Щелочной раствор и боец с пушкой

Прапорщик Петрович, человек основательный и к запаху спиртного не равнодушный, шел по казарме с привычной проверкой. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая пыльные окна в медовые тона, и в воздухе витал характерный для армейских будней гул. Но сегодня что-то было не так. Из дальнего угла, где располагалось оружейное помещение, доносились странные звуки: крики, приглушенные ругательства и какой-то подозрительный шорох.

Петрович, нахмурившись, ускорил шаг. Подойдя ближе, он увидел картину, достойную пера бытописателя армейских нравов. Боец Иванов, обычно тихий и исполнительный, стоял посреди оружейки, словно цербер, охраняющий свои сокровища. Он орал, размахивал руками, никого к себе не подпускал и, что самое подозрительное, прикрывал рукой что-то в районе паха, явно пытаясь сбежать. Его лицо было искажено гримасой боли и отчаяния.

— Иванов! Ты чего там устроил? — рявкнул прапорщик, пытаясь перекричать шум.

Но Иванов лишь сильнее прижимал руку к пострадавшему месту и продолжал что-то невнятно бормотать, явно не собираясь подчиняться. Другие бойцы, привлеченные шумом, робко выглядывали из-за дверей, но никто не решался подойти.

Петрович, будучи человеком решительным, не стал церемониться. С помощью пары более смелых сослуживцев Иванова все-таки отловили. Он сопротивлялся, но силы были неравны. Его, полуживого от боли и смущения, повели в медсанчасть.

Молоденькая медсестра, Анна Сергеевна, с аккуратно уложенными светлыми волосами и добрыми глазами, встретила их у дверей. Она привыкла к разным случаям, но вид Иванова, который, несмотря на боль, продолжал прикрывать свое "сокровище", вызвал у нее легкое недоумение.

Она осторожно усадила его на кушетку и, оценив ущерб – покраснение, припухлость и явные признаки химического ожога – с мягкой улыбкой поинтересовалась:

— А что вы им, простите, делали?

Иванов, смущенный донельзя, покраснел еще сильнее. Он посмотрел на Анну Сергеевну, потом на прапорщика Петровича, который с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим, и, наконец, выдавил из себя:

— Пушку чистил!

В медсанчасти повисла тишина. Анна Сергеевна, сначала озадаченная, вдруг поняла. Ее губы тронула легкая усмешка.

— Пушку? — переспросила она, стараясь сохранить серьезное выражение лица. — А чем чистили?

— Да вот… щелочным раствором… — пробормотал Иванов, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Говорили, от нагара хорошо помогает…

Петрович, услышав это, не выдержал и громко расхохотался. Другие бойцы, стоявшие у дверей, тоже начали хихикать.

Анна Сергеевна, тем временем, уже доставала необходимые медикаменты.

— Ну что ж, Иванов, — сказала она, — щелочной раствор, конечно, хорошо от нагара помогает. Но, видимо, не от того нагара, который вы имели в виду. Придется вам теперь немного полечиться. И запомните на будущее: для чистки оружия существуют специальные средства, а для… других мест – совсем другие.

Иванов, весь красный, только кивнул, не в силах поднять глаз. Он чувствовал себя полным идиотом. Вся его бравада, вся попытка скрыть произошедшее обернулись таким унижением.

Петрович, вытирая слезы от смеха, подошел к кушетке.

— Ну, Иванов, ну, молодец! — сказал он, хлопая бойца по плечу, но в его голосе звучала скорее добродушная насмешка, чем гнев. — Вот тебе и "чистка оружия"! Я тебе говорил, что ты у нас с фантазией, но чтобы до такой степени…

— Товарищ прапорщик, я… я думал, это поможет… — промямлил Иванов.

— Помогло, помогло, — усмехнулся Петрович. — Только не совсем так, как ты ожидал. Анна Сергеевна, вы уж там его подлатайте. А ты, Иванов, когда встанешь на ноги, приходи ко мне. Будем проводить внеплановое занятие по технике безопасности при обращении с химическими веществами. И, возможно, по анатомии.

Анна Сергеевна, закончив обработку раны, наложила на пострадавшее место стерильную повязку.

— Вам сейчас нужно будет соблюдать покой, Иванов, — сказала она. — И никаких больше экспериментов с бытовой химией. Понятно?

— Понятно, — тихо ответил Иванов, чувствуя, как боль постепенно отступает, уступая место жгучему стыду.

Когда Иванов, опираясь на плечо одного из товарищей, побрел обратно в казарму, его провожали не только насмешливые взгляды, но и какая-то новая, странная солидарность. История про "пушку" и "щелочной раствор" мгновенно облетела казарму, став местным фольклором. Иванов, конечно, был объектом шуток, но в глубине души он знал, что этот урок он запомнит на всю жизнь. И, возможно, даже научится отличать оружейную смазку от средства для мытья посуды. А прапорщик Петрович, хоть и посмеялся от души, все же задумался о том, что иногда армейская смекалка может завести в самые неожиданные дебри. И что, возможно, стоит провести более подробный инструктаж по использованию бытовой химии в условиях казармы. На всякий случай.