Песочница

Мне было 5 лет, когда в своём детском саду, осенью, я просиживал штаны в холодной, но очень уютной песочнице. Насыпать пожухлый песчаник в формочки, переворачивать, стучать лопаткой — появление разнообразных фигурок казалось магией. Не роились тогда тяжёлые и сложные думы в детской голове. Не возникало и мысли, что этот самый песок когда-то в песочницу привезли, да и детского сада с самой песочницей когда-то вовсе не было. Всё казалось вечным и постоянным. От того и родился исследовательский дух, захотелось узнать: что же прячется за песком? Глубока ли моя уютная детсадовская песочница? А вдруг, в ней и вовсе зарыт клад?

В один день я решил опытным путем это проверить. Вооружившись лопаткой, принялся сосредоточенно рыть небольшой котлован в песчаной насыпи. Прошло немногим больше нескольких минут, когда мне повезло докопаться к удивительной находке: темному, мягковатому комку, который как-то странно пах. Не понимая, что это, я показывал комок ребятам. Какой-то мальчуган, подбоченившись и деловито подняв палец, заявил, что это, значит, особая порода мягких минеральных камней. Прочие ребята тотчас заявили, что он брешет. Да и догадка, пусть и с запозданием, начала рождаться в детском умишке. Это был не какой-то мягкий минерал.

Это было собачье дерьмо.

Прошли годы, даже десятилетия. Песочница стала большой, красивой, необъятной, однако была такой же родной, как и прежде. Копошиться в песке, пересыпать его в формочки, а иногда и без оных лепить удивительные фигурки — до сих пор вызывало восторг. Уже стало ясно, что песок не был в песочнице вечно, более того, есть ответственные управляющие: заботятся о том, чтобы песок всегда был, а песочница была краше и уютней остальных.

Вот так вот сидишь, играешь в песочек и узнаешь от ответственного за привоз песка: оказывается, всего этого песка тебе должно быть мало. Ну, оно и ясно, надо же из чего-то фигурки лепить. Но управляющий решает, что больше не будет песок привозить на фурах, а лучше нароет песок в маленькой песочнице по соседству. Я ещё удивился: да эта же песочница такая маленькая, да в ней самой песка почти нет, зачем она?

— А вот если посмотреть в исторической парадигме, когда-то между нашей и их песочницей бортика-то и не было! И знаешь, Олежка, это большая несправедливость!

— Да чего несправедливого? Наша песочница ведь такая большая, такая богатая, у нас ещё столько песка... зачем нам этот закуток? В нем и яслям — и то тесно будет! — спрашиваю я.

— А вот знал ли ты, что начальник той песочницы — хитёр и коварен? Вот яслям там тесно, да, но наши с тобой друзья — они же туда ходят. Так знаешь, их же гонят оттуда! Презирают! Камнями кидают! — настаивает управленец.

— Так если б они нас так не любили, то не приезжали бы к нам сами...

— Хитрость. Коварство. Не думай ты об этом, Олежа. Нужна нам их песочница. Нужен их песок. Нужно убрать бортик. А вдруг их песочница кому другому достанется?

— Да кому она нужна, ё-моё?

— Ничего ты не понимаешь, Олежа. Это геополитика.

Собралась ватага парней с нашей песочницы и, как только управленец грозно топнул ногой, пошла в атаку. Началась заваруха. Всё чаще звучали слова ненависти из нашей песочницы, из соседней, да и из всех песочниц, что есть в целом мире. С этим можно было бы и смириться, пока однажды не приехали большие грузовики. Отворив кабинку, спустился в нашу песочницу груздный водитель с большими щеками. Посмотрел он кругом:

— Увозим.

— Что увозите? — растерялся я.

— Песочек-то увозим, — водитель махнул рукой. — Наш же песочек.

— А почему он ваш? — совсем запутался я. — Он же в нашей песочнице, значит, он наш.

— Ну, какой-то песок здесь и ваш, спору нет, — вздохнул водитель. — Мы только свой увезём.

— Ну а почему увозите, в конце-концов?

— А ты глянь! — мужик махнул в сторону мелкой песочницы, с которой мы были в контрах.

И действительно: сидели там ребята, черпали песчаник, и нет бы красивые фигурки делать — просто комки лепили, огромные такие, и сразу за бортик кидали.

— Нехорошо, что наш песочек — и на такие дела идёт, — покачал головой водитель.

Песок стали копать, грузить, увозить. Сначала песочница опустела лишь слегка. Но вот всё меньше и меньше оставалось песка. Потом управленец, который всю бучу заварил, пришёл — отобрал формочки:

— Это, Олежка, хитрость и коварство. От лукавого всё.

Отдал формочки ребятам, что комки из песка лепили. Да и сам песочек, уже столь редкий и скудный, к ним отвёз.

Не прошли десятилетия, не прошли даже годы. Дело заняло считанные месяцы. Осталась моя родная песочница — всё такая же большая, красивая, уютная. Песка уже почти не осталось — он уходил на комья, улетающие за бортик. Формочки все выбросили — только лопатки оставили. Да голую, бедную землю, на которой тёмными комочками лежало собачье дерьмо.

Зато наше. А не от лукавого.