Большой Праздник Знаний. Не для всех...

Большой праздник знаний...


Описание:

Мы вот в школу с ребенком идём.

А там нам рад только один скелет...



========== Часть первая. Большой праздник знаний. Не для всех... ==========



БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК ЗНАНИЙ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: НЕ ДЛЯ ВСЕХ.



·.° .;



• ·.° . ·°



;°.



Двадцать девятого августа мы шли в школу. Здание типовое, трехэтажное, из блоков и кирпича, повсюду красилось. Каждая дверь оставалась закрытой.



Мне с дочерью приоткрылась дверь со двора.



Вошли. На стульях и креслах сидели маляры и технички. Смотрели на нас и пили чай.



- Вы никуда не пройдете! - Говорили злобным хором они. - У нас тут везде покрыты лаком полы! Директор к вам не придет!



Сказали потом и уборщицы:

- У нас нет мест! И запись в нашу школу окончена!

Потом дообъяснили то же самое, только матом, маляры.



Старалась понять и прояснить: Мы шли записывать мою шестилетнюю дочь в школу. И та, в которую мы только что вошли, была к нашему дому самой близкой.



- Вы напишите на заявлении, что нас не принимаете, - старалась и говорила я. - Поищем тогда другую школу.



И пропустила тот момент, когда в проемах дверей из глубины коридора, среди разгневанных выкриков и сплоченного женского коллектива, вдруг появилась ещё одна, тоже женская фигура. И сообщила:



- Директор школы - это я! Сейчас вызову полицию!



Августовский солнечный день запомнился мне и дочери небольшим скелетом. Шли среди черных, глубоко ободранных, но залитых лаком, поэтому блестящих полов коридора. Стояли внутри кабинета директора, просторного, с высокими окнами, шторами, и полосами солнечного света на полу и большом директорском столе.



Один лишь бледно - желтый скелет смотрел черными глазницами в глаза моему ребенку, молчал, внимательно выслушивал обеих нас.



Скелету и дочери было легко. Они играли вместе. Правая рука учебного пособия вдруг отцепилась, упала на пол с лаконичным костяным треском.



Дочь взвизгнула и бросилась поднимать. Но я успела первой. Сухая ручка с костяной и гладкой послушностью легла в мою ладонь и оказалась муляжом.



Я и теперь не думаю, что только поэтому, он, единственный, был с нами так терпелив и выдержан - скелет.



Пособие по школьной программе с мою дочь ростом. А возраста его я не знаю. Мы больше не встречались с ним.



Сейчас я думаю о том, что всю свою жизнь наш единственный вежливый и внимательный собеседник провел наглядным школьным пособием. Скелет в шкафу был ценен для образования. И, может быть, поэтому ценил любую доверенную ему детскую жизнь...



Мне приходилось сложно. Настолько, что если бы хоть немного и в чем - нибудь, могла бы я себя почувствовать виновной или уязвимой...



...А также боялась бы пересечения с полицией, то схватывая ребенка в охапку, бежала бы со всех ног, выпрыгивала в окно, отыскивая первый этаж и мягкий газон. Или с боями среди маляров и школьных техничек, прорывалась бы на выход, к двери, что выводила из недружественной школы...



...Ни разу и никто. За все время моей собственной учебы в школе. Не вызывал еще против меня полицейского, только лишь потому что мать с шестилетним ребенком пришли поступать на обучение в их драгоценную и неприкосновенную школу.



Мы выходили рядом, поодиночке, не вместе: Дочь, я и директор школы.



Вновь шли по лаковым полам, сначала ободранным, затем восстановленным: то светлыми разводами, то черным лаком блистающими, то полосами и царапинами темнеющими.



Мы проходили мимо компании маляров – женщин и техничек, все еще пьющих чай, спускались по высокому в пять ступенек бетонно - цементному крыльцу.



Я до сих пор не знаю, и даже себе сейчас сказать не могу, что нужно мне было сделать в тот момент, когда я выходила из школы - бежать без оглядки подальше от того места, где дама – директор школы начинает разговор с будущим школьником с того, что угрожает вызвать полицию. Или начать мне надо бы было понимать сразу, что это новая политика образования для всех школьников?...



И благодарна только ему одному: Старенькому, светло - жёлтому скелету, который развлекал ребенка и не ругался, как директор школы, а молча слушал его детские, немного восхищённые, немного испуганные вздохи, во весь зубастый рот улыбался. И молча руку будущему школьнику подавал...

;



;;;;;;;;;;;;; ;°•



. ·.° ;;•.;;•;;;.·



• ·.°;.•. . ·°



;°.



========== Часть вторая. Чтобы понять смысл... Из цикла "Большой праздник знаний"... ==========



ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ЧТОБЫ ПОНЯТЬ СМЫСЛ…



...Комплект школьных учебников состоял из восьми книг. Был взят и выдан завучем школы под расписку, предназначался для учеников четвертого класса программы очередного, нового поколения со всеми дополнительными обозначениями: Платформы, ступеньки, ступени продвинутого начального образования...



В общем всего того, о чем моя старшая дочь, являясь заслуженной учительницей второго года обучения всех остальных детей, так обожает вести беседы со мной, объясняя «стандарты нового поколения». И пользуется, бессовестно пользуется тем, что с третьего предложения добросовестных педагогических объяснений, я обязательно "выезжаю" всем разумом из темы. И перестаю понимать смысл "учёной" беседы...



...Неистребима моя привычка, как каждого, думаю, читающего человека смотреть в книгу, которая пришла в дом надолго и постарается научить ребенка читать, писать и считать.



На пятьдесят шестой странице первой части учебника русского языка я прочитала слово «серебрянный» с двумя «н» и стала в панике вспоминать слова - исключения для суффиксов «- енн» и «- ян». Слов исключений оставалось в русском языке три: деревянный, оловянный, стеклянный.



Глаз переваривал информацию, рассеянно скользил вверх по строчкам, двумя абзацами, тремя строчками выше на той же странице того же учебника нашел слово «серебряный» с суффиксом « - ян» и одним «н».



Откладывая учебник, звонила дочери старшей ( учительница она, все - таки, должна же знать).



... Мне только вчера муж сказал, обсуждая обычным ежевечерним разговором программу телевидения, что телевизор недавно обсуждал проблемы ошибок школьных учебников.



Не обратила на слова мужа внимания. Торопливо собирала ужин на стол.



Но что же мне делать теперь?

Дочь старшая тоже не знала. Она молчала в телефонную трубку. Моя посекундная тарификация связи такой долгий звонок оплатить не смогла. Оставила телефон в покое...



Продолжила просматривать учебники.



Через два дня младшая дочь долго билась с русским языком, с тем же учебником, а в нём упражнением по русскому языку. И несколько раз призывала на помощь меня.



Сначала я не могла понять, в чем затрудняется мой ребенок. И вдруг поняла! Обыкновенное упражнение вставления «мягкого знака» вместо нескольких точек превращалось для неопытного в русском языке ребенка в неразрешимую шараду в словах «реч … ь ... ной», «камуш … ь ...ки», «зареч …ь ... ный».



Ошибки учебника, хоть и были выделены двойными многоточиями, хоть и предлагали выбор ребенку, вставлять "мягкий знак" или не вставлять, все же несли избыточную информацию, сбивали с толка ученика и не учили "правильнописанию" сложнейшего русского языка...



Ошибка составителей учебника, - успокаивала дочь я. И понимала, что это правда.



- С какой стороны ксерокопию будем делать? – спросила молодая девушка в салоне распечаток и ксерокопий.



- Мне нужно, чтобы ошибка учебника была на ксерокопии видна;, - ответила я. - Не может быть. Чтобы слово «облужить», вот здесь, на сто шестьдесят второй странице учебника русского языка было литературным словом, могло преподаваться в начальной школе детям, как литературный пример для подражания и для создания новых слов.



...И неожиданно оказалась внутри стихийной рабочей дискуссии среди всех, кто стоял в очереди.



Как сложно в определенном возрасте и с грузом наработанных временем понятий, установок, общаться с незнакомыми людьми!...



Всегда не понимала мужа, который вместе с массой прозвищ и «Ников» чувствует себя призванным общаться со всем миром. И так легко переписывается с разными людьми в интернете. Он остроумен и умен. К нему тянутся люди, его понимают.



...Вне зоны короткого рассказа, что можно рассказать незнакомому человеку, кроме как в форме небольшой заметки о погоде, обсуждая природу, погоду, гололед, ветер, сосульки с крыш.



Но неожиданно и вне формы короткой заметки мое оправдательное замечание:



- Не может в русском языке существовать литературная форма: «Мама, меня облужили!»

Кроме как в колонке газетно - журнальной статьи « Говорят дети».



Нельзя приводить примером такое высказывание в учебнике для учеников четвертого класса без объяснения фразеологии, лексики и правил русского словообразования!



Я все - таки старалась оправдаться, но ведь меня окружающие деликатно поддерживали!



Оказывается, тема ошибок в школьных учебниках близка большинству людей, потому что многие из них - родители!



Мы тоже один раз столкнулись - рассказывает молодая женщина в очереди.



Учебник по математике для второго класса начал задачу с расчетами огурцами и помидорами, а закончил ее вопросом: посчитать сколько яблок и груш сложили в корзину.



...Сказать Вам, что я удивлена? Только вчера муж вновь говорил мне о программе телевидения, где собирались выловить ошибки в учебниках по математике для младших школьников, как смысловые: - Пошло пять охотников в лес, вернулось ...



Вопрос задачи учебника математики: Сколько охотников погибло на охоте? ...



Или еще пример: В первый день охотники убили пять зайцев, во второй - шесть лис. Вопрос: Сколько всего зверей было убито за два дня тремя охотниками?



Так и грамматические (?!)



- А можно я учебники сфотографирую? – Отвлекал меня от посторонних размышлений и спрашивал молодой человек из очереди в салоне распечаток и ксерокопий.



И я понимала, что сделала правильный поступок.



...Быть может, старшая дочь, заслуженная учительница второго года обучения младших школьных детей права;: Ступени и платформы нового поколения становятся все сложнее и недоступнее для понимания отдельных малообразованных педагогически родителей.



А школьные учебники создаются все проще. И как же далеко им до качества учебников старинного Советского Союза, где глаз не спотыкался каждую минуту, выхватывая ошибку, описку, компьютерную неточность распечатки. Где каждый учебник выверялся дотошными корректорами.



Я выходила из салона распечаток с новым и гордым ощущением: Проделанная мною работа по выявлению ошибок в школьных учебниках, оказывается, важна для многих людей, которые готовы были меня поддержать.



Но окончание любой вещи всегда дописывает жизнь.



Совсем недавно мне позвонили из школы, предложили забрать для ребенка новый учебник русского языка, ошибки в котором полностью отсутствуют...



========== Часть третья. Подготовка. Из цикла "Большой праздник знаний"... ==========



ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ПОДГОТОВКА. Из цикла "Большой праздник знаний"...



...Как оживляется городская жизнь и наполняется новым смыслом в торжественные моменты воспитания и обучения детей!



Первое сентября, Последний звонок, Выпускной вечер и другие праздники выплескивают на улицы города самых разных людей.



Сегодня рядом со мной в трамвае ехала моложавая и очень гордая бабушка.

Вместе с внучкой - будущей первоклассницей, барышней рослой, упитанной и всесторонне развитой.



В провинциальном городе так быстро вспыхивают мимолетные контакты, которые продолжаются до первой нужной остановки и не обязывают никого из собеседников к дальнейшему развитию отношений, а только к вежливости, поддерживающей собеседника, которому есть, что рассказать другому: попутчику или слушателю...



- Ходили мы на подготовку, всю зиму ходили, - рассказывает бабушка. - И научили нас всему: Мы пишем, читаем, считаем до ста.



Чуть свысока ее питомица и внучка оглядывает пространство трамвая и его окрестности. Она готова немедленно начинать сообщать о знаниях, что выдали ей в подготовительной группе.



- Как интересно! - И в самом деле заинтересовываюсь я. В то время не интересовалась еще программами подготовки детей к школе или обучения их в школе.



Но собирала, привычно, информацию, копила знания на черный день.



Мне многое сообщают, достаточно интересно рассказывают. Я понимаю, программа первого класса школы пройдена почти вся.



Девушка - будущая первоклассница уверенно горда своими знаниями.



И демонстрировала их, рассказывая подробно и громко, на весь трамвай, чему научилась за целый год в подготовительной школе...



В самом начале обучения в первом классе полученные в подготовительной группе знания за способности ученика к обучению вполне сойдут.



Не раз потом встречала я уверенных выпускников подготовительно - развивающих школ. Наполненные знаниями, они достойно считали, сообщали, что умеют читать и писать.



Но «Анну Каренину" Льва Толстого, Достоевского или Лескова, как и других классиков, пока еще не читали. Не знали ничего о классической литературе, нимало не смущались, по этому поводу...



...Подготовительных знаний, уложенных плотно в их головенки, детишкам было достаточно.



А также они не знали: Таблицу логарифмов. И не умели брать производные! Не знали первообразной, как математической сущности...



Не понимали вычисления квадратных корней! И не всегда могли сложить числа шесть и семь!



Но ведь какое великое дело ведут нынче платные развивающие школы дошкольного или дополнительного образования детей!



Не только дают первоначальные знания, но и приучают детей публично и с удовольствием демонстрировать полученные знания...



...Чему же остается обучать учителю начальной школы, когда класс конкурентоспособных, обученных школьников, приходит каждый раз в первый класс?!



Не зря, наверное, появился в последнее время "школьный" анекдот, о том, что раньше школа учила детишек читать, писать и считать. А теперь только проверяет, как могут дети читать, писать и считать...


=====Часть четвертая. Помощь людям...======



 ПОМОЩЬ ЛЮДЯМ.



 ...Быть обреченной на складывание букв в слова и слов в предложения, рассказывать, извлекая слова, так что идея оформляется и возникает постепенно. И, постепенно же, увлекает собеседника …



 ...Касаться пальцами пушистого меха и слышать как собственный голос спрашивает:

 - Почем?

 - Дорого …

 - И это пальто сколько стоит? - Снова идти по рынку.



 И гладить пальцами пушистый черный мех, раздумывать над белой отметиной. Слушать

как мурчит под пальцами, прогибается всей спиной от удовольствия толстый и откормленный, но все - таки истосковавшийся по ласковому обращению бездомный рыночный кот.



 - Мне нельзя брать о нем на себя заботу, - раздумывает в это же время моя

голова, совсем не участвуя в ласковом поглаживании по кошачьей спинке, моей же собственной руки. - Он, этот кот, на рынке хорошо устроен, и не будет жить с нами вместе.



 Я пробовала, я приносила бродячих котов. И в доме кошки есть, рядом с нами живут постоянно подобранные в разное время на улицах собаки и кошки. Они регулярно кормятся, растут и толстеют.



 Любой из них может рассказать свою собственную историю тяжелой жизни. Примерно так же, как прогибаясь всем телом, со мной разговаривает, приласкиваясь, мой случайный собеседник на рынке, большой черно - белый кот.



 - Мне это не надо. - Раздумываю я и прохожу мимо. Иду вдоль рядов: мимо, мимо, мимо шапок и шуб.



 - И валенки на рынке мне тоже никогда не бывали нужны. Пусть, даже они с красочными и шерстяными аппликациями.



 Я никогда не покупала на рынке и сотой доли плащей, гамаш, кофт или брюк, которые с каждым рыночным сезоном так щедро выплескиваются на прилавки, лежат на полу, вывешиваются среди стоек и стеллажей от неизвестных мне китайских производителей.



 Сейчас тоже нет повода рассматривать или покупать толстовку, халат или вот это полотенце...



 Хотя, полотенце, возможно, и стоит потом купить. Недорогое, хлопчатобумажное, вафельное, с праздничным Дедом Морозом, отпечатанным в красно - белых цветах. Нет, полотенце надо купить, - думаю так и иду внутри общего хоровода толпы на рынке... Иду по рынку дальше, и думаю, что если обшить его крючком, то самое, невыкупленное, кухонное полотенце, как кружевом и сделать петельку для подвешивания на крючке или гвоздике...



 На вафельных клетках легко делается вышивка крестиком. Вышивка может быть небольшой. Полотенце выглядит нарядным само по себе. Так что последующая вышивка, моя или дочери, будущий подарок для школы сильно испортить не сможет.



 ...Серьезные слова: Зачет по технологии за четвертый класс, а также «традиции народного костюма» при полном отсутствии выплат из госбюджета для обучения ребенка, висят надо мной постоянно в программе курса семейного обучения ребенка.



 Становятся девизом: «Лошадка должна подпрыгнуть! Лошадка должна перепрыгнуть через любой барьер!»

И вместе с дочкой мы постоянно мастерим или изобретаем, то есть прыгаем. Нам очень мешает война...



 Она началась весной на дальних границах. Но вызвала рост цен в России и в нашем городе.



 Поэтому иду дальше. И прохожу мимо. Я становлюсь все умереннее в списках своих будущих покупок и затрат. Привычно стонет позвоночник под тяжестью сумки с продуктами: Картошка, молоко, хлеб.



 Программа покупок - минимум выполнена. Осталось вернуть пустой пакет, что дали на время, попользоваться. Потом просили назад принести...



 Спускаюсь по скользкой наледи на местный «блошиный» рынок. И прохожу мимо поношеных пальто и шуб, остаточных сервизов, попутно отмечая их дешевизну. Товары с "блошиного рынка" я тоже не покупаю никогда.



 Вернула пакет, сказала :

 - Спасибо. - Затем сказала:

 - Большое спасибо. И, потому, что пауза длилась, оставаясь просторной и незаполненной, вдруг начинала рассказывать свой собственный рассказ:



 - Я никогда не хотела носить натуральную шубу. Ни в молодости, ни теперь, потому что

привыкла носить пуховик или куртку, как сейчас. Когда они состарятся, я постараюсь заменить их. И что - нибудь новое поищу на распродаже, не очень дорогое по цене.



 Не понимаю - отдавать десятки тысяч за шубу, носить ее долго, беречь и штопать всю оставшуюся жизнь. Недавно встретила соседку. Она сказала:

 - Я шубу купила. За двадцать пять тысяч рублей. Мутон настоящий. Потрогай,

посмотри.



 Я трогала и смотрела. Серебристо - серый овечий мех ласкал и гладил пальцы, почти так же, как кот. Я неожиданно оказалась втянута в игру цен, дороговизны, чужих престижей.



 Чужих и ненужных для меня престижей, что были нужны только моей соседке.

 - На сапоги мои посмотри. - Продолжила соседка. - Они недорогие. И стоят всего три тысячи рублей, Но очень удобные и теплые.



 - Всю зиму буду бегать в кроссовках, - сообщала соседке я, стараясь быть хорошим фоном и поддержать ее игру. – Они за двести рублей. Но тоже теплые, на меху. Правда, на искусственном...

 А других денег у меня нету. Ребенка сама учу.



 Министерство образования области получает на каждого ученика школьных субвенций на сумму от тридцати четырех тысяч до шестидесяти восьми тысяч рублей ежегодно, в каждом новом учебном году...



 И ни школе, в которой мы тридцать зачётов ежегодно и экзаменов сдаём, ни рубля не дает, ни со мной, даже копеечкой, не поделится...



 Я покупаю только прописи, рабочие, уцененные тетради по всем предметам и школьные принадлежности, картон, бумагу, краски и уголь для рисования.



 И дом у нас старый, хотя и был получен для улучшения ребенкиной жизни, как квартира со всеми удобствами. Сарай в этом году разобрали. Он был такой старый! Он угрожал нам на голову упасть...



 Я делаю паузу, смотрю на свою благодарную слушательницу, пожилую плотную женщину возрастом за шестьдесят лет, что торгует на "блошином рынке", и знаю, что должна продолжать:

 - Я никому. Кроме Вас эту историю не смогу рассказать. - И продолжаю свой рассказ:

 - Вернулась домой после встречи с "престижной" соседкой. И рассказала мужу.



 Его прямой вопрос:

 - Ты хочешь дорогую и натуральную шубу? – Ответился у меня сам:

- За пятнадцать тысяч? Нет! Ни за что! - Привычка экономить или

укладываться в семейный бюджет любой величины, но с обязательным положительным балансом, делает грамотным экономистом любую женщину...



 Но повседневные женские игры в «дорогое и престижное», оставляют нечаянный след в душе. Поэтому добавила:

 - Но если встречу дубленку за две с половиной тысячи, возьму две штуки, себе и старшей дочери, Соне.



 Муж добродушно улыбнулся и сказал:

- Не бывает.

 - Посмотрим, - знала, что мужчина прав, и не сдавалась я.



 Перевожу взгляд на свою собеседницу. Она внимательно слушает. Повторяю:

 - Я никогда и никому больше не смогу рассказать эту историю.



 Через два дня я пробегаю мимо Вашего торгового места. И вижу, что Вы продаете сапоги, которые я видела неделю назад и торговала рублей за двести. А Вы предлагаете мне еще и поношенную, совсем немного, лисью шапку. Общей стоимостью за двести двадцать рублей.



 И в тот момент, когда я прошу отложить сапоги и шапку до завтра, потому что сейчас у меня с собой таких денег нет, Вы разрешаете забирать мне эти вещи без денег, прямо сейчас. А деньги принести завтра.



 Уже на выходе, упаковывая шапку для старшей дочери в сумку, а сапоги в пакет, Вы мне показываете рыжеватую винтажную дубленку, лисьей шапке в тон и продолжаете:



 - За триста рублей, нет, для тебя за двести пятьдесят отдам. Контраст между

ценами дорогих бутиков в меховых магазинах у «Дома офицеров» настолько велик, что вдруг ломаются и рушатся любые ценовые ограничения и барьеры...



 - Пожалуйста, заверните! – Почти умоляю я. И получаю три вожделенных

покупки на общую сумму в несколько сотен рублей.



 Дома, рассматриваю уже одобренные мужем для дочери покупки, и вспоминаю те, скользкие и старые ступени, вокруг которых расположилась бедноватая пестрота местного «блошиного» рынка, усталый взгляд пожилой женшины - продавщицы, разложенные на щербатом асфальте вещи...



 И ее слова:

 - Не только ты ко мне приходишь, не ты одна меня благодаришь. Я здесь на рынке стою; и продаю это все, потому что хочу помочь людям…


========== Часть пятая. Начало всех начал... ==========



ЧАСТЬ ПЯТАЯ: НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ ...

Из цикла: "Большой праздник знаний"...



... Начиналось погожее утро очередного школьного года днём теплого и первого сентября.



Мы с дочерью спешили в школу. И слышали за два квартала нестройные звуки громкой музыки из репродукторов и разных пришкольных динамиков. Дочь, непривычная к ранним подъёмам, потому что девочка росла домашним, а не "садиковым" ребенком, шум и музыку слышала и тянула меня за руку все сильнее и сильнее.

Она так боялась опоздать.



Мы запыхались, успели и, минут сорок затем, выстраивались вместе с другими школьниками плотными квадратами от класса к классу.



Родители первоклассников теснились рядом, стояли сзади и плотно обступали квадрат своих детишек с боков. Протоколы школьных событий, оказывается, меняются мало. В таком же кольце из школьников и учителей, я, вдруг, вспоминала себя.



Прошли долгие годы, сменились многие вещи, в том числе, изменилось и государство, и страна. Сменилась и я сама...



Смотрела другими глазами. Сейчас переживала за уставшего ребенка, и мало понимала необходимость долгих, похожих, как под копировальную бумагу, созданных речей.



Дочь тоже уставала. Держалась стойко и прижимала к себе обыкновенный букет из розовых домашних гладиолусов и пушистых разноцветных астр.



А музыка на весь школьный двор грохотала. И я ловила себя на мысли, что провожая в первый класс второго ребенка, вдруг начинаю уставать от собственной неподвижности, затекших ног и усталой спины.



Под гром песен и знакомой музыки шарик, отпущенный первоклассницей, выбранной для этого важного дела, не хотел улетать. Шар прыгал над клумбой, то стремился отдохнуть на траве, то просто немного полежать.



Его подталкивали, освобождали от лишнего веса. Большой шар, наконец - то, поймал поток воздуха и медленно, поднимаясь, полетел.



Начинался следующий протокольный акт. Проехалась верхом первоклассница. Звенела звонком, сидела на плечах у рослого выпускника.



Дочь уловила не знанием, а чутьем, начало следующего этапа школьного праздника и попросила меня:

- Мама! Я тоже хочу подарить цветы!



На первое сентября в школы приносят море цветов. С букетом идет каждый ребёнок, исключая только мужчин - старшеклассников, цветы приносят и родители.



Своим собственным чутьем я тоже уловила, что дарят цветы особые дети, красиво одетые и причесанные, с огромными и дорогими букетами роскошных роз и цветов.



Поэтому обратилась за помощью к классной руководительнице:

- А нам можно? Ребенок хочет подарить свой букет цветов.



- Нельзя, - подумавши, ответила учительница.

Я добросовестно передавала учительский запрет дочери.



И пропустила от усталости тот момент, когда, смешавшись с толпой специально отобранных и достойных детей, моя непослушная девочка добралась до директрисы школы и подарила ей букет.



И если бы мне хотелось сейчас о школе вспомнить что - нибудь хорошее, то я могла бы вспомнить этот момент, но только что - то не очень хочется...



Наш скромный букет был принят. Дочь возвратилась счастливая. Рассказывала, что добежала и подарила цветы. Не вспоминала о запрете будущей классной руководительницы. Светилась радостью...



Торжественный и бесконечный праздник закончился. Стройными рядами, класс за классом, всей школой, мы спускались в подвал и заходили в классы через чёрный ход и неудобную крутую лестницу со двора школьного здания.



С фасада же здания длинным плакатом приветствовали родителей и учеников парадные двери школы, закрытые наглухо и для родителей, и для школьников, и в этот день, и во все последующие дни всего школьного учебного года...


========== Часть шестая. Котенок для битья. Тема: Семейная педагогика и семейное образование. Из цикла: Большой праздник знаний.... ==========



КОТЕНОК ДЛЯ БИТЬЯ. ТЕМА: СЕМЕЙНАЯ ПЕДАГОГИКА И СЕМЕЙНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. Из цикла: Большой праздник знаний...



- Ты, конечно же, помнишь меня, Милорд? Я твой мальчик для порки...

Марк Твен. «Принц и нищий».

Вместо эпиграфа...



...Котенок плакал и кричал. От половины квартала и до угла я шла и слышала его мяучение: То горестные просьбы, то слабый писк.



...И у меня на душе было пусто и горько, поэтому я сказала:

- Кис - кис.



Ко мне он подкатился шариком, полутора - двухмесячный котенок, несчастный, измученный и голодный.

От самого школьного крыльца я шла с такими же чувствами, И, поэтому, кошачьего ребенка на руки взяла...



Вокруг стояли дома, укрытые полутора и двухметровыми заборами из разноцветного и профильного листа, закрытые на высокие железные двери.



- Будем искать твою семью, малыш, - решала я, поглаживая зверя по мягкой спинке.



Котенок то пищал, то мурлыкал. Ближайшая дверь отворилась. Навстречу вышел большой сердитый бульдог.



Спасались мы вместе. Длина цепи оказалась чуть - чуть маловата для прыжка собаки. Бульдог нас не догнал...



Чуть позже из двери вышел человек.

- Скажите, пожалуйста, - спросила я, - случайно, это не Ваш потерянный котенок?...



Мужчина нас не услышал. Он не ответил и даже не обернулся.



Я снова почувствовала, как растерянность охватывает меня. Так, будто я опять оказалась в школе. И вновь почувствовала, что не знаю, не понимаю и не могу представить когда и как сумею все эти вещи и школьные премудрости, собственной дочери объяснить.



- А в нашем доме уже живет один большой и рыжий домашний кот. Ты будешь лишним, маленький серый малыш, - думала я и поглаживала одним пальцем по спинке крохотного серого кота.



Котенок сидел, умещался внутри ладони, жмурился и мурлыкал. И точно так же сидела я внутри школьного кабинета, потом внутри кабинета завуча, пыталась не зажмуриться от ужаса: Опять не успели, не поняли, не доучили. Старалась мурлыкать:



- Уж очень мало времени оставили Вы нам для обучения. Еще в третьем классе на форме индивидуального обучения, ребенок дислексичил: Не читал буквы, не писал слов, не считал цифрами...



Котенок не собирался убегать, и я, оглядываясь, надеялась и старалась найти его дом, хозяев, родителей...



Чуть дальше работали бригадой строители. Месили цемент и складывали стены. Серьезные люди выращивали будущий просторный дом. И к ним подошла я, спросила - не их ли это котенок...



Обрадованные возможностью перекурить, как передохну;ть, строители немного весело, немного насмешливо разрешили мне забрать неизвестного им серого и тощего котенка с собой.



- Да он и мне, в общем - то, не нужен, - еще возражала я и вспоминала себя, примерно полчаса назад, такую же лишнюю и никчемную для всего школьного обучения...



Рассматриваю сейчас накормленного или откормленного серого кота с двойными черными полосками от каждого глаза до уха. Котенок то ли жмурится, то ли мурлычет или даже шипит...



Растет самостоятельный кот и защищает свою территорию от разных вторжений и взрослых котов, не обращает внимание, что каждый захватчик и чужой кот будет побольше нашего, (который откликается теперь на кличку «Швондер»), в два или в два с половиной раза.



Я думаю теперь о пользе смущения...



Ведь если бы меня так сильно не перепугали бы в школе, таинственной недоступностью знаний, контрольных работ: системных, профильных или методологических о грамотной варке куриного яйца или о богах Древнего Египта...



Особенно я была перепугана богом - крокодилом Древнего Египта, Себеком, активно встроенным в тесты и кроссворд, совсем недоступный моему ученику четвертого класса, как ребенку, не умеющему читать и дислексику...



...Навстречу бездомному котенку шла бы не та же самая, совсем в себе неуверенная я, которая не понимала ради чего из перечня интереснейших событий, загадочного искусства и хмурых египетских богов, для школьной "египетской" контрольной выбрали абсолютно второстепенного бога - крокодила. Ведь были же и другие боги: Богиня - корова. Ее так легко было объяснить. Она была подательницей жизни и свежего молока... Бог солнца - Ра, тоже объяснялся легко. Он отдавал свет и тепло каждому колоску древнеегипетской пшенички...



И понимаю теперь, что абсолютно нерастерянная я, нашла бы в себе силы и, проходя мимо плачущего малыша, смотрела бы в другую сторону и думала о чем - то другом, старательно обходила бы изголодавшегося маленького детеныша.



О, Боже, а как он ел! Мелкий бездомник, он умещался на моей ладони. Бугрился из - под весенней куртки мелкой комковатостью лап, головы и тощенького хребтика.

Через весь двор шел, недоверчиво оглядываясь, на подгибающихся лапках к остаткам еды в чашке, как всегда недоеденной Васькой, домашним и рыжим нашим котом...



Весной, на улицах города показывается намного больше бездомных котят и кошек. Они живут в скверах, сидят на ступеньках магазинов и исчезают вместе с холодами и наступающей зимой.



Наверное, переохлаждаются, простужаются, болеют и гибнут. Расходный материал, примерно такой же, как и мы с ребенком в нашем новаторском и вынужденном, альтернативно - семейном обучении.



Ведь так же, как и мы с ребенком - ни школе, ни местному образованию, оказавшись за бортом привычных представлений администрации об учебе или педагогической "компетентности" и компетенции, оставленные без человеческой заботы и тепла, ни мы, ни они, бездомные и пропадучие котята и коты, совсем никому, особенно - то, и не нужны...



========== Часть седьмая. Котенок для битья. Продолжение. Мы вместе. Как мы спасали Машку... ==========



МЫ ВМЕСТЕ. КАК МЫ СПАСАЛИ МАШКУ.

или "Котенок для битья"... Часть вторая. Из цикла рассказов: Большой праздник знаний"...



• ;;;;; ; . ; °.; .° ;;; °.; ;.° . ; ; ;; ; ;

·.° ; •.;. •;.·

• ·.°.•. . ·°

;°.

; ; ;;; ;*:;;



После своей встречи с Дубровским Мария Троекурова должна была притвориться, что согласна выйти замуж за князя Верейского. И тогда бы она сама положила кольцо в дупло. И Дубровский не опоздал бы со спасением и успел бы вызволить Машку от свадьбы со стариком - князем.

Из школьного сочинения по литературе. ''Дубровский''. Вместо эпиграфа...



Мальчик встал и стоял в непринуждённой позе, но на лице его было заметно смущение.

- Государь, ты должен меня помнить. - Сказал он. - Я - мальчик, которого секут.

М. Твен. "Принц и нищий".

Вместо второго эпиграфа...



...Я никогда не хотела быть педагогом. Ни тогда, когда стояла вместе с подругой в просторном холле здания педагогического вуза, опоры и главного образовательного учреждения всей области.



Подруга, туда она после школы пришла подавать документы, чтобы стать потом учительницей, стояла рядом, вместе со мной.



Она подала документы и в ВУЗ педагогический поступила. Я воздержалась.



Ни позже, когда стояли вместе с дочерью и выбирали факультет. Дочь старшая в шестнадцать лет вдруг танцевать захотела. Стать профессиональным хореографом. И зарабатывать потом преподаванием танца всю жизнь...



Боялась я, что из нашей провинции редко выдаются знаменитые балерины или хореографы, подобные Улановой или Плисецкой, поэтому попросила:



- Дочь, ты повнимательнее к местному педагогическому присмотрись...

Ты можешь, наверное, стать знаменитой балериной, потом уйти на пенсию, лет в тридцать пять, и зарабатывать потом на жизнь, рассказывая в садике или в младшем школьном возрасте, методику танца и разучивая то два прихлопа, то три притопа простейших танцевальных движений.



А можешь выучиться на педагога любого профиля и пройти потом курсы обучения хореографии...



Надеюсь, результаты не сильно будут различаться. И ты сумеешь обучить простейшей методике танца с прихлопами и притопами любого детсадовца...



Ребенок подумал и согласился. Потом я помогала подавать документы. Потом помогала то писать рефераты, то готовиться к экзаменам, то вязать розочки на уроках рукоделия в ВУЗе крючком.



И ни разу в жизни я не жалела, что не педагог.

Возможно потому, что по свойствам характера, не умею методично заставлять и планово наставлять мелких человеческих детишек.



Так почему же, почему, моя коварная судьба, всегда выносит меня на этот стрежень [ из – за какого пожизненного острова на стрежень, на простор речной волны, как бедного Стенку Разина] и спотыкает всегда на те же самые грабли ...



Сначала, со старшей дочерью, где не являясь ни минуты, и ни грамма, ни педагогом ни даже учителем - уникумом, а только лишь профильным экономистом сельского хозяйства, вела у нее в десятом - одиннадцатом классе все пятнадцать школьных предметов по договору семейного обучения.



И регулярно отчитывалась, вместе с нею, сначала по четвертям, затем по полугодиям, среди не самого доброжелательного или добродушного коллектива педагогов школы, о нашей полной успеваемости.



И улыбалась, иногда, потому что лишь к концу одиннадцатого класса школы, не сами учителя, но завуч школы, узнал, либо догадалась о том, что федеральные субвенции, отпускаемые школе на каждого ученика, довольно таки немаленькой суммой, ежегодно, уходят вместе с учеником семейного обучения из школьного дохода или бюджета...



Только к концу одиннадцатого класса сумела наша завуч сообразить. И сильно на нас с ребенком обиделась...



И школьной библиотекой мы с ученицей - дочерью еще пользовались.



Но жизнь меняется. Прогресс развивается. Проблемы остаются прежними.



Потому, что в школу идет младшая дочь. И, доверяя полностью учителям школы, поглядывая на них снизу, как на неведомых, обладающих таинственной властью богов, не вмешивалась в обучение собственного ребенка.



Вдруг обнаруживая к концу третьего года обучения и третьего класса - ребенок не умеет читать, писать, считать...



Со мной дочь сначала работала. Я получила дочь, как собственного единственного ученика в конце марта месяца. Программы обучения утвердили в начале апреля после расширенного заседания в Министерстве областного образования. Там были все. И Замминистра образования там тоже был, сидел в кресле тоже.



К началу сентября, то есть, через неполные полгода, должна была предъявить школе ребенка, умеющего читать, писать и считать, на уровне третьего класса. И перейти вместе с ребенком в класс четвертый...



Ребенку было увлекательно и ново писать со мною вместе палочки и крючки, учить буквы и складывать на пальцах цифры, изучая счёт до десяти. Итак, в конце августа, занимаясь всё лето, мы перешли в четвертый класс.



Я никогда не завидовала школе. В ее распоряжении находился не только грандиозный административный аппарат подавления, принуждения, угнетения [ К. Маркс, цитата о государстве, из его труда ‘’Капитал’’], но и необходимость разделять по разным категориям успеваемости всех детей.



Кого - то школа определяет отличником, кого - то лучшим в классе, а некоторых помещает в неудачники и в обыкновенные плохие или неуспевающие ученики...



А у меня была только моя собственная дочь.



Но наше семейное обучение вдруг пошло трудно. Необходимо было постоянно наверстывать недостающие знания трех предыдущих школьных лет.



И, значит, идти вперед. Всегда только вперёд. И поглощать знания очень большими объемами...



Ребенок понимал, что мама пожалеет его всегда. И я оказывалась беспомощной, потому что невозможно объяснить девятилетнему ребенку, почему надо не играть, а сидеть на стуле, что нужно правило учить.



Правила для будущей взрослой жизни, не могут работать так же грамотно, как для взрослых, и для восьмилеток.



...Решение подсказал Ной. Забавный львенок из мультика ‘Ковчег Ноя', что мы смотрели вместе с дочерью на испанском языке в интернете и так учили свой первый иностранный язык.



Подпольно. Потому что иностранный испанский нам третий год не признавала и не засчитывала официальным иностранным языком администрация школы, завуч школы и вся остальная школа тоже...



Ребенок оставался дислексиком. А я выучила со старшей дочерью английский язык в объеме, достаточном, чтобы читать, понимать и переводить тексты без словарей...



И знала, что сложнее английского с его тонкостями произношения: "nothing", слово, что означает "ничего", а произносится "нафинг", да ещё с носовым дифтонгом... Я знала, что сложнее английского, может быть только русский язык, с его омонимами, где коса - это орудие для кошения травы, тонкая полоска песчаного берега рядом с рекой или волосы, уложенные в плетёную причёску...



Итак, мы смотрели мультфильм на испанском языке в интернете, пытались понимать, о чем же говорят герои, и за простое и ясное произношение звуков, вдвоем с ребёнком, любили львёнка Но;я,

его распахнутые лапки и вечное '‘abrazarme’' ( "обними меня" или "давайте обниматься").



...Среди томительных и нудных выяснений, заминок и запинок ребенка, о том сколько же было Дубровских в семье Дубровских и как кого зовут. И кто же есть в повести Пушкина главный действующий персонаж?...



Я сначала точно следовала списку вопросов под каждым параграфом учебника, потом нечаянно довела ребенка до расстройства и до злых, от общего непонимания предмета, слез, затем, стесняясь и смущаясь, сказала:



- Давай обниматься … - Разгоряченный спором и непониманием ребенок, думал

секунды, затем пришел и обнялся со мной...



Слова вдруг нашлись сами. Я их сказала, прижимая к себе теплое, чуть влажное от возмущения, незнания и неповиновения детское слабенькое тело:



- Я не могу быть твоей учительницей. Я ею никогда и не была. Тем более, я не могу быть твоей строгой учительницей. Я - мама. Всегда только мама.



Но нам все равно нужно заниматься. И если ты думаешь, что я не права, неправильно объясняю или много заданий тебе задала, то ты приходи сначала обниматься.



И только потом, в чем я неправа была, давай будем выяснять.



- Ладно, - отвечал мне ребенок, чуть погодя, довольный и успокоенный

поглаживаниями, обниманиями, похлопываниями, - я переслушаю аудиокнигу с Дубровским.



Дочь так сказала и ушла. Включила компьютер. Нашла в папке аудиокнигу. Слушала.



Я засыпала, измученная прикладной к ребенку педагогикой, необходимостью всегда лавировать между обучением и его строгими, непонятными правилами.



И думала о том, что жизнь непредсказуема, зависит, часто, от мелочей. И Маша Троекурова могла бы выйти замуж за Дубровского, если бы не стала перечить отцу и настаивать на своих брачных планах в разговоре с деспотом - отцом...



Моя дочь пришла ко мне позже. Обниматься. Урчала, как большой ласковый кот. Потом сказала:



- Я написала, как Машка могла бы спастись. Я поняла, что она не должна была пререкаться с отцом. Тогда бы ее в комнате не закрыли. И она сама бы положила кольцо в дупло старого дуба, чтобы кольцо нашёл Дубровский, а Машку спас от старика - князя.

Я написала об этом...



Очарованная самим фактом, что дочь в ее неполные одиннадцать лет вдруг научилась сама писать литературные сочинения, я подтвердила:

- Ребенок, ты – Гений!…



• ;;; ; . ;;;; ;. ; ;; ; ;.

; ° ;

; ; ° ;° ;

; ° ; ;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;°;

;;;;;;;;;;;;;;;;;;;°;

; ° ; ;;;;

;;;;;;;;;;;;;;;;;;;


========== Часть восьмая. Равнобедренное полупопие. ==========



Часть восьмая. РАВНОБЕДРЕННОЕ ПОЛУПОПИЕ.



...О том, как почти все маленькие дети в начальной школе не понимают математику, рассказывать можно часами. Получится почти Лев Толстой с его бессмертным:

- Все счастливые семьи счастливы одинаково. А вот несчастливы они каждая по-своему.



Примерно так же и дети:

Как скучно, в конце - то концов наблюдать постоянное детское счастье только лишь от решения многозначных и многозадачных примеров или многоступенчатых задач!Какое вдохновенное самолюбование читалось бы на лице каждого родителя, чей ребенок, такой круглый отличник, что может быть совершенен и совершенно непогрешим в решении всех арифметических задач!...



Но, к счастью, жизнь всегда сложнее нашего представления о ней. И дети, такие разные, никогда не бывают такими протокольно - идеальными, как этого постоянно хотела бы от них семья и школа.



Наоборот, попытки привести ребёнка к идеальному или совершенному состоянию, такому необходимому в семье и для школы, встречают очень часто у детёныша отпор или испуг.



Второе страшнее: ребенок старается, учит, не понимает. И так и не может до конца понять, что же мешает ему выучить математику, а после использовать, нужное правило, таблицу сложения, умножения.



Или, как в случае с моей старшей дочерью, понимать обыкновенные, не десятичные, дроби.

В своем шестом классе перепуганный ребенок уже боялся всех: Своей матери, нового места обитания в городе. И школы, городской, обычной, немного рабоче - крестьянской, от ее расположения внутри "спального" района, близкого к автомобильному заводу, как рабочей окраины и рабочих для этого завода. И новых, малодружелюбных учителей ребёнок сразу же начинал бояться тоже...



Все - таки деревенская школа смогла и, до последнего, хранила тепло отношений внутри замкнутой общины, чуть более дружелюбной к «своим». Теперь уже разрушена, почти до конца и она, невнятная и дружелюбная общность между односельчанами.



Остались только воспоминания о том, как отца, сельского ветеринара, после работы, постукивая в дверь, постоянно приглашали помочь заболевшей корове, тёлке.

Или бежали за ним с криком: «Ожогин умирает! Стяпаныч, помоги!»



И, понимая, это само собою разумеющимся, если не получалось отлежаться, отец поднимался и шел. Быть может, не каждый раз к больной корове. Но, обязательно, задыхаясь и останавливаясь, чтобы не встало окончательно, с трудом работающее после инфаркта сердце, он шел к потерявшему сознанию Ожогину, в очередной раз перепившему местной водки. Или её деревенских заменителей...



Я провожала отца. Затем, оставленная ждать за дверью, металась от двери к окну. Не знала за кого переживать. Не то за Ожогина, лежавшего на кровати недвижной, бесформенной грудой. Не то за отца, склонившегося над ним и четкими, уверенными движениями, уколом, шприцом и лекарством из раствора камфары, выводившего соседа из бессознательного состояния.



Отец умер скоро, меньше чем через год. Ожогин прожил еще долго. Лет десять еще после того случая.



Я помню, потому что застала еще то время, когда деревенская община, где каждый знал друг друга много лет: По характеру, привычкам. И просто так, в лицо.

Эта деревенская общеность между постоянно - живущими рядом, знакомыми друг другу людьми, сохраняла свои привычки обычного человеческого общежития и взаимной помощи.



Поэтому и растерялась так сильно шестиклассница, моя старшая дочь, внезапно перенесенная в холодные и отчужденно - недружелюбные отношения рядовой городской школы. Она вдруг

переставала понимать обыкновенные дроби и простейшие правила действий с дроями: Сложения, умножения, приведения к общему знаменателю и т. д.



Мои попытки объяснить математику ребёнку,

ни к чему не приводили. Пугалась только дочь сильнее. Теперь уже и меня.



Зато у нас получился универсальный тест по актуальным знаниям моей дочери на сегодня. И её общей уверенности в себе. И много позже, потом, в эпоху обучения старшей дочерью в университете, в такие моменты, когда она не могла сдать курсовую с нерешаемыми просто геометрическими задачами о квадратуре полукруга, я приводила ей примером её же саму. И спрашивала у взрослой студентки ВУЗа:



- Ведь ты же можешь сейчас прибавить к двум третьим одну вторую. - И радовалась

вместе с ней, когда дочь находила ответ в уме. И приобретала необходимую капельку уверенности. А я хвалила ребёнка за большой и пройденный ею путь.



Не стоит сейчас смеяться надо мною: Детские страхи, иногда, овеществленные в виде дробных и пугающих цифр, могут преследовать еще долго неокрепшее детское, подростковое и полувзрослое сознание растущего организма. И отравлять человеку жизнь…



А младший ребёнок, ради разнообразия, споткнулся на геометрии. Наши с детёнышем отношения не идеализирую. Ни геометрию, ни себя, ни дочь. У нас был пройден большой и нелегкий путь. Лишь по необходимости, которой могла считаться полная халатность школы, стремилась я уложи;ть полное образование семи лет в четыре года.



И обращалась больше, при объяснениях математики, своему младшему ребенку к житейским ассоциациям и пониманию на их основе.



У нас с детёнышем просто не оставалось времени для заучивания математических или грамматических правил.

Споткнулись, когда стало необходимо вызубрить таблицу умножения. Методика запоминания по ассоциациям давала здесь сбои.



С грехом пополам справились. Продолжили заниматься нашим семейным образованием дальше.



Но геометрия - строгая наука. И некоторые вещи необходимо в ней знать наизусть.



Дочь не умела запомнить ни три признака равенства треугольников, ни почти магические, свойства равнобедренного треугольника.



Я худо - бедно справлялась. Старалась показывать на пальцах, предпочитая, чтобы это были детские пальцы моего ребёнка. И присутствовал тактильный эффект от нажатия пальчиками, чтобы простимулировать запоминание.



Так я и объясняла: То равенство треугольников по трем сторонам, то сходство по двум сторонам и углу между ними. Моторика иногда помогала чуть более удачному запоминанию.



Но небольшое моё умение общаться с другими учителями школы, малая информированность о законах и порядках в школе, так же, как истеснительность, которая мешала включать дочери по любому поводу «психологию отличника». И договариваться о хорошей отметке. По любому поводу, заявляя, как об отличницей, о себе...



Учителя также не особенно стремились

помогать. И там не очень много было их личной вины. Скорее, они были «зашорены» порядками, существующими в конкретной школе, примерно так же, как и лошади в упряжке, которым в прошлые времена, иногда надевали шоры - наглазники, для того чтобы лошади не испугались неожиданного предмета, не сорвались с мета вскачь, не понеслись неожиданно и во весь опор...



Совсем неожиданно для меня и дочери обиделась на нас довольно молодая учительница русского языка и литературы. Я знала, что учителя русского языка ведут также и литературу, потому что ходила в обычную общеобразовательную школу. Младшая дочь моя этого не знала.



Учительница, подойдя к нам представилась так:

- Я учительница литературы. Давайте ваши тетради. Я посмотрю у вас знания

русского языка. - Дочь только что побеседовала с кем - то из учителей. Гордилась тем, что сдала очередной зачет за полугодие. И судорожно вцепилась в наши драгоценные тетради с полугодовыми наработками:

- Это мои тетради по русскому языку!

- Давай мне их, я посмотрю!

- Она же - учительница по литературе! - Дочь обращалась ко мне, еще продолжала

удерживать свои тетради по русскому языку.



Я тоже наблюдала и не понимала, в чём же здесь конфликт.



Конфликт, тем временем, разгорался. И вместо того, чтобы объяснить «домашнему» ребенку на семейном обучении, который из - за болезни появляется в школе один раз в полугодие, чтобы сдать все зачёты - экзамены за предмет. Учитель - учительница в обычной общеобразовательной школе, также ничего не понимала и не могла, поэтому объяснить, что в школе учитель (учительница) литературы является также «словесником» и филологом. И ведет также и русский язык.



«Наша учительница» по литературе не получила наших тетрадей с домашними заданиями русского языка. И выпустила еще две - три, с каждым разом, еще более гневные реплики. Уже не обращая никакого внимания на извинявшуюся много раз меня, которая осторожно старалась погасить или сгладить этот «пустой школьный конфликт», возникший буквально из ничего, точнее из - за незнания ребенком общей структурности школьной системы.



И нежелания учительницы вникнуть в суть вопроса и в двух предложениях что - либо ребёнку объяснить. «Наша учительница» повернулась и выбежала из комнаты, смежной с комнатой учительской, где сводной командой разных учителей, принимались все наши зачеты по двадцати пяти предметам...



И больше эта учительница к нам не вернулась.

Вместо нее пришла завуч школы, которой я объяснила, что дочь не знала, что русский язык и литература в школе ведутся, чаще всего, одним учителем. А объяснить о своём незнании школьных дисциплин, мы учительнице не успели. Потому и не смогли!



Сердилась и выбегала из комнаты учительница русского языка и литературы совершенно зря.

Я не могу сказать, что некоторые учителя нам не симпатизировали. Симпатизировали, наверное. Или старались помочь.



Давали задания по переписыванию аккуратным почерком диктантов. Или отмеряли десять - пятнадцать страниц в своем сборнике математических тестов и контрольных работ. Давали его вместе с заданием сделать их к следующему, годовому уже,зачету.



Я столько сил тогда тратила! Нет, не на решение самих заданий. И даже не на подготовку к решению тестов самим ребенком. К этому возрасту дочь стала понемногу задачи решать самостоятельно.



Решала задания. И заявляла, что математика, с ее более строгими законами и правилами, нравится ей больше, чем русский язык.



У меня ушло намного больше времени убедить дочь, дислексика и дисграфика, написать красивым или, хотя бы, аккуратным или немного разборчивым почерком, как и просили у нас учителя математики или русского языка.



Так, чтобы принести красиво оформленные тетради на зачет, как отчетность о проделанной работе.

Дисграфия и дислексия не уходят сами по себе. А постановкой почерка занимаются учителя начальных классов, в течение всех трех - четырех лет обучения в начальной школе.



Я же уплотняла образование первых трех лет в половину учебного года. Затем, образование последущих четырех лет - в один учебный год.



Затем укомковала образование пяти лет - в два учебных года. А, соответственно, образование шести и семи школьных лет - в три или четыре года.



И счастлива была, что ребенок начинает понимать печатный и рукописный тексты. Затем начинает читать, хотя бы, короткие инструкции учебника.



И постепенно, по капельке, сначала как иностранный язык, ребёнок начинал читать русский язык, наполовину подсознательно, догадываясь о смысле слов. Затем все более и более осознанно, детёныш начинает верно понимать и выполнять короткие инструкции учебников.



В конце седьмого класса, мы занимались тогда семейным нашим образованием всего четвёртый год. Ребёнок начинал читать с пониманием, всё более и более осмысленно.



В связи с нехваткой времени, у меня не было ни единственного шанса, добиться от дочери красивого почерка. Я отложила эту задачу на последующее время. Время от времени возвращаясь к проблеме почерка с помощью прописей, покупая их, прописывая вместе с дочерью.



И вот, столкнулась с поблемой красивого размещения текста внутри тетради. Мы справились!



Увы, текучка внутри школы, административное переустройство и начало сезона летних отпусков!



С заслуженной гордостью дочь выкладывала красиво и грамотно оформленные тетради. А ее встречал другой коллоквиум преподавателей с завучем школы во главе.



Не обращая никакого внимания на проделанную ранее нами работу, в ответ нам совали три - пять новых контрольных работ. И требовали их написать, решить и сделать немедленно.



Дочь спросила:

- А оценки Вы мне какие поставите? - Имея в виду свои, уже выполненные и вымученные нами обоими работы.



- Двойки! Двойки! Двойки! - Вскричала завуч в ответ. Вся моя жизнь в очередной

раз обрушилась. Мы так работали! И выполнили все задания предыдущих учителей!



Не в силах больше надеяться ни на что и ориентируясь только на русское «авось» и полностью безнадежное - пусть будет, то что будет - я согласилась:

- Ладно, выставляйте нам ваши двойки. Попробуем потом их опротестовать. А дочь, очень

дипломатически и испуганно протянула:

- Ну, может быть, поставите хотя бы троечку?!



Позднее, возвращаясь с ребенком домой, подробно изучив нашу общую справку о переводе в седьмой класс, где были, как и в прошлый раз, и в позапрошлый, и в поза - позапрошлый раз подробнейшим образом выставлены положительные оценки по всем сданным сегодня пяти - семи годовым предметам, я думала растерянно, что школу, как и Россию рациональным умом не понять.



Да и вера моя, уже не всправедливость, но, хотя бы, в последовательность школьных действий значительно пошатнулась…



И мы подошли уже к тому пределу постижения школьных знаний, когда ошибки и оговорки дочери говорили, скорее о знаниях, чем о полном незнании ею материала.

Она легко решала и самостоятельно решала контрольные работы по учебнику Ершовой. Понимала инструкции, если они не были написаны очень уж запутанным «тестовым» языком.



В седьмом классе математика разделилась на алгебру и геометрию. Я очень гордо заявила на обычных полугодовых испытаниях, что дочь математику теперь решает и любит. Учительница математики ответила:



- Ну, это же алгебра! А как у вас дела по геометрии? - Я призадумалась. Геометрия …Она предполагает пространственное мышление...

Сама больше любила алгебру всегда. Ее неравенства и уравнения решались, как будто бы пелись.



А геометрия всегда требовала заучивания доказательств и теорем.

Зачем? Если не можешь представить себя ни в роли Эвклида с его аксиомами, ни Фа;лесом, ни, даже, Ферма;. И в школе, и после школы, мне геометрия пригождалась а форме простых геометрических или криволинейных фигур. В попытках мысленно представить себе крой юбки, платья или вязаной вещи крутила в голове упрощённые выкройки мысленно. И всё!



Я даже синусы умудрилась забыть! Не в форме тригонометрических уравнений, нет. А в той простой первоначальной форме, в которой синусы и косинусы начинают заучиваться для тригонометрии. Ну, не было у меня ни разу в жизни ни одного случая, когда бы синусы мне пригодились или реально помогли.



Нет, вместе со старшей дочерью, ученицей десятого класса, опять же моего, семейного обучения, я долго вчитывалась в гору старых, еще советских учебников, набранных в областной библиотеке, старательно понимая, откуда же синусы появляются, прирастают, сменяются на косинусы или растут. И объяснить старшей дочери смогла! Дочь поняла!



Я тоже понимала в тот момент и синусы, и косинусы. Сейчас снова забыла. И помню только свое ощущение от собственного понимания этих геометрических пояснений и расчетов.



А вот теперь мне нужно было формировать, дополнительно к алгебраическому, первичный образ геометрического мышления у младшего моего ребенка.



Учительнице я попыталась возразить, что рано еще. И геометрия в седьмом классе только начинается. Основной поняти;йный блок математики перешел к алгебре. И там худо - бедно сформировано основное логическое мышление, которое и позволяет задачи решать.



А в геометрии пройдена только геометрическая азбука, к которой относятся: Точка, линия, отрезок, луч, окружность, круг, квадрат. И основные сведения, которые позволяют решать геометрические контрольные работы по Ершовой и Погорелову.



Итак, ребенок не мог заучивать основные геометрические тождества. Сухие правила не говорили детскому сознанию ничего! Мы пробовали учить три признака равенства треугольников. И повторяли их раз, другой, и снова, и снова, и снова...



Затем, уже на ассоциациях, я повторяла для себя: треугольник, равнобедренный, бедра, рёбра…



И обращалась к ребенку:

- Пожалуйста, посмотри! Ты тоже треугольник! И даже треугольник равнобедренный.

Две одинаковые стороны равнобедренного треугольника называются бедрами. Они у тебя тоже есть. Ты тоже сужаешься к талии. Осталось совсем немножко, чтобы свести две линии вместе. И нарисовать у тебя на позвоночнике вершину треугольника. Под задницей у тебя проходит основание - линия, соединяющая оба бедра. А прямо по позвоночнику - линия, которая перпендикуляром упирается в основание. И в каждом равнобедренном треугольнике есть эта линия позвоночника. Она и медиана, и биссектриса, и высота.



Папа, она меня там трогает! - Возмутилась немедленно подрастающая девушка. И с очень самостоятельная детская личность. - Я уже взрослая! Со мной так нельзя!



- Муж, посмотри сам! - Позвала на помощь авторитетного мужа я. - Я объясняю ей треугольники. Она должна сейчас их почувствовать. И на себе запомнить!



Дочь, покажи мне пожалуйста, где у тебя теперь медиана, биссектриса и высота. – Так выяснилось, что дочь всё запомнила.



Только, будучи возраста тинейджерского, стеснялась показывать на себе. И предложила показать все линии на мне. На что я вполне резонно объясняла, что в связи с возрастом и отсутствием талии, я и ориентировочно, треугольником служить не могу. А только лишь квадратом или прямоугольником.



А в случае прострела в пояснице, и полной перекошенностью всего организма, могу быть только параллелограммом или ромбом.



Младшая дочь не только запомнила неожиданное сравнение, подкрепленное тактильными ощущениями, но развила его, добавляя впоследствии:



- У нас равнобедренным треугольником Ушкин бегает, указывая на более миниатюрную

старшую дочь, с ее более четко выраженной линией талии.

Я - трапеция. Ты мама, прямоугольник или цилиндр.



А я могла бы отчитаться учительнице математики, что первоначальное геометрическое мышление у моей младшей дочери теперь сформировано!



Сейчас, бегу ли я по косенькой тропинке, как по гипотенузе, срезая угол между прямоугольно - бордюрным асфальтом из катетов, принадлежащих этому треугольнику, я понимаю сама, что повторяю теорему Пифагора. И объясняю младшей дочери, почему корень квадратный из квадрата гипотенузы меньше, чем просто сумма катетов.



И преодолеваю пошагово.

И методом перешагивания через газон, тротуар и бордюр, мысленное сопротивление вполне себе успешного восьмиклассника, пытающегося отдохнуть от меня хотя бы на летних и долгих каникулах...



========== Часть девятая. ...Остаться в живых... или "Несколько слов о концепции в преподавании литературы. ==========



Часть девятая. ...ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ... (или НЕСКОЛЬКО СЛОВ О КОНЦЕПЦИИ В ПРЕПОДАВАНИИ ЛИТЕРАТУРЫ).



Мне было плохо. Мне столько времени было плохо. А после наркоза, что вкололи в позвоночник, во время обезболивания в процессе ро;дов, прошло уже около месяца. И я все никак не могла прийти в себя.



Как будто бы часть меня, так и осталась на том специализированном операционно - гинекологическом столе в отделении родовспоможения. Или в гинекологической хирургии.



Передвигалась я теперь так медленно, как будто плыла в густом киселе не внутри обыкновенного пространства или воздуха, а внутри собственного сознания. И так же медленно соображала…



Но жизнь, которая пока что никого из нас ничем особенным не радовала, все - таки продолжалась. Если у меня не хватало сил, чтобы обрадоваться солнышку, свежему морозцу или комнатному теплу...



Или, вдруг, ранним утром, внезапно ощутить такое невероятное и моментальное счастье... И просто лишь оттого, что жива. Могу дышать, ходить или говорить. А в одной комнате со мною лежит и плачет (а, значит, и растет) совсем крошечный и новорожденный ребенок.



Но смена гормонального баланса создавала такой дисбаланс. И так давила всё внутри сознания серой мутью, что полностью заволакивала всё восприятие жизни. И отнимала саму мою жизнь. Потому что не давала больше ни дышать, ни жить!



На помощь пришли проблемы и трудности. В частности, учительница русского языка и литературы моей старшей дочери.



Не помню уже, с чего начинался и как продолжался разговор. Считала, что выучила, в свое собственное школьное время Александр Сергеича Пушкина и его повесть «Капитанская дочка». Положенные места знала наизусть. Могла их раньше цитировать с важным и учёным видом...



- Не - е - т! - Протянула мне в ответ учительница литературы и русского языка, - «Капитанская дочка» совсем не о об этом. Не нужно мне говорить ничего о классовой борьбе против богатых и правящих классов. И не нужны мне роли движения несправедливо угнетаемых народных масс в истории государства российского и общества!



Читаем мы «Капитанскую дочку» в восьмом классе и обсуждаем мы совсем не это …

- А что же? - Вдруг оробевши спросила я. Учительница ответила:



- Концепция произведения теперь такова: Береги честь смолоду!



Днем следующим, около пяти часов утра, преодолевая тошноту, головокружение, как остаточные и мучительные последствия наркоза и токсикоза, я грела воду на плите, попутно стараясь прогреть и кухню, для ежедневного купания грудного ребенка.



Вода согревалась медленно. И еще медленнее прогревалась кухня.



А дети спали. Пока еще спали...



И времени у меня было, получается, полным - полно.



Поэтому читала, продираясь сквозь серый туман общего, постлекарственного отвращения к любому печатному слову. И невозможности не то, что подумать над смыслом произведения, но даже связать буквы в слоги, а предложения в слова. Но я читала, усердно и упорно. Пока вдруг не поняла, насколько же не люблю нынче Пушкина!



Насколько же он далек, Великий Александр Сергеевич, от моей холодной, промороженной насквозь зимними холодами кухни, от моей тошноты и урчания в пузике и вредных газов в животике у маленького ребенка…



Тех вредных газов, которые заставляют новорожденного малыша просыпаться, сучить ножками, разбрасывать пеленки в холодной от непрогретой батареями отопления комнате! И орать всю ночь! Громко и надрывно - мучительно!...



Прошло четырнадцать лет. Благополучно сдала и «Капитанскую дочку», и экзамены за всю школу старшая дочь.



Этой зимой, в восьмом классе, «Капитанская дочка» вместе с Пушкиным, неотвратимо, как стихийное бедствие, надвигается на моего младшего, уже подросшего от новорожденности ребёнка...



Как старая цирковая лошадка, я встрепенулась:

- Концепция, какая у нас нынче в литературном и школьном преподавании для "Капитанской дочки" концепция?! - Скачавши все положенные интернет - уроки в Ютуб и прочая на сайтах по литературе для восьмого класса.



И усадивши за их прослушивание и просмотр, своего младшего ребенка, пока всё ещё дислексика, я с некоторым облегчением установила: Без исторической смены одного государственного строя другим, концепция для литературного преподавания "Какитанской дочки" осталась прежней, той же самой. Все также предлагают ученикам запомнить и «Сберегчи честь смолоду!»



Затем ребенок прослушивал аудиокнигу, которую однообразным голосом кто - то неизвестный расстарался. И выложил для нас в M - tube.



Я убиралась в комнате рядом. Протирала пыль. Готовилась помыть полы. Нечаянно слушала вновь многострадальную "Капитанскую дочку".



И вот,что меня вдруг царапнуло. Главный герой достойно оправдывался в суде, затем замолк, так как боялся повредить чести и репутации Маши Мироновой. И ведь погиб… Совсем погиб!



Ему оставалось совсем немного времени жить, совсем чуть - чуть до казни. И только невероятная удача самой Марии, сумевшей добиться аудиенции «на высочайшее имя», вернее случайная и утренняя встреча Маши Мироновой с Само;й Императрицей, оказалась для Главного Героя спасительной!..



Итак, только через четырнадцать лет, закончилось закончилось для меня немного отупляющее действие гинекологического и операционного наркоза. Я поняла, что в книге нет событий, героев и никаких нету концепций положительных.



И невозможно во времена больших событий или "Великих свершений", а также глобальных перемен обычному человеку сохраниться от политики. И сохранять, и сохранить «чистые руки, горячее сердце, холодную голову". Тем более, убереччи; честь смолоду…

Остался бы, хоть кто - то в живых, и - то, Слава Богу!...


========== Часть десятая. Прости мне, северный олень!... ==========



Часть десятая. Прости мне, северный олень!



В городе дождливый серый день,

Проскакал по городу олень...

Из песни. Вместо эпиграфа...



А - алень!

Словечко из сле;нгового жаргона. Иногда используется, как ругательное...

Вместо второго эпиграфа...



Еще вчера мы обсуждали с ребенком, как же сложно нам было учиться в школе.

Потому что семейное образование совсем разрешило и школе, и государству, отстраниться от воспитания и образования ребенка.



Не выплачивало за каторжный труд вне стен школы ни копейки. И ничем не помогало родителю.



Завуч школы, куда меня вместе с ребенком прикрепили после расширенного заседания при Министерстве образования Овской области. А на этом заседании долго уговаривалили, всем расширенным заседанием, согласиться и продолжать заниматься индивидуальным образованием своего ребенка.



И в самом деле, при индивидуальной форме обучения, от меня не требовалось почти ничего!

Только помыть полы перед приходом очередной учительницы. Потому что старые, изношенные и шероховатые полы нашего дома - квартиры выглядели чистыми только лишь первые полчаса после помывки. А любая половая краска на этих щербатых полах выглядела яркой и сияющей, пока полы были влажными и не успевали до конца высохнуть!



Итак, я к нужному времени успевала до влажного блеска намыть полы, выставить вазу с конфетами и печеньем, приготовить обычный конфетно - печеньевый подарочек учительнице и садилась ждать. Учительница приходила в этот день или не приходила.



Тогда я продолжала ждать следующего индивидуального занятия с учительницей и понимать:

- Учителя тоже люди! У них могут и должны быть свои жизненные проблемы и трудности. Эти проблемы учителям тоже надо вовремя решать. А у нас с ребёнком время ещё есть. Его до конца четверти ( полугодия) ещё очень много!



И допонималась я до того, что подписывала в конце четверти, полугодия, школьного года, дневник посещений моего ребёнка на дому для каждой учительницы, за всё пропущенное учителями время и занятия разом потому, что каждая из них, наших школьных, индивидуальных, учительниц, глядела на меня умоляющими глазками милого котика. И отказаться подписать дневник посещений было совсем нельзя, чтобы окончательно не испортить на весь следующий школьный год отношения!...



И доучились мы всем индивидуальным обучением ребенка до того, что в конце первого полугодия своего третьего класса, ребенок и ученик абсолютно не умел читать, писать, считать!

Теперь я стояла совсем одна против семи - восьми, даже не человек, а Важных Начальственных Дам, всего Расширенного Министерского Заседания.



Упрямо не соглашалась я оставаться на индивидуальном обучении, потому что, как тем двадцати шести Бакинским и Революционным Комиссарам, отступать мне было некуда!

Как их, этих Героических Комиссаров, привели в Революцию, забота о благе и счастье народа, так и меня довели до моего состояния (противостояния?...), забота о счастье, будущем счастье и достойном образовании моего ребенка!



Я робко говорила, что ребенок не умеет совсем ничего! А должен в третьем классе уже не только цифры разбирать, но и знать таблицу умножения!

Меня упрямо не слышали!



Бакинских комиссаров угрожали вместе с баржо;й притопить. А у меня собирались отобрать школьно - арендованный из Министерства Образования компьютер, потому что семейникам никакие льготы от государства не положены!



Я не сдавалась:

- Забирайте ваш компьютер! Все равно никакие учителя работать на нём не умеют и не могут! Ну, его совсем, компьютер ваш, ни к чему не пригодный!



В конце - концов, Бакинских комиссаров погубили всех.

А меня перевели на семейное образование и лишили.



Не компьютера, но очень важного приложения к компьютеру, лишили нашу семью всего школьного интернет.

Ушла вся сеть.



Отрезали финансирование интернета. Без финансирования потихоньку придёт в упадок вся выделенная специально под обучение ребенка проводная, только лишь к нам, одним концом, через полгорода дотянутая выделенная связь.



И будет вечно в тумбочке пылиться невостребованный более никем ретранслятор, маленькая плоская коробочка, а также модем или роутер!...



Тогда я не знала об этом. И выходила взмыленная, как лошадь после па;хоты целины или дернового, крепкого от корней всех трав, луга.



И отдувалась, отпы;хивалась, не думая, что дешево по сравнению со всеми двадцатью шестью революционными бакинскими комиссарами отделалась!

Их утопили сразу, всех!



А меня с моим дитем будут постепенно подтапливать все последующие годы семейного обучения!…

Но я тогда тоже ничего еще не знала об этом!



Завуч школы, куда меня вместе с ребенком прикрепили после расширенного заседания при Министерстве образования Овской области, выдавала мне, как заправскому и опытному, то есть, пу;тному педагогу, планы, графики, поуро;чные механизмы с распечатками помину;тными и поча;совыми.

Учебников для школьного образования, для третьего класса школы мне не давали.



Библиотека была закрыта. Тогда я ещё не знала, что она будет закрыта для меня и моего ребенка все пять лет полноценного семейного обучения!



- Это ещё очень хорошо, - говорила мне завуч, авторитетная и важная, - что никто пока не заставляет вас, вместе с ребенком, оплачивать экзамены и зачеты. Госдума только обсуждала, но закон такой, о платной сдаче всех зачётов на семейном образовании, для родителей, пока ещё не приняла!



Мы принимаем у вас все контрольные и промежуточные испытания совсем бесплатно! А могли бы брать за них деньги!



Я пожимала плечами. Мне тоже не платили за обучение моего ребёнка. И не обещали заплатить ни копейки!



Никто, ни разу, не посмотрел на проблемы моего ребенка внимательно или затнтересованно.

Разговор с завучем школы происходил восемнадцатого марта.

Переводные контрольные испытания в четвертый класс должны были состояться в конце мая.



Вся официальная педагогика настойчиво и ласково обступала плотно меня, окружала ненавязчиво педагогическими терминами, издавала неспешные циркуляры, просила отличать компетентность от компетенции!

Официальная педагогика и школа не торопились!



Всё верно! Это ведь не у них, на их одних только ласковых (или неласковых...) руках находился ребенок, который после постоянных индивидуальных занятий в школе и дома, после трех классов - школьных лет занятий, так и не научился читать, писать, считать.



Пошла я со своим учеником - семейником к логопеду, взяла справку от специалиста. Поставил логопед нам диагноз: Дисграфика и дислексика.



И стала думать, как мне дальше теперь выворачиваться...

За мною, как за теми двадцатью восемью героями - панфиловцами, была не осажденная врагом Москва, а мой собственный ребенок - третьеклассник, о проблемах которого, проучивши его добросовестно, три года, школа, школьная администрация, все педагоги и все образование области, предпочитали даже не догадываться...

Комментарий к Часть десятая. Прости мне, северный олень!...

Использована строчка из песни: "Лесной олень". Стихи Ю. Энтин. Композитор Е. Крылатов.



========== Часть одиннадцатая. Прости мне, северный олень! Продолжение. ==========



Часть одиннадцатая. Прости мне, северный олень! Продолжение.



И, казалось, будто бы над ним, становилось небо голубым!

Из песни, вместо эпиграфа…



А – алень!

Сленговое, жаргонное словечко. Употребляется, часто, вместо ругательства. Вместо второго эпиграфа…



- Мне страшно нужна информация, понимала я, - после того, как поговорила с завучем школы. - Не та их официальная информация, которая, может быть, и работает, в масштабе неповоротливой, как все слоны - мастодонты, официальной педагогики и школы.



И то ведь, работает эта система школьного администрирования и получения школьного знания в стенах каждой школы не для всех, а для избранных учеников! Кто - то из учащихся умеет схва;тывать материал на ходу.



У кого - то из детей с первого класса очень хорошая память. Кто - то много читает. Кого - то перед школой научили быстро читать.



И эти детишки, с первого класса, пойдут по школьной жизни легко, будут носить, заслуженно, статус "отличника" или "хорошиста".

Отличных деток будут холить и лелеять в школе.

Но что же делать всем остальным?



- Мне нужно было изобретать мето;дику образования для отстающих детишек, - понимала я. - И мне она страшно нужна. Я очень остро нуждаюсь в любой, но не официальной или официально - педагогической, а учебно - познавательной и полезной информации!



Поэтому засунула подальше в сумку пучки распечатанных завучем листов бумаги формата А4. Решила, что пригодятся они потом.



Ошиблась! Этот пучок бумаги, эта груда листов мне никогда больше не пригодились!



Нет, пригодились потом, избранные листы, что долежали в тумбочке целых пять лет.

Эти листы, после получения ребенком аттестата, были торжественно вытащены мною из всех углов тумбочек и всех закоулков письменного стола и тоже выпущены, как и мой ребенок из школы!

Только эти листы пошли, так и не прочитанными мною, на растопку печки!



А в тот момент, начала моего семейного обучения с младшим ребёнком, мне так остро нужна была первоначальная учебная информация! Я к завучу в кабинет иду. Прошу её показать мне, какими же бывают настоящие и правильные учебники для третьего класса современной школы.



- Обычные бывают учебники, - пожимает плечами завуч, забывая о том, что она мне ни одного уче;бничка не показала и не дала!

Я снова настаиваю, что очень хорошо умею читать!



Что нам сдавать Ваш школьный третий класс по всем восьми или десяти предметам, а сколько их там точно, в том списке, который завуч дала, я еще точно, пока не выучила!

- И нам сдавать надо через два с небольшим месяца, - уточняю я. Завуч хмурится.



И я понимаю, что не могу теперь сказать, что ребенок мой совсем не умеет, совсем не обучен к третьему году обучения, всей официальной школой, слова; читать.

Буквы он ху;до - бе;дно знает. Я с ним зимой, до полного перепуга, испуганная, сидела, азбуку разбирала. И алфавит мы, с моим детенышем, худо - бедно выучили.



И отступать сейчас я не могу! В официальной школьной практике не может быть неуспешных и неодаренных детей!



Я наблюдала несколько лет подряд. У меня старшая дочь в школе учительствует.



Она пришла туда, в ту школу, после окончания своего Педагогического ВУЗа, Педуниверситета. Дочь страдает и плачет от большого объёма печатной работы, но зарплата у дочери постоянно, ежемесячно идёт. Поэтому, ради зарплаты, пока и работает…



Рассказывала старшая дочь историю, я слушала. Бунтовала мамочка ученика - индивидуальника. Был схожий случай. Не смогла официальная и государственная школа научить читать ученика, который был дислексиком и дисграфиком.



Случается так. Я, к этому времени, подкованная немного уже была. Писала застаршую дочь, выбранную ею по теме, курсовую о трудностях и проблемах детей с СДВГ.



Это такие детки, которые рождаются гиперактивными и потом, лет до четырнадцати не могут пять минут усидеть на одном месте.



Посреди урока подскакивают, или постоянно просятся в туалет. Не потому, что часто пи&сять хотят.



Хотя, и такое тоже с детьми бывает, если почки, с раннего детства, застужены. Но детям с СДВГ, бывает, надо пробежаться до туалета, чтобы размять все тело и разогнать застоявшуюся внутри организма кровь.



В обычной жизни про таких детей говорят, что у них шило в ж&опе, пяти минут посидеть спокойно не могут! А официальные медицина и педагогика называют таких детей, страдающими синдромом СДВГ, то есть синдромом повышенной гиперактивности.



И школа не может учить тех, кто не умеет сидеть и читать, не тычет прилежно, (совсем по В. Маяковскому), в книжку пальчик.

Поэтому, СДВГшники - нехорошие, для школы, детки. Их опи;сывают педагогом и коррекционным психологом.



А мать девочки, не умеющей читать в третьем классе, бунтовала. И требовала, чтобы ее ребенка немедленно научили читать! И была, как понимаю, права в своих требованиях к школе и к учителям школы!...



Я наблюдала за ситуацией с тем ребенком пару лет. Я спрашивала у старшей:

- Чем дело закончилось?

- Ничем! - Отвечала мне образованная старшая дочь.



- Протесты мамочки моего индивидуальника никому не помогли. Девочка не научилась читать. Ей сначала присвоили, а потом и углуби;ли психиатрическую инвалидность...



- Итак, протесты, при дислекси;и, не помогают, - понимаю я. Все верно. Синдром гиперактивности уходит от ребенка, как говорит интернет, после проживания ребёнком своих первых четырнадцати детских лет.



А в это время, почти всё школьное образование уже заканчивается. Ребенок, не научившись читать, не может читать учебники, не может полноценно учиться в обычной школе и хорошие отметки получать.

К своим четырнадцати годам, он становится плохим учеником и двоечником, абсолютно не нужным обычной, нормальной школе.



Поэтому сейчас я иду к завучу. И не бунтую, а прошу мне учебники показать.



Завуч колеблется, потом вытаскивает из стола нарядный учебник. Я, с трепетом, принимаю его в свои руки.



Есть собственная, особая прелесть в новых учебниках, вот только - только отпечатанных, издательством выпущенных, тяжелых, как глянцевые кирпичи. Как много в них, не кирпичах, а учебниках, содержится полезнейшей, школьной информации!



- Я домой учебник не дам! - Говорит завуч школы.

- Да, да… - Мурчу я в ответ. - Я здесь почитаю, посижу! А если Вам сильно некогда, то я посижу, полистаю.



И тоже многое запомню. Я, с детства моего, читаю быстро. А учебник по окружающему миру и ремеслам для третьего класса. Должна я его понять. Даже если буду просматривать с пятого на десятое и наспех!



- И хороши также бывают учебники, - понимаю я, когда завуч заторопилась куда - то по своим делам. И отняла у меня драгоценный учебник по окружающему ребёнка в третьем классе миру, совмещенному теперь и с ремёслами…



- Я, все - таки не мнемотехник, - думала я, - запомнить с одного просмотра все триста страниц новой и драгоценной книжечки - учебника не могу! Сама бы еще, здесь, в школе и сейчас завучу, по горячим следам бы, рассказала.



Особенно мне запомнился раздел из учебника про ка;слинское, металлическое литьё. Этот раздел учебника сопровождался такими приятными картинками и коваными решеточками, кружевными, как в школьном дворе нашей новой и семейной школы!



Но думала я, что пока до дому дойду, подробности текста из учебника могут выветриться у меня из головы. А дома ждут домашние дела.



И что же я ближе к вечеру деточке моей расскажу? Какие подробности я к тому времени буду помнить?



- Нет, - окончательно подумавши, решала я, - совсем даже неплох бывал тот старый, потертый, немного растрепанный школьный учебник. Его основным преимуществом оставалось то, что повторять тексты и все материалы по учебнику бывало возможным и вечером, и дома!



Листаешь его, свой старый учебник, рассматриваешь не только выдающихся деятелей, но и их выдающиеся усы, почему - то каждым поколением школьников каждому значительному деятелю обязательно подрисованные.

А Сталину мальчишки нашей школы так любили рисовать трубку во рту...



Иосиф Виссарионович смотрел строго. Его никакие изменения хулиганистых детей никогда не портили!

Зато старый учебник был бы навсегда или надолго наш, думала я и шла домой, немного взволнованная, немного расстроенная...



Влезая в трамвай, чтобы ехать домой, мои школьные дела на сегодня закончились, вдруг понимала:

Свобода! Теперь она есть у меня!



Избавлена я от ежедневной диктатуры и проверок из образования и школы!

И, значит, могу не стесняться, возможно мне придумывать мой тип собственного школьного образования, не выходя из рамок Эксперимента для обычной школы по методике СЕМЕЙНОГО ОБРАЗОВАНИЯ!



И значит, надо добиваться, чтобы ребенок зачитал, засчита;л, записа;л, буквы, слова и цифры.

И значит, надо вертеться ужом не сковородке, и вместе с моим ребенком нам в школе успевать!



Чтобы через два с половиной месяца нас двоих, маму и ее дитя, как дураков всей школой не описа;ли, диагноза коррекционной школы не присвоили, за дебилизм из обычной школы не выгнали!...

Комментарий к Часть одиннадцатая. Прости мне, северный олень! Продолжение.

Использована строчка из песни: "Лесной олень". Слова Ю. Энтина.

========== Часть четырнадцатая. Прости мне, северный олень! Четвёртое продолжение. ==========



Часть четырнадцатая. Прости мне, северный олень! Четвертое продолжение.



Где сосны рвутся в небо!...

Из песни. Вместо эпиграфа…



Бежала вперед и торопилась успеть.

Вокруг меня расцветала свежим ранне - осенним воздухом ранняя осень.



Ещё не распускались вокруг рыжим пожаром багровые и желтые листья тополей, клёнов, лип. Еще хмурились густой летней зеленью высокие сосны и доцветали в бережно ухоженных, городских, клумбах, последние розы.



А с Большой Реки уже доносился холод, который всегда у нас в городок приходил вместе с холодными ветрами, что начинали дуть с Той Стороны Реки. И говорили эти похолодания всегда о том, что лето закончилось…



А я бежала и торопилась к началу занятий. И вся панорама города раскрывалась передо мною вслед за торопливым перестуком каблуков, сначала по брусчатке, затем по асфальту.



И вся панорама города выгибалась передо мною, то поднималась перед глазами высоким горбо;м, то прогибалась глубоким провалом, вслед за перестуком моего торопливого сердца.



Мозга;м моим от торопливости не доставалось кислорода. И не стремились мозги; тщательно расшифровать картинку, окружающую меня вокруг. Бежать было надо!



Всё остальное досмотрим и додумаеи потом...

А впереди открывалось белоснежное здание Педагогического Университета!



И вольно, и обширно, лежало всем большим зданием Святилище Педагогики на самом краю набережной, перед крутыми спусками к водохранилищу и реке.

И сердце наполнялось гордостью. Я смогла! Я успела! Я придумала!



Позади оставалась ненависть на школу, на свое неумение и непонимание:

- А как же мне теперь ребенка бестолкового обуча;ть? - Искала информацию, всеми ночами рылась в интернете и, наконец - то придумала и нашла:



- Я буду учиться дальше и переучиваться на учителя. - Я проходила через турникет и мощного охранника в полной форме, почти не встречая трудностей.



Я попадала внутрь огромного здания и просторного холла с объявлениями и финиковыми пальмами, что задирали свои макушки до потолка третьего этажа и обрастали, как мехом, по всем своим стволам, тонкими и толстыми волосками непонятной, коричневой и проволочной, обёртки.



- Наверное, это они от старости, - понимала я, проходя проме;жду стволов. Но даже старые финиковые пальмы в оранжерейно - ботаническом саду педуниверситета финиками не плодоносили.



От этого переставали мне быть интересными.

Я шла в аудиторию и начинала гордиться!



Как тяжело всю жизнь делать одни и те же повторяющиеся поступки! Пусть, даже между ними и лежит большой временной разрыв в пять, десять или пятнадцать лет…



За это время успеваешь многое перезабыть. Легко брала интегралы и вычисляла площадь криволинейной трапеции, когда училась в старших классах школы сама.



Научила вычислять синусы и ко;синусы свою старшую дочь. По - моему, с ней мы тоже очень легко пробежались по всем этим криволинейным интегралам и объёмным, криволинейным трапециям…



А с младшим ребенком, я понимала, что площадь криволинейных интегралов мне очень важна. Потому что заказываешь песок, гравий или уголь грузоперевозчикам.



Они приезжают и сбрасывают на землю, как плюются одним большим плевком, все заказанные груза;. И деньги уходят немаленькие, за груз и за доставку: То пять, то десять, то пятнадцать тысяч.



А вот проверить правильность доставки гру;за, его вес, я никак не могу.

Потому что только моя мать, работающая сельским счетоводом - бухгалтером, могла проверять работу всех своих водителей.



И ради проверки, чтобы шла правильная отчетность по расходу ГСМ ( горюче - смазочных материалов), садилась мать в кабину к шоферу и ехала вместе с ним на зерноток. Я, маленьким колобочком, в возрасте пяти своих лет, подпрыгивала рядом с матерью на всех неровностях сельских догог, на горячем от июльского солнца, кожаном, сиденьи грузовика.



Поэтому видела, а сейчас, ставши взрослой, знала, что заезжает мать, вместе с водителем и со мною в будку с машинно - тракторными, огро ными весами. Все выходили из кабины. И шла мать вместе со мной в пустую будку.



Водитель, поставивши свой пустой грузовик на весы, выходил из машины тоже. Мать взвешивала пустую машину.



Записывала вес в тетрадь. Вёлся учет. Водитель уезжал грузиться зерном. Затем, на обратном пути с зернотока, водитель снова проходил взвешивание через весы.



И все перемещения по ввозу - вывозу зерна и других важных продуктов всегда проходили через взвешивание: Сначала машины пустой, затем заполненной грузом. И все эти данные сводились в единый бухгалтерский отчет, которым ведала моя мать, отвечающая за работу сельских водителей, гру;за и транспорта.



А я, ставши взрослой, получала другую жизнь и другие правила. Должна была, заказывая нужные мне, в хозяйстве груза;, мириться с тем, что мне привезут столько, сколько привезут.



И денег возьмут водители сто;лько, сколько будет ими запрошено. То есть, очень примерную сумму, проверить которую я никогда не смогу!



Потому что, кто же будет ездить со мной сначала пустую машину взвешивать, потом мотаться - ехать на карьер или вставать м машиной под разгрузку. А затем круг давать, чтобы взвесить уже заполненную грузом на две - три тонны песка машину.



И получить, в ито;ге, чистый вес, только лишь ради того, чтобы я оплатила этот вес песка или гравия праильно! И все мои нынешние покупки через интернет приобретали нынче характер примерный и умозрительный…



И вот сейчас, успевая прямо перед звонком, прибежать в аудиторию Педагогического Университета Нашего Города, я понимала, что все мои проблемы с покупками и растерянность перед покупками, начинаются только лишь оттого, что я не математик! Растеряла все знания математики, которые вкладывала и вложила - таки некоторые знания в меня добросовестная сельская школа.



Я никогда не была математиком - пра;ктиком. Я даже теорию математики умудрилась из своей головы растерять! Я больше не понимала, как нужно правильно неопределенный, а тем более определенный интеграл брать!



А всё только потому, что обыкновенная наша жизнь совсем не требует применения большинства школьных и высокотехнологичных знаний! Обычная жизнь требует знаний математики в объёме сложить и вычесть, когда проверяешь чек с покупками, чтобы грамотно уложиться в семейный бюджет.



Ну, или пободаться ещё с продавцами, потому что они постоянно ценники с ценою на товары, как карты в по;кере, берут и перед самым носом покупателя передергивают.

И всегда в сторону увеличения цены на товар на сто, на десять или на двести рублей!



Но и тогда я, обнаруживая ошибку, просто вела переговоры с продавцами или администратором магазина. На простом и понятном ( даже без мата!) русском языке.



И никогда не привлекала знания из Высшей математики, синусы и ко;синусы из алгебры и геометрии, а также аксиомы стереометрии.



- И вот дожила! - Думала я за три секунды до звонка на занятие. И за одну секунду перед тем, как распахивалась передо мною дверь в аудиторию…



- Ты совсем забыла! И не надо себя оправдывать тем, что перерыв между рождением детей был у тебя большой. А, тем более, между поступлениями всех твоих детишек в школу!



Теперь ты даже не можешь взять, теоретически, тот самый неопределенный или определенный интеграл! Забыла все! И разучилась считать!



А если бы грамотным математиком была, то всегда смогла бы, с помощью интегра;ла, измерить площадь той криволинейной трапеции, в которую сложилась при вы;валке из кузова самосвала, купленная тобою куча песка.



Потом бы нашла среднюю плотность песка ( это уже сведения из физики). А умножая или поделивши, - не помнила я,- объем кучи песка на её плотность, я бы сумела математически или приблизительно определить вес, сколько же в этой куче тонн.



А потом вычла бы из общей суммы покупки стоимость доставки. И, поделивши стоимость всей кучи песка на цену одной и каждой тонны, я нашла бы математи;чески вес привезенного мне песка.



И, если бы расхождение было бы большим, а я математиком грамотным, то могла бы возмутиться, что мало мне готового продукта подвезли.



А если фирма - перевозчик была бы солидной, а наш городок не таким маленьким, то не боялась бы я зависимости своей от перевозки, погрузки, разгрузки. Как не боялась бы остаться в следующий раз совсем без гравия и песка.



И могла бы я даже (теоретически!...) выставить этой фирме претензию!...



========== Часть пятнадцатая. Прости мне, северный олень! Пятое продолжение. ==========



Часть пятнадцатая. Прости мне, северный олень. Пятое продолжение.



Где быль живет и небыль…

Из песни. Вместо эпиграфа…



Сидела не в большой и просторной, а в тесненькой аудитории на втором этаже. В аудитории стояли обыкновенные и учебные столы со стульями, обычные, светленькие, желтенькие.



И дикова;той расцветки - зеленая, очень маленькая доска, которая так противно скрипела, когда на ней рисовали или писали мелом, что вспоминалось деревенское детство, постоянные мешки с сухой и грязной картошкой.



И та постоянная сухая и шершавая грязь на руках, которая, во время осеннего картофельного рытья, никогда с рук не отходит. Потому что весь день проводишь в поле.



То на школьном поле вместе с одноклассниками работаешь, то на совхозном картофельном поле матери помогаешь, выбирая картофелину за картофелиной из разрытой трактором - моцепурой, картофелеуборщиком, борозды.



А потом подбираешь картофель на своем, то есть родительском, огороде, после того, как пройдется по картофельным бороздам лошадь, разваливая сплошные картофельные бо;розды старорежимною, но очень полезною сохою. И вывалятся все картофелины после прохода сохи на поверхность земли.



С тех пор, после каждого картофельного рытья, я ни за что не могла прикасаться ни к чему немытыми руками. Грязь скрежетала на ладонях и пальцах.



И отвечало этому скрипу, шуршало и неприятно щекоталось все тело.

А небольшая зеленая доска сохранила все ужасы и скоргота;ла от каждой пробежки мела не просто с картофельной - мучительным скрипом, но добавлялись ещё и визги, похожие на срежет и тот самый визг, если проведешь пальцем по влажному стеклу!



Я так не любила оба этих звука. И думала:

- А как же хорошо все начиналось! Я б и в летчики пошла, пусть меня научат! - Повторяла я вслед за поэтом В. Маяковским и отыскивала курсы обучения и переобучения из экономистов сельскохозяйственных, обыкновенных, в учителя; математики!



И попервонача;лу мне повезло. Институт Повышения Квалификации предлагал десятки учебных курсов. И я бы взяла их все! Но денег для оплаты двух десятков курсов просто не было!



Потому что мечтала понять сама и научить своего ребенка в соответствии с передовыми новациями всей современной педагогической науки! Я даже Песталоцци, великого педагога древности читать попробовала!



В тот день получала книги на первом курсе педуниверситета за свою старшую дочь, студентку этого курса и этого педуниверситета. Студентов - первокурсников тогда на другое дело отвлекли.



И мне мой ребенок получил разобраться с получением учебников в педагогической учебной библиотеке.

Стояла в очереди из студенток - младшекурсниц долго. Учебники выдавали большой и толстой стопкой, но почему - то не сразу, всем комплектом учебников, а по частям…



Стояла в очереди за учебниками для дочери и читала, коротая время чтением, только что полученного, но уже потрёпанного, поколениями студентов, отучившихся до нас, издания с трудами Песталоцци.



В чём ценность педагогики Песталоцци, не поняла. Вроде бы, Великий и Польский мыслитель боролся за открытие школ по всей своей стране. А за то же тогда или теперь, изучая историю педагогики, должны были бороться все мы?...



Это так и осталось мне неясным, потому что снова подошла моя очередь. Остаток учебников в библиотеке довыдали.



А дома ждали дела и дети. И больше до Песталоцци руки у меня не дошли.

Потом Великий педагог был дочерью старшей сдан. И знаниями на зачете по педагогике у дочери, и в составе комплекта учебников назад в библиотеку...



А я возвращалась нынче в ПедВУЗ, шла по его полого - изогнутым и криво -загнутым белоснежным лестницам, которые поднимались с первого этажа сразу на четвертый и третий, никогда не заканчиваясь на втором этаже.

И по всем изгибам и поворотам лестниц стайками стояли, сидели и висели студентки ВУЗа…



Бесстрашные! Они не боялись той провальной высоты, куда не дотягивались ни ветки, ни головы финиковых пальм из ботанического сада, что был расположен на первом этаже университета.



А я боялась высоты! Высота, одновременно, притягивала меня и отталкивала…

Настолько боялась высоты, что казалось мне, какой - то незнакомый голос внутри меня говорил:



- А вот и не подойдешь близко к перилам! - И так призывно говорил, что я дрожала от страха и подходила ближе к провалу вниз. И ближе...



А голос внутри не унимался:

- А если накло;нишься? - Девчонки вокруг меня сидели близко, рядом с перилами. Они не боялись высоты.



Они перекидывали друг другу пачку сигарет, шариковую ручку или конспекты, безбоязненно наклоняясь и распластываясь на двысотою третьего этажа, отвесными пролетами открытой лестницы, где не было перил, и твердым, каменным, полом внизу. Смотрела на них и обмирала сердцем.



Не слушала больше увещеваний внутреннего голоса:

- А ты так никогда на такой высоте не перегнёшься! Тебе слабо;.



- Я уходила на подгибающихся от ужаса и от волнения ногах в привычную тесноту и узкость обыкновенных коридоров Униве;ра.

И всё ждала, каким - то задним чутьем, какими - то ушками на спине и на макушке, что вот и вот - вот, потеряют равновесие девчонки, не смогутпоймать перекидку конспектов друг другу, наклонятся излишне стараясь поймать.



И свалятся с балкона…

Я уходила торопливо. Боялась услышать за своею спиной страшный хряск, визг полета или удар тела о каменный пол!...



Но молодая координация движений не подводила девчат. И ничего страшного не происходило.



Сидела в аудитории, рядом с зелёной, обновленной доской. Вздрагивала каждый раз, когда по доске с визгливым скрежетом проезжался кусочек мела.



В руках преподавателя визгливый мел превращался в страшное орудие уничтожения моего организма и моих ушей!

Смотрела с тоскою на большую и немного выцветшую, коричневую, старую доску.



По этой доске; мел ездил тихонечко и шуршал, а не скрежетал или визжал. Но обыкновенная коричневая и лекционная доска вышла из моды, поэтому получила отставку.



Вообще Вуз, на третьем своем этаже начинал быть странным местом.

Шла по просторному коридору и втыкалась всем корпусом в пыльный сноп. Посреди городскойи ухоженной реальности, помытых с утра уборщицей полов, сноп выглядел замученным, ненужным и диким предметом.



Не так, как в деревне, когда на току прове;ивали зерно. Большая куча лежала на твердом асфальтном полу зерното;ка. А чтобы зернышки не разбегались, на асфальт настилался большой тент из брезента.



До самой темноты большими лопатами подбрасывали и подбрасывали зерно, чтобы провеять его, очистить от лишней шелухи, которая попадала, иногда, в бункер комбайна, вместе с зернышками.

Зерно было то теплым, то холодным, но всегда тяжелым, литым!



И вся работа с зерном до поздней ночи, была работой нужной, приносила ощущуение не только усталости, но и какой - то общей причастности к уборке и сохранению урожая, почти свяшеннодействию!



А выдернутый с поля сноп стоял в коридоре Учебного Заведения понурившись. И был неуместен. Стеснялся себя сам.



И я застеснялась его тоже. И сноп, и я сама, были здесь, в коридорах университета, немного неуместными…



Но сразу же за снопом начинался большой снеговик. Он вырезан был из пенопласта.



Скрипел и хрустел, искрился всеми полиэтиленовым зернами по местам сколов! А дальше, чуднейшим чудом, происходил мамонт!



Корявенькими бивнями он таращился то вверх, то вперед.

Мамонту я уж совсем не поверила!



Не вышел этот подсобный мамонт из Древнейшей Истории, а сваян он был из чего - то домашнего, валяного и скомканного, настолько второпях, что не становился даже чудом художественного искусства.



Хотелось сесть рядом с бедным мамонтом, оплакать его, а потом потихонечку разобрать, чтобы не позорил он, своим несчастным видом шикарное здание Педагогического Университета.



Но только лишь потому, что вспоминала я, как делала моя старшая дочь стопку блинов на Масленицу! И уносила её в Университет!



Вернее, делала я, потому что послушно взяла под козырек, получивши указание от дочери: Испечь сто блинов к завтрашнему утру, к восьми часам утра, чтобы все блины на тарелке, прикрытой полотенчиком, чтобы были!





Я послушно кивнула головой и пошла, уже с вечера, замешивать блины на опаре!

- Осколки флеш - мобов собираются на третьем этаже коридоров университета - постепенно понимала я. - Всё, что бывает больше не нужно, после выступления или очередного студенческого праздника, постепенно оседает здесь, в коридорах третьего этажа Университета.



Не абсолютно всё, конечно же, а только лишь самые выдающиеся экземпляры, которые и разобрать на части невозможно, потому что нельзя...

И на свалку выбрасывать руки не поднимаются…



Не знала, правильно ли использую это слово, «флэш - моб», но вспоминала, как шила блузку, потом создавала, ссылаясь на журнал «Бурда» описание моделирования одежды, кройки и шитья.



Как распарывала недавно недоделанную дочерью - студенткой ростову;ю куклу. Потому что направление и подготовка к празднику изменились вдруг концепцией.



И ростову;ю куклу дочери - студентке больше делать было уже не надо!

Я сидела и разреза;ла куклу, неумело сшитую дочерью из тряпок и нужных нашей семье новых вещей.



И грустила, и плакала, потому что не могла уже спасти накрепко пришитые друг к другу новые вещи, совсем по поговорке:



- Что делают дочери?

- Шьют, да пою;т.

- А матери, что делают?

- По;рют поши;тое, да плачут…