5 гл Что-то твоя, не слишком торопится

Что-то твоя, не слишком торопится

После ухода людоедов Василия снова потянуло в терем и Аркадию ничего не оставалось, как отправится с ним. Открыв дверь через рычажок, Василий, соблюдая осторожность, снял настороженные стрелы, и он позвал Аркадия учинить тотальный обыск на золото.
— Перекусить бы да нечем мы-то свои припасы съели, может у ничего найдётся да с собой прихватить, — сказал Василий.
Он хищным носом потянул, так что на его осязание стали выплывать из кладовок яства, что заготовил Мясник.
— Ну что не побрезгуем тушёного мяса, — сказал Василий, пробуя на вкус кусочки из вскрытой банки.
— Человечина, поди? — спросил с опаской Аркадий.
— Оленина, я такое мясо отличить очень даже могу, сам попробуй, вкуснотища!  Изумительный вкус!
Аркадий откусил кусочек и, распробовав, стал выкладывать мясо на тарелку. Василий достал из кладовки блины лепёшек, завёрнутые в полотенце, и положил на стол.
— Угощайся и на обыск.
Поев, охотники положили кое-что из заготовок Мясника себе на дорогу  и  занялись осмотром второго этажа.

— Хорошая книжка, — сказал Василий, полистав толстую богато иллюстрированную книгу о камнях.
— А золотишко-то спрятали куда-то далеко, — сказал я, осматривая все углы и шкафчики в комнате.
А потом как Чингачгук придирчиво осмотрел стены и картины, висящие на них которые тоже видимо, расписаны были нашими людоедами.
— Вот им надо было, куда свои таланты направлять, а не людей жрать, — сказал мой друг.

Вдруг он попросил Аркадия помочь снять голову кабана.
— Зачем это нужно? — спросил он.
— А затем что некоторые хитрецы в черепах чучел закладывают свои сбережения на черный день.
Они сняли голову кабана и обнаружили увесистый мешок с чем-то тяжелым.
— Ого, килограмм на пять потянет, — сказал Василий.
— Ты думаешь, это золото? — спросил Аркадий.
— Я не думаю, я знаю.

Василий развязал шнурок охватывающую горловину мешка и, раскрыв его, вывалил блестящие крупицы желтого металла.
— Ну что я тебе говорил это золото, правда нечистое с примесями, но это ерунда главное она у нас и теперь можно уходить.
— А голову может повесить.
— Да чёрт с ней с головой.
— Как бы они сразу не хватились, что у них золото украли.
Василий посмотрел на голову кабана и, согласившись, кивнул товарищу. Они повесили голову на крюк и собрались уходить.
Потом Василий они стали снимать все висящие на крюках головы, и в них тоже были мешки с золотом, где больше, где меньше.
— Нашли где прятать придурки леса им мало, — сказал Василий.
— Пока они ходят, мы будем далеко. Пойдём  на Среднюю Усьву, там всегда машины у реки останавливаются, попросим, довезут куда надо.

Они, определившись с весом золота, поделили его по братски и  положили в свои мешки, когда они сошли на первый этаж, где Василий еще раз осмотрел все углы.
— И чего ты бы взял книгу богатое издание, — сказал Василий Аркадию.
— Она тяжёлая, еще такую гирю таскать с собой.
— Ну как хочешь, пошли отсюда, — сказал Василий.
Когда мы стали выходить на веранду то увиделись подходящего к дому бородатого мужика, который как только нас увидел, открыл рот от удивления.

Аркадий тут же направил на него карабин и сказал.
— Брось ружье дядя.
— Золото оставьте, — сказал он, видимо сообразив, что не званые гости могли обнаружить тайники.
— Какое золото? — спросил Аркадий. — Где.
— А что у вас есть золото? — спросил Василий у бородатого мужика.
— Дурака не гоняйте, вон как горбитесь от тяжести,— ответил бородатый.
Не мешкая, мы связали мужика и засунули в подполье на первом этаже под лестницей.
— Все равно далеко не уйдёте, Омен вас найдет и убьет, — сказал бородатый. — Лучше верните золото.
— Знаем, знаем, пирожки из наших печёнок накрутите людоеды проклятые, — сказал мой друг.

Охотники закрыли бородатого на засов, и собрались было уходить, как над нами просвистела тяжёлая пуля, а стороны главной тропы гулко отозвался выстрел.
— Ого, да он ещё мазила этот Омен, — сказал Василий, отвечая ему двумя выстрелами подряд.
Спрятавшись за углом дома мы быстро оценив обстановку побежали к кустам и прикрывались ими помчались в тайгу.
— Все доигрались, — сказал на бегу Аркадий.
— Да ты прав теперь мы зайцы он охотник, — сказал Впасилий.

Достав карту, они стали решать, куда отходить. Обратным путем было идти невозможно, там нас мог подстеречь Омен, а другим путем было долго и безопасно. Но всё равно он мог нас догнать, и тогда состоялась бы дуэль нам это вовсе не подходило.
Вдруг  мы услышали далёкий истошный крик.
— Омен они наше золото забрали, золото украли!
Это Мясник выломал крышку и выбрался из подполья.
— Что будем делать, — спросил Аркадий. — Может отдать им  это золото.
— А они знают, что мы взяли золото, — непонимающе посмотрел на Аркадия Василий.
— Уже знают, ты же слышал, ты, что разве не слышал, что крикнул бородатый.
— Нет.

— Давай вернём золото, хоть головы нам не отрубят, — чуть не заплакал Аркадий.
— Знаешь, что если хочешь, отдай ему свою половину, я свою половину ему не отдам, — сказал Василий.
— Свою половину, — переспросил Аркадий.
— Да свою половину.
— Но тогда раз так и тебе не дорогая своя жизнь забирай всё уходи к чертовой матери, — сказал Аркадий. — А мне и жить еще хочется и меня моя женщина ждет.
— Кто это, кто это.
— Не твоё дело, — сказал Аркадий.
— Неужели та самая? — спросил Василий.
— Не твое дело, — еще раз сказал Аркадий.
— Что же ты мне свою половину отдаешь, не жалко? — спросил Василий.
— Жизнь дороже. Зря я пошел на этот Золотой рудник.
— Так не ходил бы кто тебя тянул, значит, разбегаемся, ну и черт с тобой живи на зарплату, — сказал Василий.

Попрощались они без злобы, просто Аркадий всё оценил трезво, что гружёным золотом ему далеко не уйти, а припрятать его это тот же смертный приговор. Ведь надо потом его как-то вывозить, а это большой риск.
— Ладно, доставай свой золото, выберусь, верну четверть, а если ты не выберешься, значит, судьба такая, — сказал Василий.
Аркадий выложил ему свои двенадцать килограмм и, пожав Василию руку, сказал, что пойдёт обратно к Косьве.

Омен поймал-таки Василия, далеко он не смог уйти с такой тяжестью, всего-то четыре километра. Убийца сначала спросил, где второй и Василий рассказал, куда ушёл его товарищ.
— Двадцать пять килограммов, куда тебе столько? — спросил Омен у трясущегося Василия.
— Заберите это золото, а меня отпустите, я никому не скажу. Бес попутал, — лепетал Василий, стараясь не смотреть на человека в маске из кожи.
— Да Бес у таких, как ты всегда виноват…
Омен привязал Василия к дереву и стал его ревущего от страха, резать почём зря устроив кровавую оргию с наслаждением отсекая все точащие из тела мелкие конечности.  Омен глядя из-под маски в глаза визжавшему от дикой боли Василию  отрезал хирургическим скальпелем половые органы и засунул ему в рот, а после,  обвязывая кусок верёвки вокруг головы, стянул её через рот, чтобы его содержимое не вывалилось наружу.
— Да это не Бес виноват, а ты и вот тебе наказание — не кради  чужое золото.
Так бы Омен и оставил его заживо умирать но, следуя своей традиции устрашения для других, кто отважится зайти в эти места, медленно стал отрезать мычащему в угасании сознания охотнику голову, а после насадил её на кол.

Аркадия, наверное, ожидала бы точно такая же участь, но он обхитрил Омена. Он специально сказал Василию, что пойдёт к Косьве.  уже заранее зная, что с такой тяжестью его товарищ всё равно не уйдёт от погони.

— Каждому своё, — рассуждал Аркадий уходя на юг чтобы, описав дугу сбить преследователя со своего следа и выйти к реке Косьва, или если так случится, то к реке Усьва, —  Лес был загущен мелкими ёлочками и пробираться среди них было трудно. Здесь когда-то были сплошные вырубки, и осталось много не вывезенного по каким-то причинам леса. Пройдя километров, пять Аркадий наткнулся на будку и, подойдя ближе, понял, что это был сортир лесорубов. Покрутившись вокруг этого сортира, он обнаружил недалеко вполне добротную охотничью избушку с печкой и дровами. Самое скверное было то, что он при прощании с Василием оставил свой рюкзак, где выкладывал золото. И даже сам этого поначалу не заметил, а потом было уже поздно возвращаться и куда. 

Поесть Аркадию было ничего, пострелять по дичи не имело смысла, его мог услышать рыщущий по тайге Омен. Не было у  Аркадия ни палатки, ни тента от не погоды, не было и котелка, чтобы сварить себе пищу. Домик хорошо укрытый в густом ельнике был отличным укрытием от посторонних глаз. И он надеялся, что до утра его Омен здесь не найдет. Тут же рядом находился небольшой ручей, который мог привести Аркадия большой реке, но он решил здесь переночевать, чтобы не ночью не ломится по тайге все-таки избушка хоть какая-никакая защита от преследователя. Перед дверью выросло деревце с толщиной в три пальца и его пришлось срубить ножом, чтобы открыть дверь. Вероятно, домик был оставлен лет 15 назад, о чем свидетельствовала срубленная берёза.

Освоившись в домике и пока еще было светло, Аркадий пошел посмотреть на возможные остатки старой дороги, по которой сюда добрались лесорубы. Хотя я знал уже наперёд, что все эти дорога, просто разветвленная система, которая исходит от главной основной дороги, по которой можно прийти к ближайшему поселку, где находится железнодорожная станция либо лесопилка или склад леса. Ну, хоть что-то, откуда можно будет выбираться уже проторённой дорогой.
Дорогу Аркадий нашел, но она была заросшая березками и густым ельником, и идти по этому, густому лесу было бы ему тяжело. Лучше бы идти по ручью тут и вода и направление, а лесовозная дорога могла увезти совершенно в другую сторону.
 
Переночевав в избе, Аркадий ни свет, ни заря собрался уходить, посмотрев в окошко и осмотрев поляну, несколько успокоился. Все-таки он, наверное, обманывал себя, считая, что Омен  увязался именно за его алчным товарищем, а не за ним. Возможно, что он как-то он понял это своим звериным чутьем, что он ухожу пустой, расставшись со своим другом уносящим чужое золото, и оставил его Аркадия  в покое. Но вот это Аркадия  настораживало ещё больше, а если всё наоборот и Омен его выслеживает, а не Василия. Но чего он не орёт для устрашения своим горластым голосом или он хочет застать меня врасплох.

Идя вдоль ручья по звериным тропам, он вскоре встал на набитую охотниками тропу и уверенно зашагал сторону юга. Комары как с цепи сорвались, обгладывая его лицо своими хищными челюстями, в конце концов, он снял куртку и оторвал от рубашки оба рукава. Порвал их на ленты, обвязал ими голову, оставив щели для обзора. После километров 5-6-и ручей влился в реку Косьва.

Достав из кармана карту, Аркадий, определился, где он находится и направился к ближайшей у реки избушке. Это была самая близкая к реке изба на его пути, и он не очень надеялся найти его целой и невредимой. Обычно после посещения их туристами избушки сжигались по неосторожности либо по злому умыслу. Были и такие посетители которые вместо того чтобы пойти в лес и завалить сухару просто отпиливали часть потолка на халяву. После них приходили другие и, глядя на это безобразие продолжали в том же духе либо, разбирая свой временный приют по бревнышку пока и неё ничего не оставалось. На его удачу избушка оказалась целой, потому что находилась за небольшой горкой, и с реки ее не было видно. Открыв дверь, Аркадий обомлел на нарах сидел человек в маске и с карабином в руке с направленным на него стволом.

— Однако, твоя, не шибко торопится, — сказал он.
— Привет, — сказал Аркадий, растерянно не сводя глаз с карабина.
— Где ночевала у лесорубов? — спросил Омен.
— У них.
— Это моя сразу поняла.
— А как вы тут оказались
— Много, много, бегал да вот сюда забежал, думала, не успею повидаться, прежде чем твоя, уйдёт через реку — сказал Омен. — Однако пошли костёр жечь, а то комар совсем съест.
Они вышли на воздух Омен, не обращая на Аркадия внимания, повесил карабин за спину и стал собирать на берегу сухой плавник. Аркадий увидел, что он не проявляет к нему  никакой агрессивности, и к тому же не обращая внимания, что он держит в руках карабин.
— Однако чего стоишь, плавник собирай, чай пить будем, говорить будем, — сказал он Аркадию.
— А где мой товарищ.
— За ним Мясник пошел, думаю, он найдет его и убьет.
— Тогда чего сам тянешь, вон у тебя карабин мы же получается, вас ограбили.
— Ты меня не грабил ты пустой ушел.
— Откуда это вы взяли.
— Рюкзак оставил, карманы пустые чего еще говорить ружьё-то повесь вон на сучок, — Омен показал на корявую лиственницу с торчащими сучьями во все стороны.
Аркадий пожал плечами и повесил на сук своё ружьё.
Омен принёс из избы котелок и, набрав в него воды, повесил над костровищем.

Скоро на берегу Косьвы трещал сухой плавник, объятый оранжево жёлтым пламенем грея воду в котелке.
— Говорят на Курилах ягода шиповника величиной с хорошее яблоко, хотя думаю, что врут,  — сказал вдруг после длительного молчания Омен без всякого акцента.
— Да ни фига подобного туда просто не дошёл ледник в древнем прошлом. И растения оставили в себе все признаки гигантизма. И да, ягода шиповника у берега огромная с кулак. И более того там климат другой.
— А где твоя служила? — снова с акцентом спросил Омен, забыв по ходу про свой русский без акцента.
— Я служил в посёлке Самарга это Татарский пролив, так там вся лесная зелень сохранила все признаки субтропиков. Там растут тропические растения, у которых вкусные плоды, например лианы Актинидии Колокмита и Джеральди дальние родственники известного Киви. И в лесу там всё необычно. Трава высотой до двух-трёх метров, лопухи выше человека и достаточно срезать два-три  листа и вы под огромным зонтом. Кедровые шишки со средний ананас.
— Говорят морские ежи вкусные? — спросил Омен.


— Ежей мы не ели, берегли, их морские звёзды уничтожают, а вот после как погибнут на песке можно найти их скелетики — браслеты на руку с дырочками от иголок. И купаться там опасно — шестнадцать видов акул. Половина родственники кархародона — белой акулы. У Владивостока похоже на людей напала акула Мако людоед длиной до трёх метров. Зато после хорошего шторма на пляжах много разной рыбы. Камбала, селёдка иваси, крабов много, капусты ваще кучами, — не зная, отчего разболтался Аркадий.
— Однако ты паря совсем меня не узнаёшь, — заговорил совершенно без всякого акцента Омен.
— Да я вас в первый раз вижу.
— В маске да в первый раз.
— А что-то у вас с лицом.
— Это чтобы не знали в лицо.
— Ясно, но я вас действительно не знаю.
— Разве, а в охране кто со мной работал Пушкин или мама его с Державиным, — засмеялся Омен.
И тут до Аркадия стало доходить, что этого дикаря он уже где-то видел. Особенно Аркадия поразила его фраза о маме Пушкина. Это же ведь он придумал так говорить, «- Пушкин и мама его с Державиным».
— Совсем стал забывать старых товарищей, — сказал Омен.
— Не понял.
— Ты тряпки-то свои сними с головы, может меня разглядеть мешают, я тебя тоже не сразу узнал. А проверил, просто спросив, где ты служил в армии, и думаю, ну точно это ты  комар тебя задави!
— Всё равно не понял, откуда… — недоумевал Аркадий.
И тогда Омен снял с головы свою кожаную маску.
— Твою же… — только и сказал Аркадий, узнав наконец-то своего давнего приятеля.