Коровка - Кормилица или Жизнь на обочине...

КОРОВКА-КОРМИЛИЦА или ЖИЗНЬ НА ОБОЧИНЕ


...Дорога, мокрая и скользкая от дождя, похожая на черное блестящее стекло с тем едва уловимым серебристо-сиреневым оттенком, который возвращает старое, и разбитое полотно сельской дороги ко времени ее давно прошедшей молодости, создавая иллюзию свежеуложенного ровного асфальта.



Сидим почти час…



Лужицы, наполняемые дождевой водой, отражают высокое, равнодушное осеннее небо, куски старых придорожных деревьев, облака. Машины проносятся мимо, не замечая и не нуждаясь в нас – такие яркие, разноцветные, обтекаемо- и аэродинамические изогнутые, - летят, обдавая нас потоками грязи, и оставляют шлейфом голубой и резкий запах бензинового перегара. Сидим уже час…



Стайка женщин, пять или шесть человек, если считать и меня, попавшую в группу случайно, сидят на обочине дороги. Не обращая внимания на мелкий, нудно сыпящийся сверху осенний дождь, продают молоко в пластиковых бутылках, сметану в стеклянных пол-литровых банках, творог в целлофановых пакетах. На пролетающие мимо машины, грязь и мелки камушки из-под колес женщины не обижаются. Вздыхают привычно: «Не берут…» - и продолжают бесконечные деревенские женские разговоры о том, кто женился и как живет, кто родился или где умер…



Неторопливо переходя от темы к теме, ополаскивая косточки общим для всей деревни знакомым, женщины коротают время и отвлекают самих себя от дождя, холода и резких порывов ветра, такого холодного для спины под постепенно промокающей курткой. Сидим второй час…



Дождь покрапал и прошел. Выглянуло сентябрьское солнце. Неяркое, оно все же сумело согреть промокшую спину. Куртка, подсыхая, закурилась, исходя теплым паром. Стало жарко. Асфальт дороги также подсох. Потерял глянцевую привлекательность.



И стал заметно шершавым и неровным от трещин и мелких выбоин все еще заполненных водой. Машины, спускаясь по дороге в котловину деревни, визжат моторами надрывно и громко, доходя в нарастающем визге до звучного, рвущего уши крещендо, которое глохнет. Но стоит машине поравняться со мной, как звук ее мотора обрывается и дальше, поднимаясь из котловины и удаляясь, прочь, автомобиль движется почти бесшумно.



Непривычная к акустическим фокусам дороги, я вздрагиваю и пытаюсь приподняться всякий раз, как слышу уменьшения звука мотора или перегазовку. И тогда ощущаю, как ноет занемевшая и уставшая от долго сидения на неудобном жестком ящике спина и ниже. А также ноги.



Но женщины привычно не обращают внимание на трудности и неудобства сидения на кирпичах или ящиках у дороги. И продолжают свои разговоры, скрашивая неудобства и разгоняя скуку.



Старушка-соседка объясняет мне:

-Не торопись касаточка. Ближе к вечеру и покупатель будет. И машины вставать начнут.



Я понимаю, что, выполняя желание прихворнувшей и старой тетки выйти вместо нее с молоком и продать его у дороги, я угодила в «мертвый» для курортников и дачников сезон. И должна терпеливо, как все, ждать «своего» покупателя.



Налетая порывами, вновь подул холодный ветер. Он принес облака, а следом тучи. Вновь начался дождь. Капли дождя, падая на асфальт, превращают его в щербатый и крапчатый.



Постепенно темные пятна от влажных капель выравниваются, сливаются. Старый асфальт вновь приобретает гладкость и иллюзорную новизну. Водители легковых автомобилей видимо, вновь обманываясь этой иллюзией, перестают тормозить или пытаться объехать выбоины на спуске и проносятся мимо на скорости, не замечая ни нас, уныло сидящих на обочине дороги, ни того, что заливает нас потоками грязи. Сидим третий час…



Уже перестала жаловаться на холод спина. Занемела. Привыкла. Дождь покрапал и прошел. Машины летят мимо. И, кажется, само время течет вместе с потоком машин также мимо, оставляя навсегда нас сидеть у обочины…



Сидим уже долго.



Солнце, выглядывая через облака и тучи, начинает клониться к закату. И что - то неуловимо меняется…



Машины дачников, возвращаясь в город, начинают притормаживать. Или, чихнув, рядом с нами останавливаются.



- Не спи, - толкает меня локтем в бок соседка -старушка, незаметно взявшая надо мной шефство. - Покупатель пошел. Ловить надо.



И устремляется вперед навстречу красивой, ласково - выгнутой иномарке. С бутылками молоками наперевес старушка, ласково улыбаясь и приговаривая, бежит к машине.



Но, оттесненная более шустрыми продавщицами, продать молоко не успевает. Возвращается на свое место. Садится отдохнуть на ящик, уговаривая себя и меня:



- Ничего. Сейчас мой постоянный покупатель поедет. Он у меня всегда берет. Немного погодя рядом останавливается легковой автомобиль. Приоткрыв стекло передней двери, водитель весело закричал:



- Бабка, ты где?

- Здесь, я! Здесь, милок, - отозвалась моя соседка.

- Я тебе банки привез, - еще более весело продолжал покупатель, передавая старушке две банки. На дне одной из трехлитровых банок плавали остатки простокваши и сыворотки, покрытые плесенью. - Одну банку помоешь?

- Помою, милок, - согласилась бабушка. - Обязательно помою.

- Значит, так, - продолжал покупатель. - И давай мне еще две бутылки молока. Нет, полуторалитровых. Два пакета творога. И банку сметаны. И еще вот что - у тебя сыворотки нету?

- Здесь нету, а дома есть, - отвечает моя бабка. - Но если хочешь, милок, я сбегаю.

- Сбегай, - согласился покупатель. Моя старушка отсутствовала десять минут. Вернулась вся запыхавшаяся. Принесла трехлитровую банку простоквашной сыворотки и передала ее покупателю. Тот отдал деньги.

- А сдачу? - засуетилась бабушка. - У меня сдачи еще нету.

- Сколько там осталось? Пять рублей? Возьми себе. За сыворотку, - милостиво разрешил покупатель. И уехал.

Старушка вернулась к своему ящику счастливая:

- Пять рублей за сыворотку оставил. Нежадный. Женщины соглашаются:

- Да. Нежадный.



Свечерело. По оврагам поползли синие холодные туманы. Из стада вернулись коровы и также разбрелись по оврагам. Голенастые десяти - двенадцатилетние девчонки - помощницы скотину завернули и погнали домой - доиться.



Моя соседка - бабушка вздыхает:

- Домой идти надо. Сейчас молоко парное принесут. Старое уже не продашь, - собирается и уходит.



И только сейчас я растерянно понимаю, что за половину дня, проведенного у дороги, я не продала ничего. Городская внешность, отсутствие постоянных покупатель не привлекают, а отталкивают возможных покупателей от меня.



В ужасе от происходящего я, как и другие женщины, начинаю бросаться почти под колеса останавливающихся рядом машин, уговаривая купить именно МОЕ МОЛОКО, не обращая внимания на стилистику речи. И без особого успеха.



Приходят новые продавщицы с теплым парным молоком. Парное берут лучше.



Я не сразу заметила ее, МОЮ ПОКУПАТЕЛЬНИЦУ. Она посмотрела на меня. И я поняла, что могу молоко ей предложить. Я бросилась к машине. И была первой. На вопрос:

- Молоко парное? - Я вдохновенно соврала: «Да!». И в тот момент поняла, что телепатия существует.



Потому, что мое неистовое и невысказанное желание: «Пожалуйста! Купите у меня …» - Было услышано. Женщина мне улыбнулась. И я получила заветную десятку.



Времени для подвигов у меня больше не оставалось. Пришел мой племянник. На велосипед он загрузил непроданные продукты и нехитрое торговое оборудование: деревянную табуретку, на которой и стояли бутыли с молоком, сметана, творог. И деловито, со степенностью и основательностью десятилетнего деревенского мужичка, покатил велосипед к дому.



- А я думала, ты лучше, - грустно протянула прихворнувшая тетка, узнав, что за половину дня я продала молока только на десять рублей.



- А я не лучше, - ответила я. – Совсем не лучше, потому что лучше меня – Вы!



И в ослепительном озарении, уставшая после тяжелого и бессмысленного, бесконечного и нудного дня, вдруг поняла, насколько сейчас права. По всей области, а, скорее всего, и России, перестав надеяться на возможность достойного заработка или на помощь государства, забыв в своих заброшенных деревнях о заработной плате и уже не надеясь, что деньги в семью сможет приносить частенько выпивающий «с горя», от неудач или от радостей собственный кормилец семьи - муж, женщина вместе с коровой - кормилицей образует неразрывную пару -почти симбиоз из нужных друг другу половинок.



И не обращая внимания на трудности, стремясь вырастить и выучить собственных детей, женщины по всем прилегающим к проезжим дорогам селам воробьиными стайками слетелись и оседлали дороги -кормилицы. И кормят они проезжающих по дорогам нехитрыми продуктами собственного производства.



Продавая сметану, молоко, картофель, лук, масло, женщины кормят дачников и остальных, блуждающих в паутине дорог области, безземельных и безлошадных, не умеющих держать скотину горожан. А в масштабе всей страны - Россию кормят?!.