Птичка прилетела
Ранняя весна. Деревья лысые. Местность серая. Небо затянуто тучами. Просёлочная дорога небольшой деревеньки, разрушенной войной, с рытвинами и горками кирпича и веток. Застрявший УАЗик с четырьмя ведущими не буксует в глубокой луже, а стоит разорванный прилетевшей «ПТИЧКОЙ».
Только что эта машина проехала мимо меня, а теперь стоит как вкопанная с дымящимися боками. Сосредоточенные и настроенные на отпор врага ребята не заметили БПЛА. Вынырнувший из туманного и дымного воздуха БПЛА врезался в автомобиль, лишив разом двоих бойцов жизни, и тяжело ранив водителя. Молчаливые 200 осели и застыли, а раненный-300 истошно кричал от боли. Я с бойцом позывной Брест яростно отгибал покорёженную дверь и громко спрашивал:
– Сможешь выбраться? почти кричал: – Сможешь выбраться? – понимая, что конечно не сможет и нужно отвлечь его от страха и боли, чтобы он понимал, что мы рядом, а поэтому надо говорить, командовать, вселять уверенность и надежду.
– Нет, не могу! – крик его становился нестерпимым. А прилёт новой «птички» мог быть в каждую секунду.
Откидывая амуницию и рюкзаки ребят 200, мы стремительно пытались добраться до ещё живого. Он кричал, а мой боец, выпуская фейерверк матерных слов, добавлял громогласно и жёстко:
– Терпи козак, атаманом будешь!!!
Боец потерял сознание.
– Ты как?, – кричал Брест, – Терпи!!!, – а он молчал и это разрывало сознание. Только что был крик, и нет его.
– Я, я, больно!– прошептал раненый шофёр и мы, вдохновлённые теплившейся жизнью, опять принялись освобождать застрявшее повреждённое тело.
– Всё будет хорошо, – кричал Брест, – домой поедешь! Ты красава! И без руки живут! Не кипишуй! Ты молодец! – его уверенный спокойный громкий голос не давал ни секунды передышки. Он вселял надежду.
Мы вытащили парня. Мимо пролетающая машина не остановилась. Мы орали во всю глотку:
– Стой б…дь, помоги! – Но машина ушла. Следующая неслась в ту сторону, где висела смерть.
– Помоги, – кричали мы, – Тут один 300, двое 200! Помоги. Ещё звучит птичий зум. Пока не вье…ло надо что-то делать.
Ребята подъехали помочь. Срочно надо доставить до эвакуации.
– Ребята заберите его!
Около полуразрушенного дома тихо стонал ещё один раненый.
– Чей, ребята? Подойдите. Посмотрите кто там!
Раненый радист с залитым кровью лицом не мог работать по рации.
– На какой точке вы? На какой точке, ответь, – рация скрипела и запрашивала координаты, а радист, заливаясь кровью, пытался отвечать.
– Пацаны, наблюдайте за воздухом!
Шофёра грузили под стоны и вскрики. Птичка новая проскользнула мимо и начала разворот на нас.
– Вот он, вот он! – кричал я, показывая на БПЛА, но она с повреждённым винтом ушла вперёд.
– Промахнулась сволочь! – злорадно сказал Брест. Её яркий взрыв прогремел вдалеке.
– Нормально! – облегчённо прошептали мы. Погрузили раненого, а рядом в 20-ти метрах лежал ещё один 300.
– Ходить можешь? – спросил Брест, – ребята ещё одного 300ого надо забрать! – он кричал почти охрипшим голосом.
– Нога, где жгут? Сейчас сделаем! Пацаныыы! Заберите ещё одного 300ого! Дружище, давай постараемся надо нам ближе к дороге. Откуда сам?
– 27дивизия, – потерял сознание.
– Какой полк? Говори, какой полк?, – его голова мотнулась от боли и повисла.
– Ты меня слушай, – кричал я, – Слышишь меня? Подожди, подожди! Бл..дь помогите!. Малой 300, тот, что был в очках! Это ваш?
– Маревин! Блин, как же так? – кричал его сослуживец, что отошёл на секунду. И в это время и громыхнул взрыв. Хорошо угол дома отгородил яркий фонтан огня. Безжизненное тело бойца размякло, и глаза закрылись, уже ни один мускул не реагировал на наши движения и голоса.
– Я не могу дальше двигаться. Давай его дотащим братан до дороги. Очкарик пришёл в себя, застонал и мы потащили его ближе к транспорту.
– Терпи дружище! Говори с нами, домой поедешь, отдохнёшь.! – кричали мы. Машину, что неслась по дороге вперёд, где роем неслись БПЛА, мы остановили и отправили Маревина, но не успели.
– Стоооп! Закричал Брест! Давай по кустам опять летят…
Свидетельство о публикации №225090601480