Шервуд...

Под сенью древних дубов, где тени ветвей переплетались с отблесками утреннего света, началась повесть, достойная пера старого менестреля, но пропитанная духом нашего времени. Зелёный бастион, что некогда был лишь убежищем от городской суеты, стал ареной боевых действий.
Сэр Ричард из Локвуда, чья кольчуга сверкала сталью, выкованной не для забавы, но для чести, стоял недвижимо, подобно скале, что не поддаётся бурям. Он взирал на пришельцев, чьи костюмы и речи были чужды этому месту. За ним собрались его соратники — хранители духа Шервуда. Там был Тристан, что под зелёным сводом, пел баллады, от которых трепетали сердца. И леди Эйлин, облачённая в плащ с вышитыми листьями и с колчаном полным стрел.   

Геодезист стоял на опушке, рядом с тахометром на штативе. Прибор, словно глаза хищника сканировал лесную поляну, фиксируя углы и расстояния до каждого дерева и кустика. Рядом GPS-приёмник уточнял координаты для цифровой карты, а в руках планшет отображал результаты замеров — линии, точки, сетку, где намечались предполагаемые стройки будущих зданий и парковок.

Геодезист поднял взгляд, и улыбка его дрогнула, ибо в глазах рыцаря и его дружины не было ни тени шутки.
— Вы не понимаете, — начал он, стараясь сохранить учтивость, — Это неизбежный процесс урбанизации. Людям нужны новые квартиры, дома и магазины.
Но слова его утонули в новой мелодии, что зазвучала с поляны. Бард Тристан, чьи пальцы ловко перебирали струны лютни, запел о древних героях, чей дух, казалось, витал среди дубов.
— А нам нужен лес, — ответствовал сэр Ричард, и голос его был подобен грому, что предвещает бурю, —  И мы будем защищать его, как защищали предки свои дома от алчных баронов.
Толпа за его спиной загудела, и в этом гуле слышались не только голоса, но и звон доспехов, скрип луков, шорох плащей. Люди в костюмах переглянулись.
Один из пришлых, старший, с сединой на висках, шагнул вперёд.
— Это частная собственность, — сказал он, и в тоне его звучал приговор. — У нас есть документы. У вас — лишь игрушки».
— Игрушки? — переспросила леди Эйлин, выступив из тени. Её стрела, лежащая на тетиве, была отнюдь не игрушкой, а глаза её горели, как у волчицы, защищающей своих детёнышей. — Это вы играете с чужими судьбами, господа. Но лес — живой. И мы живые.
В тот же миг из чащи послышался звук рога — протяжный, зовущий. То был сигнал, условленный меж хранителями Шервуда. Из-за деревьев выступили новые фигуры: юноши и девы. Их было не так много, но в их единстве чувствовалась сила, что не измерить ни деньгами, ни властью. Они окружили поляну, и даже ветер, казалось, затих, внимая их решимости.

Геодезист отступил на шаг, его пальцы крепче сжали штатив. Старший в костюме нахмурился, но в глазах его мелькнула тень сомнения. Он привык к переговорам в кабинетах, к подписям и печатям, но не к людям, что смотрели на него, как на врага из средневековых романов:
— Мы вернёмся. Это не ваша земля.
— Она наша, — тихо, но твёрдо ответил сэр Ричард. — Ибо мы — её хранители. И будем ждать вас...
Внедорожники уехали, оставив за собой лишь облако пыли. Но в Шервуде не стихли голоса. Бард Тристан пел, и мелодия его лилась, как река, соединяя сердца. Леди Эйлин проверяла свои стрелы, а сэр Ричард, стоя у старого дуба, смотрел на горизонт, где серые громады города уже подступали к опушке.

Утро, ещё хранившее росу на травах, было разорвано рёвом моторов. К опушке, подобно железным чудовищам, подступили бульдозеры и экскаваторы, их жёлтые бока блестели под солнцем, а гусеницы оставляли глубокие раны в мягкой земле. За ними шли люди в оранжевых жилетах, с лицами, лишёнными чувств, словно они были лишь продолжением машин. Над всем этим реял флаг корпорации — белый, с чёрным логотипом, что казался вороной, предвещающей беду.
Сэр Ричард из Локвуда, стоял на холме, что возвышался над поляной. Его меч, выкованный по старинным образцам, покоился в ножнах, но рука его лежала на эфесе, готовая к действию. Рядом с ним, как верные соратники, собрались хранители Шервуда: леди Эйлин, чьи стрелы были наготове, Тристан, чья лютня смолкла, но глаза горели решимостью, и многие другие — кузнецы, что мастерили щиты, и голосистые глашатаи, что разносили вести по лесу. Все они знали: битва, что прежде была лишь в песнях, ныне стала явью.
— Они вновь пришли, — тихо молвил сэр Ричард, и голос его был подобен ветру, что предвещает бурю. — Но Шервуд не падёт, пока мы здесь.

Появился и вчерашний геодезист. Он перенёс штатив с тахометром на пригорок и шепнул Ричарду:
— Если они ударят здесь и здесь, почва рыхлая. Там вы сможете остановить машины быстрее.
Палец его скользнул по экрану планшета, рисуя линии обороны. Стало ясно: он волей судьбы оказавшийся между лесом и корпорацией, теперь стал союзником хранителей. Его приборы, словно магические артефакты, указывали, где устанавливать ловушки и куда направлять стрелы.

С поляны, где некогда звучали смех и звон мечей, донёсся скрежет металла. Первый бульдозер, рыча, двинулся к старому дубу, что стоял на краю леса, — дереву, чьи корни, по преданиям, уходили вглубь времён, когда мир ещё помнил прежних героев. За ним последовал экскаватор, чья лапа поднялась, словно когти дракона, готового ранить и терзать.
Но лес не был беззащитен. Из чащи, подобно теням, выступили лучники. Леди Эйлин, чья точность была легендой среди хранителей, натянула тетиву. Её стрела ударила в лобовое стекло бульдозера, что заставило водителя замереть. За ней последовали другие стрелы.
— Это предупреждение! — крикнула Эйлин, и её голос разнёсся над поляной. — Уходите, или следующая стрела будет не столь милосердной!
Подрядчики, непривычные к такому приёму, замешкались. Но человек в строгом костюме вышел вперёд. Его лицо, искажённое гневом, контрастировало с безупречным галстуком.
— Это безумие! — прокричал он. — Рано или поздно вам придётся отсюда уйти! У нас есть разрешение, закон на нашей стороне!
— Закон? — отозвался Тристан, шагнув из тени. В руках он держал свиток. — Закон пишут люди, а лес старше ваших бумаг. Он — наша хартия, наша правда. И мы будем защищать его, как защищали предки свои земли.
В тот же миг из глубины леса послышался новый звук — не рог, как прежде, но барабаны, чей ритм был подобен биению сердца Шервуда. Среди деревьев замелькали тени — то лазутчики, что готовили ловушки, чтобы обездвижить машины, если те осмелятся двинуться дальше.
Человек в костюме поднял рацию,  но в тот же момент она была пробита меткой стрелой. Лес смотрел на него сотнями глаз — не только людей, но и всего живого из чего он состоял.
Сэр Ричард поднял меч, и лезвие его сверкнуло в лучах солнца.
 — Мы не ищем крови, — провозгласил он, и слова его звучали, как клятва. — Но, если вы не остановитесь, вы встретите не только нас, но и дух Шервуда, что живёт в каждом из нас. Уходите, пока есть время».
Бульдозеры замерли, их моторы кашляли, словно задыхаясь от нерешительности. Водители  переглядывались, а человек в костюме, чья уверенность таяла под взглядами хранителей, отступил к своей машине. Но все знали: это лишь передышка. Враг ушёл, но вернётся, и с ним придут новые силы — не только машины, но и законы, и люди, что служат им.
  Тристан взял лютню и запел новую балладу — о битве, что ещё не окончена, и о Шервуде, что стал не только лесом, но и символом, за который стоит бороться.

Барон — так прозвали человека в строгом костюме, чьи бумаги и печати сулили Шервуду гибель под бетонными плитами, — не забыл своего поражения. 
На этот раз он призвал себе в помощь наёмников — реконструкторов из клуба «Чёрные шлемы».  Там не чтили дух Шервуда, не знали его песен и не ведали его тайн, но мастерски умели владеть мечом. Их единственной целью было сокрушить защитников леса, как того требовал их наниматель.
Когда солнце пылало в зените, а лес дремал в полуденной тишине, на опушке послышался топот копыт. «Чёрные шлемы» явились в Шервуд, подобно тёмной буре. Их было два десятка — рослых, закованных в сталь. Клинки их были остры, а шлемы чернели, как ночь, скрывали лица, делая их тенями без имени. Во главе отряда ехал их предводитель, прозванный Чёрным Бардом.
Сэр Ричард, стоя на холме у старого дуба, первым узрел врага. Его меч, пусть и не из дамасской стали, был поднят с решимостью, достойной рыцарей минувших времён. «Они пришли, — молвил он, и его зычный голос разнёсся над поляной. — Но Шервуд не падёт».
Леди Эйлин, чьи стрелы были готовы, заняла позицию в ветвях, её глаза, острые, как у сокола, следили за движением всадников. Тристан, отложив лютню, взял рог и протрубил, созывая хранителей. Из чащи выступили их соратники. Все они, объединённые духом Шервуда, встали плечом к плечу, готовые защищать свой лес.
Битва началась внезапно, как раскат грома. «Чёрные шлемы» ринулись в атаку, их кони рвали землю, а копья нацеливались на щиты хранителей. Но защитники Шервуда были проворны. Эйлин и её лучники выпустили стрелы —  проредив ряды чёрных всадников.
Ричард, стоя во главе своей дружины, встретил Черного Барда. Их мечи скрестились, и, хотя сталь врага была тяжела, ловкость и отвага хранителя взяли верх. Он увернулся, а затем ударил по щиту всадника, заставив того пошатнуться и упасть. «За Шервуд!» — крикнул Ричард, и клич этот подхватили все, отчего лес загудел, словно пробудился древний дух.
Битва, величественная, как в старинных сагах, развернулась под сенью Шервуда. Хранители, подобно вольным стрелкам древности, сражались не силой, но хитростью и сердцем. Они опутывали коней сетями, осыпали всадников стрелами, а их крики и песни заглушали рёв врагов. «Чёрные шлемы», хоть и были искусны, не ожидали такого отпора. Их боевой дух таял под напором непокорного Шервуда.
Наконец Чёрный Бард, поднявшись из травы, махнул рукой, останавливая своих. Его лицо, открытое без шлема, было искажено злобой и стыдом. «Это не конец! — крикнул он, но в голосе его звучала неуверенность. — Барон вернётся, и мы с ним!» «Чёрные шлемы», потеряв былой кураж, отпрянули.
Хранители собрались у старого дуба, их лица сияли торжеством. Сэр Ричард поднял меч к небу.
 — Шервуд дышит! — воскликнул он, а другие ответили дружным многоголосьем:
 — Локвуд живёт!
Эйлин, спустившись с дерева, обняла своих лучников, а Тристан затянул новую оду — о битве, где дух Шервуда одолел чужое коварство. 
 
 Песни и крики смолкли, уступив место новому звуку — далёкому, но настойчивому сигналу автобуса. Его гудок, пронзительный и будничный, ворвался в лес, как гость из иного мира, разрывая ткань героической повести.
Сэр Ричард из Локвуда, чья кольчуга всё ещё поблёскивала в лучах заката, замер, опустив меч. Леди Эйлин, державшая лук наготове, обернулась, и её лицо, доселе суровое, смягчилось удивлением. Тристан, чьи пальцы уже коснулись струн, остановился, вслушиваясь. Хранители Шервуда — переглянулись, и в их глазах мелькнула тень узнавания, словно они пробуждались ото сна.
Из чащи, где ещё миг назад стояли щитоносцы, вышли не воины, а дети — мальчишки и девчонки, чьи доспехи оказались пластиковыми, а мечи — деревянными. Кольчуга сэра Ричарда, что в миру звался Димой, оказалась сшитой из фольги и старых занавесок, а плащ леди Эйлин, которую звали Аней, был просто куском ткани с приклеенными к ней дубовыми листьями. Тристан, или попросту Серёжа, с улыбкой спрятал гитару в чехол, а его «свиток» оказался листом из альбома для рисования, исписанным фломастерами.
Автобус потрёпанный, но надёжный, стоял у ворот, и из него выглядывала вожатая, женщина в джинсах и футболке с надписью «Зелёные дубки».
 — Ребята, пора! — крикнула она, хлопая в ладоши. — Или будем куковать тут до новой смены? Собираемся живее!
Дети, ещё мгновение назад бывшие героями Шервуда, засуетились, сбрасывая с себя остатки своих ролей. Щиты, мечи и луки сложили в кучу у старого дуба. Они оказались лишь частью увлекательной игры — выдумкой вожатых, что решили устроить финальное приключение для ребят. Зловещий Барон - человек в костюме, что грозил рейдерским захватом, был не кто иной, как директор лагеря, подыгравший детям в их последней битве.
— Мы ещё вернёмся, Шервуд! — крикнул Дима, он же сэр Ричард, забираясь в автобус. Его голос звенел мальчишеской уверенностью, и лес, казалось, ответил ему шорохом листвы.
— И я вернусь! — добавила Аня, поправляя рюкзак. — Мои стрелы ещё полетят!
Серёжа, уже сидя у окна, достал гитару и тихо наиграл мотив, что всё ещё звучал, как баллада, но уже о прощании. Дети, смеясь и перебивая друг друга, делились историями о своих подвигах, пока автобус катил прочь от леса, оставляя за собой лишь пыль да воспоминания.
Но Шервуд не был забыт. Он стоял, зелёный и непокорный, храня в своих ветвях отголоски детских клятв. Бульдозеры и экскаваторы, что казались такими грозными, растворились вместе с мифическим злом. Но где-то зрело зло вполне реальное. Война за Шервуд откладывалась — до следующего лета или до новой, уже взрослой жизни.