Код верности Нулевой император. Эпизод 7

Никита сидел на краю кровати, все также закутанный в серую простынь, словно древнегреческий философ. Он конечно слышал о них в школе, но никогда бы не смог представить себя в этой роли. Не хватило бы умения складывать слова в изящные фразы и той природной стати, с которой восходят на трибуну завораживая стоящую перед тобой толпу.
Он конечно парень не робкого десятка, но такая роль была ему явно не по плечу. Никита без стеснения и разочарования признался себе в этом.
«Что есть, то есть. Зачем взваливать на себя то, что не унесешь?»

Он с легкой улыбкой смотрел как «Степка» лихорадочно  носится по комнате. Так он окрестил незнакомого парня внезапно появившегося перед ним. Как приятеля из детского дома. Белобрысого, смешного, с вечно торчащими во все стороны вихрами. И с огромным талантом попадать во все неприятности, которые только можно представить.

Степка отнюдь не был его другом, у него вообще почти не было друзей. Но он был ему чем-то симпатичен. Забавный, безвредный и очень хрупкий. Как такой мог выжить в детдомовском мире? Равнодушном, тупом и даже жестоком. И он взял его под свою защиту. Характер Никиты известен всем, да и с его кулаками успели познакомится те, кто был обделен интеллектом. Так что Степку после нескольких крепких словечек и разбитых носов оставили в покое.

Первое удивление прошло. Поджав ноги, он устроился поудобнее на кровати и с любопытством наблюдал за «Стёпкой». Лунатиком тот явно не был, обычный парень. Среднего роста, с застенчивой улыбкой, отводящий глаза от прямого взгляда.

Вся его недолгая жизнь приучила ничего не ждать, тем более хорошего. Угрюмые воспитатели в детдоме, вечно уставшие и измученные. Учителя в школе, для которых детский дом был не жизненными обстоятельствами, а вечным клеймом. «Домашние», смотревшие свысока на скромную одежду и отсутствие карманных денег.
Личное пространство особая история. Особая потому, что его просто не было. Всё на виду. От простых физиологических реакций до общего душа.

Некоторые обычаи этого места казались ему странными, особенно различие в выборе одежды. Почти полное её отсутствие там, и демонстративная закрытость здесь.
«Там» — длинные рубахи, голые ноги и оторванные подошвы, привязанные к ступням ремешками.
«Здесь» — строгий мундир с тяжёлыми башмаками.
Разобраться, кто есть кто, Никита пока не мог. Это можно было отложить на потом. Сейчас же его занимал «Стёпка».

«Страшный гуманоид» оказался самым обычным человеческим мальчишкой. Голова, пара рук и ног, всё на месте. Передвигался он довольно ловко. Рот приспособлен для застенчивой улыбки и извлечения звуков. Правда, Никита пока услышал лишь одну фразу и ничего не понял. Но по крайней мере рот использовался по назначению.
Хотя оставалась вероятность, что «Стёпка», искусно сделанный робот, а настоящие «лунатики» прячутся где-то снаружи.
— Ты живой? — поинтересовался он.
В ответ получил лишь недоумённый взгляд.
«Ну хоть слышит — и то хорошо».

«Стёпка» что-то сделал, и на месте стены образовался вход. Он скрылся там, оставив Никиту с широко раскрытыми от удивления глазами. Но вскоре вернулся, в одной руке что-то похожее на одежду, в другой, пара обуви. Такого же серого цвета, как и всё вокруг.
Положив одежду на край кровати и оставив обувь рядом, «Стёпка» отошёл в сторону.
— Vestis tua.
Никита сразу понял, о чём речь, но ему захотелось посмотреть на реакцию «Стёпки». Он покачал головой и пожал плечами, делая вид, что не понимает.
— Vestis tua, — повторил тот и показал на одежду, а потом дёрнул за рукав мундира.
— А! Одежда. — Никита лукаво улыбнулся. — Вестис туа. — Он указал рукой и медленно, по слогам произнес. — О-деж-да.
«Стёпка» понимающе кивнул и повторил:
— Одеста.
Это прозвучало так забавно, что Никита не выдержал и расхохотался.
— Не «Одеста», а «Одежда»!
— О-дес-та, — упрямо передразнил его «Стёпка» и тоже рассмеялся.

Никита соскочил с кровати так поспешно, что простынь соскользнула на пол. «Стёпка» мгновенно отвернулся, заливаясь румянцем.
«Точно не робот. Роботы не краснеют».
А может, усовершенствованная модель? — возразил внутренний голос, но тут же отступил, не найдя убедительных доводов.

Одежда оказалась простым комбинезоном, лёгким, удобным, чуть великоватым. С этим Никита легко справился, подвернув рукава и штанины. С обувью вышло сложнее, она оказалась мала. «Стёпка», заметив его мучения, принес другую.
К удивлению Никиты, ботинки были без шнурков и замков. Он сидел с открытым ртом, не зная, что делать. Тут настала очередь «Стёпки» смеяться. Он наклонился, нажал что-то, и ботинки с мягким шелестом сами обняли ступни.
Никита пошевелил ногами, прошёлся. Такого комфорта он ещё никогда не испытывал.

«Сейчас бы зеркало».
«Стёпка» словно прочитал его мысли, коснулся стены, и та превратилась в зеркало от пола до потолка. Никита присвистнул, разглядывая себя, покрутился и, довольный, вытянул большой палец вверх.
— Отлично!
«Стёпка» отшатнулся, испуганно уставившись на руку Никиты.
— Что-то не так? — улыбка тут же сползла с его лица.
Тот покачал головой, показал на поднятый палец:
— Pollex… male. Non licet.
Слов Никита не понял, но до него дошло, это плохо. Он покраснел, опустил руку.
— Прости. Я не знал.
— Noli hoc facere iterum, — сказал «Стёпка» и погасил зеркало.

— Как тебя зовут? — оправившись от неловкости, спросил Никита.
«Степка», привычно отозвалось внутри, но должно же быть у него своё имя? Или, может, они тут по номерам, как R2D2 или C3PO? Глупо, да и неразумно. В ответ лишь улыбка и непонимающий взгляд.

Никита ткнул пальцем в себя:
— Никита. — И движением руки показал в сторону «Степки».
Он вдруг почувствовал себя Робинзоном, впервые встретившим Пятницу.
— Никита, — повторил он, показывая на себя и переводя жест на «Пятницу».
Тот понял. Широко улыбнулся, кивнул.
— Nikita, — повторил он. Показал на Никиту, потом на себя: — Titus.
— Привет, Титус, — Никита протянул руку.
Титус озадаченно замер. Секунду смотрел на ладонь, будто решал, что это за странный обычай. Наконец протянул свою, осторожно коснулся и тут же отдёрнул обратно.
— Salve, Nikita.
— Сальве, Титус, — повторил Никита, опуская руку. Улыбка Титуса стала мягче, во взгляде мелькнуло одобрение.

Титус обвёл взглядом комнату, осмотрел Никиту с ног до головы, одобрительно кивнул и коснулся панели у стены. Та плавно съехала в сторону, открывая выход. Кольцо на его руке вспыхнуло голубым светом
«Интересно…» — отметил про себя Никита.
Титус указал на него, потом на себя и протянул руку в сторону двери.
— Eamus mecum.
Никита замялся посреди комнаты. Тогда Титус осторожно взял его за руку и тихо потянул за собой.
— Noli timere.
Никита почувствовал дрожь в его пальцах и понял, Титус боится.
— Не бойся, — сказал он и легко сжал его ладонь.
Титус удивлённо посмотрел на руки, потом поднял голову. Впервые за всё время встретился с Никитой взглядом, и улыбнулся. Застенчиво, тепло, и в этой улыбке растаяло всё недоверие.
Он сделал шаг и пошёл вслед за Титусом в… неизвестное.