16. Странные происшествия

Я всё-таки решился. Понимал, что если останусь на месте и ничего не сделаю, то голод меня просто добьёт. Сил почти не было, но я сказал себе, что уйду совсем недалеко от шалаша, только чтобы найти хоть какую-то пищу. Лес вокруг уже не казался таким пугающим, но всё же оставался чужим и враждебным.

После недолгих поисков мне посчастливилось найти немного щавеля. Я с жадностью сорвал несколько листьев и начал есть. Вкус был терпкий и кислый, но мне казалось, что это лучший обед за последние дни. Щавель немного утолил голод, но я знал, что этого недостаточно, чтобы набраться сил.

Чуть дальше я наткнулся на муравейник. На первый взгляд — просто кучка земли, но тут в памяти всплыло одно далёкое воспоминание. В детстве я любил пить сок чёрных муравьёв, когда мы с друзьями дурачились в лесу. И на моё счастье, передо мной был муравейник с чёрными муравьями.

Я сорвал травинку и аккуратно опустил её в муравейник, как делал когда-то давно. Муравьи тут же облепили её, явно недовольные вторжением. Я подождал несколько минут, и, когда на травинке собралось достаточно муравьёв, осторожно достал её. Облизал конец травинки, чувствуя знакомый, кисленький привкус сока муравьёв. Это был слабый, но освежающий вкус — совсем не то, что я бы ожидал найти в лесу в такой момент.

Я продолжил это несколько раз, и каждый раз ощущение кислого сока на языке давало мне небольшую, но важную передышку. Это было мало, но в этой ситуации даже такие мелочи казались настоящим спасением.

Вдруг заметил небольшое движение в траве. Ёж! На мгновение сердце забилось быстрее. Это было хоть какое-то мясо, и поймать его не должно было быть слишком сложно — ведь он не такой быстрый, как другие животные. Внутри меня мелькнула надежда: если мне удастся поймать ежа, я смогу добыть себе хоть немного пищи, которая даст силы.

Я начал осторожно приближаться, стараясь не делать резких движений. Ёж медленно двигался по лесной подстилке, явно не замечая меня. Всё выглядело так, как будто удача наконец-то улыбнулась мне. Я уже был в шаге от того, чтобы схватить его. Но в последний момент, как будто почувствовав угрозу, ёж начал стремительно убегать. Я рванулся за ним, но был слишком слаб и не успел его догнать. Ёж исчез в густых зарослях, оставив меня с пустыми руками и ещё большей тяжестью на душе.

Я сел на землю, пытаясь отдышаться, и в этот момент увидел белку. Она быстро перемещалась по веткам деревьев, но спустилась достаточно низко, чтобы я мог попробовать что-то предпринять. Схватив ближайший камень, я попытался прицелиться. Это было бы сложнее, чем с ежом, но голод заставлял меня действовать. Я бросил камень, надеясь, что он попадёт в цель. Но белка, как будто издеваясь надо мной, ловко увернулась и молниеносно скрылась в листве.

Силы оставляли меня. Я сидел на холодной земле, осознавая свою беспомощность. Каждый раз, когда мне казалось, что удача близка, она ускользала от меня, как этот ёж и белка. Ощущение отчаяния накатывало волнами. Я не знал, сколько ещё смогу выдержать. Все мои попытки добыть хоть какую-то пищу оборачивались неудачами, и я начал бояться, что в этом лесу я так и останусь один — голодным, слабым и потерянным.

Я брожу по лесу уже несколько часов. Мои ноги устали, а голод медленно, но уверенно заставляет меня чувствовать слабость. Внезапно взгляд падает на что-то необычное — чуть в стороне, среди веток и листвы, виднеется гнездо. Я осторожно подхожу и вижу несколько яиц. Живот сжимается от голода, и, не долго раздумывая, я беру их. Это мой шанс.

Я развожу небольшой костёр. Ещё одно нелёгкое испытание, ведь найти подходящие ветки и разжечь огонь в этом сыром лесу оказалось непросто. Сидя у костра, я начинаю жарить яйца прямо на раскалённых камнях. Запах… Он обжигает мне ноздри, и слюна мгновенно наполняет рот. Я даже не успеваю дождаться, пока всё приготовится как следует — просто ем, чувствуя, как еда возвращает мне силы.

После этого я продолжаю свой путь, и вскоре наталкиваюсь на лесные орехи. Они выглядывают из-под листьев, и я сразу собираю их в пригоршню. Один за другим, я раскусываю их, наслаждаясь хрустом. Эти маленькие дары природы кажутся мне настоящим праздником. Хотя пища простая, но для меня сейчас это настоящее богатство.

Страх не покидает меня. Лес вокруг такой однообразный — каждый кустик, каждое дерево похожи друг на друга, и с каждым шагом всё сильнее проникает тревога, что, если уйду слишком далеко, не найду дорогу обратно. Но я не могу сидеть на месте вечно. Мне нужно двигаться, искать выход.

И тут в голову приходит мысль: если начну помечать дорогу, то смогу вернуться, даже если начну блуждать. А что, если эти метки увидят кочевники? Я знаю, что они ищут меня, ведь в этом нет ни малейшего сомнения. Если они заметят знаки, возможно, они поймут, что я где-то рядом.

Решено. Я начинаю выцарапывать отметки на деревьях — глубокие царапины на коре или небольшие камни, которые выкладываю вдоль пути. Каждый раз, когда чувствую, что теряю ориентир, или, когда возникает чувство, что иду не туда, я просто оглядываюсь на свои метки. С ними я чувствую, будто оставляю маленький кусочек себя в этих диких местах.

Каждый раз, когда я отхожу дальше, что-то внутри сжимается, но я всё равно продолжаю. Я должен найти свою пещеру. А пока в душе теплится ещё одна мысль: если кочевники пройдут поблизости, они увидят мои следы и, возможно, смогут найти меня.

С каждым шагом я повторяю про себя: «Я вернусь. Я найду дорогу обратно».

Ветер усиливается, и его холодные порывы заставляют меня вздрогнуть. Я поднимаю голову, чувствуя тревогу, и понимаю, что что-то изменилось. Над головой нависли чёрные, тяжёлые тучи, словно предвещая скорый ливень. Воздух становится сырее, напряжение вокруг сгущается.

Моё сердце начинает колотиться быстрее. До шалаша не добежать, это ясно. Время уходит, и надо срочно искать укрытие. Мой взгляд лихорадочно блуждает по сторонам в поисках хвойного дерева — что-то, что сможет защитить меня от дождя. Хвойные деревья известны тем, что их ветки образуют плотный купол, который хоть немного укроет от стихии.

Только густые заросли, низкие кустарники и огромные стволы лиственных деревьев. Паника начинает нарастать. Что если дождь начнётся раньше, чем я найду хоть какое-то укрытие? Я не могу промокнуть до нитки, мне нужно тепло.

Пытаясь удержать контроль над собой, я продолжаю поиски, несмотря на охватившее меня чувство беспомощности. Ветер уже завывает сильнее, и я понимаю, что времени почти не осталось.

Дождь начался внезапно. Сначала это были редкие, тяжёлые капли, которые падали с неба словно предупреждение. Но через несколько мгновений эти капли превратились в настоящий поток воды. Я чувствую, как холодные капли обжигают кожу, просачиваясь сквозь одежду, которая быстро намокает. Ветер, который раньше был просто холодным, теперь словно мечет в меня струи дождя, срывая с деревьев листья и превращая их в маленькие бьющие стрелы.

Мои волосы прилипают к лицу. Вода хлещет со всех сторон, превращая землю под ногами в грязь. С каждым шагом чувствую, как ботинки утопают в сыром месиве, а ноги предательски скользят.

Я промок до костей. Холод проникает внутрь, а каждая капля кажется всё холоднее предыдущей. Мои мысли затуманиваются от этой ледяной мокроты, но внезапно я замечаю что-то впереди — тёмный силуэт дерева с дуплом. Не такое уж и большое, но вполне достаточно, чтобы попытаться спрятаться.

Я подбегаю к нему, не обращая внимания на то, как грязь брызжет из-под ног, и заглядываю внутрь. Дупло узкое, но если я свернусь калачиком, то смогу втиснуться туда. Я не раздумываю. Вода струится по моим волосам, капли скатываются с лица, пока я, скрюченный и дрожащий, залезаю внутрь этого небольшого укрытия.

Снаружи дождь продолжает лить, словно небеса разверзлись. Он барабанит по ветвям, по земле, по каждому листочку. Я слышу, как капли с оглушительным стуком падают на дерево, которое меня укрывает. Но здесь, внутри дупла, хоть и не совсем сухо, но уже не так промозгло. Я прижимаюсь к стенкам дерева, стараясь согреться, хотя дрожь не покидает меня.

Дождь продолжает идти, и я лишь надеюсь, что это укрытие защитит меня хотя бы на время от его ярости.

Я сжимаюсь от холода, пытаясь найти хоть немного тепла в этих грубых, шероховатых стенах дерева. Каждая мышца моего тела напряжена, дрожь не покидает меня, как бы я ни старался унять её. Вода продолжает стекать по моей одежде, и, хотя я теперь защищён от прямого попадания дождя, сырость проникает повсюду.

Снаружи звук дождя кажется оглушающим — он хлещет по деревьям и земле, будто весь лес погружён в сплошную пелену воды. Иногда порывы ветра заставляют дерево дрожать, словно природа хочет напомнить, что здесь, в этом мире, я лишь маленькая, ничтожная фигура.

Я пытаюсь сосредоточиться, не дать страху взять верх. Мои мысли возвращаются к шалашу — к тому единственному месту, которое я могу назвать хоть каким-то домом. Я снова и снова представляю его себе: скромный, но безопасный. И с каждым ударом капли по древесной коре снаружи, с каждой секундой, проведённой в этом сыром укрытии, я осознаю, что должен найти выход. Я не могу сидеть здесь вечно.

Проходит время, но дождь не прекращается. Я думаю о том, что, возможно, кочевники уже где-то рядом. Может, они идут по моим меткам, оставленным на деревьях. Что если они тоже решат остановиться где-то неподалёку?

Внутри меня нарастает чувство, что мне нужно двигаться дальше, несмотря на холод, несмотря на сырость, несмотря на этот непрекращающийся дождь. Но пока что я прислушиваюсь к ритму дождя, давая себе немного времени, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями.

Я выдохнул. Когда дождь хоть немного стихнет, я выйду. Но не раньше.

Кажется, что время тянется бесконечно, каждый миг словно замедляется в этом сыром, холодном укрытии. Ветер время от времени усиливается, и капли дождя пробиваются внутрь сквозь маленькие щели в коре..

Стараясь не впасть в отчаяние, я пытаюсь сосредоточиться на дыхании. «Вдох… выдох… просто дождись, когда дождь стихнет,» говорю я себе, словно это поможет согреться. Однако я понимаю, что пора уходить. Здесь небезопасно. Дождь может продолжаться бесконечно, а я не могу позволить себе оставаться на месте.

Я высовываю руку из дупла, проверяя, стих ли дождь. Но капли всё ещё падают, хоть и не так интенсивно, как прежде. Ливень постепенно переходит в моросящий дождик, но небо по-прежнему затянуто тёмными тучами. В душе просыпается решимость: не могу ждать дальше. Если я останусь, холод одолеет меня.

С трудом выбираюсь из дупла. Тело ещё не отошло от холода, движения скованны, но я заставляю себя идти вперёд. Мои ноги, утопающие в мокрой грязи, шлёпают по размытой земле. Дождь уже не так силён, но он не прекращается полностью, будто сам лес решил удерживать меня здесь.

Я оглядываюсь, пытаясь найти направление, где я оставлял метки. Они мои единственные ориентиры в этой бескрайней, сырой пустоте леса. Каждая метка — моя связь с тем местом, откуда я начал свой путь, и, возможно, единственный способ вернуться обратно, если этот дождь затянется.

И вдруг я остановился как вкопанный, не веря своим глазам. Передо мной стоял мой шалаш. Я моргнул несколько раз, надеясь, что это просто наваждение, что дождь и холод заставили меня видеть то, чего нет. Но нет, всё было на месте: наклонённые стволы деревьев, покосившаяся крыша из веток, привязанные к столбам верёвки — каждый знакомый элемент моего временного укрытия.

Паника охватила меня, словно накатившая волна, застилая мой разум. Как это возможно? Я ведь шёл в другую сторону! Я уверен, что уходил прочь от шалаша, продираясь сквозь сырой лес, оставляя позади это место. Но сейчас я стоял здесь, как будто весь мой путь был напрасным кругом.

К горлу подкатил ком, словно вся усталость последних часов навалилась на меня разом. Как я мог вернуться назад, когда был уверен, что продвигался вперёд? Каждая метка, каждое дерево — я точно помню, что всё делал правильно. Но вот я снова здесь, и этот шалаш, который должен был быть моим убежищем, теперь кажется чужим и пугающим.

Я осмотрелся вокруг, пытаясь найти хоть какое-то объяснение. Может, я сделал круг? Но это казалось маловероятным — я так старательно отслеживал свой путь, стараясь запомнить каждую деталь, каждый ориентир. Меня охватило беспомощное чувство, что лес как будто играет со мной, заставляет блуждать, возвращаясь на исходную точку, как бы я ни старался избежать этого.

Я шагнул вперёд, чтобы приблизиться к шалашу, но внезапно отступил, охваченный страхом. Что если это ловушка? Что если это не мой шалаш, а его какое-то зловещее подобие? Я снова почувствовал холод — не тот, что от дождя, а тот, что внутри меня, пронизывающий, как предчувствие чего-то страшного.

На мгновение я застыл в полном смятении. В голове проносились тысячи мыслей — что мне делать, куда теперь идти, можно ли доверять собственным ощущениям? Каждая мысль приводила к новым сомнениям. В этот момент лес показался мне живым, враждебным существом, которое меня окружает, запирает в этом бесконечном круге, играя с моими страхами.

Я глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Возможно, мне нужно просто остановиться и обдумать свои действия. Может, дождь и усталость сбили меня с пути, а этот шалаш — всё-таки мой. Но теперь, глядя на него, я не мог отделаться от ощущения, что что-то не так.

Несмотря на внутренний протест и странное ощущение, что всё идёт не так, я решаю зайти в шалаш. Усталость одолела меня. Тело ломило от холода и влажности, одежда прилипла к коже, и я понял, что больше не могу позволить себе стоять под дождём. Даже страх перед непонятной ситуацией не мог заставить меня двигаться дальше в таком состоянии.

Я осторожно приоткрыл вход в шалаш и вошёл внутрь. Здесь, хоть и влажно, всё же чувствовалась защита от прямого ливня. Я опустился на землю, ощущая, как мягкая подстилка из веток и травы скрипит подо мной. Всё внутри было знакомым. Это добавило немного уверенности в том, что, возможно, я просто перепутал дороги, когда вылез из дупла. Усталость и дождь сыграли со мной злую шутку. Голова шла кругом, мысли путались, и я решил, что единственный выход — немного отдохнуть.

«Когда станет теплее, когда дождь прекратится, я продолжу путь,» — успокаивал я себя. Возможно, к этому времени я приду в себя, и всё станет на свои места. Я подтянул к себе колени, стараясь хоть как-то согреться, но от мокрой одежды всё ещё бил озноб.

Дождь за пределами шалаша снова начал набирать силу, барабаня по крыше и стенам глухими, ровными ударами. В былые времена этот звук тревожил бы меня, усиливал ощущение незащищённости и одиночества. Но теперь, в свете всего того, что я пережил за этот день, дождь действовал успокаивающе. Глухие удары капель о дерево создавали ритм, который становился всё мягче и приглушённее.

Этот ритм был неумолим и всё же удивительно умиротворяющим, как будто сама природа решила укрыть меня своим звуковым одеялом. Каждая капля, ударяясь о крышу, казалась музыкой, которая постепенно вытесняла всё лишнее из моего сознания.

Я уже не видел ярких образов озера и леса. Вместо этого передо мной вставали туманные, размытые воспоминания — детство, дом… Эти образы всплывали один за другим, как лёгкие клубы дыма, сливаясь с реальностью и снова исчезая в глубине моего сознания. Я больше не чувствовал тревоги, только тепло, исходящее от этих воспоминаний.

Мокрая одежда всё ещё плотно обвивала тело, но её холодное прикосновение уже не казалось столь болезненным. Озноб, казавшийся прежде невыносимым, постепенно начал отступать.

Веки, такие тяжёлые, словно налитые свинцом, всё сильнее давили на глаза, заставляя их закрываться. Я чувствовал, как мир вокруг меня становится более размытым, как звуки и ощущения отступают на задний план, уходя в небытие.

Несмотря на холод, который всё ещё присутствовал, но как будто бы утратил свою прежнюю власть надо мной, я начал медленно проваливаться в иное измерение. Этот сон подступал медленно, но неумолимо, подобно воде, которая незаметно подбирается к берегу. И вот, я начал погружаться в это забытье, всё глубже и глубже, оставляя позади холод и усталость, растворяясь в тишине сна, которая вскоре поглотила меня полностью.

Пусть короткий, пусть беспокойный, но это был сон.