Глава 25. Матвей. Сначала боль, потом сожаления

После нежного прощания с Алёной, я незамедлительно отправился в долгий путь, чтобы снова встретиться с матерью, и попытаться вразумить. Когда увидел, что она вновь направилась в тот дом, меня переклинило. Если ты укрываешь преступницу, неужели у тебя не хватит ума перебраться в другое место более надёжное? Если нет, так ты хотя бы телефон отключи, а лучшее совсем не бери с собой, дабы тебя не смогли разоблачить настолько быстро и просто.

По дороге, я додумался позвонить и отцу, у одного меня ничего не получится, а если попытаться вдвоём, возможно что-то путное и выйдет. Вначале он не понимал, что я требую, и какие у меня имеются основания подозревать маму. Пришлось разложить ему по полочкам каждый пункт, и только тогда он поднялся с дивана и поехал следом за мной. Скинул ему геолокацию места, где мама прячет Катю, чтобы он не заблудился.

В этот раз я поехал один, у Алёны итак много проблем навалилось, нечего ей ещё и о моих думать. А вообще мне стало стыдно за своё резкое поведение, сорвался на пустом месте, и заставил её грустить. Она ведь могла устроить истерику, как обычно любят делать девушки, но не стала. Повела себя разумно, разумнее меня. Надо будет потом ещё раз попросить у неё прощения, иначе я не смогу нормально спать.

Без Алёны я гнал по трассе, обгоняя каждую встречающуюся на пути машину. Один из оставленных мною позади, решил, что я паясничаю и видимо бросаю ему вызов. Часто догонял меня и сигналил, мол, ещё немного и я буду смотреть ему в зад. Сволочь ещё и музыку на полную катушку врубил, лишь бы показать какой он крутой. Разница была лишь в том, что машины наши не были наравне. Моя превосходила его по мощности, и если я обгонял его с лёгкостью, особо не выжимая из своего японца энергию, тогда как ему приходилось буквально издеваться над техникой. Отечественный старый автомобиль «соперника» часто глох, и поэтому отставал. Однако когда в очередной раз он шёл на обгон, я стал снижать скорость, включил поворотник, и свернул на знакомую разбитую дорогу. Наверное, парень за рулём «Жигули» охренел, когда понял что всё-таки «победил». Условно конечно, останься я на трассе до конца, у него естественно не осталось бы шансов. Если бы гонка была реальной, я бы не чурался и подрезал его, нагло, как крыса. Иногда это весело, особенно когда происходит не с тобой.

Заключение такое: встреть меня Алёна лет восемь назад, когда я только окончил школу, я бы ей не понравился. Тогда я был тем самым мажором, который всех бесил. Спасибо деду, который вовремя выбил из головы всю эту модную молодёжную дурь.

По дорогам населённого пункта, я гнать не мог, иначе бы растерял все колёса, и срезал себе половину дна. Когда покупал тачку, не рассчитывал, что придётся кататься по бездорожью. Да у меня есть коллекция машин, но все они стоят в закрытом автопарке, принадлежащем моей семье, и ни одна из них по такой выбитой дороге не проедет. Я не Крамской, который любит менять транспорт как перчатки по настроению. У меня жизнь немного стабильнее, нет некоторых вещей, которые его семья так любит.

Сворачивая на презираемую мной щебёнку, я молился, лишь бы машина не стала металлоломом, и медленно как черепаха двигался в сторону зелёного дома матери. Мог, как и в прошлый раз бросить тачку, и пройтись пешком, но почему-то не подумал об этом. В итоге, до дома я доехал быстро, благодаря тому, что на трассе со мной решили посоперничать.

Остановившись на обочине, я направился к неухоженной усадьбе, где находилась моя мать. Справа рядом с прошлогодними кустами, от которых остались лишь ветки, стояла мамина машина. Не слишком она старалась шифроваться, я бы назвал это ленью.

Поднявшись по скрипучим порожкам, я постучался. Начинало темнеть, а вокруг не то чтобы душ нет, даже фонарей. Деревня напомнила мне зимнюю ночь в районе, где проживает Алёна. Вернее так было раньше, до момента пока я не вмешался. И что меня тогда дёрнуло так поступить? Я ведь не испытывал к ней чувств. Но если там точно можно было встретить людей, то здесь, явно обитают одни чудовища из сказок. Как маме только не жутко находиться в подобном месте? Я взрослый мужчина, и то ощущаю дискомфорт. Тут днём не радужно, а ночью совсем мрак и отчаяние.

Послышались шаги. Человек, находившийся в доме, явно страшился открывать дверь, однако я настойчиво постучал ещё раз. Уходить с пустыми руками не в моих правилах. Я поступил так в прошлый визит, и только из-за присутствия Алёны, теперь меня никто не остановит. Дверь скрипнула, и приоткрылась. В доме царила непроглядная мгла. Что нагоняло жути ещё больше. И стоило той, кто стоял по другую сторону порога разглядеть гостя, как она расслабилась и открыла дверь шире.

— Сынок? Что ты здесь делаешь? — напуганные глаза мамы говорили сами за себя.

— Гулял, смотрю домик знакомый, решил проведать тебя, — сначала спокойно, а потом раздражённо добавил. — Что за тупые вопросы? Естественно я приехал за тобой и твоей дочерью. Пора закрывать лавочку благодетельности мама. Я знаю, что Катя тут.

— Матвей, что ты такое говоришь? Я дома одна, не преувеличивай, — снова завела старую шарманку мама. — Здесь нет никакой Кати, не придумывай сынок.

— За идиота меня держишь? Не надоело лгать? Пропусти, — ворвался я в дом повторно, и стал осматривать каждый уголок, а мама бегала за мной, пыталась увести прочь. — Где эта рецидивистка?

— Матвей остановись. Для тебя слово матери совсем ничего не значит? — следовала она за мной по пятам.

— Если бы не обманывала меня, — поднял я палас, в надежде увидеть там что-то вроде лаза, но ничего не обнаружилось. Поднял каждую простыню, открыл все шкафы. При плохом освещении, боялся пропустить даже крупицу, доказывающую, что Катя могла находиться здесь.

— Если ты не прекратишь, я что-то с собой сделаю, — стала угрожать мне она своей жизнью.

— Ради преступницы ты готова умереть? Ты сдурела мам? Где оставила мозги? Что случилось с нормальной женщиной здраво оценивающей ситуацию? — попытался я надавить на её моральную составляющую, приостановив поиски.

В дверь постучали. Мама не успела отреагировать на мои высказывания, и пошла, проверять, кого опять принесло. На этот раз она выглядела увереннее, потому что знала, ей не навредят в моём присутствии. Отперев дверь, её глаза округлились, а руки сжались в кулаки.

— Юра? — возмущенно выпалила мама. — Ты что здесь забыл? Неужели вы сговорились против меня, и решили таким образом преподать урок? Ладно, Матвей ведёт себя как всегда опрометчиво, что же побудило и тебя явиться ко мне и зеркалить поведение сына?

— Дана, я ещё и слова вставить не успел, а ты уже обвиняешь меня. Зачем начинать заранее защищаться? — пребывал в неведении отец. — Неужели Матвей мыслит в правильном направлении?

— Матвей не ведает что творит. Я никого не прячу, понятно вам? Уходите, и не мешайте мне, — начинала впадать в истерику мама. — Я не хочу вас видеть. Вы навредите ей. Она не заслуживает…

Вот и проблеск света в море темноты. Возникла проблема, потому что я перестал верить словам матери, как только она вроде начала признаваться.

— Прошу покиньте мой дом. Вы оба не понимаете, Катя не при чём, она сама стала жертвой обстоятельств, и теперь ей грозит наказание. Я не смогу жить с мыслью, что моя девочка попала за решётку, — кричала мама, а по щекам её катились слёзы. Подбежала к отцу, и пыталась доказать что Катя ангел, била его в грудь, и уже пребывала в неадекватном состоянии.

— Я вызову «скорою помощь», — собирался я выйти на улицу где кое-как, но ловила сеть.

Отец остановил меня.

— Не спеши Матвей. «Скорая» и полиция уже в пути.

— В смысле? Ты вызвал? — не поверил я.

— Да. Ты так уверенно говорил о Кате, что я решил перестраховаться, — убеждал меня папа, удерживая плачущую маму в своих объятиях. — Я не мог подвергнуть своих родных опасности.

Меня приятно удивил его поступок, и я одобрительно кивнул. Без слов отец понял меня, и улыбнулся, пытаясь утихомирить жену.

Спустя час подъехали полиция и скорая помощь. Первые стали осматривать дом, досконально проверять окрестности, а вторые посадили маму в карету скорой помощи и пытались выяснить, что с ней происходит. Мы с отцом стояли возле наших машин и наблюдали за действиями органов.

— Что думаешь? — спросил меня папа, развевая царившую над нами тишину. — Катя, правда, могла быть здесь?

— Не знаю. Обычно я редко отвечаю так, но сейчас у меня действительно нет версий. Я стал сомневаться, — признался ему, в том, что меня тревожило.

— С Даной ведь такое уже случалось, — припомнил он. — Мы просто забыли.

— Что стало катализатором в таком случае? В тот раз была смерть бабушки. Они с дедом похожи, оба долго страдали, — предстала перед глазами горестная картина из прошлого.

— Извините господа, могу я вмешаться в ваш разговор? — появился из темноты полицейский.

— Да-да, конечно, что-то важное нашли? — взбодрился отец.

Я не выдавал никаких эмоций. Мне уже был ясен ответ следователя. Очевиден как день.

— К нашему сожалению никаких следов пребывания второго человека в доме не выявлено. Одежды минимум, и вся она принадлежит вашей жене, каких-то ещё вещей вовсе по минимуму. Насчёт отпечатков мы проверим, сняли несколько, но мне кажется, все они укажут на Дану Григорьевну. На вашем месте, я бы расспросил жену получше. Фельдшер и медсестра привели её в чувства. Сделали соответствующие уколы, и женщина вполне может отвечать на вопросы, нюанс в том, что лучше их задать вам, потому как мы для неё чужие люди, которые могут каким-либо образом навредить, — разговаривал следователь с отцом, но я заметил, как обращался он ко мне.

Не дожидаясь пока папа сообразит, я пошёл к машине скорой помощи. Медсестра, увидев меня, сразу же пропустила. Видимо их уже уведомили. Оказавшись рядом с мамой, я не узнал обычно яркую и симпатичную женщину. Она сидела в кресле укрытая пледом, бледная с опущенной головой. Услышав рядом шевеления, она взглянула на меня, узнала, улыбнулась.

— Сынок, ты не ушёл? — уставшим голосом спросила она, протягивая мне руку.

Я присел рядом и сжал её ладонь.

— Мама расскажи что произошло? Ты видела Катю? — старался я быть спокойным, чтобы не напугать её.

— Катю? Видела. Конечно, я её видела, недавно. Она пришла ко мне, когда я была на массаже. Зашла тихо, пыталась уговорить меня поверить ей. Я хотела позвонить в полицию. Думала, ты не знаешь о побеге. И только я достала телефон, как по голове сзади меня ударили. Потом когда я очнулась, рядом были только моя массажистка и подруга, которой она позвонила, — медленно, но вполне понятно рассказывала мама. К открытой двери машины подошёл папа и полицейский. — Когда они спросили меня, что случилось, я почему-то не вспомнила что встретила Катю, и что именно она стукнула меня. Сказала им: упала в обморок. А потом жила как в тумане. Дом купила, думала, что Катя там, и почему я так думала?

Я обернулся на отца и полицейского.

— У Даны Григорьевны серьёзная травма, и нам придётся её госпитализировать. — Объявился фельдшер. — Чем быстрее мы поможем ей, тем лучше будет она себя чувствовать в будущем.

— Я согласна. Это верное решение. Мне нужно подлечиться, — сжала мою руку мама, улыбаясь. — Вы поезжайте домой, а завтра привезите одежды, и навестите меня как раз.

— Хорошо, — кивнул я, и, поднявшись, обнял маму. — Ты прости меня за мою грубость. Я не хотел. Не смог понять, что ты заболела. Виноват только я.

— Начинается Матвей, — пожурила меня мама как в детстве. — Снова «я виноват». Не надо, ты поступил правильно, я бы тоже засомневалась, увидь такое поведение.

— И всё же я плохой сын. В последнее время я так много ошибаюсь. Может я потерял рассудок? — стал сомневаться в себе.

На мгновение заволновался, что чужие люди будут подслушивать наши семейные разговоры, и повернулся. Там где стоял папа, и следователь теперь никого не было, как и фельдшера. Они оставили нас одних.

— Ты просто влюбился. Сынок тебе стоит научиться быть разным, с ней ты такой, а с остальными другой. Понимаю это сложно, но надо расставлять границы для самого себя и не переходить их, в избежание похожих ситуаций, — вернулась моя прежняя мама, с которой я мог подолгу беседовать на разные темы.

Я почувствовал вину перед ней, но и обрадовался, моя мама никогда меня не предаст.