Девочка с зелёными волосами. Гл. 26

В это время в большой квартире в центре города, в гостиной, стены которой были обиты розовой шёлковой тканью, беспокойно ходила из угла в угол женщина в бежевом, батистовом, с кисейными вставками платье. Она подошла к роялю, приподняла одной рукой крышку и пальцем другой руки нажала на чёрную клавишу. Рояль отозвался долгим, глубоким, печальным звуком. Женщина захлопнула крышку, натянула плотнее на плечи тёмную, с вышитыми красными цветами шаль, быстро подошла к двери и дёрнула за шнур колокольчика. Появился слуга в синей повседневной без галунов ливрее, в такого же цвета штанах по колено и белых чулках.

– Скажи, голубчик, как там с погодой?

– Дык ненастье, барыня. Свистает вовсю.

– Я слышу, что свистит. Когда распогодится?

– Дык пару деньков ещё покуролесит. А может и недельку. Это неведомо нам. Это оттель, - лакей указал в потолок, - потопами заведывают. А будь моя воля, я б немедля всю эту безобразию пресёк.

- А вода?

- Дык как водится, по крыльцу волна гуляет.

- Надо в дверях мешки с песком уложить.

- Дык навалены кули. Всё одно сочится.

- Тряпьём подбирайте.

- Дык макаем. Всё без толку. Водица ведь она как сама без нас прибыла, так сама без нас и схлыновать зачнёт.

- Ты помнишь, в устье реки тюрьма в мосте есть?

- Дык как не помнить? Все помнют. Должников туда содят.

- Что говорят: в это наводнение затопит её?

- Дык как не затопить? Непременно зальёт. И арестанта оттель уже утопленником на волю высвобождать будут. Апосля ненастья. Вся прислуга пойти поглядеть сбирается. А я так смекаю - народцу для нравоучения такое представление очень даже пользительно: в срок заём не воротил, значит утопай.

- Жестокий ты.

- Дык какой есть. Не я эту казню изобрёл. А если обчество так постановило - частично людишек утоплять, чтоб другим назидание вышло, дык я и согласен. Супротив обчества, сами знаете, надёжней завсегда только за.

– Ступай.

Из анфилады комнат в гостиную вбежали две одинаковые девочки в длинных, белых, батистовых ночных рубашках. Они с боков обхватили ноги женщины и прижались к ним головками.

– Маменька, нам не заснуть. Мы завтра поедем на мост играть в добрых самаритянок?

– Нет, доченьки, не поедем.

- Почему, почему? Мы уже нарисовали денежки, чтобы дразнить старика в тюрьме.

- Старика больше нет. Он умер. Его залило наводнением.

Девочки одновременно подняли удивлённые, постепенно наливающиеся слёзками глазки наверх:

– Почему умер? Маменька, сделай что-нибудь! Давай его спасём!

- Не получится. Поздно уже.

- Почему не получится? Давай мы спустимся по верёвке вниз и вытащим его оттуда!

- Вы маленькие. У вас не хватит сил.

- Давай наймём кого-нибудь! Маменька, давай попросим папеньку! Он может всё! Папенька его спасёт!

- Наш папенька далеко. В чужих краях. Наш папенька в походе…

В большой квартире, посреди города плакали на диване, прижавшись с двух сторон к матери две маленькие девочки-близняшки. И уже не сдерживая рыданий, целуя и обливая их головки слезами, в голос вторила им их мать.