Испытание пропажей

После успешной сдачи вступительных экзаменов, преодолев конкурсный барьер, я был зачислен на первый курс механико-математического факультета КГУ. По чьей-то ошибке меня долго и упорно снимали с учета в Новошешминском военкомате. Чтобы добиться справедливости, даже пришлось съездить в Татвоенкомат. Из-за этих неурядиц к занятиям я приступил с опозданием на целую неделю. К тому времени все места в общежитиях КГУ были уже заселены, и несколько остро нуждающихся в жилье приезжих студентов, в том числе и я, остались без крыши над головой.
Ректорат, озабоченный ситуацией, принял решение: заселить нас в так называемый «красный уголок» одного из общежитий. В него в спешном порядке завезли 12 кроватей, столько же тумбочек, большой стол и несколько стульев. Весь первый учебный год я прожил в этой большой комнате вместе с одиннадцатью другими студентами нашего факультета. Подобрался интересный состав жильцов: среди двенадцати человек половина были татарами, а вторая половина - русскими, 6 студентов учились на первом курсе, еще 6 - на втором. К шуму и скученности мы постепенно привыкли. Не зря говорят, что привыкнешь - и в аду не пикнешь. Днем все студенты были на занятиях и в читальных залах библиотек, а в общежитии собирались в основном только вечером. Общие дела, общие учебные занятия и заботы, практически одинаковый возраст - все это способствовало нашему сближению. Мы быстро познакомились и даже подружились. Большую роль в этом сыграла зачетно - экзаменационная сессия. Второкурсники давали нам, новичкам, полезные советы: как правильно готовиться к экзаменам, рассказывали о требованиях каждого лектора - экзаменатора, помогали в решении трудных математических задач. Они откровенно и в подробностях делились обретенным опытом. Шел второй семестр. К тому времени мы лучше узнали друг друга, достигли близкого взаимопонимания и какой-то юношеской симпатии. Словом, все у нас шло хорошо и ладно. Но, как иногда бывает, неожиданно случи¬лось чрезвычайное происшествие. В один прекрасный вечер второкурсник Петя объявил, что у него пропали деньги - сто рублей. В 1962 году сотня цену имела. Стипендия на первом курсе тогда составляла 22 рубля. Я, например, не имея родителей, умудрялся прожить на эти деньги весь месяц. Сто рублей - это же почти пятимесячная стипендия! Петино объявление своей неожиданностью повергло всех жильцов нашей большой комнаты в уныние и тяжкие раздумья. Мы, естественно, испытали шок, так как Петр уверял, что деньги исчезли именно в нашей «красной комнате» и нигде больше. Все знали, что у Пети всегда был некоторый денежный резерв, ведь ему изредка помогал старший брат - капитан корабля дальнего плавания. Роскошной жизни он, конечно, не вел, но был среди нас наиболее обеспеченным.
Несколько дней все жили ожиданием что деньги найдет у себя сам хозяин. Мы очень просили его порыться во всех своих карманах и сумках. И он все это много раз проделывал, но увы, пропажи не обнаруживал. Постепенно всю нашу дружную семейку стал пробирать дух подозрительности и недоверия. Былых улыбок и шуток становилось все меньше. Выдвигались и коллективно обсуждались различные идеи. Предлагалось, например, скинуться и всем вместе возместить Петру пропажу. Однако все чувствовали: облегчение не придет дух подозрительности и после этого из нашего коллектива не исчезнет. К тому же лишней десятки ни у кого не было. Сам  Петя почему-то подозревал в воровстве соседа по койке - первокурсника Володю. Правда, виду он не показывал.   Срабатывал принцип: не пойман - не вор. Подозрения на Володю падали, скорее всего только потому, что он был физически самым слабеньким из нас: а у сильного, как мы знаем, всегда бессильный виноват. Сам Петр был видным атлетом. В конце концов Петя предложил пропустить всех через своеобразный «детектор лжи». Коли сам воришка не признается и не возвращает деньги, надо найти гуманный способ для того, чтобы он это сделал. Петя достал где-то урну для тайного голосования, вечером поставил ее на стол и предложил всем выйти в коридор. Выключив в комнате свет, вышел и он. Затем мы по одному входили в темную комнату и приближались к урне. По замыслу Петра воришка должен был опустить в урну похищенную им купюру. Процесс дружно начался и быстро закончился. Все с любопытством вошли обратно в комнату, открыли урну... и удостоверились, что она пуста. Предложенная операция провалилась. На ее успех, кроме Пети, мало кто и рассчитывал. Тягостная подозрительность по-прежнему витала в воздухе, продолжая мучить нас. ЧП разрешилось само собой несколько позже. Петру по весне понадобились сапоги, стоящие у него под кроватью. Он стал вытаскивать из них теплые носки, и из голенища одного сапога выпала злополучная купюра, которую в суматохе он когда-то сам туда обронил. После этого все облегченно вздохнули. Вновь появились улыбки на лицах. Петя извинился перед нами за моральный ущерб, нанесенный его подозрением. Все мы остались довольны тем, что с достоинством вышли из неожиданно и незаслуженно свалившегося на нас испытания на порядочность и честность.