Битва с коллекторами

Тишину в панельной девятиэтажке на окраине города разорвал грубый, настойчивый стук в дверь квартиры № 47. Не звонок, а именно стук — тяжёлый, металлический, как будто в дверь били кулаком в кастете.

— Иванов Алексей Сергеевич! Откройте! Кредитный вопрос! — раздался молодой, натренированный на агрессию голос.

Из-за двери, не открывая цепочки, послышался сиплый, обтрёпанный голос, похожий на скрип ржавой пилы:

— Нахрен пошли!

За дверью стояли двое. Артём, бритый спортивный парень в слишком тесной куртке, и его более опытный наставник Виктор, мужчина с лицом бульдога.

— Слышишь? — усмехнулся Артём. — Дедуль огорчился. Давай его повеселим.

Они принялись бить ногой в замок. Деревянная дверь, старая и облупленная, затрещала и через несколько мощных ударов с треском распахнулась.

Первым шагнул Артём. И сразу же его нога провалилась в пустоту. Пол в прихожей оказался хитроумно замаскированным листом ДВП, под которым дед, судя по всему, выломал несколько досок. Раздался неприятный хруст и матерный вопль. Артём по колено провалился в импровизированную волчью яму, на дне которой валялись старые гвозди и битое стекло. Он заорал от боли и неожиданности.

— Осторожно! — крикнул Виктор, оттаскивая его. — Косой старый чёрт...

Он шагнул вглубь прихожей, но не успел сделать и двух шагов, как с потолка, с оглушительным лязгом сорвался тяжёлый мешок с песком, явно отсыревший и заплесневелый. Он ударил Виктора по голове и сбил с ног. Тот рухнул на пол, оглушённый.

В этот момент из глубины квартиры, из полумрака, на них надвинулась фигура. Это был высокий, костлявый дед лет семидесяти, с седой щетиной и безумными, горящими яростью глазами. В его руках он держал что-то похожее на древко от швабры, с примотанной изолентой бритвой.

— Я вас, ублюдков, предупреждал! — просипел он.

В этот момент из-за спины Виктора поднялся Артём. Хромой, злой от боли и унижения, он рванулся вперёда, отшвырнув самодельную алебарду. Он был моложе, сильнее и яростнее. Он налетел на деда, повалил его на пол в тесной прихожей. Попадали старые банки с крупами. Схлестнулись два зверя, боровшихся не на жизнь, а на смерть.

Дед пытался схватить молодого коллектора за горло костлявыми пальцами, но Артём, свирепо рыча, бил его кулаком в корпус. Старику перехватило дыхание. Силы быстро покидали его. Глаза застилала пелена. Молодость и ярость брали своё.

И тут взгляд деда упал на старую, добрую советскую мясорубку. Из последних сил он рванулся, схватил её за железное тело и со всей дури ударил ею Артёма по голове.

Раздался глухой, металлический звук. Артём застонал, его хватка ослабла. Этой секунды деду хватило. Он перекатился, сверху навалился на ошеломлённого коллектора и начал душить его уже по-настоящему, вкладывая в пальцы всю накопившуюся за годы беспомощности злобу.

— Я... землю... пахал... пока ты... под стол... пешком ходил! — хрипел он, вдавливая голову Артёма в пол.

Глаза молодого парня полезли на лоб от ужаса и нехватки воздуха. Он понял, что старик сейчас его действительно задушит. Он затрепыхался, скинул с себя ослабевшего деда и откатился, судорожно хватая ртом воздух.

Дед, кашляя и сплёвывая, поднялся. Он посмотрел на них: один лежал оглушённый, второй — напуганный до смерти и искалеченный. Без слов он схватил Виктора за шиворот и потащил к выходу. Выкинул в подъезд. Потом вернулся за хромающим Артёмом и вытолкал его следом.

Он молча поднял с петель свою разбитую дверь, кое-как вставил её в проём и подпёр стулом. Снаружи ещё несколько минут были слышны ругань, стоны и удаляющиеся шаги.

В квартире воцарилась тишина, пахнущая пылью, стариком и победой. Дед подошёл к раковине, плеснул воды на лицо и, глядя на своё отражение в потускневшем стекле кухонного шкафа, хрипло произнёс:

— Нахрен пошли.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Оно билось громко, по-молодому. Наконец-то.