Кощеев клад Фома Неверующий

С давнего-предавнего времени в вековых лесах почти в самом центре Святой Руси, на территории нынешних Химок, жил да был Кощей.

Без суеты, люто и неторопливо занимался он своим привычным делом: сбором дани и со всех вместе, и с каждого в отдельности, и за то, и за все. Был он жаден, беспощаден и кровожаден. Особенно любил не спеша разорять купеческие караваны. Кто смел при Кощее открыто роптать и называть сбор дани грабежом, немедленно лишался головы.

Весь конфискат укладывался в особую подземную сокровищницу, которую Кощей берег пуще глаза. Со временем, когда места драгоценным камням и металлам в сокровищнице перестало уже хватать, Кощей остепенился, и больше уже чах над златом, нежели его пополнял.

Кончилось его благополучное житье-бытье горько и внезапно с нашествием монгольской орды хана Батыя. Во-первых, грабить стало совсем уж некого. А во-вторых, того и гляди, нагрянут непрошенные косоглазые, плосколицые и кривоногие гости на низкорослых коньках – и пиши пропало!

Конечно, Кощей был бессмертным, мастерски владел десятипудовым мечом и так просто не дался бы. Но надо было глядеть правде в глаза: при таком численном перевесе ордынцев вечная жизнь могла обернуться для него вечными же пытками от рук врагов, безмерно более кровожадных и беспощадных, чем он сам.

Надо было уходить. Вывезти сокровища нечего было и думать: не мог же он, в самом деле, снарядить для этого обоз длиной в целую версту?! Напоследок погоревав, наложил Кощей на свои сокровища малое охранное заклятие. Наложил не без юмора - чтобы узреть их мог только такой крайний лихоимец, как он. После чего отбыл в Германию.

Нельзя сказать, чтобы он о кладе забыл. Вовсе нет. Но подходящих условий для возвращения все не было: сначала надо было переждать татаро-монгольское иго. Правление Ивана Четвертого, известного в истории под именем Грозного, тоже оптимизма не прибавляло.

Далее следовали смутные времена, стрелецкие бунты, петровские реформы… Рядом с сокровищами разрасталась и крепла Москва.
Словом, пришлось Кощею запастись терпением. Благо был он бессмертным, и время само по себе не значило для него ровным счетом ничего.

Последнюю надежду законным образом вернуться и предъявить права на свои сокровища отняли у него первая мировая война и последовавшая за этим революция.

За сокровищами он продолжал следить по публикациям в периодической печати: нет ничего об их обнаружении, и слава богу. Особенно долго он не спал по ночам во время строительства канала имени Москвы, проходившего почти по самому месту сокровищницы. Но – чудом обошлось, не затронуло! Место это стало именоваться Химками. А где-то на месте сокровищницы разбили парк.
 
Тем временем в Германии к власти пришел Гитлер, и Кощею, подозрительному лицу с туманным славянским происхождением, снова пришлось брать ноги в руки. На сей раз он поселился в Америке.
 
Там его жизнь, можно сказать, сложилась. Он попал в Голливуд. Сколько раз он играл графа Дракулу – он и сам не помнил – несмотря на бессмертие и железное здоровье. Однако не в пример больше прославился в роли Фредди Крюгера, которую, естественно, играл под псевдонимом.
 
С началом горбачевской перестройки Кощей приезжал-таки несколько раз на место сокровищ. Но найти сокровищницу никак не мог.

Тщетно рыскал он поздними вечерами в свете тусклых фонарей по Химкинскому парку. То ли обилие постороннего металла сбивало его с толку. То ли он старел и утрачивал природные инстинкты.

Дважды вызывал он из тьмы веков и материализовывал василиска, зрившего в прошлом сквозь землю, аки через стекло.
Однако и Змей Горыныч ему не помог. В первый раз, привлеченный запахом антиквариата, выдохнул он сноп пламени на краеведческий музей. Во второй приход спалил в парке целый кинотеатр, который так больше и не отстроили. Вызывать его в третий раз Кощей уже не решился.

И вдруг в один прекрасный день услышал Кощей хрустальный стон. Охранное заклятие сработало! До сокровищ его добрались!! Вот я их!!!

Бросился Кощей в аэропорт. Билет, не глядя на цену, взял на «Конкорд» и полетел через море - океан (Атлантический) на сверхзвуковой скорости.

Прибыв на место, Кощей малость успокоился. Сокровища его лежали целы и невредимы. И даже, как и раньше, для обычного глаза невидимы.

Возле сокровищ, на землю краем вышедших, трое мужичков. Из-за сокровищ спорят. Делиться друг с другом не хотят. И, судя по разговору, один из них – бандит, другой – торговец, третий – банкир. Как уж они тут все вместе в одно время сошлись, ума не приложу. Но раз клад узрели, значит, лихоимства у всех троих – в избытке.

Слово взял бандит.
- Значит, так. Все уходят, я остаюсь. Без базара. Если что - бригада у нас. Из-под земли достанем.

- Ай, дорогой, - запричитал торговец. - Зачем так некрасиво себя ведешь? Хитрый, да? Хотел обмануть, да? Как шакал последний, честное слово. Я первый клад увидел. Кстати, бригада твоя про клад знает, или ты ей не скажешь? И какую долю тебе твой бригадир выделит? А если я своих кликну? Вай-вай, приезжего обижают! Сейчас все наши, весь рынок на помощь сбежится.

Бандит помрачнел. Но банкир тут же нашелся:
- А самому тебе сколько останется, ежели все на целый рынок разделить? То-то же. Сокровища надо легализовать. Оприходовать, положить в сейф. Учесть на счете. Пустить в оборот. В рост, то есть. Вложить в акции…

- Знаю я твои счета и твои акции! – взорвался бандит. – Пять лет честно челноков грабил и клал деньги на счет. Акции-облигации, говоришь! В 98-м как рубль гикнулся, так ни денег тебе, ни счета, ни самого банка! Скажешь, не ты в том банке президентствовал?

Неизвестно сколько бы они еще спорили, кабы не вмешался Кощей
- Чужое добро делить? Мое это золото, Кощеево. А потому брысь отсель, пока еще ребра не в кисель!
- МНЕ от МОЕГО золота бежать?!. – воскликнул бандит размахивая крупным и тяжелым, как кувалда, кулаком. ­ Да я…

И добавил еще что-то. Что именно сказал бандит, Кощей, не привыкший к разговорам «по понятиям», не понял. Хоть и сказано было на чистом русском языке. Почувствовал только, что зубов в его рту при всей их прочности враз стало меньше. И ринулся вперед.

-; Мое! – хором рявкнули мужички.
Схватка вышла нешуточная. Бандит орудовал кастетом, торговец бросался под ноги, а банкир вцепился сзади мертвой хваткой и вис, как мешок с мукой. Как ни крепок был Кощей, да не было у него с собой заветного меча-кладенца. Никто и никогда не оказывал ему такого ожесточенного сопротивления. А потому через несколько минут все они сидели на земле обессиленные, хватая ртами воздух и глотая поднявшуюся тучей пыль.

Наконец, Кощей рассмеялся, весь помятый, в порванной в клочья одежде, и шепелявящим от недостатка зубов жутким голосом произнес:
- Эх вы. Сколько веков живу, скольких мошенников, мздоимцев и душегубов повидал! Но такой корысти, такого лихоимства и бесстыдства отродясь на Руси не встречал.
 
Ты, разбойник-душегуб? Последней старушечьей копейкой не брезгуешь. Кусок хлеба у сирот изо рта рвешь. Людей давишь потехи ради. Да разве я когда бедную деревеньку обидел, над сиротой надругался? Все купцов да бояр.

Ты, - как тебя? Купец не купец, а так, лавочник. Не своим товаром торгуешь. Берешь его у крестьянина за ломаный грош, продаешь – по тыще. Весь навар в свою мошну бездонную. Знаешь ведь, что последнее отдадут, чтобы с голоду не сдохнуть. Да еще и гнилье всучить норовишь.

А ты, ростовщик? Без ножа режешь, без веревки чужие шеи в петлю суешь и затягиваешь. Деньги в рост даешь. Даешь на год, а кабала – на всю жизнь. А уж что чужое взял – обратно не воротишь. Деньги-то чужие где, на сохранение взятые, тяжким трудом заработанные?

Сказано же вам: Кощеево это золото. Проклятое оно. Дети вы неразумные, что ли? Того не знаете, что лихим путем добытое золото никого еще счастливым не сделало? Сказок вам в детстве не читали? Бежать бы вам от этого золота без оглядки…

Ну, так вот вам моя резолюция. Коли не дали мне свое добро назад забрать, превзошли меня в лихоимстве – владейте им. Только я уж теперь такое заклятие на него наложу – почище прежнего будет.

Стеречь вам эти сокровище до того дня, когда с чистым сердцем по взаимному согласию захотите отдать их первому встречному доброму человеку. Мало вам на то надежды. А до тех пор носить вам облик, которого более всего достойны, псы шелудивые!

Кощей плюнул, повернулся и пошел прочь. А за спиной у него разразился яростный и хриплый собачий лай.

С тех пор у сокровищницы появились живые сторожа – три крупных худых пса черной масти. Горе тому, кто случайно подступится к сокровищнице. Но горе и сторожам. Ни уйти не могут с этого места проклятого и сокровища бросить, ни друг с другом договориться. Кончается все одним – грызней. И нету их корысти ни меры, ни сроку…