прекрасный старинный дом в большую больницу, как это сделали некоторые богатые люди в Англии.  Мисс Гартон зачитала нам это».

 «Тебе лучше предложить это своему дедушке».

 «Я уже предлагала, но тётя Изобель сразу же меня отшила».

 «Так и было бы».

 И тётя Гризель тихонько хихикнула.

"Продолжай, Гризель, ты превратила бы мой дом в больницу; что еще? Я
Полагаю, ты бы хотела, чтобы я это сделал. И я сам был бы изгоем.
Куда мне пойти?

- О, ты могла бы остаться, ходить и навещать больных солдат, когда они придут,
и писать для них письма. Это было бы чудесно, тетя Гризель! И
тогда ты мог бы иногда приглашать меня и Линетт в гости, и мы бы приносили
им цветы, разговаривали с ними и немного слушали. Как ты думаешь, ты мог бы
возможно, ты смог бы это сделать? Было бы просто прелестно, если бы ты могла?

От волнения я уронила вязание.

Затем встала тетя Гризел.

«Ну, приходи ко мне домой и посмотри, можно ли это сделать. Пойдём».
Я не мог понять, шутит она или говорит серьёзно. Но это одна из тех вещей, которые я в ней люблю: она всё делает быстро. Мы говорим, что взрослые люди никогда ничего не делают быстро, потому что они слишком много думают, я полагаю. Мы почти никогда ничего не обдумываем заранеедавай сделаем это.

"А теперь, — сказала она, — я покажу тебе весь дом, Гризель, и ты скажешь, что ты об этом думаешь."
Я бы её обняла!

Поднявшись наверх, я посмотрела вдоль длинного коридора. С одной стороны были большие, залитые солнцем комнаты, и некоторые из них соединялись друг с другом.

«Разве из них не получились бы прекрасные палаты? — сказал я. — Я бывал в госпитале недалеко от Линкольна. Он был небольшим, и там были комнаты, соединённые друг с другом, как эта. А как было бы здорово, если бы раненые солдаты могли ходить по этому коридору и выходить на широкий каменный балкон в конце».

«Но им понадобятся кухни, ванные комнаты, операционные и бог знает что ещё! А это мои лучшие комнаты».
 «Я бы отдала всё самое лучшее солдатам», — сказала я.

  Леди Гризель посмотрела на меня и рассмеялась.  «Я верю, что ты бы так и сделала, но я эгоистичная старуха, а ты восторженный, романтичный ребёнок».

Затем я продолжил, и мы обсудили, где можно установить лифт, ведущий из кухни в одном конце коридора, и где можно сделать ещё одну ванную комнату.
Мы даже подсчитали, сколько кроватей можно поставить в каждой комнате, а также в маленьких спальнях для медсестёр и в небольшой гостиной для
они были свободны от дежурства, и еще одна маленькая комната для доктора
проконсультироваться, и, наконец, тетя Гризел сказала, что я ее утомила, поэтому мы
спустились вниз, в большую гостиную.

Когда пришло мое время расставаться с ней, я сказал: "Спасибо за то, что нам было весело".
планируя больницу.

"Ах!" - сказала она, качая головой. "Возможно, это забавно для тебя, но это
не для меня".


Когда я вернулся домой, я больше не думал об этом, но сегодня, к моему
удивлению и великой радости, я получил это письмо:

 "МОЯ ДОРОГАЯ, РОМАНТИЧНАЯ КРЕСТНИЦА",

 "Ты несешь ответственность за все это, и я чувствую себя курицей, которая была
Её пригласили засунуть голову в пасть лису, чтобы увидеть его золотой зуб.
 Сегодня военное министерство ответило согласием на моё предложение разместить у себя выздоравливающих солдат. И у меня есть всего две недели или около того, чтобы подготовиться к их приезду. Я
составляю списки медсестёр, кроватей, одеял, плотников и рабочих, и если я вырываю из головы те немногие седые волосы, что у меня остались, то только потому, что в глубине души я должен быть благодарен тебе за это. Самое меньшее, что ты можешь сделать, — это прийти и помочь мне. Если бы у меня не было старого друга, который собирается вести дела вместо меня, я бы уже был в отчаянии. Она приезжает
завтра. Я рассчитываю, что в следующую субботу ты присоединишься к веселью.

 "Твоя рассеянная крёстная,

 "ГРИЗЕЛЬ."

Я показала это письмо дедушке.

Оно его, похоже, позабавило.

"Это заставит Гризель думать о чём-то помимо собственного комфорта. Полагаю, Лидия Фосетт будет вести за неё хозяйство."

"Кто она, дедушка?"

"Очень красивая женщина", - сказал дедушка с огоньком в глазах.
"Она была надзирательницей в какой-то лондонской больнице, а потом был вынужден оставить его на
причине плохого здоровья. Мне бы ее энергию!"

Мы с Линетт очень интересуемся этой новой больницей. Подумать только, что скоро у нас будут солдаты, которые на самом деле сражались рядом с нами.
Это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

 Линетт очень хочет пойти со мной к тёте Гризель в следующую субботу и умоляет меня получить для неё приглашение. Но я не чувствую, что могу это сделать. Может быть, тётя
Гризель сможет передать ей сообщение.

 Я ответила на письмо и написала:

 «МОЯ ДОРОГАЯ КРЕСТНАЯ МАМА,

 «Когда я прочла твоё письмо, мне захотелось танцевать, и я с нетерпением жду следующей субботы. Надеюсь, это не доставит тебе больших хлопот. Давай
Может, сошьём для них пижамные штаны? Сколько их будет? Я так рада, что у тебя есть подруга, которая тебе помогает. Я бы хотела быть с вами,
но, как говорит Линетт, уроки всегда мешают веселью. Линетт тоже хотела бы помочь. Мы можем что-нибудь для тебя сделать?


С любовью,

 "Твоя любящая

 "ГРИЗЕЛЬ."

И теперь я просто считаю часы до субботы.



 ГЛАВА XIII

НАШИ ПОИСКИ

НУ что ж, наступила суббота, и когда за мной приехала машина тёти Гризель, внутри была записка, в которой меня просили взять с собой Линетт. Она была в восторге.

Когда мы приехали, нас представили мисс Фосетт. Она была очень высокой, с седыми волосами, зачёсанными назад, и красивыми большими голубыми глазами.
У неё была весёлая, располагающая улыбка, которой не хотелось бояться.

Она сразу же дала нам задание. Мы поднялись в бельевую, и она показала нам, как делать повязки из старых простыней. Тётя Гризель вошла и помогла нам. Она притворилась, что очень расстроена тем, что её дом перевернули вверх дном, но, думаю, ей это даже понравилось.
Затем она показала нам боковую часть дома, которая была такой же солнечной, как и
Это было то самое крыло, которое, по мнению мисс Фосетт, гораздо больше подошло бы солдатам, потому что оно было отделено от остальной части дома толстой дверью из сукна.

"Оно похоже на наше крыло у дедушки," — сказала я.

"Да, так и есть, и когда мой муж был мальчишкой, это было детское крыло," — ответила тётя Гризель. «Я рада, что мне не пришлось вывозить всю мою лучшую мебель. Она такая громоздкая, что было бы трудно найти для неё достаточно просторные комнаты в других частях дома».
 Рабочие были заняты повсюду, и мисс Фосетт руководила ими всеми.

 Когда мы сели обедать, она сказала:

«А кто придумал эту больничную схему?»
Тётя Гризель махнула рукой в мою сторону, и я почувствовала, как мои щёки заливает румянец.

«Я бы хотела быть одной из медсестёр», — сказала я.

И Линетт поддержала меня:

"Я бы лучше убирала комнаты, чем сиделка; вам не кажется, что наши уроки
могут приостановить до окончания войны?"

"Ваше время придет, девочки", - сказала мисс Фосетт. "Не спеши взрослеть слишком рано"
. Я думаю, что твоя помощь может оказаться нужнее через несколько лет
, чем сейчас. К тому времени многие из нас могут устать, и
молодым придется занять наши места. Теперь вы можете подготовиться к
любым чрезвычайным ситуациям.

"Я люблю чрезвычайные ситуации", - сказала Линетт. "Как вы думаете, какие будут?"

"Как раз такого мы и не ожидали", - сказала мисс Фосетт, смеясь. "Учись
всему, что можешь сейчас. Тебе помогут языки, а также привычки к порядку и
аккуратность и скрупулезность. Научитесь делать всё своими руками, от приготовления припарки до готовки лёгких пудингов для инвалидов.
Боюсь, раненые пробудут с нами ещё несколько лет.
 — Вам не кажется, — сказала Линетт, поворачиваясь к тёте Гризель, — что мы могли бы
Возможно ли, что здесь будет много раненых моряков? Видите ли, мы почти напротив Кильского канала, и скоро здесь должно произойти морское сражение.
"Немецкий флот не выйдет. Он не посмеет, — сказала тётя Гризель. "Нет, я думаю, мы получим пациентов с нервными расстройствами из Франции, а также тех, кому нужен полноценный отдых и покой. Лондон — не лучшее место для людей с расшатанными нервами."

— О, — сказала Линетт, — но я надеюсь, что к вам придут настоящие раненые солдаты.
 Мне бы не хотелось видеть кого-то из этих других.
 — Их часто больше всего и стоит жалеть, — сказала мисс Фосетт. — Когда вы
Когда вы, молодые люди, станете старше, вы поймёте, что нервы — это очень серьёзно.
После обеда мы поднялись наверх и помогли тёте Гризель освободить несколько ящиков и шкафов в комнатах, которые готовили для солдат.
Мы нашли столько забавных старых вещей. Старомодные детские платья, бутылочки для кормления младенцев, коробка со свинцовыми солдатиками, книги, бумаги, письма, восковые цветы, пробники, подушечки для иголок и милые маленькие коробочки всех форм и размеров. Линетт и я так часто восклицали от удивления, что тётя Гризель сказала нам, что мы можем
Мы могли забрать с собой всё, что нам приглянулось. Это было очень мило с её стороны.
 А когда мы вернулись домой, то распаковали большую коробку с разными безделушками, которые нам разрешили взять с собой, и отдали их Паффу.

 Тётя Гризель пообещала сообщить нам, когда прибудут её первые солдаты, а потом мисс Фосетт спросила, не сделаем ли мы для них несколько альбомов для вырезок, и мы начали этим заниматься. Она сказала, что нет ничего, что нравилось бы инвалидам больше, чем рассматривать картины.

 Мисс Гартон помогает нам, и, честно говоря, с нашим вязанием, уроками, работой в скорой помощи, а теперь ещё и с этими альбомами для вырезок мы заняты по максимуму.

В последнее время в газетах много пишут о шпионах среди нас, особенно на морском побережье. А некоторые гости дедушки рассказали ему, что одного из них поймали недалеко от нас всего несколько дней назад. Всё это очень волнительно, но сейчас всё так. С этими дирижаблями, цеппелинами, торпедами и подводными лодками, с этими ужасными бомбами и снарядами, и с этим ужасным, ужасным газом, который враг только начинает использовать, я не вижу, как у наших солдат может быть хоть какой-то шанс вернуться к нам целыми и невредимыми. И я начинаю думать, что война — это не так уж и славно!

Мы с Линетт часто говорим об этих шпионах. Говорят, что подводным лодкам помогают добывать нефть предатели на нашем побережье, которые
показывают им фонариком, где спрятана нефть, а потом подводные лодки приходят и забирают её. Есть один старый береговой охранник, который любит об этом рассказывать. Он говорит, что
выследил бы шпиона за сто миль и благодарен за то, что в наших краях их нет. Его зовут Дэвид Грир, и от него сильно пахнет виски.
Линетт говорит, что он слишком много пьёт, чтобы быть хорошим береговым охранником.
Он живёт один в милом маленьком домике на утёсе, и, говорят, он живёт там уже почти двадцать лет.

Дедушка говорит, что правительство собирается организовать полноценную современную охрану по всему нашему побережью, но они долго ничего не могут решить.

Я думаю, им приходится так много думать, что они не могут справиться.
Мне кажется, у меня бы мозг взорвался, если бы я сейчас работал в правительстве.


Мисс Гартон очень переживает за своего брата, который на следующей неделе отправляется на фронт. Она уезжает домой с субботы по вторник, чтобы попрощаться с ним, и у нас будут выходные в понедельник и вторник, а также в субботу. Будет очень весело. А мы с Линетт собираемся
Мы сами занимаемся береговой охраной. Мы считаем, что это необходимо. И мы уже неплохо управляем лодкой. Мы оба умеем грести, и тётя Изобель не возражает, чтобы мы выходили в море одни, когда оно спокойное, если мы будем очень осторожны. В субботу мы едем к тёте Гризель. У неё ещё нет солдатиков, но мы к ним готовимся.

Когда мы с Линетт ложимся спать, мы всегда выглядываем из окна и смотрим, не появится ли где-нибудь огонёк. Мы видим много огней на далёких маяках, а иногда замечаем покачивающийся фонарь.

 Это Дэвид обходит свои владения.

Мы говорили об этом вчера вечером, и Линетт внезапно сказала:

"Гризель, ты знаешь, где было бы отличное место для шпиона, чтобы спрятать его"
нефть?"

"На острове", - сказал я задумчиво.; "Я думал об этом".

"Да, на другой стороне острова, в тех пещерах. Видите ли, если таковые
один вспыхнул свет оттуда, мы не должны его увидеть. Они могли бы высветить
это низко, через те отверстия в скале, или зажечь
цветной фонарь.

"Интересно, ходит ли Дэвид туда?" - Спросил я.

"О, не говори ему об этом. Никому не говори. Просто представь, Гризель,
если вы и я могли поймать шпиона или предателя на работе, не было бы
рвать! Что будет делать работать на страну с удвоенной силой.
Давайте держать это в секрете от всех, и просто наблюдать себя со всеми
наша главная и, возможно!"

"Да, - вскричал я, - то буду грести туда и хорошенько поискать, когда
Мисс Гартон идет. В понедельник мы это сделаем.
 «Что нам делать, если мы найдём там человека?» — спросила Линетт. «Можем ли мы его застрелить?»

 «О нет, никого нельзя застрелить без суда. Нам нужно просто незаметно уйти, чтобы он нас не заметил, и вызвать полицию».

«Но я бы хотела что-нибудь с ним сделать. Жаль, что мы не умеем делать бомбы. Мы могли бы оставить одну, чтобы взорвать его вместе с нефтью.
 Это избавило бы нас от многих проблем!»

 «О, Линетт, как ты можешь!»

 «Я чувствую, что готова на всё, лишь бы такой предатель получил по заслугам!» — величественно произнесла Линетт.

Мы с нетерпением ждём понедельника. Мне бы очень хотелось сделать что-нибудь для своей страны, и Линетт тоже этого хочет.

 * * * * *

Этот бедный старый дневник.

Мы живём в такие захватывающие времена, что мне не хочется сидеть
Сядь и пиши. Для начала у меня нет времени. Но сегодня дождливый день, и после всего, что произошло, я действительно думаю, что мне стоит это записать ради наших правнуков, которые будут рассказывать о том, как их бабушка вспоминала Великую войну.

Я должен вернуться в тот понедельник, когда мисс Гартон не было с нами. Сначала
в воскресенье вечером мы с Линетт смотрели в окно, когда нам показалось, что мы увидели мерцающий огонёк в направлении острова.
 Возможно, нам это показалось, но мы оба увидели его в один и тот же момент. Это было
вышел сразу. Но это дало нам отчетливое надеюсь, что что-то может быть
там творится. И в понедельник утром мы были заняты подготовкой вещи. Мы
не скажу ни одной живой душе. Тетя Изобель ехала навестить тетю Гризель,
и дедушка ехал с ней. Казалось, что путь свободен
для нас. Конечно, был Пафф, но он всегда был рад играть один
.

Линетт настояла, чтобы мы взяли с собой веревку. «Чтобы связать его, если мы его найдём», — сказала она.


Я взяла немного еды, огарки свечей и четыре коробки спичек.
В этих пещерах никогда не бывает слишком много спичек, а потом я вспомнила
что Денис забыл свой красивый маленький электрический фонарик. Он
был в его комнате, поэтому я с радостью взяла его. Мы также взяли с собой немного бумаги,
на случай, если нам понадобится огонь.

И тогда Линет хотела взять несколько старых пистолетов, которые висели
в верхний проход. Но я думал, что она не лучше.

"Это напугало бы любого, если бы они увидели нас с пистолетами", - сказала она.
«Они не догадаются, что у нас нет патронов».
 «У нас не будет ни единого шанса, если мы начнём с ними драться или попытаемся их напугать», — сказал я. «На самом деле мы просто хотим разведать местность».

«Я буду ужасно разочарована, если там никого не окажется», — сказала Линетт.

Мы решили отправиться на остров сразу после раннего ужина.
Был ясный солнечный день, и море было спокойным, как мельничный пруд.
Всё было в нашу пользу.  Прилив уже некоторое время шёл на убыль.
Я знал, что течения опасны только во время прилива, и мы рассчитали, что успеем вернуться до него.

Мы сложили все наши вещи в лодку, и я положил туда немного печенья и яблок, потому что подумал, что мы можем проголодаться. Но мы обнаружили, что
нам нужно было найти кого-то, кто помог бы нам спустить лодку на воду,
потому что был отлив. Дэйви, который научил нас всех управлять лодкой и грести, ушёл служить, но я побежал в конюшню и позвал двух конюхов, чтобы они помогли нам.

 Мы сказали им, что собираемся покататься на лодке, и они не придали этому значения.

Затем мы с Линетт взяли по веслу и стали грести в направлении пещерного острова, где всю ночь провели Пэт и мальчики.
 Грести было не очень тяжело. Мы оба молчали, потому что теперь, когда мы начали, всё казалось гораздо серьёзнее, чем когда мы только обсуждали это.
И остров показался нам дальше, чем мы думали. Мы думали, что никогда до него не доберёмся.


Наконец мы добрались до берега и стали грести изо всех сил,
подгоняя лодку прямо к гальке, как это делают мальчишки. Линетт
выскочила из лодки молнией и привязала канат к одному из
специально установленных столбов. Над нашими головами с
криками летали чайки, словно жалуясь на то, что их потревожили. В остальном всё было очень тихо и спокойно.

 И меня охватило чувство одиночества. Я бы не сказал
 Линетт, но мне не хотелось идти в тёмные пещеры
и искать там. И тогда мне стало стыдно за себя; ведь мы всегда
заявляли, что никогда ничего не должны бояться, если это касается нашего
Короля и страны. И это был действительно важный долг, который Линетт и
Я делал. Затем мы достали две корзины, в которые сложили наши
вещи; и мы подошли к первому входу в пещеру.

"Сейчас", - сказал я, зажигая свечу. «Я пойду первой, потому что я старшая.
И помни, Линетт, мы не должны произносить ни слова, но должны держать уши и глаза широко открытыми и быть очень внимательными».
Линетт кивнула.

"Разве это не захватывающе?" — сказала она. "О, я так надеюсь, что мы кого-нибудь найдём"
или что-то в этом роде. Но долгое время мы вообще ничего не находили. Там был большой проход, который шёл прямо через скалу и заканчивался на самом краю острова. Мы пошли по нему и обыскали два или три небольших ответвления. Мы так часто бывали там с мальчиками, что хорошо знали пещеры. Затем, когда мы снова вышли на свет, Линетт вскинула голову и взволнованно прошептала:

«Я чувствую запах табачного дыма!»
Я остановился и принюхался.

"Ну, — прошептал я, — мальчики и мужчины действительно приходят сюда за яйцами чаек."

Я определённо почувствовал запах дыма. Кто-то здесь курил.

 Следующее, что мы нашли, — это трубка.

 Линетт наткнулась на неё. Она положила её в карман. «Возможно, это самая важная улика», — торжественно заявила она.

 Затем мы подошли к внутренней пещере прямо перед выходом, который вёл обратно на пляж. Там было что-то ещё. Куча гнилых старых досок
стояла торчком и образовывала что-то вроде двери. А ещё там была старая
бочка, которой раньше там не было, и водоросли, которые на ней
росли, ей не принадлежали: их либо положили туда, либо прибило волнами
прилив. Мы быстро заметили все это.

И все же, даже когда мое сердце начало учащенно биться от ожидания, Линетт
прошептала с каким-то довольным видом:

"Все любопытнее и любопытнее!"

"Мы должны убрать одну из этих досок, - сказал я, - и посмотреть, что находится
за ней".

Мы тянули и дёргали, и это было по-настоящему тяжело, но мысль о том, что там «может быть», придавала нам сил и воли, чтобы сдвинуть их с места.
Мы сдвинули два, а затем с помощью электрического фонарика пробрались внутрь.

И тогда мы действительно остановились и уставились друг на друга. Это было похоже на сон.
Потому что у стены стояли банки и большие бочки. Они были покрыты мёртвыми водорослями, но мы быстро их стряхнули. Сомнений не было — мы нашли нефть! Мы обхватили пальцами пробку одной из бочек и понюхали её. Она пахла моторным маслом! Думаю, хотя мы и много чего себе представляли, мы никогда не думали, что найдём её.

«Что нам теперь делать?» — спросил я, потому что действительно чувствовал себя совершенно беспомощным.

 «Мы должны продолжить поиски и узнать больше», — сказала Линетт.

 «Нет, — сказал я. — Думаю, нам лучше как можно скорее вернуться и сообщить в полицию и береговую охрану».

«Но кто его сюда принёс?» — спросила Линетт.

 Я уже собирался ответить, как вдруг мы услышали чей-то кашель, и он доносился совсем рядом.  Я тут же схватил Линетт, и мы присели за бочкой.  В ту же секунду я погасил фонарик.
 Честно говоря, за всю свою жизнь я не испытывал такого страха, как тогда. Моё сердце бешено колотилось, и я слышала, как Линетт
дышит очень часто.

"Он убьёт нас, — прошептала она, — и утопит наши тела, и никто никогда не узнает!"
Это было не самое утешительное заявление.

Я знала, что, когда он увидит, что доски сдвинуты, всё будет кончено.
и тогда я выглянул из-за бочки. Вдалеке мы могли видеть
вход в пещеру и солнечные блики на море. Наступила
тишина, а затем до нас донесся сильный запах табака; еще через мгновение
вход загородила мужская фигура. Но он стоял спиной к
нам и смотрел на море. Он выглядел обычным рыбаком
в больших морских ботинках, синей майке и вязаной шапочке. Он курил
трубку. Мы чувствовали, что едва осмеливаемся дышать, но были благодарны за то, что он пока не знал о нашем присутствии на острове.

«Он найдёт нашу лодку, а потом будет охотиться за нами», — сказала Линетт. «О, Гризель, как бы я хотела, чтобы мы не приезжали. Как бы я хотела, чтобы мы снова были в безопасности дома».
Я попыталась взять себя в руки.

"Послушай, Линетт, чем дольше мы здесь будем ждать, тем хуже будет ситуация. Мы
должны немедленно вернуться, пока он нас не обнаружил, и сообщить береговой охране.
Это наш шанс послужить своей стране. Мы не должны быть трусами. Мы
подождем немного, чтобы посмотреть, уйдет ли он, и в тот момент, когда он это сделает, мы
должны выползти и броситься по проходу обратно к нашей лодке ".

"Он побежит за нами и поймает!" - закричала Линетт. «А потом я умру от страха».

«Ерунда! Мы можем притвориться, что ничего не знаем. В конце концов, у нас столько же прав на этом острове, сколько и у него».
Мы затаив дыхание наблюдали за ним. В какой-то момент нам показалось, что он вот-вот обернётся и пойдёт в нашу сторону, но вскоре он зашагал прочь по пляжу.

 Затем мы выбрались из нашего укрытия, но я не осмелился зажечь фонарик.
Мы взялись за руки и побежали по широкому проходу так быстро, как только могли. Дважды мы спотыкались, а один раз Линетт поцарапала колено о камень. Казалось, прошли годы, прежде чем мы увидели свет впереди.

Оглушённые страхом и темнотой, мы выбежали на солнечный свет — и тут, к нашему невыразимому ужасу, мы столкнулись с этим здоровяком лицом к лицу!




Глава XIV
НАЙДЕННЫЕ
Мы не успели закричать. Он схватил нас обоих, и тут, как ни странно, весь мой страх улетучился, и я понял, что должен сохранять ясную голову и ни в коем случае не паниковать.

Он был нам незнаком, но он не был немцем, за что я был ему благодарен.
Он ничем не отличался от рыбаков, которые жили неподалёку и всегда были добры к нам.


 «Откуда вы сейчас?» — сердито спросил он.

«Мы часто приплываем сюда на нашей лодке, — сказал я, стараясь говорить небрежно. — А вы кто такие? Мы вас раньше не видели?»
«Что вы делаете в этом проходе?» — спросил он.

«Играем», — ответил я и, говоря это, предостерегающе посмотрел на
Линетт.

Хорошо, конечно, взять верёвку, чтобы связать такого здоровяка, как он, и обвинить его в лицо в предательстве, но когда ты сам оказываешься в его власти, ты понимаешь, что не можешь этого сделать!

[Иллюстрация: У НАС НЕ БЫЛО ВРЕМЕНИ КРИЧАТЬ — ОН СХВАТИЛ НАС ОБОИХ.]

Он смотрел на нас подозрительным взглядом.

Тогда Линетт воспрянула духом. Она знала, что тоже должна играть в эту игру, и она
рассмеялась своим веселым смехом.

"Чего ты боишься?" спросила она. "Мы не причиним тебе вреда?" Ты
здесь рыбалка? Мы просто идем домой".

"А кто еще будет с вами?" спросил он.

- Никто, - сказал я. "Почему вы задаете нам все эти вопросы?"

Он не ответил; он держал нас в своих объятиях, по одному с каждой стороны от себя. И
он заставил нас прогуляться с ним по пляжу, пока не дошел до дальнего
входа в пещеры. Затем он заглянул внутрь и увидел, что доски были
отодвинуты.

"Вы вмешивались в мою собственность, - сказал он. - Как вы смеете! У меня есть
приходите Ауэр тут расписывать мою лодку, и ты meddlin' с моим
краска-Горшков".

"А если мы хотим, чтобы ваша старой краски-формочки!" Я сказал с презрением. "Мы только что заглянули
за доски, но так и не притронулись ни к одному из ваших горшочков с краской. Что
нам с ними нужно!"

— А ну-ка, послушайте меня! — сказал мужчина, нахмурившись ещё сильнее. — Я бы не раздумывая сбросил вас обоих в море за то, что вы лезете в мои дела! Я пришёл сюда, как я уже сказал, чтобы побыть в тишине и покрасить свою лодку, и я не хочу, чтобы другие парни знали, где я. Это немного
Спорим на что угодно, что я и мой приятель добьёмся большего, чем он, в живописи. Если кто-нибудь из вас, юные леди, проболтается о том, что я здесь, я приду и убью вас прямо в ваших постелях, и никто не спасёт вас от моей мести!

«Что за суматоха из-за покраски лодки!» — сказал я. «Конечно, мы не скажем об этом ни слова. Зачем нам это?»

 «Ты клянешься?»

 «Я клянусь», — твердо сказал я.

 И Линетт поспешно повторила за мной: «Я тоже клянусь».

 «Тогда идите!» — сказал мужчина, отпуская нас.

«Но я с тобой поквитаюсь, если меня за это повесят, если ты посмеешь нарушить своё слово!»

Он повёл нас обратно к нашей лодке. Мы сели в неё и до последнего сохраняли невозмутимый вид. Гребли мы очень неуверенно. Мы едва осмеливались смотреть друг на друга, пока он стоял на берегу и наблюдал за нами.

 Но когда мы отошли от острова, Линетт начала всхлипывать.

 «Я хочу рыдать и кричать!» — сказала она.

«О, не надо! Он может передумать и отправиться за нами. Греби изо всех сил, Линетт! Я всё время молилась, чтобы нам удалось сбежать! Но
мы должны грести изо всех сил!»
 Так Линетт боролась со своими чувствами, и мы никогда ещё не гребли так усердно и
быстрее всех в нашей жизни, чем мы делали тогда. Мне показалось довольно странным слышать, как
наши стационарные часы звучат над водой и бьют четыре. Казалось,
как будто мы отсутствовали несколько дней, а не всего пару часов.

Начался прилив, но мы, наконец, благополучно добрались до берега, и когда мы
выбрались на берег и загнали нашу лодку на гальку, я сказал:
- Мы должны благодарить Бога за то, что он спас нас, Линетт.

Она кивнула. Затем мы опустились на колени за скалой, где нас никто не мог увидеть, и поблагодарили Его.
После этого мы взялись за руки и побежали к дому так быстро, как только могли.

"Я полагаю—" - ахнула Линетт на бегу. "Я полагаю, он не рисовал
лодку!"

"Не он!" Я сказал. "Почему он должен был так разозлиться, увидев нас? Теперь
мы сразу пойдем и скажем дедушке, если он дома. Он мировой судья,
так что он знает, что делать ".

«Но… но… предположим, что этого человека поймают, — сказала Линетт. — Я больше никогда не буду спать спокойно в своей постели. Я уверена, что он придёт и убьёт нас. Ты очень умно выругалась, Гризель; конечно, нам не нужно было говорить, что он красит лодку, но это был всего лишь хитрый способ обмануть его!»

"Какая разница, - сказал я, - что с нами будет! Если мы помешаем
подводной лодке получить эту нефть, Линетт, это предотвратит их потопление
некоторые из наших кораблей. Мы всегда хотели умереть за нашу страну, так что
именно так мы и должны умереть! Кроме того, если человека поймают, он
будет заключен в тюрьму или расстрелян, и как он тогда сможет причинить нам вред?"

- Он может сбежать.

Линетт глубоко вздохнула.

"Что ж, я не буду трусить, но думать об этом неприятно."
"Не думай об этом. Мы должны поступать правильно, и Бог нас хранит"
Каждую ночь, Линетт. Он не позволит нам погибнуть, если только это не будет лучшим решением для нас!
Тогда мы вошли в дом и спросили у Пегги, дома ли дедушка.
Она сказала, что он отдыхает после поездки и его нельзя беспокоить.

Но мы знали, что должны его побеспокоить, потому что нельзя было терять ни минуты. Поэтому мы тихо спустились по лестнице, прошли мимо комнаты тёти Изабель и смело постучали в дверь библиотеки.

"Сначала ему придётся пустить в ход зубы," — сказала Линетт, слегка испуганно хихикнув.  "Я так же боюсь дедушки, когда он злится, как и того старого моряка!"

Ответа не последовало. Мы постучали ещё раз, громче, и тогда — мне жаль это писать — дедушка произнёс сердитые слова. Но он не велел нам войти. Мы подождали немного, потом снова постучали и на этот раз повернули дверную ручку и смело вошли.

 Дедушка сидел в кресле, стиснув зубы. Он
нахмурился и спросил, почему мы беспокоим его в такой час.

 Было забавно, как он напугал Линетт. Она спряталась за моей спиной,
но я был так взвинчен, что не обратил внимания на его грубость. Я только
думал нефти на острове, и как мы должны предотвратить подводную лодку
получать его.

"У нас есть что-то очень важное для тебя, дедушка," я сказал;
"это имеет отношение к нашей стране, и что-то должно быть сделано немедленно".

"Говори!" - рявкнул дедушка.

Тогда я сказал:

«Мы с Линетт нашли много спрятанной нефти в пещерах на острове, и она просто ждёт, когда за ней приплывёт подводная лодка!»
«Чушь!» — сказал дедушка.

Но он меня выслушал.

Я рассказал ему, как мы с Линетт вышли в море на лодке и нашли спрятанные банки и бочки.

«Это просто твои фантазии — может, несколько старых пустых консервных банок».
 Линетт разозлилась из-за того, что он так легкомысленно отнёсся к этому, и забыла о страхе. «Там какой-то странный человек с этим», — сказала она.

  Тогда дедушка выпрямился в кресле и начал расспрашивать нас и подвергать перекрёстному допросу. Мне жаль людей, которых он судит. Он хотел знать каждое слово, которое сказал нам тот мужчина, а мы старались ему не рассказывать. Наконец я в отчаянии сказал:

"Он притворился, что использует эти банки для каких-то своих целей"
Мы не знаем, в чём заключалась эта цель, потому что он заставил нас поклясться, что мы никому не расскажем, и мы поклялись. Но мы не клялись, что не скажем, что канистры с маслом были там, и мы подумали, что вы могли бы послать за полицией и позволить им всё проверить. Они бы быстро выяснили, правда ли это. И чем скорее они приедут, тем лучше.

«Всё это полная чушь, — раздражённо сказал дедушка. — Дай-ка я позвоню. Я обращусь к майору Стритфилду!»
Майор Стритфилд — главный констебль в нашей части света,
и он один из друзей дедушки. Я вздохнул с облегчением, когда
дедушка рассказал ему об этом по телефону. Мы не слышали, что он сказал, потому что разговор был односторонним, но по тому, что мы услышали, мы догадались, что майор собирается что-то предпринять.
 А потом дедушка откинулся на спинку стула и посмотрел на нас.

 «Вам лучше держать язык за зубами по этому поводу.
Если в этом что-то и есть, мы не хотим, чтобы об этом узнала вся деревня. Как думаешь, вы сможете держать рот на замке?
"Нам удалось сохранить тайну, дедушка, даже от тебя.
— Дело в том, — сказала Линетт, к которой вернулась уверенность в себе. — Мы с Гризель хотим, чтобы всё осталось в тайне. А если этого человека поймают, он сбежит и убьёт нас; он так и сказал. Так что вы узнаете, кто это сделал, когда всё будет кончено!
Голос Линетт звучал трагично, и дедушка впервые рассмеялся.

Затем он отослал нас.

До конца дня мы так и не смогли ни на что решиться. Мы жалели, что мальчиков нет дома, ведь они бы пошли с полицией, чтобы
вывезти нефть. Никто бы не помешал им это сделать. Это самое ужасное в девочках: что бы они ни делали и как бы храбро ни старались
Бывает, что никто не обращает на них внимания, когда возникает реальная опасность.

 Мы сидели в классе и обсуждали наше приключение; это было всё, что мы могли сделать. Мы пытались придумать, что можно было сделать лучше. Если бы мы только нашли его лодку до того, как нашли человека, мы могли бы проделать дыру в её днище или отпустить её в море. Но тогда он забрал бы нашу, если бы нашёл её до того, как мы ушли.

«И все наши приготовления на случай чрезвычайной ситуации оказались бесполезными, — сказала Линетт.
» Наши спички, бумага, еда и верёвка — всё это было напрасно; они просто вернулись к нам».

"Вещи никогда не происходят в точности так, как мы думаем, - сказал я, - но замечательно то, что
нефть действительно была там, такой, какой мы ее себе представляли. Я действительно
думаю, что Бог заставил нас подумать об этом. Я столько молилась, чтобы мы могли быть
учитывая, поработать для нашей страны!"

"Возможно, это не масло", - сказала Линетт.

"Это должно быть—оно должно быть. О, если бы мы только могли знать, что они делают.
Но мы не знали, и хотя стояла тёмная тихая ночь и мы стояли у окон нашей спальни, пока не начали клевать носом, мы не видели ни огней, ни лодок, ни вообще какого-либо шума.

Когда я заснул, мне приснился тот моряк, который бежал за нами с топором в руке.
 Всю ночь мне снились ужасные сны! Я был очень рад проснуться утром и обнаружить, что со мной всё в порядке.



 После завтрака дедушка прислал нам сообщение, в котором говорилось, что он хочет нас видеть.
 Мы были в восторге, потому что надеялись услышать новости. И когда он увидел нас, на его лице появилась довольная улыбка, и мы поняли, что наша история оказалась правдой.


 «Стритфилд только что звонил, — сказал он. — Я подумал, что вам будет интересно узнать. Они захватили нефть, но не взяли человека. Он едет
зайдет в десять часов и хочет, чтобы ты описал ему этого человека".

"О, - сказал я, - тогда мы сделали что-то хорошее, дедушка".

"Действительно сделали".

"Я только надеюсь, что этот человек не прячется там до сих пор", - сказала Линетт. "Он
действительно придет и убьет нас, если узнает, что мы послали полицию. Гризель говорит, что нам всё равно, но я лучше буду убит в бою, чем
зарезан в собственной постели.
"Тьфу!" — нетерпеливо сказал дедушка. "Будь благоразумной, девочка, и не
бойся пустых угроз. Он, без сомнения, уехал, ведь, как говорят, лодки нет. Стритфилд хорошо знает эти пещеры."

"Почему же тогда мужчины не следили за ними?" Спросил я.

"Где-то есть неосторожность", - сказал дедушка. "Не болтай больше"
но будь готова увидеть майора Стритфилда, когда он придет.

"Разве мы не важные люди!" Сказала Линетт, выбегая из комнаты
.

Очень скоро мы снова спустились вниз, но на этот раз это было в библиотеке
дедушка встал и оделся. Он рассказал об этом тете Изобель
, и она предупредила нас перед встречей с майором, что мы должны быть
максимально точными и осторожными в своих словах.

"Это как полицейский суд!" - сказала Линетт.

Основным Streatfield был очень веселый с нами. Совсем не похож на деда.
И мы описали мужчину как вы. Он кивнул головой, как мы
закончил.

"Это заинтересует. Он был замешан в другом деле выше по побережью
но он попрошайка, раз сбежал. Думаю, на этот раз мы его поймаем.
хотя.

И тогда Линетт показала ему трубку, которую взяла в руки. До этого момента она совсем о нём забыла.

 Майор Стритфилд был ужасно заинтригован. Он поднёс его к окну и рассмотрел, а затем достал из кармана увеличительное стекло.
карман, и посмотрел на него, и тогда он сделал дед, и у них
кивнули головами.

"Ну, я его под стражей", - сказал майор. "Я не знаю, то ли
он глубоко замешан в этом, то ли за взятку пообещал
не разглашать эту часть".

Мы спросили, чья это трубка, и дедушка ответил::

«Дэвида Гриера. Его имя нацарапано на ней».
Мы ахнули.

"Но он мог просто идти по своим делам, как и мы, — сказал я, — и уронить свою трубку."

"Если бы он выполнял свой долг, разве он не обнаружил бы то, что ты
— Так и есть, — сказал майор Стритфилд. — Мы успели вовремя.
 Как вы думаете, что мы нашли, сэр?
И он повернулся к дедушке:

"Мы нашли фонарь с медленно горящим фитилём, установленный в одной из открытых расщелин в пещере. Грир должен был увидеть этот фонарь. Он должен был
разместить своих людей там, где они контролировали этот пляж.

Нам с Линетт не разрешили оставаться надолго, но майор
Стритфилд пожал нам руки, прежде чем мы вышли из комнаты, и
сказал:

"Вы проявили большое мужество и присутствие духа. Ваш дедушка, должно быть,
гордится вами!"

Мы с Линетт подошли к классной комнате и были ужасно довольны собой.

 Теперь, когда с маслом было покончено, необходимость в секретности отпала. Нам разрешили рассказать обо всём мисс Гартон, когда она вернулась, и она была очень заинтересована.



Но в тот вечер Линетт снова чуть не попала в беду. Когда дедушка и тётя Изобель были за ужином, она прокралась в
прихожую и сняла со стены несколько доспехов. Она взяла щит и что-то вроде воротника и понесла их наверх, но споткнулась и упала, а щит с грохотом упал на пол
по лестнице с ужасным лязгом. Мы с мисс Гартон выбежали,
и дедушка, и тетя Изобель, а потом был ужасный скандал, и
Линетт встала перед дедушкой красная и вызывающая.

"Я заслужила это! Ты не должен завидовать мне. Я собирался
носите его под мою ночную рубашку в постели каждую ночь, чтобы спасти меня от
убили! Мы с Гризель всегда будем спать в страхе за свою жизнь.
И ты знаешь почему, дедушка!
Дедушка рассмеялся. Но он не отдал Линетт доспехи. И, как я ей сказал, это не значит, что человека поймали. Я
осмелюсь предположить, что он думал, что нефть была вывезена подводной лодкой.
Вот почему полиция старалась не поднимать лишнего шума.


Через несколько ночей Линетт перестала нервничать. А я вообще никогда не нервничала.
Потому что я знаю, что Бог крепко держит меня в Своей руке. И я сказала
Линетт, что ей стоит посмотреть на свою ногу и вспомнить буквы на ней.

«Да, — сказала она, — но я не так хороша, как ты, и я сотнями раз в день вынимаю руку из Божьей. Я так часто забываю и так спешу сделать то, что хочу, что никогда не задумываюсь, хочет ли Бог, чтобы я это делала, а обычно Он этого не хочет!»

Мы гадали, напишут ли что-нибудь в газетах о нас и о нефти, но не было ни слова, кроме одной местной газеты, в которой говорилось:

"Мы понимаем, что наш главный констебль очень активно работает на нашем побережье и не раз имел основания подозревать пособничество врагу. Мы можем смело доверить ему охрану всех уязвимых мест."
Мисс Гартон сказала, что теперь многое замалчивается, и она считает, что осторожность — это очень мудро.

— Да, — сказала Линетт, которая никогда не забывала того странного моряка. — И ему бы не понравилось, если бы он увидел это в газетах, не так ли, Гризель?  Но я
хотел бы я хоть раз в жизни увидеть свое имя в газете. Это было бы
звучит так мило. Это могло бы быть озаглавлено:

 "Два героических защитника наших берегов!"

Она написала длинное письмо Денису и Эйлвин по этому поводу. Мы подумали, что в этом нет ничего плохого.
и мы получили несколько ужасно веселых писем от
они жалеют, что их не было здесь, чтобы присоединиться к веселью.

Старый Дэвид Грир тихо исчез, и его место занял другой сотрудник береговой охраны. Рыбаки говорили, что он слишком стар для этой работы, но мы знали немного больше, чем они.

 Тётя Гризель услышала об этом, и когда мы подошли к ней, она была
единственная, кто хвалил нас до небес! Сейчас она забирает своих солдат,
но это пятеро раненых офицеров, и мы не считаем их такими же интересными, как солдаты.


Но если бы Пэт или Дэнис были ранены, мы бы считали их интересными.
Но мы их знаем, а незнакомые офицеры — совсем другое дело. Они бы смотрели на нас как на детей, и я бы побоялся подойти к ним.

Мисс Гартон учит нас делать тампоны для больницы. Линетт и
я уже неплохо справляемся. Война не даёт нам скучать, но, кажется, она становится всё страшнее и страшнее. Я и не подозревал, что война может быть такой ужасно жестокой!




Глава XV

СТАРЫЙ ДРУГ
Меня ждал большой сюрприз.

В прошлую субботу я пошла к тёте Гризель. Когда я пришла, она попросила меня составить букет для её раненых солдат.

Я их не видела, потому что они вели себя очень тихо. Мисс
Фосетт обычно была с ними.

Я люблю составлять букеты, особенно когда можно выбрать цветы в теплице. И когда я наполнила все вазы,
тётя Гризель попросила меня пойти с ней и расставить их по комнатам.

Я немного смутилась. И пока мы поднимались по лестнице, она сказала мне
об этом. Один был ранен в голову, и, хотя рана была не очень опасной, она частично парализовала его с одной стороны; другой оглох и онемел от шока, один страдал от отравления газом, а двое других — от нервного расстройства. Всё это казалось ужасно печальным. Первым мы увидели того, кто отравился газом. Он лежал в постели и тяжело дышал. Тётя Гризель очень ласково обратилась к нему:


"Я принесла тебе цветы, которые собрала моя маленькая крестница. Поставь их на тот столик, Гризель!"

В одно мгновение с подушки поднялась гладкая тёмная голова.
И, к моему изумлению и радости, я увидел, что это действительно был Джервас
Каррингтон!

Он широко улыбнулся, увидев меня.

"Я думал, что в мире не так много Гризелей," — сказал он слабым хриплым голосом.

"О, Гервас", - сказал я, подойдя к его постели, "Как упоительны в см.
вы! И еще мне тоже жаль! Ты очень болен! Я слишком болен, чтобы разговаривать с тобой
? Тетя Гризель, Джервас - наш очень старый друг. Он живет в
Линкольншире.

- Или делал, - вставил Джервас. «Моя мама сейчас с папой в Индии, так что
У меня нет дома. Иначе меня бы здесь не было.
 «Не заставляй его слишком много говорить, дитя, иначе мисс Фосетт может запретить нам приходить. Но ты можешь присесть и немного поговорить с ним, если хочешь, пока я отношу цветы в другие комнаты».

 Она оставила нас. Я села на стул у кровати, и Джервас протянул мне свою очень тонкую смуглую руку.

«Малышка Гризель!» — сказал он тихим голосом. «Я бы предпочёл увидеть тебя, а не кого-либо другого в мире — после моей матери».
И тут мои глаза внезапно наполнились слезами. Когда я видела его в последний раз
он был таким сильным и немощным, а теперь казался таким хрупким!

"Это мои легкие, - сказал он, - но я лучше, и желание быть в
ваш свежий чистый виски воздуха. Я не выходил во Франции в месяц. Это
невезение!

"Разве не странно, что тебя послали сюда?" Сказал я.

«Как ты здесь оказался? Ты знаешь, что именно твоя Имперская лига отправила меня в Сандхерст? Я был полон энтузиазма и хотел служить. Я не так уж много служил, но старался изо всех сил».
Казалось, ему было трудно говорить.

"Не говори ничего, Джервас," — сказал я. "Позволь мне рассказать тебе, что происходит
для всех нас. Наша жизнь полностью изменилась после смерти отца.
Тогда я рассказал ему всё. Всё о поручении отца, о том, как мы пытаемся его выполнить, о Пэт, дедушке и тёте Изобель.
А потом, когда я закончил рассказ о нефти в пещерах, вошла мисс
Фосетт. Теперь все называют её «сестра». И она была одета в шапочку и фартук медсестры.

"Ты не утомляешь моего пациента, Гризель?" — сказала она.

"Она приносит мне много пользы," — ответил Джервас.

Мисс Фосетт улыбнулась. Она принесла ему на подносе чашку чая с говядиной, и
он сел и взял ее, но его кашель был страшный, и он двигался, как
уставший старик. Я сидел молча, пока он не допил свой мясной бульон, а потом я
собирался последовать за мисс Фосетт из комнаты, когда Джервас попросил меня
задержаться еще немного.

"Ты как дома", - сказал он. "Я не буду разговаривать".

Итак, мисс Фосетт ушла от нас. Я не хотел идти и видеться с другими инвалидами.

Я рассказал Джервасу о том, что Дэнис в Вулвиче.

"Он может получить отпуск на Рождество," — сказал я, — "но они очень много работают. Он жаждет попасть на фронт. Так или иначе, слава
Война уходит в прошлое. Раньше я мечтала, что она может начаться и даст нам возможность сделать что-то для нашей страны и проявить смелость, но женщины не могут проявить смелость.
Они только читают газеты и слышат об ужасных событиях, происходящих вокруг.
 Джервас задумчиво посмотрел на меня своими большими тёмными глазами.

"Ты взрослеешь," — сказал он.

"Наверное. Мне кажется, эта война заставляет взрослеть. Я имею в виду, что не могу так бурно реагировать, как раньше. Иногда я удивляюсь, что мы вообще можем смеяться.
"Ты должен держаться до конца," — сказал он.

"Полагаю," — медленно произнёс я, "на передовой очень ужасно, Джервас?"

"Это не игра. Но это время мы, англичане проснулись. Мы слишком
легкий во всех отношениях".

"Надеюсь, вы скоро снова будет хорошо," я плакал.

«Я бы хотел сделать немного больше, — сказал Джервас, — но мы с тобой знаем, что всё, что с нами происходит, — это нормально, так что я не буду волноваться!»
Я вспомнил, каким хорошим был Джервас, и почувствовал, как у меня потеплело на сердце.

"Да, мы это знаем, Джервас, — сказал я. — Хотел бы я, чтобы мы все были такими же хорошими, как ты. Я стараюсь помнить, что Бог хочет крепко держать нас всех, если мы позволим Ему. Но я часто задаюсь вопросом, что они думают на небесах о
на войне. Я думаю, что ангелы, должно быть, плачут.
— Я думаю, — медленно произнёс Джервас, — что они очень заняты в
окопах, охраняя, направляя, утешая и перенося души через реку.
Затем он закашлялся, и я попросил его помолчать. Было трудно
соблюдать указания мисс Фосетт.

Очень скоро тетя в совершенстве вернулись и забрали меня. Гервас захватили
мою руку, когда он прощался.

"Я снова увижу вас?" спросил он.

"Она приходит каждую субботу", - сказала тетя Гризел. "Надеюсь, ты будешь на ногах".
"На следующей неделе". Мы собираемся сделать из тебя лекарство здесь. Я должна сказать
ты, что тебя бы здесь не было, если бы не Гризель. Она убедила ее
потакающую своим желаниям старую тетю превратить свой дом в больницу.

Джервас посмотрел на меня.

"Она всегда вдохновляет!" сказал он.

Мне не хочется это записывать. Я не думаю, что это совсем правда, но
это сделало меня очень счастливым. Мы всегда чувствовали то же самое по отношению к Джервасу, когда знали его в Линкольншире. Он подстегивал нас — так говорили ребята.

Но я вышла из его комнаты с тяжёлым сердцем и спустилась вниз, чтобы рассказать
тёте Гризель всё о нём.

"Он ведь поправится, правда?" — сказала я.

"Мы будем надеяться на это, но он еще долго не сможет вернуться и драться.
долгое время. Мы сделаем для него здесь все возможное. Вы можете быть уверены в этом ".

Когда я вернулась домой и рассказала Линетт, она была ужасно взволнована.

"Я должна навестить его в следующую субботу. Пожалуйста, попроси тетю Гризел принять меня. Я
хочу спросить его о Беатрис и Клариссе. Если дело только в его груди, то он скоро поправится. Это не то же самое, что когда в тебя попадают пули или когда тебе ломают руки и ноги. Бедный Джервас! Как жаль, что у него нет дома! Может быть, когда он поправится, тётя Изобель пригласит его сюда.
Жаль, что он вернулся с войны до того, как у него появилась возможность стать героем и получить Крест Виктории. Если Пэт в ближайшее время не получит Крест Виктории, я буду им недоволен. Ты спрашивал у Джерваса, сделал ли он что-нибудь?
 «Если бы ты видел, как он лежал там, задыхаясь, — сурово сказал я, — ты бы подумал, что он сделал достаточно!»

На Линетт это не произвело особого впечатления. Она продолжала тараторить.:

- Ты рассказала ему, чем мы с тобой занимались? Я уверен, что мы заслуживаем награды
Виктории за то, что нашли эту нефть и бросили вызов смерти, когда встретили этого человека!

"Я рассказал ему об этом, - сказал я, - но надеюсь, я не хвастался этим как
Ты так любишь это делать. Мы действительно были слишком напуганы, чтобы что-то предпринять. Если бы мы поймали этого человека, связали его и чуть не погибли из-за этого, то нам было бы чем гордиться! Иногда ты ведёшь себя так же плохо, как Пафф!
Мы всегда пренебрежительно относимся к Паффу, потому что он такой самоуверенный.

 Линетт рассмеялась.

«Ты такой зануда, Гриззи!»
А потом я вышел из комнаты и хлопнул дверью, потому что ненавижу, когда меня называют занудой, и Линетт это знает.

Сегодня утром я получил письмо от Пэта. Оно пришло из Франции, и на нём был штамп цензора. Я очень люблю письма от Пэта. Он пишет просто
Он пишет так же, как и говорит, только раньше он никогда мне не писал, но я видела его письма мальчикам.

 «УВАЖАЕМАЯ МАТУШКА ГРИЗЕЛЬ,
 «С добрым утром тебя, моя дорогая! И что это за утро для нас! В этой войне телега впереди лошади! Сначала нас хоронят в могилах, а потом мы выходим сражаться. Пришлите всех могильщиков, которых сможете найти, чтобы они помогли нам с киркой и лопатой, потому что они — наши ребята! Это тяжёлая работа — стоять по пояс в воде и льду и поднимать к свету только нос и глаза
Раз в сто лет, чтобы взглянуть на своих врагов исподлобья. Но у нас тоже бывали стычки, а потом — ура ирландским парням! Мы прогоняли их бесчисленное количество раз! Наш майор отлично умеет кричать. Он самый озорной, когда начинается настоящая потасовка, но его язык — кхм — достаточно горяч, без сомнений.

 «На днях мимо проходил чопорный британский генерал, и наш майор был в своей лучшей форме, наставляя новобранцев и быстро и яростно оценивая их. Старый генерал спросил, как его зовут. Ему ответили: «МакЭндрю».
 «Запишите, что в окопах майора МакЭндрю нет недостатка в
«Огонь или топливо», — сказал он и пошёл дальше. А наш бедный майор услышал это и на целый день потерял дар речи.

 «Ну, а как твои дела? Я получил всего два письма, а письма здесь, скажу я тебе, — просто нектар! Я изо всех сил стараюсь поддерживать с тобой связь, как ты, наверное, знаешь, и каждый благословенный день достаю своего маленького талисмана и смотрю на него. Помолитесь за вашего бедного Пэта! Конечно, он знает, что ему это нужно. О том, сколько раз его ранили пулями и осколками, можно написать целую книгу!

Мы сталкиваемся со смертью каждую минуту, и это заставляет задуматься о мире, в который мы попадаем так внезапно. Как
Это Пуффер! Моя любовь к Скарамушу.

 «Твой никчёмный

 «ПЭТ».

 Скарамуш — это Линетт. Я буду писать Пэту каждую неделю. Мисс
 Гартон говорит, что я могу. Я так рада, что он читает своё завещание. О, я очень надеюсь,
 что Бог сохранит его в целости и сохранности!

 * * * * *

Наступили наши рождественские каникулы, и Эйлвин дома, а Дэнис приедет на неделю в следующий вторник. Шотландцы не придают особого значения Рождеству. Это кажется таким странным; празднуют только Новый год. Это самое
Для них это важное время года. Джервасу намного лучше. Он ходит, но у него по-прежнему ужасный кашель, и он говорит, что слаб как цыплёнок. Он был ужасно рад увидеть Эйлвина, а Линетт приезжала ко мне несколько суббот. Тётя Изобель собирается пригласить Джерваса на ужин и оставить его у нас на новогоднюю ночь, потому что тогда с нами будет Дэнис.

 Вчера у нас было много волнений. Над домом пролетел самолёт и приземлился на одном из дедушкиных полей.

 В нём был капитан Хью Гордон. Тётя Изобель знала его, и, поскольку там
Она спросила, не случилось ли что-нибудь с его машиной, и пригласила его в дом. Он остался на обед, а после обеда нам разрешили выйти в поле и посмотреть, как он снова заводит машину. Его механик починил её, и всё снова заработало. Он сказал нам, что собирается патрулировать восточное побережье Англии, куда приближаются цеппелины. Эйлвин умолял его взять его с собой на прогулку, а мы с Линетт очень хотели поехать. Я думаю, это должно быть слишком прекрасно, чтобы слова могли парить в небе, а мир лежал у твоих ног. Капитан Гордон сказал, что возьмёт
Эйлвин может задержаться на несколько минут, но не мы, девочки.

"Вы слишком ценные!" — сказал он, смеясь.

"Но, — воскликнула я, — мы совсем не такие. Сейчас ценны мальчики и мужчины, потому что они могут сражаться, а девочки — нет. Через год или два наша страна может пострадать из-за отсутствия Эйлвина, но не из-за нас.
Нас с Линетт можно было бы легко пощадить!»
Он только посмеялся над нами.

"Наши солдаты захотят, чтобы вы ухаживали за ними или вышли за них замуж," — сказал он. "Нет, вас нельзя пощадить."

А потом Эйлвин сел в машину, и мы увидели, как они заводят двигатель
и мчались прямо по полю, как мотор, а затем внезапно поднимались, и
поднимались, пока не стали похожи на какую-то большую птицу. У нас перехватило дыхание, когда мы
наблюдали за ними.

С нами был Пафф.

"Ну, - сказал он с большими благоговейными глазами, - они могли бы найти свой путь на небеса.
Если бы они взлетели достаточно высоко. Что было бы тогда?"

Мы посмеялись над ним, и я сказал:

"Никто не может найти рай, Пафф".

"Но мы быстро находим его, когда умираем, - сказал он. - и было бы очень приятно
найти его, пока мы живы".

Мы больше ничего ему не сказали, мы были так заняты, наблюдая за самолетом, и
затем он быстро опустился вниз и становился всё больше и больше, пока
мы не увидели машину и две маленькие головы, выглядывающие из окна, а ещё через минуту он снова опустился на землю.

Эйлвин вышел из машины. Он был довольно бледен, и мы подумали, что это от волнения, и почувствовали себя почти героями.

Пафф бросился к капитану Гордону. «Ты можешь взлететь так, чтобы тебя не было видно?»
— спросил он, — сквозь облака?

— Да, и там очень сыро и холодно.

Тогда Пафф сказал торопливым шёпотом, потому что не хотел, чтобы мы услышали:

— Постарайся найти рай, когда окажешься там. Даже если не найдёшь
я пока не хочу заходить внутрь. Вы не знаете, нашёл ли уже кто-нибудь из летунов дорогу туда?
 Капитан Гордон не улыбнулся; он долго и серьёзно смотрел на него.

"Да, малыш, некоторые находят туда дорогу, будем надеяться!"

"Когда они летят?"

"Когда они падают."

А потом капитан Гордон помахал нам рукой и снова сел в машину.
Его помощник сел рядом с ним, и они уехали, а мы смотрели им вслед, вытянув шеи и напрягая зрение, пока они не скрылись из виду.

Потом мы попросили Эйлвина описать свои чувства. Но он в таких вещах не силён.

"Это был А1", - сказал он. "Сначала ты чувствуешь, а как вы делаете, когда вам попробовать
курить. Я сделал мой ум, что когда я покину школу, я пойду
в летучего корпуса".

"Что будет рвать!" - сказала Линетт. "И тогда ты сможешь привезти свою
машину домой и совершать с нами полеты. Я не понимаю, почему мы не должны учиться летать.
"Ты!" — презрительно сказал Эйлвин. "Ты годишься только для того, чтобы ухаживать за больными или
выходить замуж!"

И он рассмеялся.

Я разозлилась.

"Вот они, мужчины, — сказала я, — какие же они недалёкие."

«Ну и чем, по-твоему, ты будешь заниматься, когда вырастешь?» — спросил Эйлвин.

«Я не стану медсестрой, — воскликнула Линетт. — Это так скучно! Я не смогу целыми днями ходить вокруг кроватей, взбивать подушки и давать лекарства. И
я не выйду замуж ни за какого мужчину, если он захочет, чтобы я целыми днями сидела дома, вела хозяйство, готовила ему ужин и штопала носки». Сначала я заработаю немного денег, а потом отправлюсь в кругосветное путешествие
с верным слугой-аборигеном, который готов умереть за меня. А когда
я увижу все уголки мира, я вернусь домой и выберу самого красивого мужчину, которого смогу найти, в мужья. Он должен быть вице-королём
Я бы с радостью вышла замуж, если бы мой муж был военным и позволил мне разделить с ним лагерную жизнь и все тяготы.
 Это была бы моя жизнь!
 «Я бы согласилась выйти замуж, — сказала я, — если бы мой муж был военным и позволил мне разделить с ним лагерную жизнь и все тяготы.
 Я бы с радостью позаботилась о том, чтобы ему было комфортно, и подбодрила бы его, когда он был бы подавлен».

«У тебя совсем нет амбиций!» — презрительно сказала Линетт.

 А иногда я задаюсь вопросом, есть ли они у меня.  Я знаю, что у меня есть большие амбиции в отношении мальчиков, Джерваса и Пэта.  Я хочу, чтобы они совершили великие благородные поступки до того, как умрут, и я верю, что они это сделают.  И Дэнис, и Пэт
У меня есть прекрасная возможность что-то сделать. Но что касается меня — в последнее время я начинаю понимать, что женщины находятся в крайне невыгодном положении.

Мне не нравятся шумные женщины. Когда я смотрю на мамину фотографию, я чувствую, что хочу жить и умереть так же, как она. И я прошу Бога, чтобы у меня была такая возможность и чтобы Он крепко держал меня за руку до самого конца.



Глава XVI

Печальные новости
Война — это не славно. Это отвратительно! Ужасно! И я надеюсь, что это будет последняя война до конца света.

Я давно не писал в этом дневнике и должен вернуться к тому, на чём остановился.

Мы очень весело провели канун Нового года. Гервас пришёл, но он был сам не свой, пока не поднялся в нашу классную комнату и не выпил с нами чаю.
Мы все должны были поужинать внизу, в столовой, в качестве угощения, даже
Пафф, и он чуть не лопнул от восторга. Забавно, как они с дедушкой любят друг друга. Если Пафф может находиться с ним в одной комнате, он совершенно счастлив.

Ну, Джервас попросил разрешения подняться наверх, потому что тётя Изобель собиралась напоить его чаем в гостиной, но, думаю, она испытала скорее облегчение, чем что-то ещё, когда мы увели его с собой. Несмотря на то, что мы были в
С виду он всё ещё казался нам мальчишкой, а Дэнис на полголовы выше его.

Как же мы болтали! В основном о старых временах, когда мы жили в нашем милом старом
Доме приходского священника.

Он подшучивал над Линетт, играл с Паффом и обсуждал с Дэнисом рабочие вопросы.
Дэнис вернулся домой только накануне. Он был склонен — совсем чуть-чуть — важничать, но Джервас положил этому конец, рассказав ему о некоторых выскочках в его полку.

 «Их всегда можно узнать по их „важности“, — сказал он.  — Они никогда раньше не были джентльменами и не знают, что главное для солдата — простота и скромность».

А потом он начал рассказывать нам интересные истории о своей жизни на фронте, в окопах.

 Он не касался ужасов, хотя Эйлвин пытался его разговорить. Он
рассказывал нам приятные вещи о французских детях, животных и стариках, которых они встречали, и о старушке, которая жила в своём разрушенном доме, и вся её мебель была разбита снарядами, и у неё остался только сад, но он был нетронут.
И однажды воскресным утром она сорвала с него все оставшиеся цветы и
отнесла их, чтобы положить на свежие солдатские могилы неподалёку.

«Это всего лишь моё „спасибо“ дорогим мальчикам», — сказала она Джервасу, когда он спросил, зачем она это сделала.

Я подумал, что это так мило с её стороны!

Джервасу стало лучше. Он уже не так сильно кашлял. Он сказал, что надеется вскоре поправиться настолько, чтобы вернуться в свой полк. Но мисс Фосетт сказала, что ему придётся провести в Англии ещё как минимум полгода, только она ему этого не сказала.

Мы поговорили о нашей Имперской лиге и посмеялись над некоторыми воспоминаниями. А потом он рассказал нам, что видел капитана Роджерса в городе.

"Он выглядел очень больным — бедняга! — и сказал, что ничего не может сделать, но я думаю
он устраивается на какую-то канцелярскую должность в Военное министерство.

«Мне бы так хотелось увидеть его снова, — сказала я. «Он был так добр к нам, и именно он внушил мальчикам идею основать эту Имперскую Лигу».

«Да, он спрашивал о вас. Он сказал, что никогда не встречал таких интересных людей, как вы, ни до, ни после своего визита в
Линкольншир. Я помню, как меня поразило то же самое. Вы все меня поражали — особенно когда пытались быть серьёзными.
"Мы теперь взрослеем," — сказал я со вздохом. "Дэнис бросил школу, а
через год или два я закончу с уроками."

"Не взрослеть слишком рано," Гервас сказал, глядя на меня, с немного
улыбка. "Ты мне нравишься, как ты".

"Я знаю одно", - сказала Линетт в своей нетерпеливой импульсивной манере: "Что я
не собираюсь прекращать веселиться, когда вырасту. Это все чепуха!
быть таким чопорным и накрахмаленным! Посмотри на тетю Изобель! Она не может повернуть голову. Она как poker!
Так мы и проболтали весь вечер и очень расстроились, когда нам пришлось переодеваться к ужину.

Мы с Линетт надели мягкие белые шёлковые платья с чёрными поясами, потому что мы всё ещё были в трауре по отцу. Мальчики принарядились
Мы поднялись наверх, и Дэнис был в своём первом вечернем костюме. Он выглядел ужасно мило, как нам показалось, но по пути вниз мы его изрядно пощипали.


Ужин был великолепный, но мы были всего лишь семейной компанией, за исключением того, что
к нам присоединилась тётя Гризель. Казалось, она оживила обстановку, а дедушка был в прекрасном расположении духа, так что ещё до окончания ужина мы все смеялись и непринуждённо болтали.

Потом мы поиграли в гостиной и послушали немного музыки,
а потом все не спали до двенадцати часов и вышли на
террасу, чтобы спеть «Доброе старое время».

Когда мы услышали, как часы на конюшне пробили двенадцать, мы погрузились в тишину. И
в моей голове пронеслись всевозможные мысли. Я посмотрела на звёзды.
 Бог казался таким близким, что с Ним было легко говорить, и я
попросила Его, чтобы в наступающем году Он помог нам всем помнить об отцовском
Завете.

 Жерва положил руку мне на плечо и напугал меня.

"Спустись с небес, Гризель. Твой дух нужен здесь».
«Он здесь, — сказал я, слегка усмехнувшись, — но мы уже начали новый год, Джервас, и это наводит на торжественные мысли».
Джервас посмотрел на небо.

«И по всему миру гремят сражения, — сказал он. — Иногда мне кажется, что это не закончится, пока Король не вернётся в свои владения».

«О, Джервас, ты это чувствуешь? Если бы только это было возможно! Если бы только мы могли в это поверить!»

В моём сердце шевельнулось что-то. Затем я сказал:

"Это позволит нам подготовиться, всех нас, не было, Гервас, если мы
на самом деле в это верила?"

"Это действительно было", - сказал он.

И тогда один из парней подошел, и мы больше ничего не сказал. Но я был
думая о Втором Пришествии сих пор. Почему люди не говорят
подробнее об этом? Возможно, они забыли, что это действительно должно произойти
.

Это было очень веселое время, пока Денис снова не ушел от нас, а потом
каникулы вскоре подошли к концу, начались уроки, и все пошло своим чередом
все шло так же хорошо, как и раньше.


Однажды мисс Дуглас пришла к нам в большом восторге. Она слышала от Пэта
, что ему предложили службу в другом ирландском полку. Его двоюродный брат тоже написал ей и сообщил, что у Пэта всё прекрасно.
Все его любили, и он сказал, что из него получится лучший офицер, потому что он завоюет любовь и доверие всех солдат.

«Значит, мой непослушный мальчик всё-таки что-то предпримет», — сказала мисс Дуглас.

Но я видела, что во время разговора у неё на глазах выступили слёзы. Мы были ужасно рады услышать, что Пэт теперь настоящий офицер. Он был слишком хорош, чтобы быть кем-то другим, и он был прирождённым лидером, мы все с этим соглашались. Не такой мудрый, как Дэнис, но такой же милый! Я вполне могу представить, как солдаты были готовы умереть за него.

И мы все написали ему по кругу поздравления. Затем, с течением времени, к нам стали присоединяться страны одна за другой, и нам требовалось всё больше и больше солдат и оружия, и их становилось всё больше, чем когда-либо.
убитые, мы начали почти желать, чтобы Денис не так торопился
уезжать.

Они гнали их через Вулвич так быстро, как только могли — Денис
думал, что он, возможно, закончит к концу шестимесячного обучения. И
конечно, мы все притворились довольными. Я думаю, что на самом деле дед
был. Наконец-то он мог гордиться Дэнисом; он видел, какой тот прекрасный парень, и ему нравилось думать, что у него будет внук, который будет сражаться на фронте.


 Это было незадолго до Пасхи; мисс Гартон уехала домой, а Эйлвин вернулся. Я никогда не забуду тот день. Было ветрено и ненастно.
Море бушевало и ревело, набрасываясь на скалы у берега со звуком, похожим на раскаты грома. Мы все были в классе. Эйлвин и Линетт делали маленькую модель летательного аппарата. Эйлвин до сих пор без ума от дирижаблей. Пафф делал альбом для солдат в госпитале, а я сидела на подоконнике, вязала варежки для Пэт и тихо напевала себе под нос:

 «Земля, где мы родились, наша вера, наша гордость,
 за которую погибли наши отцы;
 о, Родина! мы клянемся тебе
 быть верными тебе душой и телом на протяжении многих лет!»

Внезапно дверь открылась, и вошла тётя Изобель.

Я сразу понял, что что-то случилось. Она выглядела очень взволнованной, совсем не похожей на себя, всегда такую спокойную и хладнокровную.

"Твоему дедушке звонила мисс Дуглас," — сказала она. Затем она остановилась, словно не могла продолжать.

«Что-то случилось с Пэт!» — ахнула я, спрыгнула со своего насеста и в волнении уронила вязание на пол.

 «Да, — сказала тётя Изобель, теперь уже очень тихо. — У неё плохие новости. Его вчера убили. Я решила, что лучше прийти и рассказать тебе».

Затем она повернулась к двери и вышла из комнаты, но Линетт бросилась за ней.


Я была буквально ошеломлена. Я стояла и смотрела на машину, которую мастерил Эйлвин, и думала, не сплю ли я.


Пэт! Весёлый, смешливый, безрассудный Пэт! Пэт с его озорными голубыми глазами, ослепительной улыбкой и кудрявой головой лежит мёртвый, холодный и неподвижный! Я не могла, не хотела в это верить. Это была ошибка. Он не мог
так внезапно уйти из нашей жизни. Должно быть, это кто-то другой с таким же именем. О, это не мог быть Пэт, он был слишком полон жизни, слишком молод, чтобы так внезапно уйти!

Почему тетя Изобель не вернулась и не сказала, что совершила ошибку!

Эйлвин сидела и смотрела на меня с белым от ужаса лицом. Пафф был
единственный из нас, кто воспринял это спокойно.

"Бедняжка Пэт!" - сказал он, печально качая головой. "Мне нравился Пэт, а теперь
он ушел совсем как отец!"

Затем я убежала в свою комнату. Я не могла находиться рядом с остальными. Я
бросилась на кровать и рыдала, рыдала, пока не выбилась из сил.

Потом вошла Линетт. Она тоже плакала, потому что у неё были очень красные глаза.

"Мне кажется, это было ужасно со стороны тёти Изобель — вот так уйти! Но я заставила
она рассказала мне всё, что знала. Мисс Дуглас только что получила телеграмму из
Военного министерства, в которой говорилось, что они с сожалением сообщают ей о гибели Пэта вчера. О, Гризель, разве это не ужасно? Я почему-то никогда не думала, что кто-то из наших может погибнуть. Было достаточно тяжело видеть
Жерваса после отравления газом, но невозможно поверить, что
Пэт мёртв! Теперь я чувствую, что Дэниса тоже убьют, как только он выйдет. Это ужасно! Почему Бог не покарает кайзера смертью, не поглотит немцев землетрясением или не сделает что-нибудь, чтобы остановить эту жестокую войну!

"Ой, помолчите, - сказал я, - и уйдите и оставьте меня в покое. Вы никогда не
хватит болтать".

"Это не хорошо, чтобы быть крест. Эйлвин пишет Денису об этом, а
Пафф убежал к дедушке. Мне не с кем поговорить. Лежа на
твоей кровати и плача, ты не вернешь Пэта. Поговори со мной, Гризель, и скажи что-нибудь приятное. Я совершенно несчастна!
Я встала с кровати. Нехорошо быть эгоисткой. Я умылась, а потом села у окна и стала смотреть на грозу.

"Я рада, что идёт дождь и так сильно дует ветер," — сказала я. "По крайней мере,
погода не насмехается над нами. Я бы не хотела, чтобы сегодня был ясный солнечный день.
Линетт подошла и села рядом со мной.


"Гризель, — сказала она тихо, — ты бы не назвала Пэта хорошим мальчиком, не так ли?"
Я помолчала, а потом решительно сказала:

«Линетт, я молилась за Пэта дважды в день с тех пор, как он ушёл. Я не верю, что Бог глух и не слышит меня. И ты знаешь, что Пэт написал в своём первом письме мне. Я тебе его показывала».
«Возьми письмо и перечитай его», — сказала Линетт.

 Я достала его из маленькой шкатулки, в которой храню свои сокровища; я уже читала его
Я и сам много раз перечитывал его, но я снова прочитал его Линетт.

И мы оба почувствовали облегчение. Он сказал, что старается «держаться» и каждый день читает свой Завет. Для него это было важным признанием.

"Я бы хотел — я бы хотел, чтобы мы знали о нём больше," — сказал я. "Кажется таким ужасным, что
он умрет и будет похоронен там, рядом со многими другими, и
никого из его близких там не будет ".

"Я ненавижу эту войну", - сказала Линетт, топнув ногой. "Ее нужно остановить".
"Ее нужно остановить".

"Раньше мы много говорили о том, чтобы пощадить и отправить тех, кого мы любили
сражаться", - сказал я. «Но это было легко говорить; теперь всё по-другому, у нас есть
чтобы сделать это. И Пэт умер за своего короля и страну. Он герой. Он
не мог сделать большего. И если Денис тоже умрет, мы должны быть рады и желать этого.,
Линетт, насчет этого.

"Мы никогда не умели радоваться", - сказала Линетт. - "Это все вздор".

«Тогда мы не настоящие патриоты, — сказал я, — и все наши уроки в Лиге Империи ни к чему не привели. Мы должны радоваться, Линетт. Если мы потеряем Дэниса, Эйлвина и Паффа и у нас не останется братьев, мы с тобой должны быть готовы сказать: "Слава богу, они ушли на фронт! Слава богу, мы не удерживали их дома и не омрачали их последние часы слезами и упреками!"»

К этому времени я уже достаточно воодушевился для английской девушки.

Линетт уставилась на меня.

"Ну вот, ты уже геройствуешь!" — сказала она. "Ты пытаешься говорить как в книге.
На самом деле ты так не чувствуешь, ты только притворяешься!"

"Возможно", - сказал я, чувствуя сердцем, что то, что она сказала, было правдой,
"Возможно, если мы будем продолжать притворяться, мы сделаем это реальностью. Мы должны
стать храбрыми гражданами, Линетт. Если мы этого не сделаем, мы никогда не сможем
вдохновлять мальчиков и мужчин идти сражаться ".

"Мы можем быть храбрыми, - сказала Линетт, - но мы не можем радоваться тому, что Пэт
мертв; ты не рад. Ты был бы бесчеловечен, если бы радовался! А мы нет.
играем перед аудиторией, Гризель, так что можешь вести себя естественно.
Ты прекрасно знаешь, что не можешь радоваться из-за Пэт!

И я знал, что она права. Я никогда не умел радоваться. Я чувствовала, что больше никогда не буду счастлива, ведь наш дорогой, весёлый Пэт ушёл от нас, а если мы потеряем Дэниса, то нам незачем будет жить.


Следующие несколько дней мы всё надеялись, что услышим что-нибудь, но приходили только новости о том, что кто-то ещё погиб или был ранен.

Пегги слышала, что ее племянник был убит, а сын кухарки
ранен, а двоюродная сестра одной из горничных попала в плен, и внизу, в
в деревне было три разные семьи, оплакивавшие солдата
принадлежащие им. Раньше я так любила Пасху, но теперь все это
казалось насмешкой, пока мы не начали думать о конце света и
о том, что все мертвые оживают; тогда это, казалось, немного взбодрило нас.


А потом, неделю спустя, пришла мисс Дуглас с письмами. Они с
тётей Изобель большие подруги, и она всегда приходит, чтобы показать ей и
расскажи ей всё. Но она знала, как мы все любили Пэта и как много времени он проводил с нами до своего отъезда, так что я ничуть не удивился, когда меня позвали в гостиную.

 Мисс Дуглас поцеловала меня, когда я вошёл, а тётя Изобель оставила нас и вышла. Думаю, это было очень мило с её стороны, ведь двум всегда легче поговорить, чем трём. Тётя Изобель получила весточку от ирландского кузена Пэта,
полковника его полка и медсестры из госпиталя на базе. Полковник
сказал, что Пэт был одним из самых перспективных молодых офицеров, и в его полку не было ни одного человека, который бы не
не любила его.

Это мы уже знали. Полковник сказал, что они штурмовали траншею и попали под шквальный огонь вражеских орудий.
Капитан и старшие офицеры были убиты, и солдаты дрогнули.
Ещё мгновение — и они бы в панике отступили, но Пэт сплотил их и с триумфом повёл в бой. Они отбили траншею у немцев, и Пэт был ранен как раз в тот момент, когда бой закончился. Это было так печально. Но, полагаю, он выполнил свою работу — и его забрали.

 Полковник сказал, что никогда не видел Пэта без улыбки на лице.
Его жизнерадостность поддерживала в них боевой дух даже в самые мрачные дни. А потом его двоюродный брат написал, что встретил одного из санитаров, которые несли его в госпиталь. Пэт знал, что умирает.
 Он дважды просил их опустить его и взять кого-нибудь другого, у кого был шанс выжить, но они его не послушали. Он был без сознания, когда они доставили его в госпиталь. Ему прострелили оба лёгких. Но перед тем как потерять сознание, он пробормотал со своей лучезарной улыбкой:
«Довольно скучная работа для вас, ребята, — я вам очень благодарен.
Вы доставили меня в пункт А1».

Затем медсестра написала ответ, и, прежде чем она успела его прочитать, мисс Дуглас вложила мне в руку небольшой свёрток.


"Это тебе, Гризель. Это та самая маленькая книжечка, которую ты ему подарила."

Я взяла её в руки, сдерживая слёзы. Письмо медсестры было самым милым из всех. Я уверена, что она хорошая женщина. Она сказала, что его
терпение и ласковость были чудесные. Он жил в течение четырех часов после
она получила его в постель. Но он почти не мог говорить. Это было сообщение
он дал ей:

 "Скажи Гризель, что первый лист в Завещании пошел мне на пользу. И я нашел
руку Х.Ф. К.".

Он передал привет своей тёте, а затем повернул голову на подушке и «просто заснул», как сказала медсестра.

 Я горько плакала, пока мисс Дуглас читала мне это.

 «Что милый мальчик имел в виду под «первым листом»? » — спросила она меня.

 Я открыла маленький Завет и показала ей. На нем было ужасное пятно
, и я знала, что это пятно означает, но я прочитала стих
вслух:

 "Я, Господь, призвал тебя в праведности и буду держать тебя за руку"
"И сохраню тебя!"

"И что он имел в виду, говоря "Х.Ф."?" - спросила она.

"Держись крепче", - сказала я, задыхаясь от рыданий.

Мисс Дуглас плакала вместе со мной.

"Я никогда не учила его быть религиозным", - сказала она. "Я не могла дозвониться до
него. Я не знаю, как он этому научился".

"Бог научил его", - сказала я.

И я совершенно уверен, что Бог это сделал, и, хотя мне было так грустно, в моем сердце появилось радостное
чувство, что Бог услышал и ответил на
мои молитвы. Это заставило меня чувствовать, что я могла бы молиться за кого-то и
теперь все. Бог был очень, очень хороший, чтобы меня выслушали.

Когда мисс Дуглас ушла, я поднялась наверх и все рассказала Линетт.
мы снова поплакали вместе, и я укутала дорогую малышку.
Я переписала завещание и положила его в свою шкатулку с драгоценностями вместе с письмом Пэта.
Я буду хранить их там до самой смерти.

 * * * * *

Я больше не могу вести этот дневник. Так или иначе, война мешает нам делать очень многое.

А сегодня Дени уехал от нас во Францию. Он спустился в форме цвета хаки, такой храбрый и красивый. У него был всего один день отпуска. Я знаю, что не буду счастлива, пока он не вернётся домой. Но, о, я так уверена и так рада, что он готов ко всему, что может с ним случиться.

Смерть Пэта отрезвила нас. Нам следовало бы проводить Дэниса с криками и смехом, ожидая, что он вернётся с победой.
Теперь мы знаем, что он может не вернуться, и Дэнис тоже это знает.

«Гризель, — сказал он, целуя меня на прощание на крыльце, — я буду рад разделить судьбу Пэта.
Если меня постигнет та же участь, что и его, ты знаешь, я буду только рад. Я надеюсь, что мне удастся продержаться до конца войны, но если нет, ты увидишь, что Эйлвин займёт моё место, как только сможет». Он всего на год младше меня.
 «О, Дэнис, я очень надеюсь, что с тобой всё будет в порядке. Но я знаю, что всё будет
— Правильно, и ты будешь верен ему до конца.
Дэнис улыбнулся. Когда он отъезжал, мы трижды прокричали «ура» — и дедушка присоединился к нам.

Дэнис помахал нам кепкой, а потом сделал то, что поняли только мы с Линетт. Он поднял левое запястье и сжал его правой рукой.

И мы знали, что он говорит себе и нам: «Выполняйте отцовский наказ».



 КОНЕЦ