Замена Л на П

                Замена «Л» на «П»
               

Построил дом, где камень положил для самоуважения себя,
Он часто путал много витаминов, но был спокоен, как Манилов,
Чудаковат и весел, не женат, носил турецкий вычурный халат,
Курил кальян весь серебром покрытый, а после ужина всегда был сытый
и не желал он на ночь обжираться,
Чтобы не снились лихорадочные сны прекрасной изумительной весны,
зовущие к накрытому столу, накрытому в ухоженном саду,
Где песнопенье птиц и девственной свирели лишь только возбуждают
аппетит, а на пахучий мед пчела летит…


Он жил по правилам, которые писал лишь для себя в духовном мире
И как поэт, не музыкант…, играл на выдуманной лире…
Словами вдохновлялся тут и там, меняя антиквариат на хлам для всех
меняющих свободу в зоопарке на три дороги одиноких верст…
Где счастлив был в своем дому и песни пел он по утру под звуки
сербаний жасминового чаю
И радуясь очередному урожаю чесночных капсул у себя в саду, которые
он сам и посадил…


Не потерял он путь в тумане собственных раздумий, придерживаясь
строгости благоразумий без шума бестолковой суеты…,
Что не лечилась белым аспирином и криогенным новым витамином, а
только убеждением себя, что верный путь Он выбрал красоты, 
Гипноз из грез, желаний и мечты…, где ловля ДНК чужим «сачком»
Похожа на вмешательство извне и с детства возросла уже в цене,
Где бродит его кровь, как признаки покоя от женского назойливого роя
сплести ему ковер из горьких паутин и даже не ковер, а ковролин…


Молчание – усталость от людей в кромешной тьме коричневого цвета,
Он светел был, как календарь в начале лета и улыбался внутренним
мирам…
Кто светел сам, тот не уходит в тишину, забыв печаль былых
воспоминаний, тот светит сам себе…, зовет весну, не ожидая ни советов,
ни спасений со стороны того, кто не тонул в морях мирского
окружающего мира…
И кто не создал счастья элексира на личном выборе невидимых дорог,
что заросли цветами здравых смыслов, дурацкие шаблоны устранив…


И сквозь глаза в него проникло Солнце и, освещая весь сердечный
путь…, слегка сверкнёт в грудную клетку, что клеткой все же зря
зовется,
Опровергая темноту и маленькую жуть мужских надуманных исканий в
пространстве для успешного побега…,
и где спасенье Эго – это заблужденье, в траве хожденье из колючих
проводов и ассорти из зверских конфетти и блесток женщин,
что в разорванном бикини стараются внимание привлечь и за собой
отчаянно увлечь к пружинам хитроумной западни,
Что мышеловкой среди всех зовется, где ложь - стандарт, а правда –
преступленье…


Он жил во сне совсем простых желаний, во сне, как будто на Луне…, на
эллиптическом чёлне…, в причудливом созвездьи Эридана,
Где все желания – нетронутый мираж с усталыми погонщиками
каравана, бредущими без компаса, без карт, но уповающие на азарт
для поиска спасительных колодцев…
Где нет воды, а только дьявольский обман, где он вино немолодое
попивал и в нос свою собаку целовал, дышащий правдой в такт её
улыбки…


Фальшивые цветы…, тревожный марш, а в результате нет ни злости, ни
несчастья….
Благие мысли перемелены на фарш и на бумажные браслеты для
запястья…
Вся жизнь в остатках знаменитых теорем…, и суррогатный смысл
одним прикосновеньем, чернильное письмо и тени грязных стен…
 
«Любовь заменена лишь Потребленьем»!