Глава 3. Он улыбался искренне, цинично - 1607

O O O O O

По небу плывут белые, распластанные облака, из-за которых солнце выглядывает озорной, слепящей искрой. Такедзо-Дэн щурится, глядя на игривые лучи. Однако упорно не отводит взгляда от купола небес, на котором ленивыми осьминогами ворочаются белые хлопья. Воинское сословие тяготеет к буддийским святым: суровому Фудо и милосердной Каннон, но сегодня Такедзо не может избавиться от мысли, что сама солнечная Аматерасу подмигивает ему.

Поместье Окудайры Нобумасы, преданного вассала сегуната Токугава раскинуто поодаль от центральных кварталов столицы. Военная усадьба выстроена недавно, как впрочем почти все в молодом Эдо. В огороженный комплекс построек букэ-дзукури входят традиционный жилой павильон, рукава-казармы хиро-басаси, конюшни и кладовые, а также сторожевая башня ягура у ворот. С нее открывается вид на сад с лужайкой и прудом, площадку для построений додзе, и на соседские крыши.

По приглашению Нобумасы, Такедзо гостит в его столичном поместье. Неприкаянному страннику сюгиося не пристало отказываться от подобных приглашений. Результатом становился как минимум обед, а если повезет, то новая одежда или заработок.

С недавних пор Такедзо стали узнавать в больших городах и такие предложения поступают все чаще. Чего греха таить, они куда приятнее, чем ватаги мальчишек, галдящих и хохочущих по поводу его старого, грязного кимоно, всклокоченных волос, или гудящего роя мух, когда совсем Такедзо дичал, скитаясь по лесам. Обычно его просят преподать пару уроков фехтования или вступить в поединок с каким-нибудь местечковым «непобедимым мастером». Делов-то на пару дней и снова свободен как ветер. Долговременной службы Такедзо избегает, считая, что привязанности мешают его отшельническому пути меча.

* * *

Хозяин усадьбы, почтенный Окудайра Нобумаса — фигура неоднозначная.

Видный сановник, управитель княжества-хана. Тот факт, что несколько лет назад, по сложившейся традиции, он передал титул главы клана сыну, никого не обманывал. Нобумаса оставался полновластным дайме, к нему не иссякала очередь представительных гостей. Что, в общем, закономерно, ведь Нобумаса был зятем военного лидера государства - Токугавы Иэясу.

Две встречи состоялось у Такедзо с Окудайра-сама.

Первый разговор между холеным, наряженным в шелка дайме и всклокоченным Такедзо в потертом крестьянском кимоно был весьма странен. Поддавшись дружественному тону Нобумасы, молодой ронин рассказал о себе. Упомянул о провинции Харима, в которой вырос, и дальнем, через много колен, родстве с кланом Фудзивара, приближенном к императорскому роду. Сказал, что ушел однажды в добровольное отшельничество в поиске непобедимой стратегии бойца. Представительный Окудайра-сама похвалил образованность Такедзо, удивительную для бродяги сюгиося.

Отставной дайме принимал Такедзо в приемом зале. Разговор носил непринужденный характер, но Такедзо чувствовал острый интерес со стороны Нобумасы и его тэмбан - личных телохранителей. География путешествий Такедзо, интересовала старого князя куда больше, чем боевые навыки и стиль, которым пользовался он в фехтовании. Окудайра-сама попросил ронина задержаться-погостить и провести несколько поединков со своими самураями.

Демонстрацию устроили на следующий день, на заднем дворе поместья. Такедзо без особого труда одолел выставленных бойцов, ощущая прежнее пристальное внимание со стороны князя.

После дуэлей состоялась вторая встреча. Нобумаса вызвал Такедзо к себе на «вечернюю чашечку сакэ». Самураи тэмбан присутствовали при нем неотступно.

Когда удалились тихие слуги и сомкнулись перегородки седзи, Нобумаса, наконец, объяснился. Являясь верным чиновником и слугой сегуната, он предлагал ронину подработку. Сам того не ведая, Такедзо попал в список соискателей, для которых в ближайшее время в замке Эдо будут оглашать крайне почетное и выгодное предложение о сотрудничестве. Речь, со слов Окудайра-сама, не шла о постоянной службе, скорее о дополнительном заработке, который наверняка пригодится странствующему воину сюгиося. «Встреча в замке Эдо» звучала пугающе, однако объясняла скрытность Нобумасы. Такедзо  приходилось слышать о параноидальной подозрительности служб Токугава. Подумав, ронин согласился выслушать предложение.

* * *

Солнце снова игриво слепит Такедзо. На другом конце широкого двора резиденции, выстроившись в шеренги, готовятся к выступлению в замок Эдо два десятка самураев Окудайра. Над ними, полностью снаряженными, колыхаются узкие стяги с гербами клана. Дайме провинции Кано полается большой кортеж, однако отставной Нобумаса может позволить себе упрощенную процессию и по размеру, и по пышности.

На Такедзо - самурайский наряд рэйфуку светло-серого цвета, подарок Нобумасы: рубашка-косодэ, штаны-хакама и просторная куртка хаори. Слуги Нобумасы помогли ему умыться и расчесать волосы, стянув темя в тугой хвост на затылке. В новом облачении Такедзо почти не отличается от вассалов Нобумасы, разве что не имеет знаков клана и носит деревянный меч.

Старое его кимоно, выцветшее, протертое, но все еще крепкое, ждет его в комнате. Такедзо попросил постирать его и собрать в котомку вместе с кое-каким провиантом, на случай, если милость Нобумасы внезапно иссякнет. Жизнь в которой три из пяти дней он ночевал на улице, научила его не упускать случая.

Рядом с Такедзо - трое. Судя по всему, тоже приглашенные на аудиенцию. Удивительно, но за время, проведенное у Нобумасы, ни одного из них он не встречал. Один выглядит в точности как он сам: худой странствующий ронин. Второй - бритый монах-бонза в просторном халате. Последний - неопределенного вида сутулый тип, работяга или крестьянин. Все, наряженные в свежие, чужие платья, молчат, задирают носы.

Расходятся внешние двери и на веранде появляется сияющий отставной дайме Окудайра Нобумаса. Одет он подобающе - в белоснежное кимоно, богато расшитую безрукавку и шапочку высокопоставленного военного. Из-за его пояса торчит пара богатых мечей дайсе, с блестящими, золочеными бляхами. Присутствующие низко кланяются главе клана. Дайме в отставке едва кивает в ответ. Широко расставляя ноги, чтобы не запутаться в широких штанинах, он спускается с подмостков веранды. В лучах утреннего солнца ухоженный военачальник выглядит так, как в фантазии Такедзо должен выглядеть сам сейи-тай-сегун. Даже Дэн, незримый наблюдатель, чувствует трепет.

Нобумаса приближается и все на пути его следования склоняют головы в почтительном поклоне. Окудайра-сама однако не кичится ролью важного дайме. Он с улыбкой здоровается и хвалит опрятный вид гостей. После чего обращается к Такедзо. Спрашивает, как тот выспался.

Такедзо честно отвечает, что спал хорошо. Он вообще порядком восстановил силы за дни, что провел в поместье. Слуги хорошо заботились о нем, являясь по первому зову.

- Я слышал, что ты утром еще упражнялся с мечом.
- Наслаждался красотой вашего сада, - ответил Такедзо скромно, - Находясь там, словно наливаешься покоем и силой.

Все утреннее время, пока он размахивал мечем в саду, за ним неотступно следили самураи Окудайра с земли и охранной башни.

Набумаса смеется.

- Ты говоришь как монах или как философствующий аристократ.  Умиротворяться, наливаться силой. Я видел тебя с мечом, поэтому не сомневаюсь в том, что ты наполнен силой.

Такедзо вежливо благодарит князя. Остается неясным, выделяет его Нобумаса среди остальных, или только отдает дань уважения мастерству? Больше ни к кому из приглашенных Нобумаса не обращается.

Старшие самураи водружаются на лошадей. Коротконогий Нобумаса от помощи отказывается и ловко карабкается в седло самостоятельно. Большая часть телохранителей остаются пешими, как и Такедзо со спутниками. Ворота отворяются, дергаются стяги - процессия трогается.

* * *

Квартал утопает в зелени.

Шествие спускается к тракту Накасэндо. Мощеная дорога, убегающая в направлении вздымающегося профиля гор притягивает Такедзо. Собранная из лоскутов старых дорог новая магистраль соединяет столицу Эдо с императорским Киото.

Такедзо упускает момент, когда рядом возникает Нобумаса, искусно отгарцевавший к середине кортежа, чтобы оказаться рядом со спутниками.
Дайме заводит длинный, в восторженных тонах рассказ о том, как мудростью и волей непобедимого военного правителя Токугава Иэясу поднималась новая столица — Эдо. Двадцать лет назад здесь находился уездный, заболоченный форт, а ныне, при великом Токугаве, вырос огромный город. Процесс этот продолжается. Как зацветает мирная страна, так растет и Эдо, ползут по реке Сумида грузовые корабли-кохая с новыми материалом для стройки: камнем, деревом, известкой, черепицей, соломой. Эдо вытягивается и расползается во все стороны. Под бдительным оком опытного лидера оживленный город уверенно догоняет древние столицы Киото и Нара.

Монолог дайме не предполагает встречных реплик. Нобумаса докладывает, как присягнул Токугаве Иэясу, при первой встрече разглядев перед собой будущего объединителя Японии. Вспоминает об опустошительных временах воюющих провинций, закончившихся сокрушительной победой в долине Сэкигахара. Бесстрашный Токугава Иэясу сразил последнего мятежника.

В истории Окудайры-сама не все чисто. Такедзо участвовал в памятной битве и знает о противостоянии Западной и Восточной армий. Кровопролитная эпоха воюющих провинций закончилась гораздо раньше, задолго до битвы у Сэкигахары, и закончил ее вовсе не Иэясу, но Нобумаса намеренно пропускает те времена.

Такедзо слушает, стараясь держаться как можно невозмутимее. Очевидно у Нобумасы имеется цель, помимо развлечения процессии в пути. Недаром так пристально следят его самураи за слушателями, пытаясь уловить колебания, реакцию на «правдивую» историю. Сомнения ронина крепнут. От «сотрудничества» явственно пахнет политикой, к которой Такедзо испытывает стойкую антипатию. Он помнит, как годами скрывался, прятался от вассалов победившей стороны после сражения в Сэкигахара.

Он размышлял об этом с самого утра, методично взмахивая деревянным мечем в искрящемся от росы саду поместья Окудайра. Стоит ли ему связываться с сегунатом? Решил по крайней мере узнать, в чем состоит предложение. Деньги совсем ему не вредили. В провинции Мино зимой Такедзо едва не замерз на задворках горной деревушки, не имея средств на ночлег.

* * *
Молодой город проплывает мимо.

Всюду ведется строительство: снуют разнорабочие с носилками в легких рубахах, а то и вовсе в набедренных повязках, волы тащат груженые повозки со струганными бревнами и черепицей для крыш. Такедзо разглядывает громких, бойких продавцов, городских женщин, в простых платьях косодэ или побогаче, в пестрых многослойных утикакэ. В нос бьют запахи благовоний, деревянной стружки, вонь пота, кислые, сладкие, протухшие амбре еды. В новом Эдо все вперемешку, бардаком — гостиницы, мастерские, закусочные и жилые дома. Тут же предлагают себя дешевые, белолицые проститутки.

Нобумаса продолжает ораторствовать:

- Смотрите по сторонам! Токугава Иэясу-сама сравнял с землей овраги и холмы, что были здесь, сразу же разглядев стратегическое положение города на берегу Внутреннего моря. Старый замок был смехотворен, так, сторожевая башня с изгородью. А посмотрите  на стены и рвы теперь. Поверьте моему слову, Эдо вскоре не уступит императорскому Киото!

Процессия выходит на обширную площадь, открывающую вид на цитадель: белая стена с башнями над каменной подложкой и массивные ворота под двускатной крышей. Мышиного цвета кладка как будто стекает в наполненные водой рвы, опоясывающие замок. Плац запружен порядками самураев со стягами. Вдоль стены шагает длинный караул с флагами Токугава - три листа мальвы в круге. Такие же караулы стоят вдоль мостов с воротами.
У Такедзо четкое ощущение, что стены, крыши и башни, ярусами возвышающиеся друг над другом, копируют цитадель Тоетоми в Осаке.

Отряд Окудайры проходит к мосту и встает в очередь таких же кортежей перед парадными воротами Оте-мон. Конные спешиваются. Гербы рода Окудайра, как и лично Нобумасу, здесь знают, однако, несмотря на знакомство, командир охраны у ворот тщательно проверяет пригласительные грамоты.

По команде, стража расступается, пропуская дайме с несколькими самураями сопровождения Токугава. За внешней крепостной стеной - огороженный пятачок; дорога сворачивает перпендикулярно и ныряет под вторую арку с толстенными створами ворот, обитыми металлическими скобами. Начинается долгий, извилистый переход во внутреннем лабиринте замка Эдо.

У Такедзо рябит в глазах от улочек, строений, насыпей и стен с бойницами, дополнительных площадок, внутренних рвов и ворот. В одной из строящихся зон Нобумаса многословно поясняет, что здесь будут селиться дайме, приглашенные в Эдо лично сегуном.

Любезность, которая не предполагает отказа. «Добровольные заложники». Об этом Такедзо тоже слышал.

Выдвигается и плывет над стеной многоярусная главная башня замка. Недостроенная, она впивается в небо толстыми каркасными бревнами, паря над лабиринтом стен и строек. По традиции цитадель Эдо строится так, чтобы запутать и гостя, и врага. Ни одни из множества охраняемых ворот ни ведут напрямую к резиденции сейи-тай-сегуна.

- Новые ворота, Китаханебаси-мон! - с гордостью, будто сам их построил, объявляет Нобумаса.

Такедзо исподтишка косится на самураев эскорта Токугава. Любопытно взглянуть на удостоившихся чести служить самому сейи-тай-сегуну. Такие получали жалование в несколько десятков коку риса в год — целое состояние! А если отличиться и дорасти до хатамото, личного самурая сегуна, то и того больше. Выделяются два типа самураев: обыкновенные служаки и другие - подозрительные, с бегающими глазами.

Кортеж Нобумасы, наконец, выводят на открытую площадь перед высоким, угловым строением. У широкой веранды с отворенными дверями толпится многочисленный вооруженный отряд с мальвами.

Их выстраивают ровной шеренгой рядом с другими такими же группами с гербами кланов. Справа за спиной неподвижно висит всклокоченная, недостроенная башня-тэнсю. Кажется, что Окудайра-сама знает здесь всех. Он громко здоровается с соседями и хрипло смеется, к неудовольствию самураев эскорта. Такедзо больше интересуется происходящим у входа в здание. Похоже, «предложение о сотрудничестве», которым хвалился Окудайра-сама, имеет довольно широкий охват. Каждый кортеж доставляет людей, выделяющихся от единообразно наряженных самураев кланов. К группам поочередно подходят люди Токугава и отводят в здание. Вассалы с гербами и флагами остаются снаружи.

Очередь отряда Окудайры не заставляет себя ждать. Четверка клановцев Токугава обмениваются короткими фразами с Нобумасой и главой его охраны. Такедзо и его спутников просят  оставить оружие и пройти на веранду. Такедзо сдает деревянный меч. Краем глаза видит, что Нобумаса указывает на него одному из самураев эскорта. Или всего лишь эмоционально машет ему вслед.

* * *

Группу ведут по длинному коридору до открытых створок седзи. За ними просторная зала, устланная светлыми циновками. На полу, подогнув колени, сидят человек двадцать разношерстного народу. Все мужчины.

Приглашенные входят и рассаживаются. У дальней стены, у опорных балок дожидаются несколько самураев в темных, дымчатых кимоно. Все с гербами-монами Токугава и парой мечей дайсе. Повадками, они больше походят на подозрительных участников эскорта, чем на хладнокровных воинов-буси. Они насуплены, во все глаза наблюдают за гостями. За группой Такедзо створки зала закрываются и повисает выжидательная тишина. Сидящие молча переглядываются.

Компания в зале крайне пестрая. Несколько горожан-разнорабочих; есть крестьяне, монахи, бродячие воины сюгиося. Нет только «нечистой», низшей касты «эта». Оно и понятно, с «эта» большая часть присутствующих не села бы рядом. В любом случае, единственное, что может объединять присутствующих - желание заработать.

Крайний самурай Токугава поднимается, неторопливо выходит на середину залы. Такедзо отмечает кошачью мягкость его походки, которую тот словно бы пытается скрыть. Служивые самураи ходят иначе: чинно, покачивая плечами. Возраст неизвестного Такедзо определяет лет в тридцать-тридцать пять.

Самурай представляется: Хаттори Масанари - капитан охраны замка Эдо и глава службы мэцукэ.

Голос Масанари резкий, со стальными нотками, выдающими несдержанность. Лицо - гладко выбрито от скошенного подбородка до макушки, брови — распахнутые крылья хищной птицы над носом с горбинкой и тонкой линией губ; волосы на висках тщательно зачесаны и намаслены. Он высокомерно озирает присутствующих. В выражении лица, в колючих глазах читается необузданность, свирепость. Опасный противник, думает Такедзо. О мэцукэ он никогда прежде не слышал.

Самурай продолжает говорить, заткнув большие пальцы за пояс. Он напоминает о могуществе правительства и сейи-тай-сегуна Хидэтада - сына вышедшего в отставку великого правителя - Токугава Иэясу. Вспоминает о тяготах гражданской войны, разрушительных временах воюющих провинций.

Масанари не назвать красноречивым оратором. Фразы остаются незаконченными, он перескакивает с темы на тему, однако упрямо топчется на мирных достижениях сегуната. Вступление, очень похожее на рассказ Нобумасы, судя по всему, является обязательным.

Важнейшим в деле поддержания мира, подчеркивает Масанари, есть и будет своевременное упреждение надвигающихся угроз. Любой мятеж и заговор, готовый вовлечь страну в новую пучину войны, нужно уметь предвидеть и пресечь. Подсказкой может выступить что угодно — случайная встреча, услышанный разговор или замеченное скопление войск. На передний план выдвигается бдительность и чуткий контроль за территориями и владениями-ханами. Не менее важна секретность, конфиденциальность. То, что укроется от глаз лояльного вассала, может услышать или заметить случайный прохожий, монах-отшельник или работяга-временщик. Заметить и сообщить властям. Именно этим занимается важнейшая служба тайной полиции мэцукэ. Выявляет и пресекает потенциальные угрозы сегунату, а равно и Японии.

Масанари делает паузу и обводит присутствующих тяжелым взором. Такедзо кажется, что острый взгляд командира мэцукэ задерживается на нем. Одеждой Масанари не выделяется среди остальных самураев Токугава, но, кажется, именно он был с Нобумасой, когда тот указывал на Такедзо.
Хаттори Масанари продолжает: присутствующим предлагается наняться на службу сегунату, стать внештатными сотрудниками тайной службы. Кочевой образ жизни, свободное перемещение по стране позволяют им беспрепятственно, не вызывая подозрений оказываться в самых разных, удаленных местах: в монастырях, городах уездных князей и воинских поместьях. Требуется лишь информировать мэцукэ о потенциальных угрозах, как то: уровень недовольства, вербовка войска, признаки нелояльности. В больших городах и на заставах государственных трактов несут службу агенты мэцукэ - сборщики сведений. Своевременно их оповещая, информаторы получают от правительства плату. Таким образом подписавшийся совмещает личную выгоду с делом укрепления мира в стране.

Он подает знак одному из самураев. Тот поклоном передает Масанари небольшой свиток.

Хаттори поясняет, что в подобных свитках для каждой крупной провинции перечислены заставы и поместья, где находятся надежные союзники сегуната, сборщики информации. Кто-то будет посещать одни и те же адреса. Другой станет отмечаться в разных частях страны. Навыки чтения и письма — весьма полезные умения, однако не обязательные. Сведения можно доносить устно. Работа эта не пожизненная, ее можно прекратить в любое время.

Однако перед тем, как озвучивать дальнейшие детали, Масанари желает освятить оборотную, крайне важную сторону обязанностей осведомителя. Он грозно потрясает перед собой свитком. Присутствующим полагается крепко подумать, готовы ли они к сотрудничеству. Работа на мэцукэ, помимо всего прочего, - это государственная служба. Допускается, что доклады и сведения будут незначительны, даже бесполезны. Но если кто-то будет замечен в подаче ложных сведений, либо вступит в сговор с враждебными силами и выдаст сотрудников мэцукэ в удаленных уделах, тут Хаттори делает паузу, - он будет предан мучительной смерти, как изменник.

- Каждый из присутствующих рекомендован уважаемым князем-дайме, - повторяет Масанари, - Мы доверяем верным вассалам сейи-тай-сегуна, однако у каждого свой опыт, своя голова на плечах. Это лишь предложение, вы вольны отказаться. Если есть сомнения в желании работать на мэцукэ и помогать сегунату, скажите сейчас и немедленно отправитесь своей дорогой.

Вопрос поставлен хитро. Отказ будто бы подспудно означает признание в нелояльности. Или же Такедзо только кажется, чересчур он подозрителен. Все-таки возможность заработать всего лишь оставив послание, записку о местных нравах, звучит легкой работенкой, не требующей особого вовлечения.

Снова Масанари подает знак одному из самураев. Тот в полу-сидячей позе отшагивает к боковой стене и отодвигает дверь-седзи. Масанари кошачьей походкой плывет к выходу.

- Дальнейшие сведения каждому будут переданы индивидуально, в зависимости от того, куда он направляется в ближайшее время. Проходите по одному.

* * *

Раздаются приглушенные голоса. Сдвижная панель на стене, противоположной той, к которой направляется Масанари, отходит в сторону. В помещение один за другим шагают два самурая Токугава с выбритыми макушками. Один из них что-то негромко бросает ближайшему воину, сидевшему у стены. Тот отвечает и кланяется в пол. Следом в залу ступает коренастый, среднего роста вельможа в летах, с тяжелым, волевым лицом, отороченным усами и бородкой. Одет он богато, но не вычурно: в широкого кроя, расшитый шелковый халат цвета ночного неба с вышивкой мальв в круге. Волосы собраны на затылке. На поясе пара отделанных золотом мечей. Походка его, манера держаться и взгляд выдают властную силу.

Присутствующие, все без исключения, опускают макушки к полу. Масанари тоже опускается на колени и касается лбом циновки. Такедзо следует примеру остальных.

За спиной высокопоставленного военного возникает долговязая фигура, на почтительный шаг позади. Такедзо не сразу обращает на него внимание, но едва видит его, тот привлекает его почище первого. Спокойный, расслабленный, но вместе с тем собранный. Узкое, чуть вытянутое лицо с тонкими чертами. От него веет уверенностью опытнейшего бойца, хотя ничем он явно не выделяется, носит простое дымчатое кимоно и два меча, как и остальные воины службы замка.

По ладоням Такедзо бегут иголки, он чувствует легкий зуд. Горячая волна катится с затылка вниз по позвоночнику. В зале присутствует несколько бойцов-мастеров, например хищный, подвижный Масанари. Однако такое ощущение непоколебимой уверенности и мастерства Такедзо испытывал разве что со старым другом Кодзиро.

- Великий огосе Токугава Иэясу-сама, почтенный отец сэйи-тай сегуна Токугава Хидэтада-сама.

Такедзо вздрагивает, мысли о поединке вылетают из головы. Великий сегун, объединитель Японии! Номинально Иэясу передал титул сыну, Хидэтаде, в действительности же правителем страны остается он сам, прославленный полководец эпохи воюющих провинций. У Такедзо перехватывает дух, и Дэн, наблюдающий за происходящим, ощущает сильнейшее волнение. Воздух точно наполняется электричеством.

Такедзо редко встречает людей, способных удивить его.

Он не верит в учителей, считая, что только сам, своим опытом может развивать навыки и путь-дзен. По пальцам может он перечесть тех, у кого заимствовал умения, чтобы тут же дополнить и усовершенствовать. Первым, наверное, был отец, воспоминание о котором всегда отзывается в Такедзо вспышкой гнева. Вторым — дядя-священник, у которого он жил подростком. Кодзиро, Фугай... Каждый из них мастерством своим, чертой характера — упорством, гибкостью, вспыльчивостью или терпением, - демонстрировали ему новый аспект, грань пути.

От Иэясу исходит новая, плохо-объяснимая сила. Такедзо никогда не тяготел к власти или послушанию, привык отвечать только за себя. Но здесь, в приемном зале замка Эдо, перед могущественным военным правителем, он вдруг ощущает желание обладать таким же неодолимым умением подчинять.

Иэясу доброжелательно оглядывает аудиторию и неторопливо, чинно здоровается. Зал, склонившийся к полу с самого представления Иэясу, не поднимает голов.

- Масанари-сан, это твои соискатели на службу в мэцукэ?

Масанари коротко почтительно подтверждает.

Лицо Иэясу выражает всего лишь приязнь, но взгляд накрывает тяжестью. Повисает пауза, в течении которой действительный правитель Японии скользит глазами меж склоненных фигур.

Такедзо косится исподлобья, оценивая полководца, имя которого при жизни стало легендой. Взгляд шестидесятилетнего огосе не останавливается на нем, просвечивает точно стенки бумажного фонаря-андона. Такедзо чувствует насколько ничтожными, мелкими являются для огосе присутствующие. Словно думы его простираются далеко за пределы залы, замка и всего региона Канто, а окружающий почет и благоговение служат лишь вехами, рябью на поверхности реки, по которой правит он свою тяжелую, боевую галеру. От Иэясу веет кармической, почти осязаемой неизбежностью достижения поставленных целей. Такая уверенность пугает, внушает чувство собственной незначительности и вторичности. Но вера эта, в избранность свою и уникальность, странным образом заражает и влечет.

Паузу, которую выдерживает правитель, никто не осмеливается нарушить.

- Ваша служба поможет сохранить спокойствие в стране, поддержать ее единство без воин и потрясений, - размеренно говорит Иэясу в абсолютной тишине.

Такедзо ловит взор самурая, возвышающегося за плечом Иэясу. Неясно, чем сам он привлек телохранителя-хатамото, но глаза их встречаются. Скрещение взглядов, как лязгнувшие друг о друга клинки, выталкивает его из-под гнета гипнотического влияния Иэясу. Так часто случается с ним перед схваткой - напряжение, тяжесть пропадают, рассеиваются. Такедзо остается в хрустальной пустоте, замечая мельчайшие, предельно замедлившиеся реакции самураев, их звенящее, нервное напряжение, точно перетянутые струны лютни-бивы. Такедзо поспешно опускает глаза. Бессмысленно провоцировать кого-либо здесь, на официальной встрече. Затянувшийся взгляд может быть воспринят прямым оскорблением, что в свою очередь повлечет за собой весьма короткую схватку со службой охраны замка.

Голос правителя Токугава Иэясу, громкий, возвращает Такедзо в реальность:

- Император и сегун не забудут вашей помощи. Верных вассалов мы всегда помним и ценим, - слышится больше: «Мы никогда не прощаем наших врагов», - Спасибо. Продолжайте, Масанари-сан.

Иэясу Токугава поворачивается и выходит. Следом выходит высокий самурай.

Когда седзи за великим министром сходятся, в помещении точно светлеет, стены раздвигаются, потолок взлетает под зонт стропил. Присутствующие самураи сдержанно выдыхают, и к Масанари возвращается его прежняя хищная расслабленность. Он обводит присутствующих колючим взглядом из-под сдвинутых бровей, таким легким, после огосе, и повторяет: «Прошу заходить по одному.»

O O O O O