Dangamonogatari

Это было странное наваждение. Блик на зеркальной грани каких-то высоток. Ослепительное сияние, среди которого можно было различить лишь шум турбин низколетящего самолёта. Все остальные звуки, образы, мысли просто тонули в нём.

Был пустынный берег реки, закатанный в бетон. Был мост, по которому иногда с грохотом проносились поезда.

Условность

Время будто больше не имело никакого значения. Оно замерло. Стерильный мир для стерильных помыслов. Абсолютная пустота.

Я любил лежать на бетонных плитах речушки у того самого моста. Смотрел, как с оглушительным упоением медленно пролетали самолёты. Как неподвижное солнце игралось бликами на волнах.

Как далеко не убегал

Как долго бы не ждал

Ничего не происходит

Пустота

И ослепительный блик

Оказывается светом в конце тоннеля

Любил я и просто пройтись по пустынным белым улицам с белыми деревьями, белыми урнами и белыми велосипедами.

Todeswunsch

Мой карман постоянно тяготился. Воронёная сталь ни разу меня не подводила. Ещё не время, думал я. Ещё не время.

Серьга Браунинга – приспособление, придуманное инженером Джоном Браунингом для запирания ствола в пистолетах под мощный патрон (Glock 17, Colt M1911, ets.)

- И не надоело тебе?

Девушка. Откуда она?

- Не надоело тебе переживать день за днём в бессмысленном созерцании того, что не имеет для тебя никакого значения? – продолжала она. – Что вообще для тебя важно? Сияние солнечного света, что не позволяет видеть многое? Шум авиационных турбин, что заглушает всё остальное?

Я молчал.

- А может тебе интересен берег реки? – не унималась она. – Он ведь пустынный и одинаковый, как и весь город. Для тебя ведь нет большой разницы, где терять время, так ведь? У станции ли, на берегу реки или дома. Хотя нет, дома тебе неуютно. Слишком много деталей, они не дают сосредоточиться...

Я осмотрелся. Маленькая, но уютная комната. Уложенные на паркете татами, низкий чайный столик, где на тряпочке лежал разобранный пистолет, полки, заваленные книгами и всякими приятными сердцу безделушками. Я не хотел отвечать на глупые вопросы.

Щёлк

Щёлк

Щёлк

Патрон за патроном я снаряжал магазин. Пальцы касались холодной штампованной стали. Это было приятно и обжигающе.

- Ты не можешь определиться, тебя терзают сомнения, - девушка говорила с нажимом. – Тебе неуютно здесь, на тебя давят стены из рисовой бумаги, но стоит выйти наружу, как ты тут же теряешься на обширных однотипных одинаковых пространствах. В местах, где нет ничего, кроме зеркальных бликов и шума авиационных двигателей. Ты боишься упасть в бездонный циановый купол, расчерченный белыми линиями. Утонуть в нём. Я правильно понимаю?

Wuste

- Да, - наконец ответил я.

- Но при этом ты только и делаешь, что лежишь на бетонных плитах речного берега, смотришь в это бездонное безоблачное небо и тебя не отпускают мысли о чёрном зеве ствола.

Иллюзия контроля

- Да.

Я распахнул глаза.

Это чувство. Будто бы всё исчезло. И при этом в абсолютно пустом месте есть ещё кто-то, кроме нас двоих. Бескрайняя площадь перед станцией. Хоть я каждый день приезжаю сюда, сейчас я впервые ощутил это чувство.

- Много сегодня людей... – говорила она. – Впрочем, как обычно...

Пустое пространство всё ещё оставалось неподвижным. Тени странным образом падали на одинаковые плиты, вытягиваясь и приобретали черты волшебных зверей.

Полуденный ужас – это психологическое состояние, которое характеризуется внезапной иррациональной тревогой, чувством отчуждения и ощущением замирания мира

- Разве ты не наслаждаешься чувством отчуждения и нереальности? – спросила она. – Разве ты не упиваешься этим чувством?

- Да, - сухо подтвердил я.

Я сделал шаг назад. Под ногами что-то хрустнуло. Сначала я подумал, что это оставленная кем-то бумажка или пустая пачка сигарет. Потом я решил, что это опавший лист, как сигнал, что пришла осень. Самое особенное для меня время. Но потом я осознал. И начал замечать то, что не замечал раньше. Площадь была усыпана мёртвыми цикадами.

- Нравится? – с издёвкой спросила она. – Наслаждаешься этим? Испытываешь иррациональный восторг при виде пустоты и с виду стерильности? Но за видимым порядком скрывается глубоко сидящее чувство неуверенности. Избегающая привязанность к местам, которые никогда не были пусты. Радость отрицания. Безумие узоров инверсионных следов на бездонном куполе неба.

Zwanghafte Gefuhle

Я не хотел отвечать. Слишком много я сказал. Слишком много она знает обо мне. Мои странности. Кто она?

Я
Это
Ты

Бремя мыслей. Мыслей, выходящих за рамки простого желания. За пределы мыслимого и немыслимого. В ту зону, где остаётся только блик на зеркале стекла, шум турбин низколетящего самолёта и безоблачное, бездонное небо, расчерченное белыми линиями.

Stille

Это похоже на кошмар, который никак не может закончиться. Я не хотел в это верить.

- Ты тешишь себя призрачной надеждой на нечто большее, - говорила она. – Ты жаждешь изменений, которые не происходят. Ты жалок. Ты убог. Ты топчешься на месте.

Ни на что не способен

Ищешь шум в пустоте

Но находишь лишь тишину

И эта тишина убивает

Медленно, по капле

Пока ты не вытечешь целиком

Она что, читает мои мысли?  Да, я так думал. Каждый день. Каждый час. Каждое мгновение.

Была комната. И давило даже не отчуждённое наполнение, а нестерпимое тиканье метрономов. Множество метрономов.

- Ты только и можешь слушать, как невпопад тикает время, - твердила она. – Время, которого у тебя не осталось. Ты живёшь вне времени. Цепляешься за образы, которые всё ещё имеют для тебя значение.

Её голос, как и тиканье, заглушил рёв взлетающего авиалайнера. Да и от комнаты мало что осталось – её заливал ослепительный свет снаружи.

Besessenheit

- Тебя нет и быть не может, - возразил я. – Кто ты?

Ответа не последовало. В чём смысл этого всего? В чём причина её ненависти и привязанности ко мне?

Когда иллюзия заменяет реальность

Когда крик тонет в искусственной тишине

Теряется всякая надежда на искупление

Кому это понравится?

И ведь больше ничего не было. Остались только я, она, слепящие блики зеркальных поверхностей и рёв авиационных турбин. Было безоблачное, бездонное небо, расчерченное белыми линиями, стерильные белые пространства.

Мир Кристины

- Я не знаю, кто ты и чего от меня хочешь, - говорил я. – Ты наваждение, морок, что угодно, но не живой человек. Моя очередная странная фантазия, рождённая из одиночества, меланхолии и нарисованного впечатления.

Ответа не последовало. Это убивало. Вместо этого она шла куда-то. А я вслед за ней. В надежде на ответ, в надежде на объяснение.

- Этого города нет и никогда не было, - вдруг сказала она, неестественно вывернув шею, дабы лучше меня рассмотреть. – Фантазия, созданная из грёз и мыслей. Этого мира быть не может. Он лишь отражение твоего восприятия.

В моменте я всё понял. Вынул из кармана тяжёлый пистолет, снял с предохранителя. Мне было смешно от осознания. Но в этот же момент я увидел чернеющий зев ствола.

- Хочешь рискнуть? – спросила она.

- Да, - ответил я, наставив и на неё ствол.

- Твой выбор, - сказала она и приставила пистолет к своему виску.

Не колеблясь, я выстрелил. И не осталось ничего, кроме зеркальных бликов, шума авиационных турбин, бездонного безоблачного цианового купола, расчерченного белыми полосами, мириадов мёртвых цикад и звона разбитого стекла.

Вот и всё. Больше ничего не имело подлинного значения.