Глава 20

Тебе здесь не место, но тупо некуда деться – об этих грустных танцах ты мечтал с самого детства! Оперение грязно для образа белой вороны, но не эскапизм, это ведь самооборона!
– “Чо ты такой грустный? Го тусить, эй!” – кричала ему в ухо Полина.
Лёха лишь улыбнулся ей: “И вправду, зачем чувствовать себя галимо?” – и он позволил этой миниатюрной брюнетке с покрашенной чёлкой в синий затянуть себя к барной стойке.
– Одну пинаколаду и молодому человеку… – дерзко обратилась к бармену девушка в платье с кливиджом, а потом развернулась к своему спутнику: – что ты будешь? – спросила она искренне, хотя кто будет платить было очевидно всем.
– Виски-кола. – сказал Лёха и рыжий за стойкой принялся за своё ремесло.
“Интересно какая часть напитка окажется лишь льдом?”
Он наблюдал за его плавными движениями без особого интереса, Полина же хоть и сжимала его руку, однако взгляд её был устремлён на танцпол, который явно пустовал без неё.
– Тебе нравиться твоя специальность? – спросил он ее из ничего, та даже не сразу поняла, что он к ней обращается.
– А-ах, да, милый! – она говорила как “Триумфальной Арки” героиня, правда не дотянут их отношения до начала войны в Украине.
– Тебе с детства нравилось рисовать? – он чувствовал насколько смехотворно выглядит со своими попытками зацепиться за неё как падающий с горы альпинист, но его пугала перспектива тишины.
На секунду показалось, что она закатила глаза, однако в следующий же момент она скинула с лица комара и начала рассказывать:
– Мама говорила, что я талант! – она улыбнулась ему как улыбается ребенок получивший подарок. – Ну и я выигрывала пару конкурсов и олимпиад…
– Славно! – он поднял левый уголок рта и тишина.
“Почему этот хряк так долго возиться с напитками?” – телефон он где-то потерял, потому и сжимал свою свободную руку до боли в кулаках, а затем разжимал и повторял: почему ему не стало лучше он так и не смог понять. Последние четыре дня походили на пропитанную спиртом тряпку, которой раз за разом обрабатывали на ноге рану, однако поможет ли простой спирт с абсцессом рваным?
– Прошу, виски-кола и пиноколада! – придвинул к ним стаканы бармен, стараясь как можно сильнее расширить свою диафрагму.
– Спаси-ибо-о! – промурчала Полина и сразу же в стакан впилась, даже поддатый Лёха по её взгляду на того милом понял, что это было знакомство лишь на час.
“Этот словно показывает ей жестами, что закончиться смена и он сам сможет девчат поражать широкими жестами!” – подумал Лёха, когда глянул на его брови, хотя что не нельзя доверять художницам он давно знал по опыту.
Она быстро опустошила напиток и одним лишь взглядом дала ему понять что пока ей хватило, дескать плати и на танцпол, любимый! Однако спасение пришло откуда не видел – этот боров с его бывшей проходили мимо.
– Лёх, тут тебя! – краснолицый Димон передал ему телефон, вспомнить бы что к их совместному вечеру привело!
– Спасибо! – ответил Лёха приложив к уху трубку, Маша же как ни в чём не бывало хвалила его спутницы короткую юбку.
“Как-то здесь неуютно!” – и отошел он в место, где не было так людно.
– Ало? – раздался знакомый голос в трубке.
– Пап? – впервые он услышал свой голос со стороны, звучал он словно его потоптали слоны. – Ты как?
– Тебе нужно приехать. – сказал тот.
Для того, чтобы понял “куда” ему понадобилось некоторое время, а затем он спросил:
– Для чего?
– Коля умер.
Линия была статичной.
– Ког…
– В 10.
Какой-то шум на фоне и отец отключился.
– Ну что ты там, Лёх? – весело спросил его Димон, пропихиваясь в его сторону между мило болтающими Полиной и барменом.
– Мне нужно ехать. – через секунд двадцать ответил сдавленным голосом Лёха.
– Куда, дурень? Ты до такси то дойдёшь? – хлопнул его по спине здоровяк, его же Машу было рядом уже не сыскать.
– В Кладовск? – казалось, будто все последствия бурной ночи ему дали авансом и только понимание ситуации не позволило его ногам пуститься в пляс.
– Оу, что-то случилось? – смущенно спросил его сосед по комнате.
– Всё славно, бывай! – он пожал его расслебную руку, пока тот стоял истуканом, и побрел к выходу из псевдо-ресторана.
Но замер он на месте и несмотря на свои обещания никогда не смотреть назад обернулся на голос женский: Полина рассказывала новому спутнику про количество полученных нею наград, а бармен лишь с улыбкою кивал, раздумывая над тем, сколько палок ей накидать. Смерть да чума, но что-ли дома нам пятничным вечером ночевать?
***
Светы фар, блевота и перегар – никто другого ему не предлагал. Вцепившись в сумку впереди стоящей девушки он вскарабкался по лестнице в вагон: полупустая электричка, спящий бездомный и он. До конечной четыре часа, яйца почесал, но почему живот крутит как по часам? “В туалет нельзя пока не тронется поезд” – говорит кондуктор, знал бы он какая у него внутри происходит рубка!
Наконец он внутри: нога легла на заслонку, а рука держалась за умывальник, – “Главное не упасть, впереди путь дальний! Два пальца в рот негигиенично, однако что туалет на рельсы имеет общего с гигиеной? Плевать! – плюнул. – “А вот и лавину ловлю я” – он наклоняется и упирается в зеркало, – “Не испачкаться - была на цель июль, да!”
Стук в двери. Тишина. Вновь стук в двери. Кто-то явно торопиться вновь, можно понять по тени беспокойно семенящих у двери ног. Ещё несколько стуков.
– Да сейча-а-а…! – предупредил он, однако тут как после нажатия кнопки дело пошло.
“...sick to my stomach, every time I think of you I puke…!”, – напевал он, пока муторный процесс шел.
– Прошу! – триумфально заявил парень и открывая двери ванной увидал перед собой маленькую девчонку, лет так двенадцати.
Он смешал свою личность с дерьмом этой ночью, однако предстань такой парень как он перед его дочерью, то он голыми руками вырвал бы ему очи!
– Извини. – и он пошёл обратно в вагон, надеясь не встретить там её семьи.
***
Трубы горели синим пламенем, поэтому на атмосферу вокзальную не обращал внимание парень. Серое, серое, давно он не видел Серого? Чёрт знает где он там, вероятно работает где-то на стройке вечером, но в моменте мысль о нём показалось делом, чё?
“Сначала домой, а потом на цвинтар!” – решил он и ему наконец свезло: нужная маршрутка проезжала по центру.
Закрыто, ключи не подходят, что могло произойти, – нормальная, вроде, погода. На домыслы не было времени, а мечты о том, чтобы умыться пришлось отложить в долгий ящик, как и отъезд в Америку. Опять автобус проехал у дома! Если бы не смерть друга, то можно было бы подумать, что солнце наконец осветило и его подбородок!
Без десяти, а он уже тут, но почему же люди не идут? А где же могильный камень, может его украли? Куча мыслей, а на вопрос “в смысле?” всегда отвечают “в коромысле!”
“Прилично одетый мужичок может помочь!” – подбежал Лёза к дедушке, чтобы спросить про церемонию. – “Так закончилась она, вчера ещё…” – удивлённо глянуло на него пролетарское лицо, – “По новостям показывали, говорили даже сам мэр приезжал с парнем попрощаться...не видел я доселе такого…” – каждым ударом работяга посылал его в нокдаун на дорогу.
– Спасибо… – перебил он его на полуслове, – Подскажите, а где его могила?
Мужик посмотрел на него туповатым лицом, хотя скорее именно Лёху за дурака счел.
– Третий ряд, предпоследний участок. – дед поправил свой дурацкий берет, который, казалось, только что на его голове появился и не дожидаясь благодарности смылся.
– Спасибо, пожалуй. – сказал в полтона Лёха и пошёл вдоль могил людей, благо момент когда он мог прилечь возле них миновал теперь, нет?
“Недайборщ, Улыбако, Меховченко, Курнос…” – он понимал, что забавляться фамилиями умерших людей грех, однако разве осталось для него в мире так много утех?
– Ну привет, брат, прости что только сейчас. – он закрыл за собой калитку и присел на корточки перед надгробием почившего.
Ветки берёзы касались его лба, пот тёк словно река, но что он мог сказать?
– Жаль, что его с нами здесь нету, мы трое через многое прошли…до этого лета. – он вздохнул, – Знаешь, тебя бы здорово развеселил мой вид: я, вероятно, выгляжу даже хуже чем ты! – он облизал свои сухие губы, в районе лба засвербило. – Я знаю, кто это сделал, но вряд-ли я смогу заставить этих тварей жрать… – кто-то у входа включил косилку. – и клятву я тебе дать не смогу, не смогу и поддерживать твою семью, только глянь на меня, помощь не помешает и мне самому! – он улыбнулся, тёмные капли пота стекали с его висков. – знаешь, я верю в Господа, но как по мне все наши страдания в этом мире - всего лишь страдания, а после них лишь пустота, стенания! – Лёха привстал и пошёл за стол, – прости, просто я не уверен в реакции своего желудка, если я буду так долго перед тобой сидеть. – он присел на скамейку. – Не знаю где ты сейчас, но надеюсь что вместе с духом из тебя вышла и вся боль, которая скопилась за всю твою жизнь как чёртова грязь под ногтем! Кстати я слышал, что у покойников они продолжают расти, забавно, правда? – он облокотился на забор и глянул на соседнюю могилку, – Надеюсь твою соседку тоже хорошо проводили, хочется чтобы вы тут хорошо почили, да? – шелест листьев устроил его как ответ, – Знаешь, я бы спросил тебя про Кристину и Сяву, но лучше не буду, плевать на них у нас итак всё тут славно! – он сунул руку в трубу, которая служила опорой для забора, – А его всё-таки не хватает, да? Надеюсь хоть он с тобой нормально попрощался там! – рукоятка, что-то застряло внутри, – Ты знаешь, Люня считал тебя бандитом, но я всегда видел, что ты стремился выйти…окружение влияет на людей, оно их губит, но ты всегда оставался трушным, всегда оставался собой: хоть за партой в школе, хоть в перепалке со шпаной! – вытащил. – Я тебе даже завидую…не в этом смысле, конечно! Просто обстоятельства на тебя никогда так сильно не влияли как на меня: мы поуезжали на учебу, а ты остался в бурсе, любой другой бы сдался, а ты учился лучше Стуса! Честно, мне стыдно признать, но я не знал в чём ты хорош, просто казалось, что ты умел всё…чёрт, да даже вспомнить тот раз, когда химичка тебя валила на контрольных, а после очередной двойки ты просто приходил и пересдавал всё снова, пока она не уставала тебя принимать после уроков…ты знаешь, я только что понял, что как раз таки в химии был отстой ты, ха-ха! – на столе раздался металлический звон, а Лёха закинул одну ногу поверх другой, – Жаль, что мы так и не смогли в Стамбул слетать…конечно “Ливерпуль” нам там не застать, но ты говорил что у тебя там есть дядя родной, который работает экскурсоводом с женой, думаю он мог бы много нам рассказать про времена Ататюрка, когда тот был живой? – Лёха прислушался. – Знаю, история - одни лишь даты, но кто виноват что в школе её дерьмово преподавали? Усатый был так-то неплох, но когда один человек починить всю систему мог?
Лёха затих, сердце его билось мерно, впервые за неделю ему не нужна была выпивка и внимание женщин, чтобы почувствовать себя кем-то. А кем – уже другой вопрос: Интеллектуал или быдло? Нежинка или грубиян? Балабол или зашитый рот? Понеслось или прошло? В трусости я шарю и малодушие с юных лет сопровождает? Воздастся ли за каждый момент когда робел, но выбрал тяжкий путь вдвойне? Жизнь или существование? Безопасность или бегство? Я не знаю, ответь сам!
– Ладно, долгие проводы - лишний слёзи, мужик! – Лёха почесал лоб и поднял брошенный нож со стола. – Это, конечно, не ствол, да и если подумать, тебя похожим не так давно пырнули, но не с пустыми руками же тебя туда отпускать, вдруг кто за углом будет подстерегать? – Лёха поднял нож и воткнул его в разрыхленную землю почти по локоть. – Люблю тебя, брат, бывай!
Он закрыл калитку и пошёл в сторону тропинки, которая проходило через стихийную свалку, бабушка которая свозила туда траву со своего участка пожеванную поглядела на него как на прокаженного.
– Здрасте! – выдавил он из себя улыбку, смотря на ее морщинистое крестьянское лицо.
– Выродок, Господи… – пробубнила она себе под нос и хоть слух у него был остр, однако правило “в одно ухо влетело, через другое вылетело” было для него в этот момент как ГОСТ.