Солнце встает с востока. 114. Наташа и Вова

Она еще хотела что-то сказать, возможно, привести пример из жизни, прямо скажем, идиотской, идиотической, по сути нелепой, где человек уже не располагает собой и, вообще, всем наплевать на него, он уже не царь природы, и что будет дальше неизвестно, но тут вмешался Туренин.

-У нас на переулке, где живет Вера, чтоб не идти в армию, сосед застрелился.

-Что ты выдумываешь? Какая армия? – не удержавшись, хихикнула Нина Николаевна. Она раньше тоже смеялась над ним, когда он говорил, почему тот застрелился.

Он и сам не верил тому, что сказал, хотя такие факты были. «Писали, - и как бы отвечая на вопрос, «где?», - на «Украине UА». Хотя, конечно, он вряд ли, чтоб так взял и «пух!» Тетя Валя не сказала, куда именно. Но она и не заходила в комнату, где все это произошло». Те сообщения он связал со смертью Ярослава. Вот оно и выскочило из него. Опять же, в своих размышлениях  он отдавал предпочтение версии о деньгах: «Деньги или психоз, нервный срыв».

-Любил чистоту. Столбики поставил напротив двора, парковочные барьеры. Чтоб никто не заехал на его территорию! По воскресеньям мел дорогу. Вроде, умный мужчина, но дурак (или такой противный?) и умер по-дурацки, - и без всякой связи со сказанным, спросил Ивана. - Соседний участок, за сорок тысяч, продали?

-Ще в минулому році хірургу.

Туренин вышел с веранды (Иван вышел следом за ним), чтоб посмотреть на него: мимо вялых помидоров, на которые обратила внимание Нина Николаевна, яблони, где он оставил машину и дальше к каналу. Там еще дикий в прошлый раз берег забетонировали, как впрочем, везде, где появлялись дачники, за исключением разве что участка напротив, который был под огородом. Земля на нем черная, как смола.

-Посмотрел, - уже возвращаясь назад, сказал он Ивану.

-А я тут ремонтую замок, - Тот стоял рядом с «Рено», у которого была открыта дверь багажника.

-Вон там, - он показал рукой на другой берег канала, на котором молодой мужчина ловил рыбу. – Кто это? Ты их знаешь?

Иван не знал владельцев широкого берега из бетона, где дальше, в глубине участка стоял большой ярко красный дом.
 
-Ну, а там, зліва, за ними дача генерала. Він кожний день рівно о другій годині виходить на катері в сторону Дніпра.

-Я смотрю, построили церковку. Интересно кто? - дальше перед ними за крышами дорогих домов виднелась золотая луковка нарядной церкви.

-Є тут один.

-И туда все могут ходить?

-Звичайно.

Когда Туренин вернулся на веранду, Зое Акимовне опять позвонили.

«Да», - она встала из-за стола и ушла в дальний угол веранды, чтоб не мешать гостям. Она говорила то по-русски, то переходила на украинский: «Да, там, где стройматериалы, поворот направо».

«Это кореянка, и она объясняет ей дорогу, - решил Туренин. - Забыла». Магазин стройматериалов – ориентир. Возле него надо повернуть направо. За селом, перед мостом, перекинутым через канал - налево. Там еще будет футбольное поле, дальше по дороге, справа - кукурузное поле, едешь, пока не упрешься в зеленую рощицу, тут поворачиваешь направо. Если проскочить левый поворот, то там тоже есть и грунтовая дорога вдоль канала, и поле, и слева дачи, но это будет не то, мимо.

Насчет кореянки, Туренин ошибся: это были Наташа с Вовой. Наташа давняя и преданная  подружка Зои Акимовны. Он еще спросил ее, не та ли из семьи штундов, где его угощали медом в сотах. «Нет, не та. Это Люба. Она ей не подруга. А другая», - ответила ему Зоя Акимовна. Теперь он вспомнил ее, вернее, двор и дом, в котором та жила. Он казался ему тогда развалюхой. Так оно и было. Она жила в бедной семье. Ее саму он не мог представить, так, может быть, отдельные детали, но еще неизвестно с ней ли они связаны, например, тугие косички и выгоревшие на солнце бровки, или не с ней, другая девочка всплыла в его памяти. Наташа познакомила Зою Акимовну с Иваном. Было бы странно, если б этого не случилось, потому что Вова – односельчанин и друг детства Ивана, который на тот момент овдовел.

«Вот кто виноват в том, что Зоя Акимовна замужем за Иваном», - была первая мысль, которая пришла ему на ум, когда Зоя Акимовна сказала, что Вова друг детства Ивана. Туренин не любил Ивана, потому что тот во многом проигрывал Павлику: во внешности и разговор у него был примитивный – еще и потому что ревновал к сестре, что, вообще-то, понятно, так и должно быть.

Кирилл должен был чувствовать себя с ней легко, как ни как он должен был знать ее, видеть, играть с ней в детские игры, но была какая-то отстраненность, для него неприятная.

Когда он увидел ее, то какие косички, и какие выгоревшие бровки, это была женщина, уже старушка шестидесяти лет, среднего роста, в брюках, поэтому он решил, что у нее длинные и худые ноги, и в нейлоновой серебристой блузке с рукавом на три четверти. Что в ней обращало на себя внимание, так это ее губы. Закончив разговор, она подтягивала их к аккуратному носику и тогда они были, как у суслика.

У Вовы на первом месте был длинный нос с острым концом вроде стрелки, указывающей на губы. Он почти не говорил, а если, что и скажет, то трудно разобрать, что именно.