В палате
Милосердные машины поддерживают в нём жизнь, но ему нет до этого дела, он словно узник мечтает о свободе. И пускай его тело обездвижено, но дух не сломлен, и ему по-прежнему кажется, что он ещё чего-то может сделать физически: встать, нацепить на себя больничный халат и покинуть палату. Спуститься на первый этаж. Проскользнуть мимо охранников и выскочить на улицу, а вот там уже!.. Что уже? Ничего… Ему некуда идти. На нём давно все поставили крест, затаившись в ожидании развязки затянувшейся пьесы. Может, кто-то и ждёт, но нет сил вспомнить...
Он лежит и смотрит на глянцевые, стерильные стены, которые, кажется, сливаются с белизной его палаты. Но взгляд скользит дальше, останавливаясь то на капельнице, то на мониторе, который следит за каждым его вздохом и стуком сердца. Он знает, что должен бороться, должен найти в себе силы, чтобы преодолеть свой недуг.
Программное обеспечение бесстрастно выполняет свою работу, но за этой холодной механикой — трепетная человеческая душа, взывающая к чуду. Если бы не божественное вмешательство, он бы, возможно, покинул этот мир, но вера в лучшее удерживает его на грани.
Он весь исколот. Синяки на венах — следы жестокой борьбы за жизнь. В палате, где свет и пурпурная кровь танцуют мрачный танец, человек улыбается, пытаясь скрыть свою боль за улыбкой.
Внезапно в палату входит «цирковая труппа» консультантов — они словно артисты, выступающие на центральном перекрёстке жизни. Но за этим шоу — приглушённый спор судьбы, который кажется нереальным в этом месте. Он ускользает из сознания, зависнув в пространстве, под аккомпанемент равнодушных мониторов, где живительный раствор из капельницы безмолвно течёт по трубке вниз, вливая по каплям надежду.
Среди всего этого — ангел с косичками, склонивший голову в печали, вопросом повисает над ним. Она — символ невинности, который борется с непониманием и страхом. Её голос, словно эхом, разносит по палате вопрос: «Вернётся ли папа домой?» Палата наполняется детской непосредственностью, заставляя сердца сжиматься от сострадания.
В углу палаты монотонно шаркает человек с отвисшим животом и рваными трусами. Его разум уныл, как клетка, которую только что покинул нудный попугай, который постоянно повторял: «Сколько? Ну сколько? Договоримся». Он глубоко затягивается ингалятором, пытаясь найти хотя бы мгновение покоя. Пробить бронхи и донести до лёгких чуть кислорода. Его грудь вздымается, лёгкие разрываются от кашля. Он походит на утопающего, борющегося за жизнь.
В коридоре инвалиды на колясках, сомкнули братский круг, чтобы не замечать грызущей боли в душе. Они — символ борьбы и надежды, которые продолжают жить, несмотря на все испытания. Их сила и упорство вызывают восхищение у всех остальных.
И среди всего этого — тени, что скрывают лица, словно маски, но не могут скрыть боль и страдания, что отпечатались в каждом движении, в каждом взгляде. Вампиры в тени — это метафора безысходности и отчаяния, которые пытаются спрятаться от света, льющегося из окон реальности, но не могут убежать от своей судьбы, от этой мрачной симфонии жизни.
В палате, где каждый уголок пропитан историей болезни, каждый вздох — это песня, сплетающаяся в единый хор страданий и надежды. Здесь, в этом последнем аккорде жизни, каждый пациент — отдельная история, написанная не чернилами, а слезами и кровью.
Божественная милость — это невидимая связь, которая держит их на этом пути, даруя силу и надежду на лучшее, несмотря на все трудности. В этой белизне, которая своей бесконечностью походит на потусторонний мир, и откуда уже нет выхода, она мерцает, как звезда, показывая путь к истинному свету.
03.09.25г.+)
Свидетельство о публикации №225090600394
Тяжёлую болезнь тяжёло пережить, как и описать это состояние!
Вы смогли соединить воедино, как два течения, которые лоб в лоб столкнулись в реке, страдания, чувства больного "узника" и потрясение и сострадание читателей, нас...
С уважением!
Мила
Мила-Марина Максимова 06.09.2025 19:33 Заявить о нарушении