Наровчатские зори

                VII

     Взбудораженная происшествием, деревня долго не могла успокоиться. Не скоро они увидят Яшу. Но время умело залечивает многие раны.
     Сироты по-прежнему жили в отцовском доме. Соня училась в школе, но часто болела, была худенькая, плохо росла.
     – В чем душа держится?! – глядя на нее, сочувственно говорили соседки. – Одно слово: сирота. 
     А она побежит, и волосы от ветра развеваются, огнем переливаются.
     – Рыжонка, Рыжонка! – дразнили ее сверстники. 
     Учительница Евдокия Степановна жалела сироту, погладит, бывало, по каштановой головке, скажет:
     – Не горюй, малышка! Все будет хорошо. Ты добрая и славная девочка.
     Да и Дарья, которую Соня называла мамой, как говорили в деревне, «примоловала ее».
     Вскоре в деревне образовался колхоз, велели сдать всех коров, а за молоком приходить каждый вечер.
     – Слава Богу! – радовалась Анка, – кормить, доить не надо.
     Но не все в деревне были такого же мнения.
     Весной школьники под руководством Евдокии Степановны и бригадира колхоза посадили с южной стороны деревни молодые сосны-елочки для защиты от суховея. Этот радостный день запомнился на всю жизнь. К тому же дома Анка сообщила радостную весть:
     – Твой крестный приехал! Беги к ним.
     Иван Федорович Осин приехал из Орска с женой Марией Егоровной и сыном Володей, который был моложе Сони лет на девять.
     Ее крестный был портной, да не простой, а универсальный мастер. Шил все, что нужно любому человеку: шапки, кепки, разную одежду, даже полушубки. Талант был в человеке.
     Из окрестных сел и деревень приезжали к нему заказчики.     Машинка «Зингер» работала день и ночь. Когда от усталости начинало рябить в глазах, Иван ложился на лавку и звал Соню, свою крестницу, которая стала от них «не выхожа»:
     – Сошка, иди ко мне, садись рядом, поищи у меня в голове.
     Соня перебирала волосы своего крестного, а он тут же засыпал, но минут через 15-20 открывал глаза, бодро вскакивал, потягивался со стоном и снова, помолясь, садился за работу: кроил, шил днем и ночью с небольшими урывками для сна и еды.
     Его жена, Марья Егоровна, или как все ее звали просто – Егоровна, или тетка Марька, была занята хозяйством, домашними делами. По виду она была значительно крупнее и сильнее своего худощавого мужа, малоразговорчивая, строгая, русоволосая красавица.
     Как-то вечером, когда Соня собиралась идти домой, она сказала мужу:
     – Иван, пускай Сошка живет с нами. Нас она не объест, а Володе веселее, все-таки, брат с сестрой двоюродные.
     – Умница ты у меня! – ласково ответил Иван Федорович, и снова застучала его машинка.
     Наконец-то сирота обрела семейный покой и уют, нормальное питание.
     Крестный научил свою племянницу шить, даже шапки и кепки.
     Соня вертела в руках маленькую шапочку-ушанку собственного изготовления, и душа ее ликовала, хотя внешне было незаметно: природная сдержанность не позволяла ей засмеяться от радости. Крестный был доволен своей помощницей: поощрял и похваливал ее. Это ли не лучшая награда сироте?

(продолжение следует)