Орден порядка 34. Решение лидера

Держаться на одной вере оказалось мало. После бунта крепость постепенно пришла в себя: кузнецы снова ковали доспехи, маги обучали новобранцев, воины маршировали во дворе. Орден рос, но слова Кайла оставили след — не на стенах, в сердцах. Турос в груди гудел на каждую мысль, будто напоминал: это лишь начало. «Чтобы победить врага, нужно понять его», — мысль возвращалась снова и снова, как шаги в пустом коридоре.

Я собрал совет в зале, где ещё недавно гремели споры. Лина, Шон, старшие воины.
— Я принял решение, — сказал я. — Я ухожу.
Тишина упала сразу.
— Что? Нет! — резко поднялась Лина. — Ты не можешь оставить Орден. Без тебя всё рухнет.
— Именно потому и должен, — ответил я. — Мы сражаемся с Мефисом вслепую. Мы знаем его как отступника, но не знаем, что сделало его таким. Пока я не пойму истоки его силы и его пути, я не смогу противостоять ему — и не смогу вернуть Кайла.
— Ты говоришь об Аскарисе? — нахмурился Шон. — Руины школы, где когда-то обучались маги?
— Да. Там остались записи. Место, где учился Мефис, должно хранить ответы. Если я их найду — мы узнаем, как бороться.
Лина шагнула ближе, глаза вспыхнули короткой молнией.
— А если ты не вернёшься? Думаешь, он оставил те земли без защиты?
Я взял её руку.
— Если не вернусь — поведёте вы с Шоном. Но я вернусь. Потому что должен.
Она дрогнула, но не отстранилась.
— Обещай одно: если найдёшь Кайла… не убивай, пока не будешь уверен, что пути назад нет.
— Обещаю.

На следующее утро у ворот собрались воины. Тревога в их взглядах смешалась с упрямством.
— Мой путь — в земли Отступников, — сказал я громко. — Там я найду ответы, чтобы остановить Мефиса. А вы держите крепость. Пока Кулагор стоит — у нас есть будущее.
— Возвращайся, — прошептала Лина. — Я подожду.
Я кивнул и шагнул в дорогу — оставив за спиной не только стены, но и надежду людей.

Путешествие к руинам Аскариса заняло несколько дней. Дороги заросли, поля лежали мёртвыми, селения пустовали — никто не хотел жить рядом с местом, где когда-то учили отступников. О крепости ходили легенды: школа узлов и природы Сифирота, откуда Мефис ушёл, отвернувшись от Порядка, и превратил знания в оружие.

В разрушенных воротах пахло пеплом и временем. На стенах ещё держались символы узлов — искривлённые, будто кем-то нарочно изломанные. Турос отзывался в груди тяжёлым гулом: магия здесь не умерла, её изуродовали. В залах — сожжённые книги, разорванные свитки, обугленные кости. И всё же кое-что уцелело. На торопливо исписанном свитке читалось: «Узлы — не цепи. Они — трещины. Их можно разорвать. Их можно перекроить. Порядок — лишь иллюзия». Похоже на ранние записи ереси — может, даже рукой самого Мефиса.

Шорох вывел из раздумий. Из глубины зала вышли маги — люди с болезненным фиолетовым светом в глазах и чёрными прожилками на коже.
— Последователь узлов, — сказал один, голосом сухого пергамента. — Ты пришёл в дом тех, кто отверг Порядок.
— Я пришёл за знанием, — ответил я, подняв руки не для удара. — Хочу понять, что сделал Мефис.
— Он был лишь первым, — рассмеялись они. — Мы все ищем свободу от узлов. А ты пришёл, чтобы снова заковать мир в цепи.

Чуждая сила звенела в воздухе, их пальцы вспыхнули заклятиями. Пришлось отвечать огнём. Камень трескался, огненные волны срывали их защиты, но они не сдавались, вязкий туман их чар душил дыхание. Драка растянулась, как ночь: их было больше, и каждый удар отдавался болью. Я собрал остатки сил и выплеснул пламя таким потоком, что стены задрожали и перекрытия рухнули. Когда дым рассеялся, они лежали без движения.

Среди обломков нашёл ещё один свиток, выведенный тщательно, будто клятва: «Мы — не первые. Мы наследуем. Мефис понял то, что другие боялись сказать: Порядок — не истина, а цепь. Разорвав её, он напишет законы заново». Значит, он — не случайность, а вершина долгого движения. Чтобы победить его, мало понять его самого — нужно понять путь Отступников.

Я вышел во двор руин. Ветер гнал пепел, и на миг показалось, что в шорохе слышен смех. Может, эхо того, что началось здесь и не кончилось.

Разрушенная библиотека встретила тишиной — и им. Мефис стоял среди пепла.

Бледная кожа, изрезанная рубцами, белые, мутные, как под пеленой, глаза — будто давно не видящие, но видящие больше, чем способен вынести живой. В трещинах кожи застыла густая, смоляная кровь. Он выглядел мёртвым, говорил — как живой.
— Ты пришёл, — глухо пророкотал он, словно из самой земли. — Турос всегда приводит туда, где цепи трещат.
Я напрягся, готовясь к бою, но он не шелохнулся.
— Сегодня не кровь, — сказал он. — Сегодня слова.
— Ты разрушаешь всё, — выдохнул я. — Узлы, жизни, сам путь магии. Ты обратил Кайла, сломал его душу.
— Освободил, — едва заметно скривил губы. — Узлы — цепи. Они держат вас в рабстве. Чувствуешь, Себастьян? Как Турос смотрит на тебя? Не союзник — судья. Он следит, чтобы ты не вышел за пределы. Он держит тебя.

Я вздрогнул. Взгляд Туроса я ощущал всегда — холодный, неподвижный. Раньше — наблюдатель. Почему теперь — оковы?
— Ты извратил знания, — проговорил я, отводя взгляд.
— Нет. Я раскрыл их. Я стал тем, кем можешь стать ты. Люди боятся тебя. Шепчут, что твой огонь сожжёт их так же, как врагов. Сделай этот страх своей короной.

Слова застряли комом. Передо мной — уродливое тело, а звучит в нём ясность. Турос рядом — и впервые он кажется не хранителем, а клеткой.
«А если он прав? Если хранитель не оберегает, а ограничивает?»
— Я не твой союзник, — сказал я, и голос дрогнул.
— Ты думаешь, что сделал выбор, — наклонил он голову. — Но трещина в тебе уже есть. Однажды она разорвётся.

Он исчез. Осталась пыль и тишина.

Я шёл прочь от руин, и его слова звенели в голове, как цепи: «Турос следит. Турос держит. Ты не свободен». Я знал: хранитель наблюдает, не вмешивается, не ведёт за руку. Но этот взгляд — холодный, неподвижный — теперь казался приговором.

Ночью остановился у разрушенного алтаря. Турос был рядом — ощущался, как тень без источника света. И во мне впервые вспыхнула ярость.
— Ты смотришь! — сорвалось с губ. — Всегда смотришь — и ничего не делаешь! Хранитель чего? Кандалов?
Эхо возвратило мой крик. Ответа не было — и не бывало. Он просто есть.

А во мне кипело другое — пламя. Оно шептало: «Ты прав. Ты сдержан. Ты закован. Сними цепи».
Я закрыл глаза — увидел мёртвые земли, по которым иду, и людей, склоняющихся в страхе. Их страх — моя сила. Огонь вырвался наружу: земля задымилась, деревья вспыхнули. Я сгорбился, теряя контроль.
«Может, это я. Может, это он. Может, мы уже одно».

Последним прозвучал голос Мефиса — не со стороны, изнутри:
— Хорошо, Себастьян. Ты уже идёшь по пути. Ещё шаг — и ты мой.
Я упал на колени среди горящих обломков. Турос был рядом — холодный взгляд в каждой тени. Но теперь я не знал: он смотрит, чтобы хранить… или чтобы дождаться момента, когда я сорвусь окончательно.