Половинка

Я не знаю, что именно меня однажды заинтересовало, с первого взгляда, в заурядной столовой. Уютное и простое гнёздышко, чтобы отвлечься, хорошо поесть и посмеяться после сонных пар с друзьями. Здесь было дёшево и душевно. Мы ходили туда втроём - я, Вадим и Матвей. Столовая «Сели-поели». БОльшую часть атмосферы здесь создавали люди. А именно – персонал. Это была целая семья! Семейный бизнес. Папа, мама, бабушка и даже сын. Обедая здесь каждый день, мы стали свидетелями многих историй, смешных и грустных. Больше всего между нами обсуждалась личность отца – дяди Феди – мужчину среднего возраста, хозяина кафе и индивидуального предпринимателя. Это человек со сложным внутренним миром. К своим посетителям он всегда был очень доброжелателен:


– Вам половинку супа?
– Да, пожалуйста.


 Дядя Федя прищурился, из-за своего слабого зрения ему приходилось сильно напрягать глаза, чтобы узнать человека в трех метрах от него. Он всегда был без очков, не смотря на сильные проблемы с глазами. Казалось, чтобы отличить суп-лапшу от щей, дядя Федя ставил их на одни и те же места, запоминая.

Дядя Федя зачерпнул супа, протянул руку и непринуждённо сказал:

– Налил полную, но рассчитаю как половинку!

Это было единственное подобное заведение в своём роде. Для него такое обращение - обычное дело. Двойная порция плова, солянки – он делал всё, чтобы накормить голодных студентов:


– А я сам в Политехе учился, да. И на военную кафедру ходил... Третий курс самый лёгкий! Приятного аппетита!


Из-за его высокого голоса, глупой оранжевой кепки, которую он постоянно носил, чтобы скрыть лысину, из-за неряшливого пивного живота, из-за его доброжелательности обычному посетителю невозможно было не улыбнуться хотя бы внутри. Внутренне мы ощущали тепло в контакте с ним и понимали его принцип работы: будь уважительным и добр к своим клиентам и тебя уважат, отблагодарят. Это золотой закон малого бизнеса, который он знал как свои пять пальцев!


В один вечер к моему товарищу и другу Вадиму в блюдо случайно заполз таракан. Он был в очень плохом настроении, из-за чего встал и просто ушёл, не найдя хозяина. На следующий день Дядя Федя предложил ему компенсацию: любое блюдо на его выбор! Это было необычно и удивительно. Как он догадался? Таракан уполз так же стремительно с пищи, как и появился на ней. Но хозяин столовой ненароком знал, что если постоянный посетитель берёт бризоль и солянку, то есть самые вкусные и дорогие блюда, а затем странным образом уходит, значит произошло что-то неладное. Ему не надо было видеть этого таракана вживую, он понял это по невербальному и красноречивому жесту тихого ухода, зная о «маленькой» и многочисленной проблеме своей столовой. Мы ели еду по соседству с тараканами. В нашем общежитии уже открылась новая столовая. На любом другом заведении мы бы поставили крест, перенеся наши обеды в другое место. Но нас всё равно тянуло в "Сели-поели".


***


В очередное наше посещение заведения кассовый аппарат сломался. Дядя Федя постоянно извинялся. Это было для него привычным ритуалом, ведь две старые микроволновки всегда работали с перебоями, пища для посетителей грелась очень долго. Копилась длинная очередь.


— Извиняюсь, микроволновки уже совсем сдохли... — я смотрел на его грустное выражение лица, а внутри меня каждый раз звучало: "Извиняться нельзя, только просить извинения. Какое же всё-таки глупое формальное правило русского языка" — думал я, и, кажется, впервые сомнения о таких правилах вежливого тона у меня появились именно в этом кафе. — Потрогайте, достаточно подогрелось? — дядя Федя трезво оценивал измотанность оборудования и ему было важно получить обратную связь посетителей для оценки результата работы этих маленьких печек, переживая о том, чтобы не отдать гостю холодное. Неловкость ситуации заключалась в том, что через дно тарелки оценить этого было невозможно, он это знал, но всё равно каждый раз произносил её. — Приятного аппетита! — Матвей отошёл от кассы и хозяин кафе взглянул на меня с лёгким блеском в глазах. — Ну что, водки?! — с задорностью и улыбкой шутил дядя Федя, стараясь сказать это с эффектом неожиданности. Он повторял её каждый раз, особенно тогда, когда наши посещения становились реже, но наше знакомство с ним - ближе. Это был его повод начать разговор или обменяться дружескими репликами, посмотреть на наши улыбки. Мы были совершенно разного возраста с дядей Федей, мы были разных миров и из разных поколений. Но эти обычные, немножко глупые и по-своему человеческие диалоги сближали нас сильнее, чем с соседями по общаге, нашими сверстниками, ближайшим окружением. — Ну хорошо, раз завтра экзамен... придёте после, накроем стол, отметим! Сегодня оплата переводом, я извиняюсь за неудобство, сдох терминал...


Мы задумали постыдную и бедную студенческую схему. Зная, что у папы плохое зрение, Вадим хотел отправить перевод не ему, а мне, показав результат с именем получателя, написанным мелким шрифтом. Я не хотел этого делать. Но я понимал, что 124 рубля на карте товарища на ближайшие две недели - это приговор. Я согласился. Дядя Федя поверил и не вгляделся: "Приятного аппетита!". Мы кушали, слегка поглядывая друг на друга и на кассу, неловко улыбаясь, шутя на отстранённые темы. И вдруг: «Бризоль и макароны, оплата не прошла...» – он сказал это с лёгкой грустинкой и усталостью, пристально вглядываясь в историю переводов. Он доверял нам и совершенно наверняка подумал, что это ошибка банка. Нас тянуло в это место.


***


Сын дяди Феди, вернувшись со школы, почти всегда проводил время в столовой. До дома было далеко, 10 километров на другую сторону реки. Родители предпочитали значительную часть времени держать его здесь, где и сами обитали 24/7, с 10 утра до 8 вечера. Особенно «папа» – он как единственный мужчина работал без выходных:

– Ох, устал я с этими змеями возиться! У меня нет выходных, а у них "два через два". Здоровье уже совсем не то, но приходится стоять на кассе, студенты сильно не хотят подрабатывать здесь.


Сына звали Миша, 11 лет. С виду сразу можно было понять, что он избалованный малый. Бездельничал, не хотел усердно учиться даже с репетиторами, которые, сначала к нашему удивлению, а со временем к полному понимаю, занимались с ним прямо за столом кафе.

– Пап, сока налей и отбивную наложи. – сказал Миша равнодушным, пренебрежительным, но слегка весёлым тоном, играя в телефоне со своими друзьями прямо рядом с посетителями, пока "папа" протирал стол.

– А может тебе говна наложить?

Миша засмеялся, услышав реакцию друзей в онлайн-звонке: "Да, это мой папа! Ха-ха-ха!".

Это всё видел Вадим и чуть не поперхнулся. Мы с юмором, но с грустной ноткой обсуждали эти уникальные истории, которые происходили там регулярно. Мы делились ими каждую неделю. И всё так же возвращались туда...


***


"Мама". Её звали Лена, жена дяди Феди. Она иногда вставала на кассу и в этом плане мы всегда предпочитали хозяина.


— Половину или полную? — сказала Лена, судорожно и быстро накладывая гречку. Было неважно, что мы ей скажем, она бросит на тарелку "три гречушки" и сунет тебе под руки. — Вам что? — холодно продолжала Лена, переключившись словно конвеер на следующего посетителя. Лена много курила, носила сильный макияж в стиле "панда", тщетно маскируя стаж её вредной привычки.


Мы знали про их отношения с мужем:

— Ты что, ёбнулась!? — полушёпотом через боковой вход кассы возмутился хозяин кафе, разговаривая с Леной о чём-то важном, то ли о поставках в столовую, то ли о семейных разборках. Они не любили друг друга и жили несчастливо. Они были разведены, до сих пор почти ежедневно деля несколько десятков квадратных метров с нелюбимым человеком, но с родным сыном и бабушкой. Бабушка ходила всегда с одним и тем же выражением лица, каждый день в полной мере, не как мы, наблюдая за драмой в том числе и её семьи, вернее, её руин. Она внутренне приняла это, и просто молча мыла подносы, а затем ставила их, не обращая внимания ни на одного человека. Я никогда не встречался с ней взглядом, сколько бы я не изучал её образ. В этой атмосфере Дядя Федя раз за разом находил минутку радости поговорить с нами:

— Пропали вы куда-то... Сами готовите теперь? — в этих словах чувствовалась лёгкая тоска, его один из немногих источник окситоцина, хорошего настроения и повода поболтать стал исчезать.. Мы отвечали, что стало меньше денег, приходится готовить самим. Он понимал, что это ложь. Он хотел в это верить, но всё понимал. Почти всё. Не понимал он одного и всегда гадал: почему именно такие добрые и вежливые ребята спустя полтора года перестали посещать своё привычное место? Он что-то не так сказал? Нагрубил, или показал свою сущность при сыне или жене? Таракан зараза такой снова заполз? Он очень любил свой бизнес, и каждая потеря ощущалась им немножечко горько. Не только с точки зрения бизнесмена, но и с точки зрения всей его тяжёлой жизни. Нам тоже было немножечко горько.


Я перестал туда ходить не из-за дяди Феди. Я находил закономерность: дешёвая, жирная пища при регулярном потреблении вызывала у меня прыщи. Однажды моя подруга сказала: "Не ешь там, там антисанитария! Мои одногруппники там подрабатывали и всё видели, эту внутреннюю кухню! Адище! И дядя Федя ваш тоже хорош." — я кивнул. И внешне, и внутри себя, ведь я и так понимал этм давно отрефлексированные детали сложного мира столовой. Я видел всё, кроме антисанитарии, ведь в зале всегда было чисто.

Я больше не ходил туда, лишь изредка навещая дядю Федю — человека, который, хоть и слегка, но лечил мою студенческую тревожность, помогал в самые тяжелые моменты моей жизни своей неподдельной искренностью и, действительно, отцовской добротой к своим клиентам. Меня тянуло к дяде Феде. Он живой человек. Сменив место своего быстрого питания на ларёк с шаурмой, я навсегда потерял это волшебное, немного необычное, но искреннее чувство связи с "папой". Затем, закончив универ и поменяв место жительства, переместившись на далёкие километры от столовой, я понял, что я не потерял его, а сохранил в частичке сердца на долгие годы. Этот рассказ я посвятил этой крошечной вселенной "Сели-поели". Со своими законами, загадками, своей красотой и своими противоречиями.