Бабочка

            Сентябрь начался тихо, тепло и безветренно.  Солнце не разогнало, нет, прогрело и рассеяло ночную пелену, проявилось между неподвижными охристыми облачками. Мурий застыл у балконной двери, молча глядя на чуть шелестящее нечто, не обращая внимания на меня, усаживающегося в кресло. В былые времена он бросился бы на это нечто, то ли из желания поиграть, то ли поохотиться, но с годами обрел мудрость и просто молча смотрел. А в балконное стекло билась цветастая бабочка. Как залетело это крохотное чудо на седьмой этаж, да еще в городе, среди домов, в сентябре?
            Внизу, из двух машин с распахнутыми дверцами, черной и белой, доносились реплики, но слышалось с трудом. Отдельные звуки порою складывались в слова, с трудом склеивались, нет, не в предложения, лишь в невнятные обрывки.
 - Зачем, б..ть, ты это делаешь?
 - На х… мне это нужно?
 - Ну ё… твою мать, двигай!...
            В чем суть дискуссии, понять я так и не смог. Степенная мусорка, грохоча на лежачем полицейском, прорычала мимо, оглушая двор. Между деревьями мелькнула фигура оранжевого дворника с пластиковым мешком, то ли Икрома, то ли Саида, сверху не разобрать. Бабочка угомонилась, сложила крылья и смотрела во двор. Я аккуратно взял её двумя пальцами, стараясь не навредить и выпустил в открытое окно. И это, освещенное солнцем, сияющее чудо, которому на жизнь отпущено Богом всего пять – семь дней, полетело, постепенно снижаясь и исчезая среди еще зеленой листвы. «А вдруг, - это её последний день?» - мелькнуло в голове.
            Машин под окном уже не было. Мурий, наконец, и назавтракался, и отмедитировал на бабочку, и, должно быть, улегся досматривать свой сон. Я докурил сигарету и допивал чай. Из комнаты доносились традиционные аккорды утреннего Моцарта, ежедневно транслируемые радиостанцией Венис Классик.

06.09.25