17. Необычные видения

Картина расплывается перед глазами, как будто я смотрю сквозь воду. Всё вокруг затянуто дымкой и едва различимыми, тенями. Я не понимаю, где я, но чувствую, что это не лес. Постепенно очертания становятся чётче. Я вижу луг, зелёную траву, согретую летним солнцем. Тёплый ветер слегка колышет травинки. Вдалеке озеро, гладкое, как зеркало. Его поверхность отражает голубое небо и белые облака, медленно плывущие над головой.

Слышу смех. Звонкий, радостный смех, похожий на звуки серебряных колокольчиков. Женские голоса. Я прислушиваюсь, пытаюсь разобрать слова, но ничего не понимаю. Язык странный, но в то же время очень знакомый. Словно я его когда-то знал, но давно забыл.

Пытаюсь сфокусироваться на том, что вижу. Передо мной на берегу озера сидят девушки — юные, красивые, с длинными, развевающимися на ветру волосами. Их кожа светится на солнце, они кажутся почти неземными в своей красоте. Две девушки совсем близко — они разговаривают, иногда обмениваются взглядами и снова заливаются этим звонким, счастливым смехом. Дальше, у самой воды, я замечаю ещё несколько. Их фигуры легко и непринуждённо двигаются, как будто они часть этого безмятежного пейзажа.

Я пытаюсь шагнуть вперёд, но ноги словно прикованы к месту. Я не могу двинуться. Что-то удерживает меня, как будто я заперт в невидимой клетке, наблюдая эту сцену со стороны. Я хочу заговорить с ними, узнать, кто они, но не могу. Я невидим для них, словно меня вообще здесь нет.

И тут я замечаю за их спинами нечто невероятное. Лёгкие, прозрачные крылья, которые мерцают на солнце. Они едва заметны, словно сотканы из утреннего тумана или росы, но всё же они там — каждая из этих девушек носит за спиной крылья. В голове всплывает одна мысль: феи. Это невозможно. Я пытаюсь отогнать эту мысль, убеждая себя, что это просто сон. Но этот сон слишком реальный, слишком яркий. Я чувствую тепло солнца на своей коже, слышу плеск воды о берег, ощущаю запах летней травы.

Я смотрю на них, поражённый, не в силах отвести глаз. Смех продолжается, но они по-прежнему меня не замечают. Я остаюсь сторонним наблюдателем в этом мире. Кто они? Почему я здесь? Я не могу найти ответы, но чувство, что я стал свидетелем чего-то волшебного, пронизывает меня до глубины души.

Тогда я осознаю, что это не просто сон. Или, по крайней мере, это не обычный сон.

Тишина, окутывающая луг, придаёт всему происходящему ощущение безмятежности. Моя душа наполняется странным покоем, таким непривычным после тревог и усталости последних дней. В этом мире нет ни холода, ни сырости, ни страха. Всё словно пронизано светом и теплом, и я, как заворожённый, не могу отвести взгляд от фей, которые продолжают веселиться, погружённые в свой радостный мир.

Они поднимаются с земли, изящно ступая по мягкой траве к озеру. Их шаги такие лёгкие, что кажется, они касаются земли едва заметно, почти паря над ней. Я наблюдаю, как они сбрасывают с себя тонкие накидки — лёгкие, воздушные, как будто сотканные из самого света. Феи улыбаются, переглядываются, излучая необъяснимую доброту и тепло.

Первую в воду вступает та, что сидела ближе всего ко мне. Её тонкие, прозрачные крылья колышутся на ветру, пока она осторожно опускает пальцы ног в озеро, словно пробуя его температуру. Вода вокруг её ног разбегается мелкими кругами, как будто сама поверхность озера приветствует её. Она смеётся, звонко и весело, как будто даже это прикосновение доставляет ей радость. За ней одна за другой в воду заходят остальные. Они входят в озеро с лёгкостью, как будто вода — это их естественная стихия, словно она была создана для них.

Вода гладкая и чистая, сверкает под лучами солнца, и когда феи входят в неё, она мягко принимает их. Я наблюдаю, как их тела скользят под поверхностью, будто они стали частью этого озера, его продолжением. Их крылья, ставшие ещё более прозрачными под водой, колышутся, как утренний туман, растворяясь в озерной глади.

Феи плещутся и смеются, словно дети, их звонкий смех разносится по всей округе, принося с собой чувство радости и свободы. Они обрызгивают друг друга водой, играют, ныряют и всплывают обратно на поверхность, и в их движениях нет ни малейшего напряжения, только веселье и лёгкость. Я не могу понять, о чём они говорят, но их голоса звучат так мелодично, что мне даже не хочется пытаться разбирать слова.

Всё вокруг будто оживает вместе с их весельем. Трава на лугу начинает слегка покачиваться, словно танцуя под их смех. Солнце становится ярче, и даже воздух кажется чище и свежей. Я всё ещё стою на берегу, словно невидимый наблюдатель, но теперь это меня не беспокоит. Я чувствую себя частью этой сцены, этого чудесного, магического мира, где нет места тревогам и опасностям. Только радость, смех и свет.

Я смотрю на этих необыкновенных существ, плавающих и играющих в озере, и вдруг меня охватывает чувство абсолютного покоя. Эти феи — они не представляют угрозы. Наоборот, их присутствие приносит с собой чувство умиротворения и безопасности. Тишина и свет вокруг них превращают этот день в нечто волшебное, как будто я оказался в сказке.

Затем я посмотрел на другой берег озера. Там, среди деревьев, я заметил движение. Сначала расплывчатые фигуры, которые вскоре начали обретать ясность. Это были люди — молодые мужчины и женщины, которые словно только что вышли из летнего сна.

Они двигались с такой же лёгкостью, как и феи, но в их движениях было что-то земное, более привычное и человеческое. Группы людей, одетые в простые, но красивые одежды, как будто сшитые из лёгких льняных тканей, беззаботно гуляли по зелёным лугам, о чём-то разговаривая и смеясь. Их лица были полны жизни и радости, они словно излучали энергию свободы и беззаботности. На их лицах не было ни капли усталости или тревоги — только смех, игривость и счастье.

Я смотрел, как молодые мужчины с широкой улыбкой бросали друг другу шутливые фразы, хлопали друг друга по плечам и, смеясь, соревновались в каких-то простых играх. Одни бросали камушки в озеро, пытаясь побить чьи-то рекорды по дальности, другие крутили деревянные палочки, сражаясь между собой, как дети, которые только что открыли для себя мир игр.

Женщины, одетые в лёгкие платья, распущенные волосы которых развевались на ветру, играли в свои игры — танцевали на лугу, кружились вокруг друг друга, как будто повторяя какой-то древний ритуал, только в их версии этот танец был полон радости и лёгкости. Их смех сливался с голосами фей, создавая один сплошной фон счастья и веселья.

На одной из полян молодая пара сидела на траве, глядя друг на друга с такой нежностью и теплотой, что на миг я почувствовал себя частью их мира. Другие, как и феи, тоже подбегали к озеру, не сдерживая себя, прыгали в воду и ныряли, весело перекрикиваясь и соревнуясь в плавании.

Люди были свободны от забот. В их движениях, их взглядах не было ни намёка на напряжение или беспокойство. Всё их существование было пронизано ощущением момента, как будто они живут здесь и сейчас, не думая о завтрашнем дне. В их мире не было места для страха или тревоги, только беззаботность и искреннее наслаждение жизнью.

Они казались мне почти такими же волшебными, как и феи, но всё же в них было что-то гораздо ближе к человеческой природе — простота и свобода, которая когда-то, возможно, была частью каждого из нас. Их безмятежность так контрастировала с тем, что я переживал в реальности, что на миг я забыл обо всём, наблюдая за этой гармонией жизни на другом берегу озера.

Вдруг меня пронзило странное чувство. Это озеро… его очертания, гладкая поверхность, деревья по берегам — всё было знакомо. Я резко напрягся, и в голове, как вспышка, появилась мысль: «Сапфировое Озеро». Да, точно, я был здесь когда-то. Ещё ребёнком, когда мои родители брали меня в походы на восток от Змеевки. Мы проводили там дни, играя у воды, слушая, как птицы щебечут в кронах деревьев. Но это невозможно… Как я мог очутиться здесь? Это место должно находиться в сотнях лигах от моего шалаша.

Моё сердце заколотилось быстрее, а сознание лихорадочно искало объяснение. Может быть, это просто сон? От усталости можно и не такое увидеть. Голова отказывается верить, что это реальность. Наверное, мне просто очень сильно захотелось вернуться в родные края, туда, где было так спокойно и беззаботно. Вот и воображение рисует такие картины. «Да, это всего лишь сон», — успокаиваю я себя.

Но сон этот слишком яркий, слишком реальный. Я чувствую запах травы, слышу смех, вижу, как солнечные лучи играют на поверхности озера. Это не просто воспоминание, это что-то большее, но разум сопротивляется, пытаясь объяснить всё логически. Я смотрю на фей и людей, свободных и счастливых, и понимаю, что соскучился по этим местам. По земле, где всё было проще и понятнее. Может, именно тоска по дому породила этот мир?

Неожиданно меня охватывает странное ощущение — как будто в воздухе что-то меняется, но я не могу понять, что именно. Кожа покрывается мурашками, и по спине пробегает холодок, неприятный и настораживающий. Я внимательно оглядываюсь, но вокруг всё по-прежнему. Феи всё так же веселятся, смеются и плещутся в воде. Люди на другом берегу погружены в свои игры, и ничто, казалось бы, не нарушает их беззаботность. Однако что-то явно должно произойти — я это чувствую. Беспокойство медленно нарастает, хотя внешне ничего не меняется.

Мой взгляд невольно останавливается на птице, сидящей на берегу озера неподалёку от фей. Ничего необычного — таких птиц тут полно. Она вела себя, как и все: что-то клевала в траве, делала короткие скачки по земле и выглядывала мелких насекомых из-под камней. Вроде бы обычная, незаметная птица среди природной красоты вокруг. На неё даже не обратишь внимания в обычной ситуации. Но что-то в её поведении начало привлекать мой взгляд.

Птичка отделилась от остальных птиц, которые были неподалёку, и вдруг стала осторожно продвигаться к феям. Она то подпрыгивала на одном месте, то делала короткие перелёты, как будто боялась или сомневалась. Каждый её шаг был нерешительным, словно она что-то чувствовала, но не решалась подлететь ближе. Я продолжал следить за ней, и в груди усиливалось странное беспокойство.

Феи, кажется, ничего не замечали, пока одна из них вдруг не заметила птицу. Это была та самая фея, которая первой вошла в воду. Её лицо осветилось любопытством, будто она никогда не видела подобных существ. Фея вышла из воды и наклонилась в сторону птицы, делая осторожные шаги навстречу. Птичка остановилась, но не улетела, как будто её что-то тянуло к фее. Я чувствовал, как в воздухе нарастает напряжение.

Фея наклонилась ближе, всё ещё улыбающаяся, но в её движениях появилось что-то настороженное. Я напряг глаза, пытаясь рассмотреть птицу, которая так привлекла её внимание. И вдруг меня осенило. Бекас!

Это был бекас — птица, о которой говорили, как о предвестнике беды. В детстве я слышал старые легенды: бекас, если появляется в таких странных обстоятельствах, может предвещать что-то дурное. Говорили, что его появление в определённые моменты — это предупреждение, которое нельзя игнорировать. И теперь, стоя здесь, в этом загадочном мире, я вдруг понял, что тревога, которая нарастала во мне, не была случайной.

Чувство беспокойства резко усилилось. Я смотрел, как фея тянется к птице, а бекас — к ней. Внутри всё сжалось. Это не просто случайная встреча. Что-то должно случиться, и я уже не мог игнорировать это чувство.

Внезапно бекас снова вспорхнул, совершая те же короткие перелёты, что и прежде, но теперь в обратном направлении — прочь от фей, к лесу. Фея, смеясь, потянулась к нему, пытаясь поймать птицу, как ребёнок, играющий в догонялки. Её смех звучал беззаботно, совсем не похож на тот внутренний холод, который охватил меня. Я смотрел, как она делает несколько лёгких шагов вперёд, но бекас снова отлетел на несколько метров, как будто нарочно увлекая её за собой.

Фея, не задумываясь, побежала следом, её лёгкие движения казались игрой. В этот момент я услышал, как другая фея, сидящая у берега, окликнула её. Её голос, полный веселья, звучал как музыка, но теперь он показался мне тревожным сигналом.

И тут меня пронзило осознание. Этот язык… он не был мне чужд. Я слышал его когда-то. В памяти всплыли образы той недавней встречи у пруда. Гномы говорили именно на этом языке. Но теперь, к своему изумлению, я понимал каждое слово. Я не знаю, как, но язык вдруг раскрылся для меня, словно пелена спала с моего сознания.

«Альва, ты куда? Вернись!»

«Я скоро вернусь!» — весело ответила Альва, махнув рукой своей подруге, прежде чем исчезнуть за деревьями на краю леса. Но моё беспокойство росло. Фея исчезла в зарослях, и что-то в этом простом моменте казалось неправильным. Бекас — это предупреждение. Я чувствовал, что её игра с этой птицей не может закончиться хорошо.

Я продолжал наблюдать за феями, хотя всё происходящее казалось всё более странным и тревожным. Когда их подруга скрылась в лесу, остальные остались, весело беседуя, будто ничего не случилось. Но внутри меня нарастало беспокойство. Мне казалось, что они совершают ошибку, что-то ужасное должно было произойти. Почему они не пошли за ней? Почему не остановили её?

Внезапно раздался оглушительный гром, такой сильный, что я невольно вздрогнул. Казалось, небо разорвалось на куски. За громом последовала яркая вспышка молнии, озарившая всё вокруг на долю секунды. Ещё один удар грома потряс землю. Это было необъяснимо — только что небо было ясным, никаких признаков надвигающегося дождя. Но гром не прекращался, всё сильнее разрывая тишину.

Феи, словно стряхнув с себя наваждение, тут же перепугались. Они начали звать Альву, окликая её громкими голосами. И вдруг из леса выбежала та самая фея. Она бросилась к своим подругам, но что-то в её облике заставило меня насторожиться. Её лицо было озабочено, и мне показалось, что в её глазах мелькал страх. Но, несмотря на это, она выглядела целой и невредимой.

Когда Альва подбежала к остальным, те схватили её за руки и закричали: «Побежали, спрячемся! Сейчас начнётся ливень!» Но сама Альва будто бы не торопилась. Она стояла в каком-то оцепенении, глядя в одну точку, словно её мысли были далеко отсюда. Её подруги нетерпеливо дёрнули её за руку, но она лишь прошептала, еле слышно: «Я видела его… Он был такой красивый… Он пылал… Я нечаянно… Я бежала за птицей и не сразу заметила… Я наступила ногой… Я наступила…»

Тут снова раздались раскаты грома, ещё сильнее и ближе. Я резко открыл глаза. Всё это было сном? Но звук грома был настоящим, настолько громким, что казалось, мой шалаш вот-вот разлетится в щепки.

Я с тревогой выглянул из шалаша, сердце бешено колотилось. Дождь, до этого яростно хлеставший по крыше, теперь превратился в нескончаемый поток воды, который, казалось, разъедал моё укрытие по капле. Гром гремел с такой силой, что каждый удар отдавался дрожью в земле и во мне самом. Молнии разрезали небо, озаряя лес вокруг, но в их свете я лишь на мгновение замечал силуэты деревьев, танцующие в яростных вспышках.

Я вдруг понял, что, если шалаш разрушится, я останусь один среди этого хаоса, совершенно беззащитный. Где я найду укрытие? Куда побегу? С каждым раскатом грома этот страх охватывал меня всё сильнее. Что я буду делать, если укрытие падёт под ударами стихии?

Но как только эти мысли стали слишком невыносимыми, я заметил, что гром начал стихать. Постепенно его раскаты стали менее оглушительными, словно небо уставало от своих попыток разорвать землю. Дождь тоже становился тише, капли теперь звучали приглушённо, словно устав от своей неистовости. Но мой страх не исчез, напротив — он усилился от ощущения, что что-то неуловимое приближается.

И тут я увидел… нечто.

Или, возможно, мне это только показалось? Может быть, я всё ещё не до конца проснулся. Но вдалеке, возле одного из старых деревьев, стояла огромная фигура. Она была размытой, словно сама природа пыталась скрыть её за пеленой дождя. Я не мог разглядеть деталей, но почувствовал… Энергия, исходившая от неё, была пугающей, неестественной. Она будто жгла пространство вокруг, и я знал: если бы я оказался рядом с этим существом, оно бы уничтожило меня в одно мгновение.

За спиной фигуры развевались два огромных крыла, такие большие, что казалось, они могли скрыть всё небо за собой. Она стояла неподвижно, словно, не замечая меня или не придавая значения моему присутствию. Я не видел лица, не мог понять, кто это. Но одно слово промелькнуло в моей голове: «Безумный Ангел».

И вот — фигура исчезла. Будто её и не было.

В ту же секунду дождь прекратился, словно сам воздух вокруг замер вместе со мной.