Красноград. Дерево судеб

Божена Владимировна суетилась с утра. Солнце ещё не взошло. Сегодня для семьи Мельник был непростой день: настала их очередь поливать Дерево Судеб, которое росло в центре города.

По традиции это должны делать незамужние девушки. В этом году настала очередь Родославы и Мирославы.

Божена Владимировна будила дочерей:
— Подъём, девицы! Скоро солнце взойдёт. Нельзя, чтобы кто-то видел, как вы поливаете дерево. Это не к добру.

Мирослава ворчала, не желая вставать:
— Какого хрена? Если никто не видит, то откуда узнают, кто его поливал? Полей сама, мам, я спать хочу.

Божена Владимировна стянула с неё одеяло:
— Вставай быстро и не неси чушь!

Мирослава нехотя поднялась и пошла к печи, возле которой спал Том. Она отодвинула кота ногой, чтобы взять кувшин с водой и умыться.
Том недовольно зашипел:
— Какого х.я вы так рано встали?
— Поливать Дерево Судеб, — сонно ответила Мирослава.
— Дерево Судеб? Нахрена? Оно и без вас неплохо растёт.
— Такая традиция.
— Х..ция! Чёртовы рабы системы, — проворчал Том.

Божена Владимировна подняла кота и выставила за дверь.

Родослава тем временем заплетала волосы и слушала наставления матери.
— Значит так… — она показала на Мирославу. — С ней всё понятно. А вот на твоё благоразумие я надеюсь. Вот кувшин с компостом для Дерева Судеб. Я делала его несколько месяцев. От вас не требуется ничего сверхъестественного. Просто отнесите его и полейте так, чтобы никто не видел. Всё ясно?
— Мам, да что тут неясного, — спокойно ответила Родослава. — Не первый раз же.
— Смотрите мне!

Божена вручила кувшин дочерям и выставила их за дверь.

Родослава подняла кувшин, но Мирослава сказала:
— Ну я вчера и нажралась…
— От тебя бражкой на весь дом воняло, — фыркнула сестра. — Но мать решила, что от отца.
— От него, наверное, тоже несло.
— Наверное.
— Давай помогу.

Они взяли кувшин вдвоём. Во дворе проснулся Добрыня и увязался за ними.
— Фу, Добрыня! Домой! — прикрикнула Родослава.
— Да ладно, пусть идёт, — засмеялась Мирослава.
— Нам же ясно сказали: никто не должен видеть!
— Но он же собака.
— Ну и что?
— Сказано же — нельзя.
— Родослава, ты реально веришь во всю эту чепуху? Ну подумай: как они узнают, если никто не должен видеть? Это старые пердуны придумали, чтобы контролировать таких, как мы.
— Даже если и так, мы должны сделать то, что должны.
— Но Добрыня всё равно с нами пойдёт.
— Да чёрт с ним, пусть идёт.

Через несколько сотен метров они дошли до центра спящего города. Там возвышалось гигантское дерево с серебряными листьями.

Сёстры поставили кувшин на землю.
— Подожди, у меня камень в сапоге, — пробурчала Мирослава и попыталась вытряхнуть его, прыгая на одной ноге. Но споткнулась, ухватилась за кувшин — и тот перевернулся, расплескав компост.

— Карго хрена ты творишь?! — в панике закричала Родослава, пытаясь спасти остатки.

И тут она заметила: их пёс Добрыня стоит под Деревом Судеб и… ссыт.
— Ах ты ублюдок! Ты что творишь?!

Она запустила в собаку камнем, и Добрыня, поджав хвост, ускакал, так и не закончив «ритуал».

— Кажется, мы в дерьме, — буркнула Мирослава.
— Ну ты и овца! Тебе вообще ничего доверить нельзя. Надо было идти одной!
— Спокойно, ничего страшного. Сейчас всё исправим.

Она взяла кувшин, набрала воды в ближайшем колодце, смешала с остатками компоста и вылила под дерево.
— И ты думаешь, это поможет? — недовольно спросила Родослава.
— Да забей. Никто ж не видел. Пошли лучше домой, я жрать хочу.

Они вернулись. В избе стоял аромат пирожков с вишней. Божена Владимировна встретила их с противнем в руках:
— Ну, как всё прошло?
Родослава только открыла рот, как Мирослава сунула ей в него тёплый пирожок с вишней и сама ответила за неё:
— Всё нормально, мам, мы справились с задачей.