Сила свзяывает

Раннее утро. Туманный, сонный, дом в Калуге. Стук в дверь. Почти глухой хозяин, не сразу поняв, кто мог понадобиться крепким мужчинам в гимнастерках, подпоясанных ремнями с серпом и молотом, в его скромном жилище.

Он снова и снова прикладывал к уху трубу, похожую на патефонную, только чуть уже. То ли вслушивался, то ли делал вид, что полностью поглощен вниманием к незваным гостям. Но уловка, на которую он решился, чтобы сбить с толку “хитрых врагов”, не произвела на суровых посетителей должного впечатления. И пусть хозяин не лукавил – он действительно страдал глухотой. Однако визитеры смотрели на происходящее под своим, суровым углом зрения, не предвещавшем “кривляющемуся вражине” ничего хорошего.

Не добившись вразумительных пояснений по поводу его “противоправной деятельности”, не найдя никаких следов, подтверждающих таковую, хозяина арестовали. И под конвоем доставили в Москву, на Лубянку.

Нет, калужанина нельзя было считать недалеким, малограмотным обывателем из глубинки, не имевшим понятия, с кем ему пришлось столкнуться. Напротив, он был пламенным воителем, изобретателем и мечтателем. Таким же, как и арестовавшие его граждане. С той лишь разницей, что ареной своих интеллектуальных баталий пожилой господин избрал совершенно недосягаемую для большинства область: внеземное пространство.

— Ваши настоящие фамилия, имя и отчество, а так же место рождения.

— Циолковский Константин, — допрашиваемый скорее угадал, чем услышал суть вопроса.

— Из буржуев? — молодой парень в косоворотке, казалось, готов был сплюнуть через губу в этом же кабинете, но, очевидно, сдерживал себя.

Вопрос, заданный скорее как выпад, чем как попытка получить информацию, был потерян в сознании, полностью сконцентрированном на хамском жесте.

Так начались допросы подозреваемого в причастности к движению “За возрождение России” Константина Циалковского.

Лишь через несколько дней следователи, наконец, осознали: старик практически глух, и вести допросы в установленном порядке невозможно.

— Напиши ему, — приказал следователь, — пусть ответит, зачем к нему приходили эти белые эмиссары из-за границы. И напиши пожёстче. Пусть думает, что нам всё известно.

Циалковский не сразу уловил суть обвинений. В тюремной камере, где страх неопределённости заглушил даже его привычные сны о звёздных ракетах, бороздящих космическое пространство, о лунных кратерах и формулах топливных систем, он метался в тумане неизвестности. Но когда смысл происходящего наконец дошёл до него, учёный почувствовал облегчение: конец мучениям! Он всё объяснит, и его отпустят.

В ответ на вопросы следствия, написанные на бумаге, картина его жизни предстала следующей. В 1919 году к Циалковскому, как к известному изобретателю, обратился некий киевлянин, готовый финансировать строительство дирижабля. Этот проект был тайным детищем учёного, которое никак не находило выхода в свет. Разумеется, Циалковский согласился. Он даже начал готовиться к поездке. Но неожиданно переписка оборвалась. Возможно, господин, имевший деньги и заветное желание построить летательный аппарат, просто умер.

— Как же “умер”, — с брезгливостью прошипел следователь. — Пиши: это был белогвардейский офицер. Враг Советской России. И что барину придётся ответить за связи с врагом.

Циалковский был чертовски удивлён такому обвинению. Ведь они никогда даже не встречались!

— Так кого к тебе послал этот недобиток? — следователь, с трудом сдерживая гнев, вывел буквы на листке.

К учёному действительно приходили два человека несколько дней назад. Просили помочь с устройством на работу и снять угол. Но ни в том, ни в другом Циалковский помочь не смог. Гости ушли.

— Так куда они ушли? — следователь обвёл взглядом кабинет, словно ища ответы в стенах. — Мы потеряли их след. Пусть вспомнит, о чём они говорили.

Ничего стоящего старик вспомнить не мог. Это злило допрашивающих, пугало самого учёного, затягивая срок его пребывания в камере.

— Будут бить, — жестами предупреждали сокамерники, сжавшись в углу.

Однако Циалковского не били. Его лишь раз за разом заставляли писать: о чём были те разговоры.

О ракетах, о дирижаблях, о полётах на Луну.

— Врёт, вошь. Чую, врёт, — бормотал один из следователей. — На кой им Луна?

— Там будут устанавливать свою свергнутую монархию, — потешались острословы.

— Может, он снабдил их какими чертежами, чтобы строить самолёты, на которых они будут сюда летать. У буржуев совести нет. Они своих чуют на расстоянии.

— Ему надо запретить заниматься авиацией, — решили молодые граждане Страны Советов.

И за недоказанностью преступления против Советской России, но ввиду стойкого, как им казалось, внутреннего противостояния учёного с новой властью, следователи вынесли решение: «отправить Константина Эдуардовича Циалковского в лагерь» на принудительные работы на пользу Советской России.

— Лунатик, — эту характеристику, как выяснилось, не самое страшное, за что можно было осудить на тот момент в стране, — старшие офицеры следственной группы одобрить не смогли.

И Циалковского выпустили.



Рецензии
И подобное повтряется. Выбивают долги, деньги - рыночные отношения продолжаются. И старушки - проценщицы появились. И это 21 век. Слаб человек. Как муха.

Владимир Лобарев   03.04.2015 17:51