Гибель Титаника Фома Неверующий

Как он доехал до своей новой подмосковной квартиры и отпер дверь, Вован толком не помнил. Только что он праздновал новоселье. Впрочем, не новоселье даже праздновал, а скорее обмывал удачную покупку: жить он в этой квартире не собирался, а купил для прочного вложения денег за удачно сбытую древесину.

Продал ее за неплохие, в общем-то, бабки странный субъект. Всклокоченный какой-то, растерянный. В мятом костюме. Но такое впечатление, будто-то важное что-то понял, до чего-то только что докопался. Почему продает, зачем, Вован его, конечно, спросил.

А он – квартира нехорошая. Да нет, совершенно ничего такого. И светлая квартира, и теплая. И потолки без ремонта еще лет десять простоят. Так, знаете ли, суеверие. Мало того, чтобы площадь в доме купить, надо чтобы еще дом жильца принял.
 
Вечером в ресторане в компании таких же, как он, «деловых» пили дорогой коньяк, и на каждый выпитый бокал находился удачный тост. Позже, когда по единому порыву переключились на водку, а в голове начало путаться, выпитое сопровождалось стандартными короткими фразами или даже отдельными словами и междометиями, а именно: «Дай бог не последняя», «Ну, будем» или даже просто «Ну»!

Под конец их компания вообще забыла, по какому поводу собралась. И тогда самый трезвый из них (чтобы не сказать – самый стойкий к спиртному), Колян, вспомнил и повод, и то название, которое острый на язык народ дал известному оригинальной формы дому с часами, выстроенному на Юбилейном проспекте в подмосковном городе Химки: «Титаник».

Ишь, интеллигент несчастный! Единственный из всей компании он не купил диплом о высшем образовании, а действительно отучился полных пять лет в ВУЗе. Поэтому компания его хоть и приняла, но в душе ему этого не простила.

И точно, пошел выяснять, знает ли Вован вообще, кто такой был «Титаник»? Версии «боксер» и «кинотеатр» Колян отмел с порога. Корабль – во! А как плавал, почему потонул? Вован смутно припоминал, что послал его вместе со злосчастным «Титаником» к лешему. Или куда еще подальше.
 
Проснулся он ночью, и долго не мог понять, где он? Что именно его разбудило – тоже было неясно. Пока до сознания не стали доходить какие-то глухие, ритмичные, басовитые звуки. «Как будто поезд отходи,» – подумал Вован. Нет, не может быть. До железнодорожной станции «Химки» было достаточно далеко, и звук идущего поезда до «Титаника» не доходил. Это он проверил до покупки.
 
Следующим симптомом пробуждения стало явственное ощущение вибрации и легкого покачивания. Только глаза еще никак не могли сфокусироваться. Видимо, потому ему и казалось, что очертания окна стали меняться.

Углы окна как будто помягчели и округлились. Мимо окна что-то проплыло. С трудом приподняв голову, Вован узнал силуэт «Гранда». Чуть поодаль мимо окна проплыли низкий корпус «Метро» и пост ГАИ перед выездом на мост через канал имени Москвы.
Опершись на руку, Вован почувствовал, что пол непривычно холодный.

«Надо будет покрыть ковролином» - по инерции подумал он. И тут только сообразил, что пол был… металлическим! Если быть точнее – стальным. С трудом поднявшись на ноги, Вован подошел к окну. Ах, чтоб тебя!.. Да это и не окно вовсе, а иллюминатор. Самый что ни на есть настоящий. С толстым стеклом и рядом блестящих заклепок по ободу.
 
Между тем, картина за окном – пардон, иллюминатором! – менялась. Теперь они скользили по воде вдоль канала. Постепенно их окутал туман, в котором потонуло все – и звуки редко проходящих машин, и свет редких фонарей на берегу.

Идущий снизу гул усилился. Вибрация – тоже. Они вырвались из тумана, и Вован понял, что находится на борту идущего полным ходом корабля. Да еще каким полным – по воде в сторону от борта шли крупные кипящие буруны.

Большой любитель и знаток морских круизов, Вован смотрел на воду как завороженный. Через какое-то время он заметил впереди большое, светлое, быстро приближающееся пятно. «Снова туман,» - подумал было Вован, но увы, ошибся. Он почувствовал, как могучий корпус корабля задрожал и стал поворачиваться в сторону.

Поздно! Избежать столкновения не удалось. От удара он опять упал на пол. Борт застонал и со скрежетом начал сминаться.
 
Только теперь Вован вспомнил в деталях, чем кончился злополучный вечер. Колян говорил о страшной катастрофе. Корабль налетел в темноте на айсберг. Мест на шлюпках было значительно меньше, чем пассажиров. Две с половиной тысячи человек утонули. А Вован на него наорал: «Потонули потому, что лохи! Да я бы их всех спас! Запросто. Потому, что я – Вован! ЭХ, МНЕ БЫ ТАМ ОКАЗАТЬСЯ…» И последние слова его пошли странным эхом, на которое, впрочем, он внимания не обратил.

Не зная, как включить свет, Вован просто щелкнул зажигалкой. Так и есть: в каюте везде – и на ободке иллюминатора, и на тяжелых бархатных шторах и на посуде – виднелась роковая надпись: «Титаник». На стене – или переборке? – календарь за 1912 год. Накликал.

В голове окончательно прояснилось. Надо было действовать. Он вытащил мобильный телефон и набрал номер службы спасения – 01. Соединения не было.

Ну, как же он, осел этакий, мог забыть? Какой там 01! Он же возле самой Америки. Там же телефон другой. Ну, ничего. У него роуминг по всему миру. Быстро – 911. Соединения опять нет. Почему? Да потому, болван, что на корабле 1912 год, а не 2002-й.

Времени терять нельзя. Наверх, быстро! Успеть в шлюпку. Купить там место! За любые деньги!
 
Деньги – вот надежное решение всех проблем. Рывком распахнув бумажник, Вован достал кредитную карту. Но… Кто, скажите мне, на гибнущем в 1912 году корабле примет в оплату кусок пластика, отштампованного почти столетие спустя после его гибели?!

Чековая книжка? На чеках штамп банка, который тоже откроется почти через столетие.

Вован застонал. А потом вспомнил, что накануне обнулил один из валютных счетов и остаток взял «налом». Под пальто он нащупал плотную хрустящую пачку «зеленых». Ух-х-х… Отлегло от сердца.

Вновь обретя уверенность в себе, Вован застегнул пальто и вышел на палубу.
Несколько раз он останавливал бегущих матросов и пытался с ними поговорить. Друг друга они не поняли. Языки иностранные надо было учить, дурья твоя башка!

После долгих мытарств по бесконечным палубам он, наконец, нашел место где пассажиров сажали на шлюпки. Место посадки было оцеплено матросами.
 
Он жестом позвал офицера, руководившего посадкой и молча тайком передал ему пачку долларов. Офицер посмотрел на нее с изумлением. Потом позвал другого офицера показал ему. И они вдруг расхохотались! Вован с трудом различил в скороговорке, которой они обменивались, слово «фальс».

Да какие же они фальшивые? Самые что ни на есть настоящие. Только... Он схватился за голову. Его приняли за неудачливого фальшивомонетчика. Такие доллары отпечатают только через полвека. И сейчас они не имеют никакой цены.

Да нет же, нет. Не имеет он права утонуть, он же еще не родился даже. Наследников после себя не оставил. А ведь не мальчик, под сорок уже. Сколько баб лапал, а так и не женился. Чтобы делам его важным не мешали. И то сказать, не женщин настоящих искал, а все больше «телок» на выходные.

Были ведь Светка, а потом Ирка. Да они бы за мной в огонь и в воду. А я их… Дурак, вот дурак-то! Выживу – женюсь. Хоть на обеих сразу. Если простят, конечно.

Так ведь Дело же у него. Ответственное. Большое. Оттого и некогда, настоящей личной жизни никакой. «Дело?» - переспросил он сам себя. Да какое же это Дело – быть посредником на подхвате у бандитской крыши и сырье за рубеж толкать?

Вот сгинет он сейчас ни за ломаный грош в темноте да в холодрыге, и что после него останется, кто его потом добрым словом помянет? Его же компания коллег-корешей? Да, помянут конечно. Лишний повод выпить… И вся его не очень-то долгая и не особенно счастливая жизнь показалась ему жалкой и пустой.

Через несколько минут оцепенения Вован вдруг встрепенулся. Чтобы он шел ко дну как последний вонючий кочегар? Как вся эта разряженная кружевами шваль, неверные шлюхи, сопливые младенцы?

На самом-то деле они давно уже плывут пассажирами на одном пароходе по одному океану - жизни. Только он, Вован, эту дешевку, гордо именуемую здесь пассажирами, всегда презирал и никогда с ней не считался. Ноги о нее вытирал. Нет, шалишь! Он спасется, и никому его не остановить. Никто никогда не мог его остановить. Я – Вован! Не буду тонуть! Не желаю!

Оставалось последнее средство. Он отвернулся, чтобы не было видно, что он делает, расстегнул пальто, достал пистолет и взвел курок. После этого выпрямился, поднял руку с пистолетом и пошел прямо к шлюпке.
 
Один матрос бросился ему под ноги. Другой ударил его багром по руке раньше, чем он успел среагировать и выстрелить. Другие прыгнули на плечи и повалили. Офицер что-то хмуро сказал, показав рукой сначала на него, потом на лежавший неподалеку мешок, а после – за борт. Его связали. К ногам привязали что-то тяжелое. Когда они подняли мешок, Вован все понял.

«Не-е-ет!» - заревел Вован что было мочи, погружаясь в холодную темноту, и теряя сознание.

Проснулся он в полдень, весь мокрый. Попробовав соленую влагу на вкус, Вован не разобрал, пот ли это был, или морская вода. На пробковом полу валялась разорванная пополам чековая книжка, кредитная карта и пачка мятых долларов.

Увидев в окне (нормальном, с тройным стеклопакетом) солнечный свет и поток идущих по Юбилейному проспекту машин, он глубоко вздохнул, рухнул на колени, пробормотал: «Спасибо Господи, что дал мне шанс исправиться!» И заплакал, как младенец.

Вся эта история произвела на Вована такое неизгладимое впечатление, что свое обещание он выполнил и действительно исправился. На его языке это означает, что он поставил в церкви свечку за десять рублей и стал реже пить. Отдыхать на воде он навсегда зарекся.

А нехорошую квартиру в «Титанике» на другой же день продал, получив навара четыре с половиной тысячи «зеленых».

2002 г.