Реалити шоу амазонская река. Глава 2. воскрешение

Глава 2. Воскрешение Боба

Тьма была вязкой, как густая смола. Боб уже перестал различать, сколько времени он находится внутри этой пустоты — часы, дни или всю вечность. Но где-то впереди появился свет — сначала крошечный, как тонкая игла, вонзающаяся в темноту. Секунда, другая, и нить света расширилась, наполнилась воздухом, давлением, звуками. Он очнулся. Боб открыл глаза и первое, что увидел, был потолок. Не небо. Белый, идеально ровный, с крохотной трещиной в углу и светильником, качнувшимся, словно морской буй. В нос ударил запах антисептика и лекарств — тяжелый, больничный. Резкий запах подошел к горлу, его правая рука не слушалась. Он резко дернул ею — и почувствовал ограничение. Кисть была туго перебинтована, а из вены шла прозрачная трубка капельницы. Тень скользнула к нему сбоку. — Никак не угомонитесь, капрал, — усталый, но твердый голос заставил его повернуть голову. Перед ним стоял врач — сутулый, с темными кругами под глазами. Белый халат на нем был не таким уж белым, ткань на вороте залоснилась. В глазах — смесь усталости и профессиональной стойкости. — Капрал Купер, — врач чуть кивнул. — Вы наконец-то очнулись. Честно говоря, мы уже не надеялись. Боб с трудом сглотнул слюну, подняв глаза на незнакомца: — Где… я? — Военный госпиталь, база Рамштайн. Германия. Вас вывезли два дня назад из Кабула. Подрыв в ущелье. Помните? Боб мотнул головой — и сквозь боль в затылке нахлынули обрывки памяти: песчаная долина, солнечный удар, крики… вспышка, огненная волна, гул рушащихся камней. Грохот, и — пустота. Губы чуть дрогнули. — Взвод… как мои ребята? Врач отвел взгляд. В комнате стало неестественно тихо, жужжание лампы в потолке звучало громче стонов двигателей в пустыне. — Они…? — голос сорвался, оборвался на полуслове. Врач сжал губы: — Мне жаль, капрал. Никто из ваших не выжил. Вы — единственный. Боб закрыл глаза. По лицу не скатилась ни одна слеза, но грудь сдавило так, словно туда загнали раскаленный камень. Сердце билось медленно, словно с каждым ударом спрашивало: зачем? Для кого теперь? Врач сделал паузу. И его последующие слова пронзили Боба сильнее любого осколка. — И ещё… — сухой вдох. — У меня известия из Штатов. Ваша жена… умерла. Боб открыл глаза и уставился на него. Секунда — и всё вокруг будто рухнуло. — Что…? — Смерть при родах… — врач говорил тихо, будто боялся ломать пациента сильнее, чем он уже сломан. — Нам сообщили по официальным каналам. Боб резко откинул голову назад, упершись затылком в подушку. Взгляд стекленел, звук исчез. Мир превратился в пустую воронку. Сквозь горящее безмолвие вырвалось одно слово: — Ребёнок? Только оно имело смысл. Медик кивнул. — Мальчик. Его удалось спасти. Но, понимаете… — он запнулся, будто решая, стоит ли говорить правду до конца. — Была спешка, суматоха, раз по документам отец и мать умерли, младенца направили в приют Святого Франциска. — Приют? — Боб резко поднялся, но грудная боль вдавила его обратно в койку. Сухая капля пота скатилась по виску. — У него есть отец! — голос сорвался на рык. Врач тяжело вздохнул. — Никто этого не знал. На тот момент считалось, что вы погибли. Вас уже официально внесли в список. Боб уткнулся ладонями в лицо и, словно зверь, заглушенно застонал. Это был не крик боли, а звериное рычание, вырывавшееся из глубины души. В ту минуту слова превратились в пепел. Но вместе с пеплом, в груди родился огонь. Огонь клятвы. Он опустил руки и посмотрел прямо перед собой. В глазах не осталось растерянности. Там горел стальной, леденящий взгляд. — Я найду его, — произнес он глухо, но уверенно. — Что бы это ни стоило. Я верну его. Врач долго молчал, потом тихо сказал: — Иногда Бог оставляет нас в живых не просто так. Видимо, у вас ещё есть путь. Боб не ответил. Он только прошептал себе под нос, зажав в кулаках простыню: "Жди меня, я найду тебя сынок".