Глава 24. Алёна. Семья, которой нет

О случайной встрече с Разиной я ни разу не мечтала. Надо быть больной, чтобы предвкушать её, и желать поговорить со старой змеёй. Приехать к ней лично — это клиника. Но я пообещала родителям, а вернее маме, папе-то плевать, он аморфный представитель рода пьянчужек. Перед поездкой она постоянно писала мне и звонила, пыталась посоветоваться, что надеть, и как завести непринуждённую беседу. Проблема в том, что я не знала ни о тонкостях вкуса Разиной, ни о чём с ней в принципе можно поговорить. И всё бы ничего, но я поинтересовалась у Лили, достаёт ли мама её расспросами. Та удивила меня, ответив, что нет. Получается, что страдаю я одна. Справедливости совсем нет, либо она меня не замечает.

В итоге, Матвей, как и обещал, заехал за нашей «дружной» семейкой в третьем часу субботы. Среди нас он один знал адрес Маши, по логике такой же, как у Аглаи Тимофеевной. Ждали его всей толпой возле нашего с Лилей подъезда. Сестру мама тоже заставила прилично одеться и поехать в гости, хотя та постоянно пыталась найти способ, чтобы остаться дома. Ничего не прокатывало, ей пришлось смириться, как и мне. Автомобиль Мацкевича приехал вовремя, минуту в минуту. Вот пунктуальность, прирождённый босс. Мама закатила глаза, видимо от невозможности смотреть на богатство, я не знаю, что её не устраивало. Машина как машина, да немного дороже того что мы привыкли видеть, и всё же. А то, как припарковался Матвей вообще искусство, быстро и аккуратно. Он и в ДТП теперь ни разу в жизни не попадал. Выйдя из автомобиля, он естественно не удержался, чтобы не поиздеваться над ситуацией.

— VIP-такси готово, прошу господа, не забудьте проверить чистая ли у вас обувь.

Я покосилась на маму, ожидая резкого ответа, но она поняла, что ругаться сейчас не лучший выход, скандал она придержит на потом.

— Здравствуй Матвей, спасибо, что согласился отвезти нас, — сдержано поблагодарила его она. — Семья должна воссоединиться.

Мацкевич лишь кивал.

— Я впереди, — побежала Лиля к нужной ей двери.

— Ты сзади, — поставил на сигнализацию машину Матвей, когда Лиля стала дёргать ручку. — Сядешь между матерью и отцом. Впереди поедет Алёна.

— Матвей прав, ты сядешь с нами, — поддакнула ему мама.

— Нет! Я ненавижу сидеть сзади. Меня там укачивает. Воспитывали бы меня, знали, — стала спорить Лиля. Я воспитывала её, но о таком и не догадывалась.

— Ничего, у меня есть пакетик, — прошёл мимо неё Матвей, и, открыв машину, пригласил меня сесть.

Посмотрев на сестру победоносным взглядом, я приняла предложение.

Лиле пришлось принять свою участь и сесть справа от мамы, и папы. Между ними она наотрез садиться отказалась.

Всю дорогу мы сидели молча, и только мама порой задавала вопросы, насчёт изменений Аглаи Тимофеевной. А что мы могли ответить по этому поводу? Ничего. Как можно понять насколько поменялся человек, когда ты познакомился с ним, считай на днях? Мне показалось, что маме просто нужно отвлечься, словно когда она молчит, мысли съедают её, а под шум, можно и потеряться на время.

Дом Разиных оказался скромнее, чем у Мацкевичей, но тоже презентабельный. Один высокий забор чего стоил. Словно не дом, а тюрьма, не хватало только колючей проволоки. Покинув автомобиль, толпа переместилась к калитке, где все и зависли. Происходящее выглядело нелепо, мы не семья и никогда ею не станем, но мама делала вид, что этих пятнадцати лет не было.

Чтобы не сливаться с толпой родственников, я вернулась к Матвею, сидевшему на капоте и следящему за происходящим в отдалении.

— Идиотизм да? — думала, поддержит он меня.

— Почему так категорично? Неплохо когда родня пытается собраться вместе. Другой вопрос: а нужно ли это? Не всегда, — сам ответил он.

— Я не хочу всего этого, мне хорошо в моём маленьком мире, с близкими людьми, а их у меня по пальцам посчитать можно, — призналась ему.

Я отвлеклась, когда заметила, что мама возвращается к нам, а папа и Лиля остались ждать у калитки.

— Алёна я бы хотела обратиться к твоему молодому человеку, — решила зайти издалека мама.

— Официального письма ждёшь? — позабавила меня её просьба. — Ну, обращайся, я то тут при чём.

— Надо поработать над твоим воспитанием доченька, иногда можешь такое сморозить, некрасиво, — сделала мне она…. Замечание? Бред! — Матвей, не могли бы вы сопроводить нас на территорию к моей матери?

— Я похож на человека с ключом от этой крепости? Что за просьбы? — не горел он желанием помогать, и вообще хоть как-то участвовать во всей этой мути.

— Позвоните, пожалуйста, в дверь, мама вас не прогонит, вы уважаемый человек, и она наверняка будет вам рада, — мыслила в правильном направлении она.

— Рада? Мне? Сомневаюсь, — и посмотрел на меня.

— Вы же с Алёной, мама обрадуется, что её внучка нашла такого парня, — с какой-то неохотой мама хвалила его. Почему-то Мацкевич не вызывал у неё симпатии, собственно как и она у него. Взаимная неприязнь.

— Нет мам, это не прокатит. Бабушка пророчила Матвея в мужья Маше, — пояснила я суть.

— Маша? А кто это?

— Ещё одна внучка. Ты же не думала что нас у неё двое. У тебя ведь брат есть, — напомнила я.

— Мой брат сумел обзавестись ребёнком? — настолько была в неведении о происходящем в своей семье мама, что глаза её чуть на лоб от удивления не полезли. — Этот кобель ни одной юбки не пропускал, неужто остепенился?

— Понятия не имею, но живёт он за границей, — объявила я о том, что знала сама.

— Ясно, — с досадой кивнула мама. — И всё же Матвей, помогите нам, не обделяйте родителей своей девушки вниманием.

— Ну, давайте, — и добавил, когда уже направился к калитке, — повеселимся.

Он явно был в курсе того о чём не подозревали мы.

Нажал на звонок. Минуту спустя, высокую глухую калитку нам открыла немолодая женщина в фартуке. А Разина знает толк в извращениях. То есть, живёт по правилам позапрошлого столетия, в доме имеется прислуга. Женщина поинтересовалась, кто мы, и когда Матвей назвал своё полное имя, та непременно предложила пройти в сад, где отдыхала хозяйка с внучкой. Видимо фамилия Матвея универсальный пропуск куда угодно.

Сад у Разиной оказался шикарный. Повсюду росли цветы, которые почти проснулись от зимы, и начинали зеленеть, ровно посажены декоративные кустарники, туи, сам дом обделанный дорогими материалами, а за ним сад с разными фруктовыми деревьями. А в центре как венец, украшала ухоженная и заставленная розами в горшках беседка. В ней находилась сама Разина, попивая чай как истинная аристократка, а рядом внучка Маша, которая слушала её наставления. Картина маслом, уверена, где-нибудь висит что-то похожее.

— Аглая Тимофеевна к вам гости, Матвей Юрьевич и ещё несколько людей, — представила она нас как мебель, словно мы декор.

— Мацкевич? — подскочила как ужаленная Разина. — Где этот мерзавец? Покажи мне Люба, я удушу его. Сам пришёл поганец, и как только совести хватило являться к разъярённой женщине.

И тут я поняла, что у его слов есть двойное дно.

— Дальше вы сами, — сделал он несколько шагов назад, но уходить далеко не собирался. Любопытный, желал увидеть продолжение.

— А ну иди сюда….— замерла как статуя бабушка. Она чуть лбом не столкнулась с собственной дочерью, которую не видела много лет.

— Мамочка, — наворачивались на глаза мамы слёзы. — Привет, это я Инга. Узнала меня?

— Инга? — отмерла Разина. — Ты что здесь делаешь? Кто тебя впустил?

— Ты поменяла место жительства, я и не надеялась тебя отыскать, — пропустила все вопросы Разиной мама. — Твой дом стал выглядеть ещё лучше.

— Тебя это не должно волновать. Ты зачем явилась? Опять деньги трясти с меня? Ещё и этого, притащила, — как на бактерию смотрела Разина на моего отца. То есть на пустое место.

— Не говори так про Андрея, он мой муж.

— Муж, объелся груш. Тебе не надоело жить с этим грузом на шее? Он ведь ничего из себя не представляет, — вопила старушка.

— Не говори так о нём. Я люблю его, — смотрела себе под ноги мама, боясь поднять голову.

— Ты ещё поучи меня, как о ком надо говорить. Сама мало в этом разбираешься, клуша бесполезная, — сплюнула Разина. — Постой-ка, ты и девок своих сюда привела…

— Они твои внучки….

— Бабушка что происходит? — вышла из беседки Маша, в лёгком белоснежном платье прямо как нимфа.

— Она твоя внучка? — влезла Лиля, выйдя из-за спины родителей.

Я предпочитала оставаться позади, вместе с Матвеем.

Маша снова посмотрела на Разину, той было нечего ответить.

— У меня есть племянница, как здорово, — улыбнулась мама, и снова опустила глаза.

— Подождите-ка, что за дичь? Какая к чёрту племянница и внучка? Ты что ли? Офигеть, — ткнула пальцем в Машу Лиля. — Я ведь тебя помню. На Мацкевича всё время слюни пускала, а он…

— Замолчи, — вышла я вперёд и больно схватила сестру за плечо. Маша мне нравилась, и я не хотела, чтобы кто-то причинял ей вред. — Следи за языком Лиля, не вмешивайся в разговор старших.

— Алёна? — с надеждой посмотрела на меня Маша. — То, что они говорят, правда?

Я не смогла ответить. Мне стало так стыдно перед ней, что не передать словами.

— Бабушка? Ты хоть скажи что-нибудь? Эта женщина сестра папы, а Алёна и Лиля мои двоюродные родственницы? — пыталась выстроить логические цепочки Маша.

— Ну и что? От знания, что они тебе родные по крови, ничего не изменится, — была тверда в своих решениях Аглая Тимофеевна.

— Мама столько лет прошло, неужели ты до сих пор меня проклинаешь? И ведь твои проклятья сбылись. Ты победила, я приползла к тебе как ты и предполагала. Сколько можно ещё страдать? — взвыла мама, рыдая.

— Пока ты с ним, — кинула презрительный взгляд на папу Разина, — я тебя не приму.

— Плевать на меня, девочки, что тебе сделали? Почему ты ненавидишь Алёну? Она ответственная и очень сильная. В отличие от меня, она сможет стать той, кем ты хочешь, — слёзы смешались с криками мамы, и мне захотелось закрыть уши как в детстве.

— В ней гены твоего проходимца, она не сможет быть идеальной, — высокомерно заявила Аглая Тимофеевна. — Но это полбеды. Мацкевич, а ну-ка выйди вперёд, и отчитайся за содеянное.

Я обернулась на Матвея, и ждала объяснений. Никто не понимал в чём дело. Во мне, конечно, бурлили противоречивые чувства после сказанного, но больше всего интересовало, что скажет Матвей.

Долго он себя ждать не заставил, всё же предстал перед Разиной во всём своём наглом великолепии. С улыбкой и руками в карманах.

— Что вас так возмутило Аглая Тимофеевна? Знали ведь, с кем связываетесь, я слов на ветер не бросаю, — невинно пожал он плечами как ребёнок.

— Ты подонок Мацкевич. Я надеялась, что ты станешь прекрасным мужем моей Машеньке, а ты оказался вором. И что ты с этого куска поимел? У вас огромная корпорация, зачем тебе нужен был мой салон? Всё мало? Когда уже Мацкевичи остановятся? — верещала бабушка, и чуть ли кулаками не грозила.

— Что происходит? — шепнула мне Лиля.

— Откуда я знаю, — была честна я.

— Мамочка, мы сейчас решаем другой вопрос, — вмешалась мама, прерывая напряжённый разговор между бизнесменом и бизнес леди.

— Начхать мне на тебя, твоего муженька и твоих девочек. Этот нахал отцапал у меня треть бизнеса. И сделал все, так что не подкопаешься, — открыла нам тайну Разина.

— Просто нужно дружить с правильными людьми, — был краток Матвей.

— Это незаконно! — причитала бабушка.

— Законно. Поэтому и не подкопаешься. Вы не стали делить наследство своего мужа на всех. Отдали одной Маше, а Алёна и Лиля так и жили бы, ничего не подозревая. А я просто вернул им их долю. Видите, я чист как слеза младенца, — направился он прочь со двора Разиной.

— А ну стоять наглец! Я тебе что сказала, мы не закончили, — визжала Аглая Тимофеевна ему вслед, но пускаться в погоню, и нападать она не торопилась. С мужчиной ей всё равно не справиться.

— Бабушка это правда? — послышался слабый голос Маши. — Всё это? Включая…. Нет, какой-то кошмар. Алёна, — обратилась она ко мне, когда как я хотела побежать за Матвеем. — Давно ты знаешь? Со дня нашего знакомства?

Я растерялась, но постаралась ответить вразумительно:

— Узнала на первом совместном ужине. Прости, что не сказала. Я не хотела портить наши отношения. Мы нормально общались, мне казалось, если признаюсь, ты возненавидишь меня. Получается, что я неосознанно причинила тебе боль несколько раз, — медленно подошла я к двоюродной сестре, и взяла её за руки. — Ты меня простишь? Для меня это важно.

— Минуточку, — подбежала к нам резкая Лиля, и разорвала наш контакт, — меня спросить не хотите? Я тоже жертва, и тоже только что узнала правду. Алена, с какого хрена ты ведёшь себя так словно эта Маша тебе родная, а не я?

— Не вмешивайся. Не видишь, я разговариваю? — попыталась я вложить в слова максимум недовольства.

— Мама, — обратилась она к рыдающей родственнице. — Скажи Алёне, чтобы она включила мозги, и осознала, кто был с ней все эти годы рядом.

— Хватит Лиля, хватит, — утёрла слёзы мама, и, взяв мужа под руку, повела на выход.

— Правильно, катись отсюда, идиотка, — прыскала ядом Разина, возвращаясь в беседку. — И вы обе тоже проваливайте. Знать вас не желаю.

— Идите Алёна, потом поговорим, — отвернулась от меня Маша, и пошла за бабушкой.

— Но постой….— попыталась я оправдаться.

— Не надо. Не хочу слушать, мне стоит хорошенько всё обдумать, — взяла она чашку с чаем и дрожащими руками поднесла ко рту.

— Куда ты принцесса? Моя сестра хочет поговорить сейчас, — с чего-то решила побыть моим секретарём Лиля, и собралась пойти следом за потерянной Машей, но я не позволила.

Взяла Лилю за руку и потащила на выход вслед за остальными.

Матвей стоял возле автомобиля и с кем-то переписывался. На его лице не отпечаталось и следа от бурного разговора с Разиной. Он был, собран, как и всегда, выглядев с иголочки. Человек вечный двигатель. Мама с папой медленно шагали вдоль улицы, давно оставив нас позади. Мы с Лилей подошли к Матвею, и я поинтересовалась:

— Куда они? Почему ушли?

— Наверняка захотели проветриться. Такое наслушались, — снова невпопад вмешалась Лиля, и я одёрнула её.

— Можешь закрыть рот? Хоть на время? Сядь в машину и жди, — открыла я заднюю дверь, и нехотя, но Лиля выполнила приказ.

— Они что-нибудь тебе сказали? — повторила я вопрос, пока он копался в своём телефоне. — Матвей! — громче позвала его.

— Да! — убрал смартфон Мацкевич, и наконец, сконцентрировал внимание на мне. — Сказали: доберутся до дома сами.

— Что? Почему?

— Откуда я знаю? — начинал нервничать Матвей. — Догони и спроси сама, если это так важно.

— Что с тобой? Только что всё нормально было. Я тебя разозлила? — заволновалась я, ссориться с ним сейчас, когда он мне так нужен, я не хотела.

— Ты? Нет, конечно. За мамой слежу. Она снова там, бесит, — ударил он по капоту своего «японца».

— Собираешься проверить?

— Да. Поеду один, — сразу предупредил он. — Вас отвезу, и собираюсь поговорить с родителями как надо, как они понимают.

— Хорошо, — согласилась я. — Делай, как считаешь нужным. А насчёт Разиной…. Она не лгала?

Он мельком посмотрел на меня, и выдохнул.

— Нет. Ты же меня попросила, я выполнил, мало? — грубил мне он.

— Мог бы и не выполнять. Я что настаивала? — совсем погасло моё настроение. Чувство было, что сейчас расплачусь, прямо как мама. Зачем он доводил меня? Что я ему сделала?

— Опять? Почему ты опять со мной так разговариваешь? — горел огонь в его серых ледяных глазах. — Откуда в тебе эта холодность и пренебрежение? Я всё делаю, по-твоему, а тебе постоянно не хватает. Алёна сколько это будет продолжаться?

— Холодность? В смысле? Нет такого, я со всей душой к тебе, — последнее я почти прошептала. Сил говорить не осталось.

— Значит, я не понимаю тебя. Не понимаю….— потёр он лицо. — Садись, догоним твоих родителей, отвезём домой.

— Нет, подожди, — притормозила я его, когда он уже открывал дверь. — Давай разберёмся. Ты отжал у Разиной бизнес? Потому что я настояла?

— Потому что это дело принципа. Старая ведьма не поняла меня с первого предупреждения, и мне пришлось доказать ей, что слова мною сказанные не просто угрозы. И в целом я вернул тебе, то на что ты имеешь полное право. Всего один свадебный салон, научу тебя им управлять, делов-то на полдня, — стал постепенно сбавлять обороты Мацкевич, приходя в себя.

— Ты же шутишь?

— У меня нет настроения, шутить. Ты хотела быть мне равной, я даю тебе возможность. Заполним пропасть между нами, и мы перестанем быть разными, — на этих словах он всё-таки открыл дверь и уселся за руль.

Я с минуту стояла как вкопанная, и чтобы меня привести в чувства, Матвей пару разу посигналил. Естественно я перепугалась, и пошла на своё место. Догнав родителей, он остановился на обочине. Те долго отказывались, и всё же приняли любезное предложение Мацкевича. Видимо он проникся болью моей матери, её унижениями, и всё же стал снисходительнее к ней относиться.

В итоге, когда он довёз нас, и собирался уезжать, я задержалась в машине на несколько минут, когда как моя семья уже поднималась в квартиру.

— Пообещай не ругаться со своей мамой. Она хороший человек, и если совершила ошибку, то наверняка не со зла. Ты же это понимаешь? — положила я ладонь ему на плечо и придвинулась ближе.

— Волнуешься за наши семейные взаимоотношения? — полностью переменился Матвей, и больше не казался грубияном.

— Очень.

Матвей опустил глаза, и неожиданно спросил:

— Я тебя обидел?

— Немножко. Но я уже простила. И ты прости, если я кажусь тебе холодной. Я не специально, честно, даже в мыслях нет. Ты мне очень дорог Матвей. Не забывай, — и поцеловала его в щёку, как обычно делал он.

Он стал улыбаться, не смотря на меня.

— Я дурак. Вообще не могу разобраться, как на тебя реагировать. Ты как загадка, которую невозможно разгадать. Всех умею, но только не тебя, — он посмотрел на меня, ладонью прикоснулся к лицу, и притянул меня к себе, целуя в губы. — Иди милая, поболтай с родителями, а я со своими.

— Ты не пообещал! — не забыла я.

— Обещаю, — снова коротко поцеловал он меня.

— Я так редко тебе это говорю, но, наверное, иногда надо, чтобы показать человеку, как он важен. Я тебя люблю, — и выпорхнула из его автомобиля. Услышать от него похожие слова стало бы счастьем для меня, но тогда бы меня силой было бы не вытащить. Я просто упразднила нам жизнь.